После той первой ночи в замке Кимберли Белла больше никогда не плакала. Она попыталась жить так, словно ничего не произошло. Первую неделю она провела, обходя дворец и встречаясь с окаменевшей семьей, обитавшей там. Они были чрезвычайно взволнованы видеть ее там, даже маленький щенок, Чарльз, выглядел более возбужденным. Он следовал за ней по пятам, куда бы она ни шла, и пытался почаще питаться ей стряпней, даже если потом его «немного» тошнило.

Комната, которую она выбрала, была лучше всех обставлена. В ней был специальный звонок, стены были выкрашены желтой краской с темными цветами и звездами на потолке. На окне красовалось изображение единорога, а кровать была огромной, с высоким синим балдахином. Мебель была изысканно украшена различными сказочными существами, а шкаф вмещал многочисленные платья, кушаки и ленты. Красивая комната соединялась с великолепной золотой ванной, которая в свою очередь соединялась с другой комнатой. Эта комната в каком-то смысле была близнецом за исключением того, что цвета больше подошли бы мужчине.
Удивительно, но каждый раз спрашивая, нравится ли ей эта комната, семья загадочно улыбалась, будто посмеиваясь из-за своей шутки. Они никогда не рассказывали ей историю этой комнаты, что, тем не менее, сильно ее пугало.

Однажды она нашла огромную кухню и стала трижды в день готовить себе еду. Она всегда напевала себе под нос ту или другую песню, пока готовила – это заставляло время бежать быстрее и делало любую работу легче. Две недели прошло с тех пор, как она видела своего отца – две недели одиночества, в течение которых ее единственными собеседниками были волшебные каменные животные. Ее песня была грустной, когда она готовила обед, вкусные запахи и ее пение быстро привели Чарльза в энергичное состояние, как и другого невидимого посетителя.

Эдвард почти забыл о гостье в дворце. Ее новый запах, все же восхитительно приятный и привлекательный, был очень слабым там, где он бывал чаще всего – таким слабым, что он никогда не обращал внимания на присутствие запаха, пока не решил выбрать менее используемый путь в свой уголок после охоты. Путь привел прямо в его спальню на втором этаже. Там ее аромат был очень сильным. Он размышлял, насколько приятной на вкус должна быть ее кровь, когда яд наполнил его рот.

Воспоминания взорвались в нем – его первая встреча с девушкой, как билось ее сердце, какой красивой она была, как он заточил ее в Кимберли и как он предупредил ее держаться подальше от него. Надеясь застать ее, он открыл дверь в помещение.

Внутри все было таким, каким он запомнил. Сказочные существа танцевали в мерцающем свете свечи, а звезды на потолке сверкали в последних лучах солнца. В последний раз он был здесь так давно – он помнил, когда это было. Почти сто лет назад, когда он загнал в угол в своей комнате пожилую женщину и потребовал дар. Он был очень глупым – никогда не уточнял, чего он хочет. В результате он был проклят злой женщиной, которая сказала, что единственный способ снять проклятие – научиться любить. Эдвард фыркнул. Вот еще! Он никогда ни в ком не нуждался, никогда ни с кем не играл, никогда не нуждался в «половинке», потому что он совершенный и цельный. Никого и не было. Тогда почему у него такое чувство, будто он что-то забыл?

Вдруг он остановился. Женский голос тихо напевал грустную, и в тоже время, изумительную мелодию, которая звучала так притягательно… странная мелодия: словно пели жаворонки, словно звучала лучшая песня природы, такая незнакомая, но в тоже время такая родная. Она пронесла тепло сквозь все его тело, пока он не почувствовал, как всюду стало покалывать.

Очарованный, он приходил сюда каждый раз, чтобы послушать. Каждый раз песня была другой и все еще прежней. Она всегда рассказывала о сказочном неизведанном мире, таинственном и заманчивом. Прошло несколько дней, но он никогда не уставал от этого. Сначала он мог отвлечься от притягательной крови девушки всего на несколько минут… прошли дни, прежде чем он смог выработать невосприимчивость к ней. Он все еще находился под влиянием крови, но его разум требовал плату за то, чтобы слышать удивительную песню.

Эдвард чувствовал себя необычно довольным, двумя неделями позже, опираясь на стену - его голова упиралась в твердые камни - и слушая ту прекрасную песню. Будет преуменьшением сказать, что та песня кое-что ему напомнила - то, что он никогда не знал за время своего существования. Его пальцы двигались, танцуя под музыку. Воспоминания всплыли в его голове…

Это был мальчик – маленький мальчик со спутанными волосами цвета бронзы, который сидел за фортепиано. Высокий преподаватель во фраке стоял рядом с мальчиком, наставляя его, ударяя прутиком по непослушным пальцам, если тот ошибался в исполнении ноты более чем трижды. Тем не менее, мальчик не был запуган учителем, как тому хотелось бы. Он продолжал играть, словно никого другого там не было… скорее, доигрывать страницы своего собственного царства фантазий и музыки – с единорогами и драконами, танцующими дамами и отважными героями, деревьями и цветами. Мелодия, которую он играл, перетекла в одну бесконечную песню. Даже преподаватель был потрясен. Однако когда он просил сыграть ее снова, мальчик упрямо отказывался, говоря, что забыл ее. Правда в том, что он никогда не мог и не сможет… до того дня, когда он совершил ужасную ошибку.

