Soundtrack Dina garipova - what if

---

Я вышла в коридор и подошла к двери. Не раздумывая, я открыла дверь, и сердце мое остановилось. Мне казалось, что я открыла дверь не в Снокоми, а в Лос-Анджелес. Человека, который стоял на нашем пороге, я еще днем считала героем вымышленного фильма. Мое прошлое ворвалось в мою жизнь также бесцеремонно, как и прошлый раз. И теперь, как и тогда, я не могла убежать. Бежать было некуда. Он стоял передо мной точно такой, каким я его увидела первый раз. Строгий костюм, серьезное выражение лица. Словно и не было этих трех лет, словно только вчера я попрощалась с ним. С ними.
— Здравствуй, Изабелла.
Как такое могло быть, что он стоял сейчас на пороге моей новой жизни и говорил «здравствуй». Упрямые капли дождя заливали крыльцо. Заливали его идеальные туфли. Дождь попадал на мою хлопковую ночную рубашку выше колена, на открытые руки, на босые ноги. А я не чувствовала холода. Он был сейчас здесь, в Снокоми, прямо передо мной. И все эти годы вдруг взорвались в один миг, когда я открыла дверь. И я, молодая девушка с открытым чистым сердцем, снова помахала сама себе из-за его спины. Перед собой я видела не только воспоминание, я видела всё, всю жизнь, из которой он пришел. Молния вспышкой осветила его лицо.
— Я могу войти?

— Нет. — Это был глупый ответ. Потому что он всё равно войдет. И я это знала. Но сказала «нет», потому что это был пусть и глупый, но зато честный ответ. Нет, он не мог войти, не мог снова вот так взять и войти в мою жизнь. Никто из них не мог.
— Изабелла, кто там? — послышалось из комнаты Тани. — Это миссис Флинт?
— Нет, — снова, только в этот раз громче, ответила я.
— Если мы так простоим еще пару минут, то и миссис Флинт тоже скоро будет здесь.

Мне ничего не оставалось кроме как пропустить его в дом. Ведь я уже и сама подумала о том, что соседка может увидеть нашего гостя в окно.

Он вошел, а я так и продолжала смотреть на улицу, вглядываться во тьму и теперь с нетерпением ждать новых вспышек молнии, чтобы они осветили улицу.
— Можешь закрыть дверь, я один.
Я выдохнула то ли с сожалением, то ли с облегчением.

Он прошел без приглашения в гостиную, словно был у себя дома. И я даже не удивилась этому. Так на него похоже. Так похоже на них. Незваный гость по-хозяйски сел в мое любимое кресло, а я так и осталась стоять в проеме гостиной. Я не знала, как себя вести, что ему сказать. И самое главное: я не знала, зачем он здесь.

— Неужели ты не рада меня видеть? — Каждый мускул на его лице был напряжен. Пристальный взгляд пронзал меня. Я внимательно следила за ним, как он посмотрел на меня, как обсмотрел каждый уголок этой гостиной и даже то, как его взгляд задержался на фотографии. Мы вчетвером сфотографировались, как только заселились в этот дом. Пауза затягивалась, но меня это не беспокоило. Единственный, кто был для меня сейчас важен, это Роберт. И я молилась про себя о том, чтобы он уже спал.

— Я думаю, тебе стоит накинуть халат. — Он еще раз внимательно обсмотрел меня, начиная от кончиков распущенных волос и заканчивая моими босыми ногами, которых я уже не чувствовала от холода.

И как только он это произнес, я посмотрела на себя. Дождь промочил мою ночную рубашку насквозь. И округлая грудь была видна как на ладони. От мокрой ткани соски набухли и теперь так удачно предстали перед гостем. В любой другой день перед любым другим человеком я бы смутилась. Мои щеки воспылали бы ярким огненным румянцем от бесстыжего вида, но только не сейчас. Все мои чувства перемешались. Я не верила глазам, показывающим мне это видение, не верила слуху, доносящему до мозга этот голос. Лишь призрака я видела и потому не стеснялась. Я не стеснялась призраков прошлого, я их боялась. Боялась до дрожи в коленях, до крови на ладонях от собственных ногтей, боялась до того, что даже не чувствовала сейчас холода, заставившего занеметь мои ноги, не чувствовала мокрой сорочки, так неприятно обжигающей кожу.

— Я серьезно. — Он всё ждал от меня каких-то слов, которых у меня не было или каких-то действий, которые я сейчас не могла совершить, потому что окаменела. — Тебе лучше одеться.
— Эммет, зачем вы здесь? — Мое сознание наконец очнулось. Я вся будто очнулась от долгого сна. Я тысячу раз вспоминала всё, что было, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что можно испытывать в реальности. Воспоминания — это как падение во сне, а сейчас я действительно летела в пропасть.

