2024-4-27

16

0

0

- Хорошо, Белла, сегодня мы попробуем кое-что гораздо более опасное.

Стараясь справиться с подступающей тревогой, я сжала кожаные ручки кресла и уставилась на Эсме:
- Что вы имеете в виду?

- Ну, я уверена, что последние события отнюдь не способствовали улучшению твоего состояния. И хочу принять радикальные меры, чтобы исправить это.

- И поэтому здесь Эдвард? – я посмотрела на рыжеволосого греческого бога, сидящего рядом со мной в таком же кожаном кресле. Его лицо было мрачным, и у меня появилось подозрение, что Эсме сообщила ему о своих планах.

- Да, он здесь именно поэтому.

Я вздохнула и облокотилась на ручку кресла. Это субботнее утро было до странного спокойным и даже скучным. Мы позавтракали, сходили на групповое занятие… ничего примечательного. К Элис еще не пускали, но Карлайл сообщил, что угрозы для жизни уже нет, состояние стабилизировалось и осталось только ждать, когда она достаточно окрепнет, чтобы прийти в себя. Охрана в здании была усилена, и мы почувствовали себя в безопасности, а рации оттягивали наши карманы бесполезным грузом.

- Давайте сделаем это… - вздохнула я, потому что после сеанса мне предстояло нечто гораздо более пугающее. Уверена, Эдвард не стал бы напоминать о том, что я проиграла ему купание голышом в бассейне. Но, несмотря на то, что у меня дрожали колени от волнения, гордость не позволяла отступить.

- Я хочу, чтобы ты рассказала Эдварду о том вечере, когда ты вернулась домой и нашла своих родителей мёртвыми. – У меня перехватило дыхание, я начала судорожно ловить ртом воздух. Ладони моментально вспотели, а в глазах защипало. Только не это. Жгите меня огнём, заставляйте глотать битое стекло…

- Пожалуйста, Белла, - попросил Эдвард.

Я и без того была чрезвычайно смущена его присутствием на моём сеансе с Эсме, но того, что она предложила, я вынести не могла. В моих планах на первом месте была помощь Эдварду. Мне нужно было добиться восстановления его сна, а мои переживания и проблемы могли этому помешать. Я отчаянно замотала головой:
- Нет… Нет!

- Белла, это своего рода необходимость, - мягко сказал Эдвард.

Я обожгла его взглядом:
- Нет, это не так. Зачем? – я не могла вспоминать тот день. Разве для этого я так старалась похоронить те свои чувства и воспоминания? Мне стоило огромного труда навсегда запереть их в дальнем углу. Зачем нужно вытаскивать всё это? Что сможет окупить эту боль?

- Эсме сказала, что тебе не становится лучше. – Я посмотрела на Эсме… как на предательницу. – Ты по-прежнему боишься темноты, точно так же, как в тот день, когда поступила сюда. И я согласен с ней: тебе необходимо выговориться – именно сейчас. Я хочу, чтобы ты выздоровела, дорогая. Чтобы ты отпустила себя. Как в день рождения, помнишь?

- О Господи, - простонала я. Разумеется, я помнила.

Эсме виновато посмотрела на меня:
- Пожалуйста, Белла. Сделай над собой усилие. Просто начни с того момента, когда ты поднялась на крыльцо.

Я вздрогнула и прижала руку к внезапно занывшему сердцу.
- Не могу. И не хочу. Можно перенести это на следующую субботу?

- Боюсь, нет. Отложив это, ты только значительно усилишь свой страх перед воспоминаниями. И больше ни о чём не сможешь думать. А если мы сделаем это сейчас, ты почувствуешь себя так, словно одолела трудный перевал.

- Я поднялась на крыльцо, нашла их мёртвыми и закричала. Всё, - я прикусила губу и постаралась не поцарапать ногтями кожаную обивку кресла в кабинете Эсме.

Нахмурившись, Эдвард взял меня за руку и прижал её к своей груди. Я почувствовала, как колотится его сердце.
- Преодолей себя. Если не хочешь сделать это усилие для самой себя, сделай для меня.

Под его горячим взглядом моя воля к сопротивлению стремительно таяла.

- Я поднялась на крыльцо и вошла в свой дом, - начала я, приготовившись к тому, что сейчас мне придётся ещё раз пережить те страшные минуты. – За дверью было холодно и темно…

Меня снова охватило ощущение острой беспомощности, которое я испытывала в тот день. Мне казалось, что я ничтожнее бактерии. Потому что не могу ничего изменить. Никогда не смогу.

Удивительно, но я не заплакала. Вместо бессвязной мешанины фраз, перемежаемых рыданиями, с моих губ слетали слова, которые я воспринимала как-то отстранённо. Как будто рассказывала историю, участницей которой не являлась. Словно читала книгу. Когда я закончила, Эсме ничего не сказала. Только глядела на меня, из глаз её лились слёзы, на лице застыло потрясение.

