Глава 4 продолжение

Только сейчас я осознал, что мог нанести удар по секрету моей семьи. Мне нужно было подумать, к чему привели мои действия, сейчас, когда я мог видеть полную картину после своего поступка. Но Белле удалось меня отвлечь.

«Но здесь холодно», - пожаловалась она. Я издал слабый смешок; наверное, она думала, что это из-за погоды, но это мог быть и мой холод, присутствие неживого, что вызвало ее дрожь. Конечно, я, неумерший, сидел рядом с ней, после того, как спас ее от ее собственной смерти. Иронично.

А далее я услышал слова, которые заставили меня застыть на месте. «Ты был там. Ты был рядом со своей машиной». Мой слабый смех моментально смолк. Она видела. Я подумал, что наш непродолжительный зрительный контакт не запечалится в ее памяти, но, очевидно, он запечатлелся. Это невозможно.

Должно быть, она предполагала, что я не был недалеко от нее, потому что она меня не видела, когда парковалась. Я очень напряженно сосредоточился, страстно желая, чтобы она поверила лжи. Поверила чему угодно, что было неправдой. «Нет, не был».

«Я видела тебя», – настаивала она. Я не отступил, мои глаза устремились на нее, я очень хотел, чтобы она поверила мне. Вероятность того, что это сработает, была слишком мала, но я должен попробовать все, что только возможно.

«Белла, я стоял рядом с тобой и я оттолкнул тебя с дороги». Пожалуйста, Белла, думал я, пожалуйста, просто согласись с этим, и ты не в опасности из-за того, что знаешь секрет моей семьи. Ты будешь в безопасности.

«Нет», - она упрямо выдвинула вперед челюсть.

Я едва ли не зарычал от отчаяния, но потом напомнил себе, что она лишь человек. Она не знает – и в этом вся суть. «Пожалуйста, Белла». Почему она не может просто принять за правду то, что я ей говорю? Ну почему она настолько упряма, настолько уверена в своей правоте?

Она спросила: «Почему?» Отличный вопрос – вопрос, на который какая-то часть меня хотела ей ответить.

«Поверь мне», - попросил я ее более мягким голосом. Возможно, я и неумершее существо, но даже при том недостатке доверия, которое мне могут предложить, мне нужно с этим разобраться. Я должен удостовериться, что она никому не расскажет о том, что случилось на самом деле.

Она вздрогнула при звуках приближающихся сирен, которые только сейчас стали различимы для человеческих ушей. «Ты обещаешь, что потом мне всё объяснишь?»

Когда я с лязгом ей отвечал, я был зол вовсе не на нее; я был зол на самого себя. Я пообещал ей всё рассказать, но я никогда не смогу сдержать это обещание. Я всегда сдерживал обещания, но только не это. «Хорошо».

Морщинки невольно вернулись на ее лоб. «Ладно», - рявкнула она в ответ.
Я позволил людям заняться машинами и Беллой, сказав им лишь, что она ударилась головой и, возможно, у нее сотрясение. Я с сожалением признал, что надеялся на это, чтобы потом получить возможность сказать, что сотрясение нарушило ее память.

А потом я услышал мысли своих братьев и сестер, адресованные мне с того места, где они стояли, около здания школы. Подальше от толпы. Внутренне я вздрогнул, увидев гнев на их лицах, на всех, за исключением Элис.

О чем ты только думал? Тебе обязательно надо было бросаться спасать ее? Ты ведь не подумал о том, что может произойти сейчас? Что, если она расскажет? А, подожди; ее же зовут Белла, так ведь? Ну что? Ты подумал об этом?

Она не слишком испуганна: скорее растерянна. Это может нам дорого стоить, если она расскажет. Приготовь объяснение; оно тебе пригодится, учитывая ярость, которую излучает Розали.

О чем ты думал? Да что с тобой такое? Зачем нужно было изображать героя для этой глупой девчонки? Твоя семья тебя ничуть не волнует?