Эммет Маккартни сидел в моем кресле в Снокоми и гипнотизировал меня взглядом. И комната продолжала кружиться, и я уже не различала, что сейчас находилось в правом углу: мой книжный шкаф или статуэтка древней богини Майя из его кабинета. И вот он смотрел на меня как тогда — в день нашего знакомства. Без стеснения разглядывал мое тело, мое лицо. Но не отвечал. Стало ясно, что так быстро мне не узнать ответ на этот вопрос.

— Что ж… — Эммет поднялся и расстегнул пуговицы своего идеального пиджака. Он всегда выглядел идеально. И я даже успела забыть насколько. Даже здесь, в такую погоду, он выглядел хозяином мира, которым, в принципе, и был. И я не смогла не подумать о том, с кем он поделил этот мир пополам, поделил мою жизнь и судьбу пополам. Когда его пиджак оказался на кресле, он продолжил: — Нас ждет долгая ночь.
— Я сделаю кофе. — Я не видела смысла требовать все ответы и задавать все вопросы сию же секунду. Он дал мне понять, что никуда не уходит и время их задать у меня еще будет. Да и это было глупо, ведь не приехал же он спустя три с половиной года, чтобы поздороваться и уехать. Да, это будет долгая ночь.

— Что ты здесь делаешь? — Я обернулась на сдавленный страхом голос. Таня прошипела свои слова словно змея. Я прекрасно понимала, что происходит с ней. Я не раз теряла голос, когда видела одного из них. И сейчас Таня, словно загнанная лань, тряслась за моей спиной.
— Таня, я думаю, нет смысла в таком диалоге. — Я посмотрела на подругу взглядом полным мольбы, молча прося не устраивать сцен. Я не хотела шума, не хотела драк и криков. Тем более Роберт был в соседней комнате, и я до сих пор не знала, спит он или нет. Я не хотела, чтобы он что-то слышал, я не хотела, чтобы наша внимательная соседка с очень тонким слухом и чутким сном что-то слышала. Я не хотела, чтобы хоть одна живая душа Снокоми знала, что сегодня ночью в наш дом зашел мужчина в костюме за несколько тысяч долларов и остался здесь до утра.
— А в каком диалоге есть смысл? — нервно ответила Таня. — Ты собралась заварить кофе? Что ж, прекрасно. Давайте выпьем кофе и мило поболтаем, мы же так рады видеть друг друга. А где же его друг?! — Она сама не замечала, как начинала повышать голос. — Я бы и с ним тоже выпила кофе с удовольствием.
— Таня прошу, — сквозь зубы проговорила я, — успокойся.
— Может быть, это он уже успокоится. — Подруга потеряла всякий страх, и её голос стал твердым и уверенным, таким, какой и присущ Тане. Она без стеснения грозила указательным пальцем в сторону Эммета. — Может быть, ты успокоишься? Эй, Маккартни, хочешь успокоиться и оставить её в покое?
— Таня… — я прикрикнула на неё в полголоса.
— Вы же отпустили её, ведь так? — продолжала она. — Зачем? Чтобы заставить её, как перепуганную мышку, бегать по стране три года в поисках самой тихой норки, а потом всё равно поймать. Так однозначно веселее. Для вас. Трусы. Ты трус, и он трус. Не хватило духу сразу наказать её, а теперь что? Теперь снова нужно поломать ей жизнь? Ублюдки. — Она выплюнула последнее слово, как нож, которым хотела попасть в Эммета.
Я обернулась и поняла, что она не попала. Наш гость был абсолютно спокоен. То напряжение, которое я заметила в первые секунды, куда-то улетучилось, и я уже думала, что оно мне привиделось. Эммет по-прежнему смотрел на меня. А Таня даже не вызвала его интерес, он не обратил на её крики своё внимание словно на обычный шум за окном.

— Таня, — снова обратилась я к перевозбуждённой подруге, — пожалуйста, так мы ничего не решим.
— Решать уже нечего, Изабелла, он пришел за тобой.
— Сходи в мою комнату и приведи себя в порядок. — Я старалась показать ей глазами, о чем говорю на самом деле. Я хотела, чтобы она проведала Роберта.
Таня кивнула в ответ, что поняла меня и добавила:
— Если он сделает тебе больно или если начнет выволакивать из дома, кричи.