Я посмотрела на Эдварда.

Он был за гранью молчания. Не говорил ни слова. Не утешал. Не жалел. Не ужасался. Не изменил выражения лица. Вначале я не понимала. Думала, что он пытается игнорировать всю эту ситуацию, поскольку слушать слишком тяжело. Но вдруг осознала. Нет, почувствовала. Услышала сердцем.

В его чертах не было грусти или гнева, боли или опустошённости. Многие, поглядев на него, решили бы, что его лицо вообще ничего не выражает, но я знала своего Эдварда. Он поднял глаза, и кажущаяся невыразительность его прекрасного лица сказала мне больше, чем любая гамма эмоций.

Он взглядом говорил мне, что любит. Что я не ничтожество. Мы понимали друг друга, не произнося ни звука. В этом не было нужды. Зачем? Мы словно витали в облаках, оказавшись в замкнутом круге этого молчаливого разговора. Все сказанные нами раньше слова казались ничего не значащими по сравнению с этим молчанием, когда наши сердца способны были понимать друг друга без слов.

Всё так же молча Эдвард встал и протянул мне руку. Я машинально пробормотала привычные слова благодарности Эсме, и мы вышли из её кабинета.

Теперь я действительно была в состоянии отпустить это. Могла простить своих родителей за то, что они оставили меня, когда я больше всего в них нуждалась. Обида из-за того, что я не поступила в колледж… отчаянное нежелание жить – всё это ушло. Сердце Эдварда стремилось к моему… исцеляя меня. Любя меня больше всех на свете. А я могла только благодарно внимать его безмолвной речи.

Мы немного успокоились и теперь с облегчением смотрели в окно на облака, затягивающие вечернее небо.

Нам удалось сохранять нашу странную связь весь оставшийся день. Я не знала, как назвать это. Существовала ли когда-нибудь любовь, подобная нашей? Пара, которая могла бы так же свободно понимать друг друга без слов?

Эсме оказалась права, и я была в долгу перед ней.

Я любила себя. Любила себя, и Эдварда, и Элис, и Розали, и Эммета, и Джаспера, и Карлайла, и Эсме… всех и всё. Теперь они стали по-настоящему бесценными для меня. Раньше я отдала бы всё, чтобы ещё раз увидеть своих родителей. Теперь я не поменяла бы то, что имею, ни на что во всей вселенной. Я приняла свою судьбу. Конечно, я по-прежнему испытывала страх, конечно, я всё ещё страдала от боязни темноты. Но моё отношение к смерти изменилось. Я уже не стремилась умереть, чтобы быть вместе со своей семьёй. Все это как будто осталось в прошлом. Я стала терпеливой. Я могу любить свою жизнь и наслаждаться ею, зная, что судьба, отняв у меня Чарли и Рене, впоследствии осчастливила меня больше, чем кого бы то ни было. Впереди у меня целая жизнь с любимым, а родители будут с любовью следить за мной с серебряных облаков. Я способна любить, быть любимой и дарить любовь окружающим.

Несмотря на недавние события, опасность, нависшая надо мной и моими друзьями, вдруг перестала казаться такой неотвратимой. А моё неразумное обещание Эдварду перед игрой, и моя пострадавшая от проигрыша гордость в этот момент и вовсе ничего не значили.


- Эдвард, - прошептала я, когда в коридоре стихли шаги и разговоры.

- Даже не говори этого, - он знал, что у меня на уме. Я невольно хихикнула. – Не могу сказать, что я согласен с твоим решением.

- Это не значит, что я передумаю.

- Ох уж эта женская гордость… - он иронически улыбнулся.

За окнами уже совсем стемнело, но после заката небо очистилось от туч. Лунный серп мерцал за вечнозелёными деревьями, заставляя их отбрасывать длинные тени.

- Пошли.

Мы встали и, выйдя из комнаты, направились к запасному выходу. До этого я пользовалась им всего один раз, после моей вечеринки, – и тоже вместе с Эдвардом. Он неотрывно смотрел на меня, пока мы шли по коридору, и каждые несколько секунд качал головой, а я улыбалась, чувствуя себя удивительно храброй. Возможно, на меня так влияла эта фаза луны.

- Ты уверена, что хочешь сделать это? Ведь у меня не было намерения заставить тебя пройти через это. Я просто дразнил тебя.

- Жаль, что я тебя неправильно поняла, да? – и я снова улыбнулась, заработав ещё одно покачивание головой.

Эдвард сжал мою холодную ладонь и опустил взгляд.
- Я здорово злюсь на себя, - сказал он.

Я озадаченно посмотрела на него:
- И почему бы это?

- Потому что хочу этого гораздо больше, чем ты.