Только Элис не была взбешена, но она определенно не одобряла мой поступок. Я не знаю, что она решила, Эдвард. Она пока не приняла решение о том, рассказывать или нет. Когда будешь в больнице, объясни Карлайлу. Я скажу остальным о ее решении, когда увижу.

Я коротко ей кивнул и залез в машину скорой помощи. Пытаясь обеспечить безопасность Беллы, я всё осложнил для своей семьи. Когда мы выезжали, я уловил последую мысль от Элис: Я уничтожила вмятины от твоих плеч с машины, а также отпечатки твоих рук. Это все, что я могу сейчас сделать. Я очень хотел ответить на ее сообщение, но не мог.

Шеф полиции Свон прибыл еще до отъезда скорой: поэтому в больницу нас сопровождал полицейский конвой. Прибыв на место, я выскользнул из машины и сбежал от сотрудников скорой помощи, направившись в кабинет Карлайла. Я уверен, что персонал сможет позаботиться о Белле. Мне нужно поговорить с отцом.

Когда я добрался до двери его кабинета, он был внутри, говорил по мобильному…с Розали. Ну конечно, она позвонила прежде, чем я смог получить возможность поговорить с ним. Будет не так-то просто – не то, чтобы я надеялся на это.

Когда я вошел, он закрыл телефон, с серьезным выражением на лице. Это была Розали, уверен, ты и так знаешь. Историю расскажешь мне потом; а сейчас нам нужно подумать, что мы можем сделать. Я кивнул и закрыл за собой дверь.

Говоря слишком быстро для человеческих ушей, я сказал: «Белла не истекала кровью: Мне удалось сдержать свою жажду, когда я оттолкнул ее с пути фургона. Я слышал, как ее череп ударился о дорогу, когда мы упали; если у нее сотрясение, мы можем убедить ее, что она не видела, что я стоял через четыре машины от нее».

Через четыре машины? Эдвард, что ты наделал? Если мы не сможем убедить ее и она все расскажет, что если кто-нибудь еще заставит ее рассказать? Будем надеяться, что у нее сотрясение… Он нахмурился, раздумывая над тем, что мы можем сделать. Пока не так уж и много.

«Я знаю, Карлайл. Я на самом деле сожалею о своих действиях». Неожиданная вспышка вдохновения пришла ко мне при воспоминании о запахе Беллы. «Я…я знал, что если бы она ударилась и…ее кровь заструилась и была бы легко доступной…» Я знал, то, что я говорю, правда; даже если это и не было основной причиной того, что я спас ее. «Если бы ее кровь пролилась…Карлайл, я не думаю, что я был бы способен удержаться от нападения».

На его лице отразилась боль. Конечно. Притяжение ее крови сильнее. Ему бы очень не понравилось, если бы я сказал, что он вряд ли смог бы себя контролировать…

Я нахмурился, когда он об этом подумал, хотя был озадачен еще кое-чем. Причина, которую я предоставил Карлайлу, была правдоподобна, и даже в какой-то мере правдива, но то, что я чувствовал, когда бежал к ней вовсе не было страхом перед тем, что я не смогу себя контролировать. Это был страх потерять ее.

Я боялся увидеть, как она умирает, и я не понимал, почему я испытывал это по отношению к обычному человеку. Они все время умирают: если бы все пошло так, как было предначертано, сегодня она бы умерла. Я знал, что это жизненное обстоятельство, люди каждый день становятся жертвами катастроф. Чем же она отличалась от других, чтобы заставить меня ее спасти?

Карлайл вздохнул и встал из-за стола. «Пойду осмотрю ее, может у нее и правда сотрясение. Мне нужно отдать эту папку медсестрам». Подожди ее в приемной, если сможешь это вытерпеть. Я подойду туда после того, как договорюсь с одним из докторов осмотреть ее. Я говорю это, потому что ты имеешь непосредственное отношение к происшествию: я уверен, они не будут против того, что я ее осмотрю, если скажу, что это в твоих интересах, также как и в ее.