Наконец Таня послушалась меня и отправилась дальше по коридору в заветную комнату.
— Пройдем на кухню? — тихо спросила я у Эммета. Кухня была самой дальней от моей спальни. Мне казалось, что там будет спокойней.

Эммет направился за мной. Я невольно обернулась пару раз пока мы шли в надежде, что не увижу за своей спиной призрак прошлого. Но он шел за мной и никуда не исчезал.

На кухне я не стала зажигать верхний свет, чтобы не привлекать внимание к нашему окну, и включила только подсветку. А затем опустила жалюзи. При таком желтом освещении тени потянулись из каждого угла. Эммет занял место за столом. Сохранять спокойствие у меня не получалось, зная, что он наблюдал за мной. Я несколько раз выпустила из рук турку, пока доставала её с полки, просыпала молотый кофе на пол и разбила свою любимую кружку.

Судорожно собирая осколки, я заметила, что Эммет приблизился ко мне и наклонился, чтобы помочь. Я нервно сглотнула, когда он взял мою руку, которой я держала разбитые осколки, за запястье.

— Изабелла, я не причину тебе вреда, — он произнес это так спокойно. Как же я завидовала его спокойствию и выдержке. Это прикосновение взбудоражило меня еще больше, если конечно это возможно. Меня лихорадило, как при температуре под сорок: то холод, то жар обжигали изнутри, и все те слова, которые я так хотела сказать ему, застряли на кончике языка. Тогда, в тот день. Я думала о нем, я знала, что виновата, знала, что заслужила наказание. Все слова, что крутились в моей голове в ту ночь, всплыли в моей памяти и обрушились на него водопадом.
— Эммет, прости меня, прошу, прости меня. — Слезы, будто этого и ждали, снова потекли по моим щекам, собираясь к подбородку, как и все эти дни. Я не знала, откуда они только берутся, но я снова плакала. Я чувствовала губами обжигающую соль. — Эммет, прости меня.

Он перевернул мою ладонь, и собранные осколки опять оказались на полу. А затем я ощутила его жар, теплую кожу шеи, нежную ткань его дорогой рубашки, запах приятного мужского парфюма. Аромат проник в меня, и я еще больше почувствовала, что схожу с ума от всего, что происходит. От вспышек за окном и от вспышек в моей голове. Память играла со мной в жестокие игры. И я снова не различала своей кухни. Я опять была в кабинете Эммета, на полу, где он обнял меня, когда я ворвалась к нему. И снова его крепкие горячие объятия, от которых мне становилось легче.

— Я давно простил тебя, — заговорил гость из прошлого. — Давно простил, Изабелла.
— Я не хотела ничего из того, что вышло. Я это сделала, чтобы спасти им жизнь, — я продолжала бормотать в его плечо, роняя слезы на белоснежную ткань.
— Изабелла, не надо. — Он гладил меня по спине, по волосам, как тогда, в тот ужасный день. Хотя, наверное, тогда все дни были ужасными. — Успокойся.
Я отстранилась от уютных согревающих объятий и вытерла слезы руками.
— Ты в порядке? — Он говорил со мной так нежно и ласково, что мне захотелось рассказать ему всё, поведать обо всех своих несчастьях, о Бобби, лишь бы снова ощутить его убаюкивающие объятия, почувствовать горячие ладони на своей спине. И раньше Эммет действовал на меня особенно, и теперь это не изменилось.
— Да, — я снова быстро собрала разбитую чашку и встала с колен. — Я всё-таки заварю кофе.
У меня пересохло во рту, и я готова была высунуть язык на плечо, как верблюд в пустыне.
— Изабелла. — Я обернулась. — Только прежде всё-таки оденься.
Он снова разглядывал меня. Теперь, когда мой бывший начальник перестал быть призраком и стал реальным мужчиной, который только что обнимал меня, я наконец смутилась.
— Хорошо, — я кивнула и оставила Маккартни одного.

Таня сидела возле кроватки Роберта, сложив руки на коленях, и еле слышно напевала:
Я звёздочку в кармашек положу,
За следующей я ручку протяну.
Не обеднеет небо без звезды,
А завтра будешь радостен и ты.

