Гермиона уставилась на свое отражение в гигантском зеркале в ванной комнате.

— Гермиона Малфой, — пробормотала она себе под нос. В школе она никогда бы не предположила, что такое случится. Особенно после того, как ее давнишнее увлечение Роном стало реальностью. Но эти отношения закончились так же быстро, как и начались, и теперь она в счастливом браке с так называемым врагом.

Сейчас она Малфой и полностью приняла это.

Она продолжала смотреть на себя в зеркало. Простой серый свитер свободно лежал на ее плечах и темные джинсы идеально сидели на ее бедрах. Ее сосредоточенное состояние было нарушено только тогда, когда открылась дверь, и, обернувшись, она увидела маленькую девочку примерно четырех лет.

У нее были длинные вьющиеся волосы, белокурые локоны заканчивались чуть ниже лопаток, лицо в форме сердечка, как у матери, точно такие же черты лица. Но ее глаза были светло-серого, стального цвета, как у ее отца.

— Мамочка, ты расчешешь мне волосы? — тихонько позвала она через комнату, теребя подол своего бледно-голубого платья.

— Конечно, иди сюда, дорогая, — проворковала в ответ Гермиона, призывая дочку ближе. Когда она была на расстоянии вытянутой руки, Гермиона подняла ее к себе на колени и сразу же пробежалась пальцами через локоны дочери, перед тем как взять богато-украшенную серебряную расческу. Это был подарок от Драко, как только они поженились. Воспоминание о том, как он дразнил ее «неуправляемые» волосы, прежде чем подарил ей это, промелькнуло у нее в голове. Она улыбнулась своему отражению, которое сейчас было сосредоточено на маленькой девочке с надутыми розовыми губками.

Гермиона начала тихо напевать, наблюдая, как ее дочь тыкает в разные косметические средства на туалетном столике.

— Миона! — Внезапно по дому раздался крик, и Гермиона мгновенно перевела взгляд на дверь. Секундой позже хозяин хриплого голоса появился в дверях, одетый в черные брюки и черную рубашку. В настоящее время из расстегнутой рубашки виднелась белая майка. — Ты видела мой зеленый галстук, любовь моя? — спросил он, его взгляд смягчился при виде его жены и дочки.

— Он в гардеробной, милый. На вешалке для галстуков, где и должен быть. — Она улыбнулась его раздраженному выражению лица.

— Я смотрел раньше, и его там не было. Клянусь, он не там… — его голос оборвался, когда он нашел свой галстук именно там, где и говорила Гермиона.

— Нашел? — крикнула она в сторону спальни.

— Да, любимая, — ответил он таким же раздраженным тоном.

— Папочка глупый, да? — Гермиона повернулась к дочери, улыбнувшись ей в ухо и получив в ответ хихиканье.

Было тихо, пока Драко собирался, а Гермиона расчесывала волосы дочери, когда в воздухе раздался пронзительный крик.

— Миона, твой сын расстроен, — позвал Драко жену.

— Он твой сын, когда ведет себя, как ты, — ответила она, и он высунул голову, глядя на нее.

— Иди сюда, сладенькая. Мамочка не в духе этим утром, — сказал Драко, указывая на дочь. Захихикав, она поцеловала маму в щеку, прежде чем последовать к отцу, ее маленькая ладошка так естественно скользнула в его, намного большую.

Гермиона вновь уставилась в зеркало. Никогда в школе она не могла бы и представить, что у нее будут светловолосые дети, а теперь у нее их двое. Гены Малфойев были очень сильные.

— Миона! — голос Драко снова позвал ее. — Видимо, он хочет тебя. — Она улыбнулась про себя, прежде чем последовать в детскую.

В считанные секунды она оказалась рядом с мужем, смотря на очень расстроенного малыша в кроватке. Драко пытался успокоить маленького Малфоя, но явно нуждался в помощи, из-за чего его дочь смеялась, дергая его за брюки.

— Ох, Драко, иногда ты такой бесполезный, — потянувшись, чтобы достать сына из кроватки, пошутила она. У него были мягкие, светлые детские волосики и серо-стальные глаза, как у отца. Трудно было сказать о его чертах, но у него был мамин нос. Но она знала, что у него будут четкие скулы его отца, когда он подрастет. — Ш-ш-ш, милый, мамочка тут, ш-ш-ш. — Она принялась укачивать его, успокаивая рыдания.