Я снова кивнул и направился к коридору, следуя плану здания, пока не оказался в приемной. Практически все больницы, в которых работал Карлайл, имели один и тот же план, поэтому было очень легко ориентироваться; люди полагали, что им нужно как минимум по одной вывеске с планом на каждой стене в больнице.

Прислушиваясь, я удивился, когда обнаружил, что почти вся средняя школа находилась в приемной – чтобы удостовериться, что Белла жива. Я вспомнил ее реакцию на внимание по пути в больницу: она этого не оценит. Издав короткий легкий смешок, я продолжил свой путь, сейчас полагаясь только на свой нос. Я мог почуять ее, ее слабый запах, впереди. Они увезли ее в этом направлении.

Приближаясь к двери, я услышал мысли Тайлера Кроули. Не могу поверить, что я чуть не переехал Беллу на фургоне. Интересно, она услышала мои извинения. Она выглядит такой бледной. Ее глаза закрыты. С ней все в порядке? Надеюсь, мне не придется остаться в этой больнице надолго, но если Белле придется, то я не буду против…

Я закатил глаза. Типичный мальчик-подросток. Он и другие парни были уже до безумия влюблены в Беллу. Ничего удивительного в том, что он захочет остаться в больнице, если останется она. Я слышал, как он бормотал извинения перед Беллой, и когда вошел, обнаружил, что он был прав.

Она лежала на кровати рядом с кроватью Тайлера, глаза умиротворенно закрыты. Выражение абсолютного покоя на ее лице, не нарушенного ни одной морщинкой, которые обычно покрывали ее лоб, заставило меня поколебаться около ее кровати. Мне не хотелось тревожить ее.

По мере того, как продолжались извинения Тайлера, я увидел, как на ее лбу появилась легкая складка. Сдерживая ухмылку, я решил, что пора заговорить: не выглядело, что она очень уж наслаждалась его монологом. «Она спит?»

Ее глубокие карие глаза распахнулись в то же мгновение, как я заговорил, немедленно фокусируясь на мне. Вместо выражения сдержанного спокойствия на лице появилось рассерженное выражение. Она пристально взглянула прямо на меня, и я не смог сдержать улыбку при взгляде на нее – человек – гневно смотрит на меня. На вампира.

Она была все еще очень бледной, но ее кровь не потеряла своего могущества. Мне удалось взять под контроль свои инстинкты – лишь немного – но желание испить ее кровь было все еще очень сильным. Оно было бы непреодолимым, если бы позади меня не было стольких лет сопротивления человеческой крови.

Эй! Когда Каллен успел войти сюда? «Привет, Эдвард, Мне правда очень жаль», -Тайлер напрягся в тот же момент, как услышал мой голос. Держу пари, Белла не будет со мной разговаривать при Каллене. Почему они все так превосходно выглядят?

Я поднял руку, чтобы прервать его извинения. Уже даже я успел устать от его монотонного монолога. «Нет крови, нет фола», - иронично. Моя улыбка стала еще шире.

Мое внимание вновь устремилось на Беллу. Она выглядела такой слабой и бледной, лежа там, на больничной кровати. Я приблизился к кровати Тайлера и сел на самый край, оставляя место между собой и человеком с кровоточащей раной.

Меня изумила интенсивность запаха Беллы. Он был настолько сильным, что даже несмотря на Тайлера, до которого мне было рукой подать, я продолжал страстно желать ее крови, предпочитая ее открытым ранам. Для сравнения, мне казалось, что Тайлер не был ранен и находился далеко от меня, в то время как Белла лежала прямо передо мной и из ее ран сочилась кровь.

Пытаясь отвлечься, я еще раз улыбнулся. «Ну, и каков приговор?» - спросил я, желая узнать, что ей действительно сказали медсестры.

«Со мной абсолютно все в порядке, но они меня не отпускают». Ее жалобы на медсестер, которые надлежащим образом выполняют свою работу, заставили меня улыбнуться. «Почему тебя не привезли на каталке, как остальных?» Она прищурила глаза, спрашивая; она хотела узнать подробности.