— Он спит? — тихо прошептала я.
— Да.
— Ты как?
— Неважно, как я. Важно, зачем он здесь, — ответила подруга и вопросительно посмотрела на меня.
— Я пока не знаю. Ты побудешь здесь с Робертом?
— Конечно. Но если он что-нибудь сделает тебе, я убью его, — Таня произнесла это очень жестко.
Я быстро стянула еще влажную ночную рубашку и надела махровый халат. Я любила укутаться в него холодным зимним вечером, но эта погода заставила меня достать его еще пару дней назад.
— Эммет не сделает мне ничего плохого, — с уверенностью сказала я, завязывая аккуратный бант на поясе.
— Это он так сказал? — Мне непривычно было видеть Таню такой. Я всегда знала, что она очень сильная, может быть довольно грубой и резкой и всегда постоит за свою семью: за меня, Роберта и Бобби. Но сейчас она была словно одержима, её тело так напряженно, будто готовилось к прыжку.
— Я сама это знаю.
— И если он войдет сюда, я тоже его убью.
Таня, также как и я, любила Роберта и боялась потерять его. Эммет мог появиться на пороге моей новой жизни по любой причине. И самое страшное, если он приехал за моим сыном.

Еще до того, как я дошла до кухни, приятный запах кофе донесся до меня. Маккартни, закатив рукава рубашки, хозяйничал на моей кухне. Не долю секунды мне показалось, что это вовсе не Эммет. Я невольно отметила про себя, что со спины он еще больше похож на него. Высокий рост, широкая крепкая спина, темные волосы. И даже внутренние качества у них были схожи. Эммет мог быть властным, жестким и требовательным, когда хотел этого, но вот со мной он всегда был мягче, чем Эдвард. Если бы и Ягуар был чуть мягче со мной, может быть, тогда всё сложилось бы совсем по-другому.

Вид Маккартни, заваривающего ароматный кофе на моей кухне, заставил меня вдруг задуматься, что всё это время я была одна. У меня не было мужчины, который согрел бы меня холодной ночью, приласкал бы на своей сильной груди, который мог позаботиться обо мне и главное — защитить от них. Я уже давно не думала о том, как выгляжу. Насколько я привлекательна? По словам Тани, я даже перестала замечать, когда со мной заигрывали, и просто замкнулась в себе. Я вдруг посмотрела на себя в зеркало, висящее в коридоре на стене перед кухней. То, что я там увидела, меня совсем не порадовало. Четыре дня слез значительно подпортили мой внешний вид. И еще этот несуразный махровый халат. Да я в нём как мешок с картошкой. И что странно, я об этом ни разу не подумала до этого момента.

— Я знаю, что ты здесь, — сказал Эммет, не оборачиваясь.
— Я и не пряталась. — Я подошла к кухонному шкафу и подготовила две чашки под кофе.
— Роберт спит? — всё также спокойно, помешивая кофе в турке, спросил полночный гость.
— Что? — Дрожь в теле не заставила себя долго ждать. Злость, ненависть, презрение. Трудно было определить, что вышло на первый план.
— Я спросил, спит ли Роберт? — Эммет не прятал от меня своих глаз, не разрывал наши взгляды: мой взволнованно-перепуганный и его спокойный и уверенный.
Приглушенный свет всё также играл в шоу теней. И я не была уверенна, что доверяла тому, что вижу. А видела я перед собой старого друга, поинтересовавшегося, спит ли мой сын.
— Спит, — я ответила коротко, потому что боялась выпустить из себя грозную тираду о том, что не отдам моего сына, переходящую в мольбу, а потом снова в ругань. Моя медуза горгона пускала пар ноздрями и только ждала команды «фас». А я просто просила её подумать, что она может сделать. Только один вариант: вместе с Таней попытаться вырубить Маккартни и снова бежать. Потому что в открытой борьбе, а тем более законной, я знала, что шансов у меня нет.
— Жаль, я хотел его увидеть.
«Даже имя знает, сукин сын», — пронеслось в моей голове.
— Присядь, я сам разолью кофе.
Ловко, словно отменный бармен, он наполнил две чашки горячим кофе, не оставив даже капли на столешнице. И поставил передо мной дымящийся напиток.

— Что ж, Изабелла, — мой бывший начальник сел напротив меня, — теперь можно поговорить.
Я решила ждать, как именно Маккартни начнет этот разговор. Разговор, которого я хотела избежать, убегая из Лос-Анджелеса. И мне было больно осознавать, что на самом деле меня интересовали сейчас лишь два вопроса — не заберет ли Эммет моего сына? И второй — его прислал Эдвард? Черт возьми, оказалось, что Ягуар всё также волновал меня. Даже сейчас, когда его не было рядом, я чувствовала, что он вернулся в мою жизнь. И каждая клеточка кожи горела в ожидании увидеть его. Да, я забыла. Заставила себя забыть. И поверила в то, что действительно забыла. Но своим появлением Эммет вновь зажёг фитиль от динамита, а ведь это еще даже не сам Ягуар. И мне было страшно представить, что за эпилептический припадок со мной случится, если я увижу Эдварда Каллена вживую.
— Я думаю, ты немного успокоишься, если я сразу скажу, что Роберта у тебя не заберу.
Я выдохнула. Вероятно, слишком громко, но контролировать это я и не собиралась. Мне стало легче. Я всегда относилась к Эммету хорошо. Как и он ко мне. И менять этого не хотелось. Я больше всего на свете не желала ненавидеть Маккартни.