Святые угодники! Кровь бросилась мне в лицо, заставив запылать каждый сантиметр кожи. Я отвернулась, чтобы он не заметил моих изумлённо расширенных глаз. Неужели Эдвард действительно только что сказал это? Неужели он говорил серьёзно?

Мы открыли тяжёлую наружную дверь и остановились, глядя на подсвеченную голубую воду бассейна. Несмотря на темноту, царящую вокруг, мне совсем не было страшно, словно никакие опасности не могли проникнуть в наш маленький мир. Эдвард отпустил мою руку и щёлкнул каким-то выключателем на стене здания. Раздалось тихое гудение, а на поверхности воды начали появляться пузыри.

- Что ты сделал? – спросила я, делая шаг вперёд.

- Включил струйные нагреватели. Очень скоро вода станет гораздо теплее.

Ну надо же. Я действительно собираюсь сделать это. И – ну надо же – совсем не боюсь. Сняв обувь и носки, я осторожно потрогала воду пальцами ноги. Вода была прохладной, но нагреватели уже творили свои чудеса.

- Спасибо, - пробормотала я и села на бортик бассейна. Эдвард тоже разулся и сел рядом со мной. Время от времени мы опускали ноги в воду, дожидаясь, пока она станет теплее. Я взяла его под руку и прислонилась к его плечу. – Хорошо…

- Очень.

Я вздохнула и посмотрела на него. Кое-что в его лице привлекло моё внимание.
- Эдвард! – ахнула я.

Он испуганно взглянул на меня.
- Что случилось?

Я истерически захихикала, не в силах сдерживаться:
- У тебя румянец!

Это выглядело восхитительно. Его кожа, обычно белоснежная, сейчас отсвечивала розовым под лунным светом.

- Это ты на меня так влияешь, - пробормотал он. Я прикрыла ладонью рот и смотрела на Эдварда, пока приступ смеха не закончился. – Всё? – спросил он с лукавой улыбкой.

- Да.

- Хорошо. Вода уже нагрелась.

Я посмотрела на бассейн и увидела, что над ним поднимается пар, словно над горячим источником. Эдвард отпустил мою руку и скинул с себя рубашку.

- Прошу прощения, - поддразнила я. – Это же я проиграла пари, помнишь?

Он повернулся ко мне, в изумрудных глазах плескалось веселье:
- Но почему я должен позволить тебе развлекаться в одиночку?

Я отвернулась, чтобы он не увидел мою невольную улыбку. Под его бледной кожей перекатывались рельефные мышцы. Я прикусила губу, чтобы напомнить себе о том, что глазеть нехорошо. Он смотрел на воду, не замечая, какие меня переполняют эмоции.

Нам по девятнадцать лет. Мы уже достаточно взрослые для того, чтобы принимать решения и… выполнять их.

Я сняла свитер и бросила его поверх рубашки Эдварда, оставшись в джинсах и короткой белой футболке. Потом скинула джинсы и быстро подошла к воде. Эдвард смотрел вперёд и ни разу не взглянул на меня.

Удовлетворённо пробормотав что-то невнятное, я стянула с себя футболку… потом бельё… И, почувствовав леденящий холод, прыгнула в бассейн. Вода доходила мне до лопаток, кончики волос тут же намокли. Эдвард взглянул на меня всё с тем же удивлённо-весёлым выражением.

- Ладно, Мэйсен, - насмешливо сказала я. – Прыгай сюда.

Я отвернулась и услышала, как звякнула пряжка его ремня. Как прошуршала по его коже грубая ткань джинсов. Потом раздался лёгкий всплеск, и я поняла, что могу поворачиваться. Эдварду вода была по пояс. Он слегка улыбался, а я не была вполне уверена, можно ли мне смотреть на него. Вода, хоть и была довольно прозрачной, всё же не позволяла ясно видеть через неё: чудесная цензура.

- Белла, - прошептал он. Потом поцеловал меня, и я почувствовала, как под водой его руки осторожно скользнули по моей талии.

Внезапно он отпрыгнул от меня, тихо ахнув.

- Что? – сердито спросила я.

- Я забыл… на тебе же нет никакой одежды! – Тихо рассмеявшись, я снова притянула его к себе, чтобы продолжить поцелуй. Горячее томление, которое я почувствовала в его объятьях, говорило о безудержной страсти. Это была новая грань любви, вплетённая в каждое касание. Мне было немножко страшно, но желание пересиливало. – Мы не можем сделать это, - выдохнул он прямо мне в губы. Я поняла, о чём он говорит. Мы с ним почти всегда были на одной волне.

- Знаю. Не здесь. Не сейчас… - я провела ладонями по его спине, и меня снова бросило в жар.

- …Но когда-нибудь обязательно, - он снова поцеловал меня, а потом пристально посмотрел мне в глаза.

- Нет слов, - сказала я. Невозможно было описать словами, как сильно я его люблю. И это было единственное, что я сейчас ощущала.

- У меня тоже.