Я не подчинился ее бессознательно высказанному желанию совершить неосторожность и сказать ей то, что она так хотела узнать. «Все дело в том, кого ты знаешь». Я услышал, как Карлайл идет по коридору, мысленно читая мне медицинское заключение Беллы.

Никакого сотрясения, Эдвард. Это не очень хорошо для нашей защиты. Я иду; может быть, у нее болит голова, и мы сможем убедить ее, что все было по-другому. «Но не волнуйся, я пришел, чтобы освободить тебя», - ухмыльнулся я.

Я взглянул на ее лицо, и на меня вновь нахлынуло какое-то неведомое ощущение, в этот момент в палату вошел Карлайл. Это происходило постоянно; люди не могли привыкнуть к нашим превосходным физическим данным. Я успел увидеть этот взгляд в глазах Беллы прежде, чем она отогнала его.

Обычно люди даже не осознают, как жадно смотрят на нас. Для нас, вампиров, физическое совершенство еще одно оружие в арсенале, приготовленном для наших жертв. Бессознательно зная, что мы хищники, большинство людей не осознает, что вампир использует этот конкретный тип привлечения как оружие.

Но знает ли об этом Белла? Может, именно поэтому она отогнала это чувство гораздо быстрее, чем любой нормальный человек? И снова, я списал это на ее ментальное состояние. Если я не могу читать ее мысли, то может наше оружие на нее не действует.

Но тогда почему она так посмотрела на меня, когда я заговорил с ней на биологии? Это была предсказуемая реакция…но она отогнала ее прочь слишком быстро для человека.

Карлайл произнес своим обычным мягким успокаивающим голосом: «Ну что же, мисс Свон, как вы себя чувствуете?» Она выглядит хорошо. Пульс в норме. Не вижу ничего необычного. Может быть, нам повезет, и мы убедим ее, что она ударилась головой сильнее, чем показывает рентгеновский снимок.

Я прикусил губу вместо того, чтобы сказать Карлайлу, насколько необычной была Белла Свон для меня, умеющего читать чужие мысли. Вместо этого я с интересом наблюдал за ее лицом; отвечая, она вздохнула: «Со мной все нормально», как будто бы она повторила это уже несколько раз. Зная ее – настолько, насколько это было возможно – я видел, что она уже устала это повторять.

Карлайл включил свет, чтобы посмотреть на рентгеновский снимок, я тоже взглянул и слегка кивнул; на снимке не было видно ни малейшего повреждения. Она в полном порядке. Это плохо. Это значит, что она действительно видела все, что должно было быть скорее невозможным для нее.

Эдвард, тут я ничего не могу для тебя сделать. «Снимки в порядке. Голова болит? Эдвард сказал, что удар был довольно сильным», - спросил Карлайл.

«Нет, все нормально», - повторила она с сердитым вздохом, вновь бросив на меня свирепый взгляд.

Мои губы дернулись, когда Карлайл осторожно осмотрел ее голову своими холодными пальцами и нашел ушибленное место. «Больно?» - спросил он. Может быть, мы сможем задействовать это, Эдвард.

«Не очень», - ее ложь была очевидна. Я издал слабый смешок, поймав тем самым ее внимание. Карлайл не «жил» уже более трех веков. Она никак не смогла бы обмануть ни его, ни меня: я тоже учился в медицинском институте. Я хорошо помнил те дни…Белла пристально посмотрела на меня, и мне стало интересно, что она увидела в моей ностальгической улыбке.

«Ну хорошо, твой отец в приемной – ты можешь пойти домой. Но вернись, если вдруг почувствуешь головокружение или проблемы со зрением». Эдвард, я ничего не могу тебе предложить. Попытайся как-нибудь уговорить ее молчать.