Но оказалось, что сердце не обмануть. Трепет счастья, который я сейчас испытала, крылся не только в этом ответе. Еще одна причина охватившей меня радости затаилась в следующем ответе, еще не сказанном им, но уже ожидаемом мной.

Я ругала себя за всё, что крутилось в моей голове. Я злилась на свое сердце, которое замерло в ожидании одного слова, одного имени, которое он не произносил. Я знала, что даже воздух в этой комнате изменится, если имя Эдварда Каллена прозвучит на моей кухне. Стены дрогнут, и дрогну я. И влажные ладони предали меня. Дыхание предало меня. Сознание предало меня. Это какая-то чертовщина. Забыть, снова бежать. Как только Маккартни выйдет за порог, обратно в ночь и дождь, так я соберу в охапку свою семью и оставлю горячо полюбившийся мне Снокоми. Даже Эммета не может быть в моей жизни, потому что он — это часть Ягуара, это тень Ягуара, это его второе имя. Я была в огне своих желаний и надежд. Насколько сильно я желала услышать заветные слова, что Ягуар прислал его за мной, настолько же я не хотела этого слышать. Даже если это так, то пусть я не узнала бы этого никогда. Потому что иначе я не могла быть уверенна в том, что произойдет дальше. У меня был четкий план, жизнь — и вот всё это теперь двигалось по дисковой пилораме нашей лесопилки. Даже мысли о нем рушили меня. Он хуже наркотика, хуже сигарет, от которых я так и не смогла отучить Таню. Только Таня не падала в обморок при виде сигареты. А вот я… Тупая сука. Лучшего названия себе я не нашла.

— Так зачем же ты здесь? — Я отпила из чашки, чтобы успокоиться. — Очень вкусно.
— Спасибо, — Эммет ответил только это.

— Если честно, — я вдруг решилась, — мне кажется, тебе не стоило приезжать сюда. Конечно, я хотела перед тобой извиниться. И рада, что такая возможность мне представилась. Но всё же лучше, если всё останется как есть.

Именно так, как есть. Я говорила это как для Эммета, так и для Ягуара. Даже если он хотел меня видеть, неважно зачем, то вот мой преждевременный ответ. Я сделала ударение на словах «как есть» в надежде, что Маккартни поймет, о чем я говорю.

— Я здесь, потому что пришло время.
— О чем ты говоришь? — такого ответа я не ожидала. — Время не пришло, а прошло.
— Изабелла, возможно, именно сейчас ты немного возбуждена…
Я чуть не поперхнулась на слове «немного».
— …но тебе нужно время, и ты сама поймешь.
— Подожди. Ты хочешь сказать, что сегодня, спустя три года, в понедельник в десять вечера пришло время постучать в мою дверь? Я должна поверить в этот бред?
— Не так конкретно. Совсем не обязательно было приходить ночью, но я не стал ждать утра. — Он замолчал, потом встал и подошел к окну. Жалюзи всё также были опущены. Эммет пальцами раздвинул ламели. Дождь, как в наказание неизвестно в чем провинившемуся городу, продолжал поливать.
— Тебе здесь нравится?
— Где?
— В Снокоми? Тебе нравится в Снокоми, Изабелла?
— Да.
— Если ты захочешь переехать, куда угодно, я помогу.
— Знаешь что, — теперь встала и я. — Хватит нести какую-то чушь. Я, как параноидный шизик, пытаюсь спрятаться от вас. И тут вдруг ты приходишь ночью, будто живешь на соседней улице, и говоришь — пришло время переехать.

Я начинала закипать. Слишком много тайн и замысловатых фраз. Почему у них всегда так всё сложно.
Маккартни наконец обратил внимание на меня.
— Я дам тебе время привыкнуть.
— Привыкнуть к чему?
— Я навещу тебя завтра. — Он уверенным шагом прошел мимо меня обратно в гостиную.
Отпускать его вот так, ничего не выяснив, я не собиралась.
— Постой, — я поспешила за ним, — ты же мне ничего не объяснил.
— Еще будет время. — Эммет уже надел свой пиджак, на котором еще не высохли мокрые пятна от дождя. Снова обогнув меня, Маккартни уже взялся за ручку входной двери.
— Спокойной ночи, Изабелла.

