Время – неумолимо. Люди (и вампиры) – жестоки. Беспамятство – благо. Хотела бы я забыть все, что со мной произошло? Боль от утраты родителей. Превращение в монстра. Разбитое сердце. Одиночество.

Все то, что сделало меня собой, отягощало каждую минуту моего настоящего существования, мешало наслаждаться преимуществами бессмертия, радоваться мелочам каждого дня. Прошлое тяжелым грузом давило на сердце и не позволяло увидеть в будущем просвет, несмотря на обнадеживающие видения Элис. Я словно постоянно ходила в темных очках, позабыв, как выглядит солнце.

И все же, несмотря на боль от потерь и предательств, я не могла представить себе обстоятельство, которое заставило бы меня избавиться от неприятных воспоминаний. Горький опыт бесценнее чьих-то слов, он помогал избежать ошибок в грядущем, формировал характер, стойкость духа. Хотя, бесспорно, лишал юности, беспечности и обыкновенной любви к жизни.

А Каллены смогли. Они приняли решение удалить часть своей истории, словно память обо мне – это ненужный орган, от которого можно избавиться хирургически. Я не могла понять, почему они поступили так со мной. И простить их за это.

Я откланялась почти сразу, как только выяснилась причина вампирской амнезии. У Карлайла по всему миру было множество друзей и подруг. Одна из них, француженка по имени Николетт, была обращена, когда Карлайл еще жил среди Вольтури. Они случайно встретились во время его миссии в Европе.

Николетт обладала редкой способностью забирать у людей прошлое через прикосновение. Это помогало ей выживать: в случае встречи с чересчур прозорливым человеком или нападения вампира она просто удаляла воспоминания о себе.

После звонка Карлайла в доме наступила суматоха: Каллены наперебой обсуждали причины столь радикального шага, спорили, эмоционально кричали друг на друга и даже злились. А я, удрученная осознанием своей ненужности, незаметно сбежала.

Не так уж и незаметно: спустя три минуты Эдварл догнал меня в лесу.

- Белла! – окликнул он голосом, полным необъяснимого отчаяния.

Сердясь на свою мягкотелость, я все-таки остановилась. Обернулась к нему почти с вызовом.

- Пожалуйста, вернись!

- Нет, - твердо возразила я, не собираясь подкидывать Калленам идеи. Моя жизнь и так была разрушена, сердце кровоточило, и я не хотела подливать масло в адское пламя своей агонии. Мне хотелось прожить еще немного времени в иллюзии мира. Я отказывалась прямо сейчас расставаться с надеждой стать частью этой семьи. Ведь очевидно, что они вновь захотят избавиться от меня, как только вспомнят, почему поступили так тридцать пять лет назад.

- Ты должна рассказать нам обо всем, что происходило в тот период, - взмолился Эдвард, страстно жаждущий докопаться до истины. Я сцепила зубы. – Только ты знаешь о нем. Мы хотим понять, почему это сделали.

- Значит, на то были причины! Вот пусть ваша Николетт и расскажет вам о них!

Склонив голову, Эдвард медленно приблизился, удивленный моей внезапной грубостью. Я не собиралась извиняться. Внутри меня кипела ярость – несвойственная мне эмоция, сейчас она единственная держала меня на плаву. Лучше злость, чем чувство отверженности и пустоты, которое грозило захватить меня целиком в ближайшие дни и остаться в моем мертвом сердце навечно.

- Чем я обидел тебя в прошлом? – допытывался Эдвард, не понимая, что сует палку в гудящее осиное гнездо. – Догадываюсь, что нас связывали романтические отношения, хотя это и не представляется возможным, пока ты была человеком. Какой мой поступок причинил тебе настолько сильную боль, что ты морщишься и дергаешься каждый раз, когда я приближаюсь к тебе?

- Ты бросил меня! – выкрикнула я, выбирая путь саморазрушения. – Доволен?!

- Что ж, - медленно заговорил он со мной, как с буйно помешанной, - так я и думал. Вампир и человек. Мы не могли быть вместе.

- Именно так ты и сказал, - горько произнесла я, давясь сухими вампирскими слезами, иглами впивающимися в глаза и не приносящими чувства облегчения. – «Тебе не место в моем мире». «Ты не нужна мне там». «Ты просто мне не подходишь».

- Мне жаль, - хрипло прошептал он, бледнея.

- Рада, что мы это выяснили! Я пойду?

- Белла! – взмолился он, когда я снова дернулась в сторону леса. - Ты же не уедешь из города? – Его лицо выдавало почти что панику, и я не понимала, с чем она связана.

Скрестив руки на груди, я скептически подняла брови. Он снова оказался на шаг ближе ко мне. И чем больше сокращалось расстояние, тем труднее мне становилось думать о побеге.

- Почему тебя это вообще волнует? – потрясенно шепнула я.

- Не могу смотреть, как ты уходишь, - нахмурился он. – Мысль о том, что я долго не увижу тебя, просто невыносима. Если ты исчезнешь, боюсь, я не смогу смириться с этим, - его глаза сверкнули, - и буду искать тебя по всему миру, даже если на это понадобится вечность.

Я насупилась, мрачно впитывая это неожиданное признание.

- Для чего?

Эдвард моргнул, озадаченный моим простейшим вопросом.