«Мне можно вернуться в школу?» Мои брови уже почти поднялись прежде, чем я вспомнил, что она не была обычным человеком. Желание вернуться в школу не должно так меня удивлять по сравнению со всем остальным, что было в ней необычного.

«Может быть, сегодня не стоит», - сказал ей Карлайл. Почему она хочет вернуться в школу? Эдвард, Розали, Эммет, Джаспер и Элис всегда жалуются на необходимость ходить в школу последние сто лет. Монотонность, скучная, однообразная работа…

Она снова посмотрела на меня, на ее лице воцарился недоуменный, почти сердитый взгляд. «А он пойдет в школу?»

Я вновь прыснул. «Ну кто-то же должен распространить хорошие новости о том, что мы выжили».

«На самом деле, у меня такое ощущение, что большая часть школы сейчас в приемной». Эдвард, думаю, сегодня тебе не стоит возвращаться в школу. Нам нужно обсудить это в кругу семьи. Я почувствовал непреодолимое желание простонать, но знал, что в скором времени нам придется поговорить об этом.

Лучше пусть они побыстрее на меня накричат, чем я дам им время накопить злость и по очереди мысленно и устно обругать меня и мое бессознательное решение.

Мои брови довольно поднялись, и я подавил приступ жажды, когда красивый румянец разлился по ее щекам, а голова упала на руки. «О, нет…», - простонала она.

Очевидно, она ненавидит находиться в центре внимания. Это может быть нам на руку; если она так боится оказаться в центре всеобщего внимания, меньше вероятности, что она расскажет о нас. «Ты хочешь остаться?» - спросил Карлайл, поднимая брови и размышляя.

«Нет, нет!» -закричала она, моментально спрыгнув с кровати. Я немного вздрогнул от того, что ее запах поразил меня чуть сильнее. В результате ее движений запах распространялся в воздухе.

Но ее ноги подкосились, и она споткнулась в ту же секунду, как встала с кровати. Карлайл быстро поймал ее, на его лице застыла тревога. Она всегда такая неуклюжая? мысленно поинтересовался он.

«Я в порядке», - заверила она его, когда почувствовала устойчивость. Я подавил монстра внутри себя, вскипающего в моей голове.

«Выпей таленол, чтобы ослабить боль», - проинструктировал Карлайл.

«Голова почти не болит». Она определенно очень упряма. На короткое мгновение я задумался, почему, но мне ничего не пришло в голову.

Она упряма, Эдвард. Тебе придется приложить много усилий, чтобы добиться ее обещания ничего не рассказывать. «Значит, тебе очень повезло». Заметил Карлайл, улыбаясь и расписываясь в ее медицинской карте.

«К счастью, Эдвард стоял прямо рядом со мной». Мы с Карлайлом оба увидели этот взгляд в ее глазах. Она пыталась докопаться до истины. Белла взглянула на меня, произнося эти слова, но ее цель была очевидна – она хотела узнать больше.

«Хорошо», - ответил Карлайл настолько непринужденно, насколько только смог. Эдвард, будь осторожнее. Она слишком наблюдательна: должно быть, она уже заметила, что я ей не ответил. Он посмотрел на бумаги и затем повернулся к Тайлеру.

Я наблюдал за своим отцом, когда он сказал Тайлеру: «Боюсь, тебе придется остаться с нами чуть подольше». Я ждал его указаний. Эдвард, увидимся дома через полчаса. Не иди в школу; мне все равно, куда ты направишься, но через полчаса будь дома.

Концентрируясь на Карлайле и пытаясь контролировать свои инстинкты, я был настолько погружен в то, чтобы не обращать внимания на запах Беллы, что она застала меня врасплох, прошипев: «Можно тебя на минуточку?» прямо рядом со мной.

Я сразу же почуял ее запах, насыщенный и манящий. Она так близко, я почти чувствую, как колотится ее сердце, качающее кровь по всему ее телу. Мое горло пересохло. Хлынул яд, словно я приготовился укусить ее, почувствовать сладкий вкус ее крови.