Он также внезапно покинул меня, как и появился. Только открытая дверь, впускающая холодный ветер, осталась передо мной. Я наблюдала, как, не оборачиваясь и не сгибаясь от дождя, он дошел до машины, стоящей на противоположной стороне улицы через три дома от моего. Как загорелись фары, и черная машина растворилась за поворотом, словно её и не было.
Я нервно захлопнула дверь.
— Приятно было повидаться, — сказала я сама себе.

Таня всё также напевала песенку маленького ловца звезд. Это была любимая песня Бобби.
— Он ушел, — зло прошептала я.
— Отлично. — Она быстро, но при этом совершенно бесшумно, поднялась. — Собирайся как можно скорее. Я тоже пока соберусь. Старайся не разбудить Роберта. Мы завернем его в одеяло и отнесем в машину.
— Мы пока не будем этого делать.
— Будем ждать, когда он явится снова? И еще, не приведи Господь, вместе с этим дьяволом!
— Если бы Эдвард был здесь, мы бы это уже знали.
— Это облегчает задачу. Собираемся.
— Таня, давай сначала обсудим, — я рукой пригласила подругу выйти из комнаты, чтобы не разбудить сына.

На кухне сохранилась атмосфера таинственности, и мне даже казалось, что аромат парфюма Эммета всё еще витал под потолком. Он, как и Ягуар, заполнял собой всё пространство.
— Так объясни мне, что ты хочешь обсудить? — За всё то время, что Таня провела в комнате, пока я принимала гостя, её напряжение не упало и на вольт.
— Я пока не хочу уезжать, — твердо произнесла я.
— Ты уверена в том, что говоришь? — не верила своим ушам Таня. — Это он тебя уговорил?
— Нет. Как я уже говорила, Эммет не причинит мне зла, а если бы здесь был замешан Эдвард, то он бы уже появился.
Таня поддалась моей просьбе. Её выражение лица сменилось с агрессивного на более мягкое и нежное, как обычно.
— Тогда налей мне выпить.
Эта же мысль уже не один раз за этот вечер посещала и меня. Маленький кухонный шкафчик, находящийся в углу за холодильником, был отведен у нас под бар.
— Что-нибудь покрепче, — предугадав мой вопрос, добавила подруга.

Я достала бутылку виски, который обычно не пила и вкуса его не понимала, но повода открывать любимое шампанское я сейчас не находила. Наполнив два стакана до краев, один я протянула Тане. Мы в полном молчании кивнули друг другу и еле слышно соприкоснулись стеклянной тарой с янтарной жидкостью.