Эдвард очнулся. Теперь мальчик снова вспомнил ее, почти столетие спустя после того ужасного дня… напомнила молодая женщина, чьи мысли он не мог читать, и чья кровь звала его каждую минуту, когда он находился неподалеку - неважно, знала она об этом или нет. Это произошло тогда, когда он решил сделать что-то совершенно опрометчивое и невообразимое – он решил встретиться с очаровательной женщиной и присматривать за ней, чтобы понять ее, чтобы знать, что еще он может испытать в ее присутствии.

А затем он ушел, намереваясь заняться чем-нибудь, что заняло бы достаточно времени… чем-нибудь, что помогло бы ему забыть о произошедшем до сегодняшнего дня.

Белла почти закончила накрывать на стол, когда услышала ее. Изумительную мелодию, простую, но изысканную; красивую, но сдержанную; сердечную, но недостижимую. Она напоминала ей самую любимую песню – песню, название которой она никогда не знала, но которую пела няня бессчетное количество раз, когда она была маленькой. Она замерла. Все вокруг нее тоже замерли, плененные прекрасной музыкой.

Как только последние звуки исчезли в воздухе, повисла изумленная тишина. Эсми была первой, кто нарушил оглушительную тишину.

- Я думала, он забыл о своем фортепиано. Он не играл так долго. Удивлена, что старое фортепиано еще звучит… - она выглядела так, словно разрыдалась бы, если бы могла. Карлайл безмолвно уткнулся в нее носом, успокаивая. Остальные члены семьи оставались тихими как ночь.

Вдалеке снова зазвучало пианино. На этот раз это было новое произведение – ласковая, приятная колыбельная. Несмотря на то, что она состояла всего лишь из нот, она рассказывала историю – историю о красивой девушке, изящно танцующей в очаровательной бальной зале, смеющейся и кружащейся, свободной, как птица. Рассказывала, как девушка влюбилась в юного принца, и они жили счастливо с тех пор, танцуя, кружась и смеясь до скончания времен. Такое умиротворение длилось, пока звучала музыка.

Белла следовала за звуком и за своим сердцем, позволяя потоку музыки увлечь ее в ту часть замка, в которую ее раньше не провожали животные. Коридоры заканчивались залами, а залы заканчивались величественными комнатами, которые видели лучшие времена. Хотя замок был пуст, приятная мелодия продолжалась, клубясь вокруг, заполняя пустоту, никогда не разносясь эхом, всегда безупречная.

Она привела ее в огромный бальный зал, где под потолком висело двадцать пять гигантских люстр, хотя свечи не были зажжены. Ни одна, за исключением пяти маленьких свечей, расположенных вокруг отполированного рояля в дальнем углу, где сидела одинокая фигура, чьи руки легко скользили по клавишам.

Вдруг, обратив внимание, что у него гости, мужчина остановился посреди игры.

- Не останавливайся, - почти умоляя, прошептала Белла. – Это было прекрасно.

Мужчина не продолжил. Наоборот, он пристально смотрел на незваного гостя.

- Есть вещи более красивые, чем музыка, - сказал он.

Она узнала этот голос. Это был вампир. Ее сердце тревожно забилось в груди.

- Как тебя зовут?

- Эдвард. Эдвард Каллен, – просто ответил он.

- Привет. Меня зовут Белла. – Она увидела, как он кивнул. Немного помолчали. - Что это была за песня? Я никогда раньше не слышала такой прекрасной.

- У нее нет названия.

- Нет названия, которое могло бы достойно описать эту красоту, - Белла медленно шла через бальную залу, пока не остановилась в нескольких футах от него. - Ты знаешь какие-нибудь дуэты?

- Ты играешь? – Она кивнула. Эдвард встал и покинул комнату, прежде чем она мигнула, чтобы вернуться спустя несколько секунд с небольшой стопкой нот.

- Знаешь какие-нибудь из них?

Она пролистала ноты, показывая близкое знакомство с музыкой. Белла уже собиралась покачать головой, как ее глаза заметили несколько первых нот песни ее няни. Там тоже не было названия. Тем не менее, она поставила их на подставку и начала играть первую часть. Эдвард вскоре присоединился к ней с основной темой. Вскоре все было забыто, когда пара отправилась в путешествие, где существовали только музыка, фантазии и они друг для друга. Они не обращали внимания на шестерых каменных животных, сидящих в дальнем конце зала, потрясенных тем, что происходило, и очарованных созданной музыкой.

---

Ну, как вам такой поворот событий? Мы вот никак не ожидали столь быстрого сближения...
Главу для вас переводила Tatka, а редактировала Sensuous. Давайте поблагодарим их за труд.
Ждём вас на ФОРУМе.

Всегда ваши, Таня, Варя и Женя.