Я чуть было не напал на нее; я уже даже приготовился к этому, все мышцы напряглись в готовности наброситься на нее. И в этот момент Элис, где бы она не находилась, увидела, как я, настоящий монстр, нападаю на Беллу.

Монстр.

Одно это слово, и Карлайл, находящийся в одном помещении со мной, не заметивший, как я потерял самообладание, заставили меня помедлить некоторое время и позволили сделать шаг назад. Моя челюсть была плотно сжата, зубы стиснуты.

«Твой отец ждет тебя в приемной», - с трудом удалось мне произнести сквозь стиснутые зубы. Ее запах делал меня почти безрассудным, но я медленно начал преодолевать это состояние, уже ощущая некое подобие контроля.

Она не знала, в чем дело: да и откуда она могла знать? Белла оглянулась на Карлайла и Тайлера прежде, чем повернуться ко мне и вновь спросить: «Я хочу поговорить с тобой наедине, если не возражаешь».

Конечно, Карлайл услышал. Он был недалеко от нас в том же помещении. Эдвард, если ты можешь взять себя под контроль, поговори с ней. Рано или поздно тебе придется попросить ее ничего не рассказывать. Я знал, что он прав, но все равно он меня расстроил: он слишком переоценивал мою способность себя контролировать.

От невозможности сорвать на ком-либо свою неудовлетворенность я свирепо взглянул на Беллу прежде, чем повернуться и зашагать по направлению к коридору в более уединенное место, подальше, так, чтобы на нас не натолкнулись сотрудники больницы и Карлайл не мог нас услышать.
Как только я дошел до конца коридора, я резко повернулся, в тот момент не обращая внимания на то, что своим гневом мог ее испугать. Как она вообще имеет наглость просить меня все ей объяснить, если я не могу объяснить свои действия самому себе! «Что тебе надо?» - я чувствовал равнодушие в своих глазах, мог слышать резкость в своем тоне.

Она испугалась; ее пульс участился, кровь прилила к щекам, и она произнесла свои слова с едва заметной резкостью, словно желая не злить меня. «Ты должен мне объяснение». Она звучала сдержанной, но подтекст был понятен: она говорила серьезно. В ее просьбе крылась твердая решимость получить ответ.

«Я спас тебе жизнь – я ничего тебе не должен». Меня возмутила вся эта ситуация: почему я спас ее, почему я пообещал ей то, чего не смогу выполнить, почему, я просто не могу ей сказать. Почему, почему, почему…

«Ты обещал».

Я плотно сжал губы. Это был последний шанс для моей семьи. «Белла, ты сильно ударилась головой, ты не знаешь, о чем говоришь».

Я хотел, чтобы мои слова ее немного задели. Но я не ожидал, что она потеряет самообладание, причем так же быстро, как и я. Эмоции вампиров можно очень точно настраивать, они очень сильны, как и все остальные усиленные совершенства нашего состояния. Ее сдержанность очень быстро превратилась в ярость. «С моей головой все нормально».

Я взглянул в ее карие глаза, полные ярости. «Что тебе нужно от меня, Белла?»

«Я хочу знать правду». Этого я не мог ей сказать. «Я хочу знать, зачем я вру ради тебя». Значит, она не собирается рассказывать о том, что случилась на самом деле.

Тогда что она думает по поводу того, что видела? Почему бы ей просто не забыть все это? Я становился все злее: она просила меня рассказать секрет обо мне! И не только обо мне, а обо всей моей семье!

Мои близкие редко видели проявление эмоций с моей стороны, но чаще всего они становились свидетелями не моей злости. А моей вспыльчивости. «Как ты думаешь, что произошло?»

Показалось, что я нажал на какую-то неизвестную кнопку. «Все, что я знаю, это то, что тебя не было нигде поблизости – Тайлер тоже тебя не видел, так что не говори мне, что я ударилась головой. Тот фургон собирался раздавить нас обоих – но этого не произошло, и от твоих рук на его боковой поверхности остались вмятины – и на другой машине ты тоже оставил вмятину, но при этом на тебе ни одной царапины – и фургон переехал бы мне ноги, но ты приподнял его…»

Я видел, как ее глаза наполняют слезы отчаяния. Но я мог концентрироваться только на ее словах.