Несколько больших глотков значительно облегчили груз на моей душе. И я уже не тряслась от холода, который завладел мной в тот момент, когда я промокла, встречая Эммета.
— Так зачем он пожаловал? — спросила Таня, почти опустошив свой стакан.
— Я не знаю. Это же ОНИ! У них всегда всё через одно место.
— Ничего не сказал? Что вы тут тогда делали почти два часа?
— Что-то он, конечно, говорил, да только смысла в этом нет. Переехать предлагал.
— Уж не к нему ли? — ухмыльнулась Таня.
— Что ты говоришь? Это же Эммет, — указательным пальцем правой руки я сделала три круга над головой, изображая нимб.
— Ой, только не надо. Нашла трезвого водителя в субботу вечером. Он мужик, Изабелла. Да, еще какой. Что ни говори, а он всё-таки такой… — Таня протянула мне свой пустой стакан, и я быстро наполнила его снова. — Породистый что ли. Ты думаешь, вот он пришел, такой весь хорошенький… Просто помочь и ничего ему от тебя не нужно? Ни хрена ты не угадала!
— Что я могу ему предложить?
— Ты как всегда. Уж я их всех знаю. Поверь мне. Вот представь, — продолжала Таня. — Ты богатый, красивый мужчина, достаточно молодой. В твоей жизни есть всё, что ты хочешь, в том числе и самые красивые женщины. Но ты вдруг едешь в неизвестный никому, кроме местных ста жителей, городок, чтобы помочь какой-то там работающей у тебя триста лет назад секретарше куда-то переехать?
— И что это значит?
— Это значит, что либо у твоего козла Каллена снова чешутся яйца, либо они чешутся у «мистера милашки» Маккартни, — называя Эммета милашкой, Таня не двузначно показала кавычки пальцами.
— Только не Эммет, — противилась я рассуждениям Тани.
— Ага, конечно. И не забудь завтра покормить моего единорога.
— Хорошо. Допустим, что я богатый, красивый и так далее мужчина. У меня, как ты выразилась, много женщин. Зачем мне понадобилась секретарша-замухрышка, подставившая всю фирму на деньги?
— Во-первых, ты не замухрышка. Этот твой Эдвард на дешевку бы не клюнул.
— А во-вторых?
— Ему что-то от тебя нужно и нам надо выяснить что, — Таня была настойчива и, несомненно, убедительна.
— Я согласна, что причина в его появлении есть, но это что-то большее, чем звон в штанах.
— Без звона всё равно не обойтись, — казалось, что подруга всё давно уже для себя решила.
— А ты думаешь, я еще ничего? — вдруг спросила я.
— Сейчас? Да не очень, — Таня пожала плечами перед еще одним глотком и скривила нос. — Как побитая собака.
— Это я уже знаю. Видела себя в зеркало недавно. А вообще?
Таня посмотрела на меня более внимательно своим профессиональным взглядом.
— Конечно, немного марафета тебе не помешает. Волосы необходимо привести в порядок однозначно, и к косметологу тоже можно сходить, ужасные круги под глазами. Подними волосы.
Я послушно подняла запутанные пряди вверх и открыла лоб.
— Да и брови тоже.
— Всё, достаточно. Я поняла. — Я отпустила волосы, и они опять упали мне на плечи, а также закрыли некрасивой формы, по мнению Тани, брови.
— Не обижайся, ведь сама спросила.
— Если честно, я думала, что выгляжу немного лучше, — расстроенно ответила я.
— Изабелла, это какие-то глупости. Всё, что я сейчас назвала, можно исправить за два часа в любом салоне красоты. А если откровенно, то ты выглядишь великолепно. Ты только посмотри на свою фигуру. Я бы в жизни не подумала, что ты родила ребенка. Ни одной растяжки, никакого лишнего веса. Ты молода, красива. А что это за вопросы? Уж не собралась ли ты играть в любовь с Маккартни?
— Ты же сама сказала, что нам необходимо узнать любым способом, зачем он приехал и что ему от меня нужно.
— Тебе мало Каллена? Ты снова хочешь почувствовать вкус мужских сапог?
Таня начала переходить границу.
— Мы с тобой уже говорили на эту тему и закрыли её. — Она уколола меня в самое больное.
— Прости. Но на счет Маккартни я против. Никаких шуры-муры. С кем хочешь, хоть вон с почтальоном, хоть завтра да хоть сейчас зови его. Только не с Маккартни и не с Калленом.
— Таня, я не собиралась. Это просто была шутка. Честно, — я простила подругу за её резкие слова, ведь в чем-то она была права. Флирт с Эмметом — это очень плохая идея.
— А у вас случайно уже ничего не было? — Таня применила ко мне свой подозревающий всех взгляд. Давно я его не видела, с тех пор, как мы поселились в Снокоми.
— Нет, что ты, — я лукавила. Я прекрасно помнила наш с Эмметом поцелуй. Не забылись и все те чувства, трепет и желание ощутить нечто большее, разъедающая необходимость впитать этого мужчину. Я не могла признаться себе, что Маккартни всегда был интересен мне. И в минуту моей слабости этот интерес закончился страстным поцелуем. Но сейчас это всё уже не имело такого смысла. Многое из того, что было тогда, уже не имело смысла.
— Так, а что с Ягуаром?
— Что?
— Он знаете о тебе всё, как и Маккартни?
— Об этом мы не говорили. — Я постаралась изобразить естественное безразличие на лице.
— Изабелла, — подруга взяла меня за руку, — ты же понимаешь, что будет лучше, если он о тебе ничего не знает?
— Понимаю. — И это было правдой.
Таня крепко сжала мою ладонь.
— Пообещай мне, что если эта сволочь снова появится в твоей жизни, ты найдешь в себе силы послать его.
— Я очень надеюсь, что никогда его больше не увижу. Я больше не смогу перенести всё то, что испытала тогда.
И ведь действительно, всё то время, что я провела рядом с Калленом, я постоянно находилась в мире иллюзий. Мне казалось тогда, что счастье у меня почти в руках, а на самом деле ничего не было. Лишь унижение и разочарование.
— Так ты обещаешь? — настаивала Таня.
— Да, я тебе обещаю.
Подруга отпустила мою руку и подняла в воздух стакан, предлагая закрепить обещание глотком виски.