— Я никогда не пойму, как ты это делаешь, — пробормотал Драко, поднимая свою дочь, которая все еще толкала его ноги. — А ты что хочешь, малышка? — Он уткнулся своим носом в ее, заставляя ее сморщиться.

— Не ходи сегодня на работу, папочка. Я хочу поиграть в снежки. — У него замерло сердце от этого, и он посмотрел на Гермиону, моля о помощи. Она просто смотрела на него в ответ, мягко похлопывая сына по спине.

— Как насчет сегодня вечером, милая? — Она скорчила гримасу, зная, что за этим последует. — Папочка пойдет сегодня на работу и вернется пораньше, чтобы мы могли поиграть в снежки, пока не стемнеет, хорошо? Ты же знаешь, папочка ненавидит оставлять свою маленькую принцессу тут на весь день, пока ему приходится работать. — Он подтвердил свою маленькую речь поцелуем в щеку.

— Хорошо, папочка. Но поспеши домой! Мы с мамочкой будем ждать. — Она с любовью вцепилась в его шею, даря ему такие крепкие объятия, какие только могла.

— Пока, милая. — Он поцеловал ее, прежде чем снова поставить на пол. — Я лучше пойду. Увидимся вечером. — Он вернул ей объятия, прежде чем повернуться к Гермионе. Обняв, он поцеловал ее, прежде чем сделать тоже самое с сыном. — Увидимся вечером, Миона. — Он подарил ей грустную улыбку, прекрасно понимая, что она знала, о чем он сейчас думает, и потом подошел к камину в гостиной, отправляясь с помощью летучего порошка в Министерство.



Гермиона Малфой смотрела на своих мужа и дочку, смеющихся и играющих с только что выпавшим во дворе снегом, пока она укачивала на руках сына. Она любила свою семью, несмотря на недавние трудности, вызванные Министерством. Они все еще восстанавливали его, несмотря на прошедшие годы после Войны, что занимало большую часть времени ее мужа.

Раздался приглушенный треск, сопровождаемый бегущей водой, и Гермиона поняла, что Драко приступил к купанию их дочери, прежде чем уложить ее в кровать. Она была благодарна, что он увел ее в дом раньше, чем она могла заболеть. Беспокойство матери никогда не прекращается.



— Привет, любовь моя, — раздался в спальне голос Драко, когда он вошел. Гермиона уже уложила сына спать и сейчас отдыхала в их кровати с хорошей книгой в руке.

Она подняла глаза, чтобы увидеть, как он зашел в комнату и прошел к шкафу, чтобы переодеться, оставив дверь открытой. Годы Квиддича сделали его тело таким, какое оно сейчас: рельефным, с бледной кожей, обтягивающей мышцы, но омраченное шрамами Войны. Его обычно расчесанные светлые локоны сейчас были спутаны и падали ему на глаза, прося о хорошей стрижке. Она наблюдала, как он надел чистую футболку и пижамные штаны, прежде чем скользнуть под зеленые шелковые простыни.

— Ты знаешь, она скучает по тебе, — сказала она, говоря об их дочери.

— Я знаю. И каждое утро мое сердце разбивается все больше. Не могу дождаться, когда смогу возвращаться домой вовремя, — пробормотал он, хотя они оба знали, что это не случится в течение долгого времени.

— Ты хороший отец для нее, ты знаешь это, Драко. — Она повернулась к нему лицом.

— А ты еще лучшая мать. Единственный известный мне человек, способный успокоить этого мальчугана, — улыбнулся он, обвивая ее руками и притягивая ближе.

— Он такой же, как и ты, что должно означать, что я единственная, кто может успокоить тебя, — пробормотала она в ответ, обнимая его за плечи. Он положил голову ей на плечо, вдыхая сладкий запах шампуня. Ее пальцы рассеянно водили по его волосам.

— Должно быть, любовь моя, должно быть. — Его голос стал более принужденным, так как он старался не уснуть.

— Спи, Драко. Одному богу известно, как это тебе нужно. — Она немного наклонила голову, целуя его в макушку, после чего отложила выбранную книгу на тумбочку и выключила свет.

Немного покрутившись, она улеглась, отвернувшись от него, свернувшись рядом, пока он улыбался ей в волосы. Так они и лежали всю ночь, мирно спя и видя сны о своей семье и о том, как чудесно и неожиданно все получилось.