Она видела всё. В самом центре происшествия, в самом центре напряженной ситуации, в которой на кон была поставлена ее собственная жизнь, она заметила абсолютно каждое из моих действий, которые, как я полагал, были слишком быстрыми для человеческих глаз. Это очень плохо для нас.

«Ты думаешь, что я поднял фургон?» - спросил я ее демонстративно изумленным, недоверчивым голосом. Это было первое, что пришло мне в голову в свете разоблачений, которые бросила мне Белла.

Ее челюсть была сжата, мышцы на шее напряжены, она кивнула. Я понял, что ничто ее не остановит.

«Знаешь, тебе никто не поверит». Если она не хочет быть в центре внимания, она вряд ли будет повторять свою фантастическую историю. Издевательство капало с каждого моего слова; я был так зол на себя за то, что вру ей; вранье почему-то казалось мне очень неправильным. Особенно, учитывая обещание, которое, как я надеялся, она не вспомнит.

«Я не собираюсь никому рассказывать». Ее медленные четкие слова поразили меня больше, чем что-либо еще, когда-либо мною услышанное. Она пообещала никому ничего не рассказывать, но могу ли я ей верить? Она человек, и более того – я не могу услышать ее мысли, чтобы быть уверенным.

Но если она говорит правду… «Тогда какое это имеет значение?» Если она не собирается рассказывать, тогда зачем ей знать? Почему она хочет это знать? Лучше, если она ничего не узнает, хотя бы для ее собственной безопасности. Если она не узнает, другие вампиры не будут представлять для нее опасность. И не только один конкретный клан…

«Это имеет значение для меня. Я не люблю врать – поэтому хорошо бы, если бы была разумная причина, по которой я это делаю». Ее настойчивость вызывает восхищение; как в стремлении узнать правду, так и в необходимости знать скорее правду, чем ложь.

Это была лишь еще одна любопытная особенность для меня. «А ты не можешь просто поблагодарить меня и покончить с этим?» Как я отчаянно желал, чтобы она так и сделала; это бы намного все упростило.

«Спасибо». Белла все еще была раздражена и, казалось, чего-то ждала. Все это отражалось на ее лице.

«Ты ведь ничего никому не скажешь?»

«Нет».

«В таком случае…» Я сжал челюсти еще крепче, пытаясь контролировать свою злость. Наша небольшая беседа ни к чему не привела. «Надеюсь, ты наслаждаешься разочарованием».

Мы стояли, гневно уставившись друг на друга. Я видел, как ярость кружилась в ее глазах прежде, чем она превратилась во – что-то. Во что? Это могла быть досада, но было скорее похоже на раздражение…

«А зачем ты вообще утруждался?» Ее холодный тон застиг меня врасплох, а ее вопрос сделал меня уязвимым. Потому что у меня не было ответа.

Я не знал, почему я бросился ее спасать. Я мог бы сказать себе, что я просто боялся потерять контроль, если бы увидел, как по дороге на парковке растекается ее кровь, или я мог бы сказать, что это был просто рефлекс, но ничего из этого не было правдой.

И я не знал, в чем заключалась правда.

«Я не знаю», - прошептал я, а потом повернулся и быстро ушел, прочь от ее запаха и от нее, по направлению к…чему-нибудь, далекому, что я хотел, но не понимал, что это и почему я этого хотел.

Я знал лишь то, что она не дала торжественной клятвы хранить секрет. Я также знал, что как только окажусь дома, на меня сразу же обрушится гнев каждого члена семьи.

Весь наш образ жизни может оказаться под угрозой, и, возможно, нам придется покинуть это место раньше, чем мы предполагали, из-за меня. Из-за неотразимого запаха Беллы и моей ошибки.

Моей ошибки.