Горький напиток обжигал горло, но при этом дарил душевный покой. Я отпускала свои мысли о Ягуаре и больше задумывалась о его правой руке — Маккартни. Эммет перенес наш разговор на завтра, которое уже, кстати, наступило. А это значит, что он остановился где-то здесь, в Снокоми. Но вот интересный факт — гостиницы в Снокоми нет. Боже, завтра весь город будет обсуждать нового загадочного жителя. А когда всем станет известно, что он здесь из-за меня… О! Это вызовет огромный интерес у местного населения и породит массу ненужных вопросов. И вдруг предложение Эммета о переезде не казалось таким уж абсурдным.

— Ты знаешь, что Роберт не спал, когда я зашла в комнату? — Таня прервала моя раздумья.
— Он что-то слышал? Что ты ему сказала?
— Он слышал мужской голос и поинтересовался, кто пришел?
— А ты? — в нервном нетерпении спросил я.
— Я соврала, что пришел мистер Тёрнер, что-то на счет магазина.
— Он тебе поверил? Мистер Тёрнер никогда не приходил к нам. Даже миссис Тёрнер никогда не приходила к нам домой.
— Роберту всего три года, Изабелла, — спокойно ответила подруга. — А ты принимаешь его за Шерлока Холмса.
— Он ведь вчера спросил у меня про своего отца.
— Откуда он вдруг это взял? — теперь разволновалась Таня.
— Оттуда! Долго ли услышать в детском саду, что такое «папа» и с чем его едят. Как ты верно подметила, ему уже три.
— И?
— И вечером, как раз перед тем, как в дверь постучал Эммет, я собиралась рассказать сыну про его отца.
— Ты не можешь сказать ему про Каллена!
— Я знаю, — я вздохнула и повторила чуть тише: — я знаю.
— Нам всё равно нужно уехать, — решительно сказала Таня. — Или сделать так, чтобы Маккартни растворился также внезапно, как и появился. Срочно надо выяснить, зачем он явился. Или нас ждут большие проблемы.
В этом я с ней спорить не могла. Появление Эммета в нашей жизни так много меняло, а мы не хотели что-то менять.

Яркий луч света светил мне в лицо. Мне было даже больно открыть глаза. Я ничего не могла разглядеть. Я пыталась пошевелить руками и ногами, но они были тесно связаны. Да так, что при каждом движении острая боль пронзала всё тело. И складывалось такое ощущение, что я уже давно пытаюсь выбраться, поэтому на запястьях и щиколотках уже образовались кровавые раны. Я пыталась определить по ощущениям, чем именно связана, но всё тщетно. Я потерлась щекой о пол — липкий, влажный, холодный. Мерзкое чувство. И шум. Я где-то уже слышала такой шум, заполняющий всё вокруг, оглушающий. Возможно, на нашей лесопилке? Или нет. Но был еще один звук — звонкий удар металла о металл. Извиваясь, пытаясь выбраться из пут, я делала себе слишком больно. И силы заканчивались. Мне было страшно от того, что скоро он вернется. И вдруг прожектор погас. Я наконец смогла открыть глаза, но снова ничего не увидела, сплошная тьма вокруг. Даже невидно собственное тело. Послышались шаги, и я закричала.

Я открыла глаза под тяжестью головной боли и вернулась в реальность. Больше трех лет мне не снились сны, которые я так просила у звезд, прежде чем засыпала каждый вечер. Я хотела увидеть родителей, но вот таких снов я не просила. Последний такой сон был давно, тогда, в отеле в Сан-Франциско, и я очень хорошо помнила, что потом случилось. Я тогда была на поляне, и вдруг подул ветер. Эдвард звал меня. И сегодня утром, увидев подобный жуткий сон спустя три года, я поняла, что ничего хорошего это не могло принести.

Порыв свежего воздуха отвлек меня, и я повернулась к окну: оно было распахнуто. Шторы легко взлетали под воздействием летнего, теплого, но еще влажного от четырехдневного дождя ветра. Неужели бесконечный ливень закончился? Интересно, зачем Таня открыла окно? За окном светило солнце, а я знала, что лучи попадали в эту комнату, только после двенадцати часов дня. Неужели опоздала на работу опять? Я резко перевернулась на бок, чтобы встать.

Кроватка Роберта была пуста.

Я подскочила как на раскаленных углях. Моего сына в спальне не было. Мой ночной кошмар закончился утренним реальным ужасом. А может быть, я до сих пор спала? Нет, это не могло быть правдой. Эммет не мог забрать Роберта, он ведь пообещал мне. Как же Таня была права! Я не послушалась её.

Выскакивая в коридор, я закричала на весь дом:
— Таня, Та-аня!

---

С нетерпением жду вас на форуме Битва Ягуаров

Ваша Beshenayabelka