- Ты… стала дорога мне за эти дни. Я уже не представляю жизни без тебя, если ты вдруг исчезнешь. Мне нравится проводить с тобой время, и я хочу узнать о тебе больше. Белла, почему тебя удивляет мой интерес? – искренне удивился он. - Пусть я не помню этого, но для меня очевидно, что наши чувства в прошлом были взаимны! Я понял это еще до того, как дар Джаспера это подтвердил. Меня влекло к тебе с самой первой встречи… и я видел, что ты испытываешь ко мне то же самое. А сейчас… - золотые глаза наполнились пламенем, от которого вдоль моего позвоночника непроизвольно побежало электричество, - когда я все знаю, притяжение стало еще сильнее. Ты словно создана для меня – когда я сказал это, то вовсе не шутил. Тогда это казалось бессмысленным, но сейчас нашло объяснение.

- Жаль, что ты не понял этого раньше, - с сарказмом скривилась я: боль искажала мою истинную реакцию, превращая страх в гнев. – Может, не пришлось бы стирать память обо мне, как о надоевшей зверушке, от которой решил избавиться!

- В тебе говорит обида, я понимаю, - в печальных глазах вампира отразилась такая искренняя и мучительная вина, что я чуть не решилась послать осторожность к черту. – Но, Белла, пожалуйста, дай нам еще один шанс! Если тогда я чувствовал к тебе хотя бы десятую долю того, что испытываю сейчас, то я любил тебя… сильно.

От боли и надежды, смешавшихся в безумный клубок, я напряженно застыла, не в силах осмыслить, что Эдвард только что признался мне в любви. Но… он ведь и тогда это говорил. «Я тебя люблю» и «ты – моя жизнь» - перестали что-то значить после того, как он оставил меня, перечеркнув наши чувства жестокими словами. Где гарантия, что сейчас он снова не лжет, глядя мне в глаза? Будь настороже, Белла, не поддавайся!

- Не представляю, почему я захотел избавиться от воспоминаний о тебе… Уверен, что ты значила для меня очень многое, - гадал он вслух, досадуя на собственное непонимание.

- Возможно, я действительно стала тебе не нужна, - пожала я плечами с искусственным равнодушием. – Настолько, что ты решил вернуть свою прежнюю одинокую вечность, в которой не придется обо мне даже думать.

- Нет, нет, это невозможно, - возразил он почти яростно. Помотал головой: – Я знаю себя, я бы не поступил так с тобой – не так воспитан. Я бы не стал избавляться от воспоминаний о лучших днях моего существования, это абсурд! Если уж решился вступить в отношения с человеком, значит, желание было слишком велико, раз оно затмило разум!

- Что ж, затем желание остыло, - бессильно пожала я плечами, понимая, насколько жалко мое положение брошенной комнатной собачонки, скулящей теперь о раненом сердце. – Может, ты любил меня не так отчаянно, как думаешь, а может, я наскучила тебе со временем, я же была никем, обычным человеком. А может, тебе надоело меня спасать. Или ты устал терпеть мой запах.

Эдвард прищурился.

- Можешь рассказать поподробнее об этом?

Поздно было бежать: я уже открылась достаточно, чтобы закопать себя, не было смысла теперь молчать, когда остались только мелкие детали. И я никогда не могла устоять перед Эдвардом, даже если его просьба меня не радовала.

- Со мной было слишком много проблем, - перечислила я, снова продемонстрировав шрам, оставшийся от укуса Джеймса. – Вначале меня чуть не сбил фургон, и ты рисковал вашей тайной, когда оттолкнул его на глазах у множества людей. Потом я зашла не в тот район и чуть не попала в руки насильников. Затем Джеймс решил на меня поохотиться, шантажом выманил из дома и почти убил – я провела в больнице две недели, и затем вам с Элис пришлось заботиться обо мне все лето. А еще я порезалась о бумагу прямо в вашем доме, и Джаспер накинулся на меня.

Эдвард вздрогнул, его лицо вытянулось от потрясения.

- Тебе пришлось драться с братом, - хрипло закончила я, опуская голову и испытывая старую вину, которая не раз терзала меня за эти тридцать пять лет, когда я обдумывала вероятные причины ухода Эдварда. – Думаю, это стало последней каплей. Тебе надоело, что я постоянно влипаю в различные неприятности и втягиваю всю твою семью. Да еще мой запах… Ты говорил, что он необычайно силен и притягателен - особенно для тебя, как героин для наркомана. Тебе приходилось сражаться с самим собой, и ты ни на секунду не мог расслабиться. Испытывал невыносимую боль каждый раз, когда находился рядом со мной.

Я искренне сочувствовала Эдварду, теперь вполне оценив его мучения: будучи новорожденной, я ощутила все «прелести» всепоглощающей жажды и борьбы с ней. Боль в горле в тот период была ужасной, хотя кровь этих людей даже близко не была похожа на то, с чем сравнивал мою кровь Эдвард. Ему было в сто раз хуже, чем мне, и я не сомневалась, что это стало одной из причин ухода.

Зажмурившись, Эдвард потряс головой, словно в ней никак не укладывалось все мной сказанное. Действительно, история наших отношений была похожа на фантастику, особенно если учесть колоссальную разницу между вампиром и человеком.

Я помнила, как просила Эдварда ответить, хочет ли он меня как мужчина – женщину, и он сказал, что это неважно, потому что невозможно. И осуществимым никогда не станет.

У нашей связи не было никаких шансов вырасти во что-то большее с самого начала, ведь Эдварду приходилось контролировать каждый свой жест. Немногие вампиры посчитали бы такой труд приемлемой ценой за любовь…

Вцепившись в волосы надо лбом, Эдвард раздраженно зарычал от разочарования.

- Как бы я хотел вспомнить хоть что-нибудь из этого, чтобы подтвердить или опровергнуть твои слова, - выдохнул он, находясь уже совсем близко от меня, - и чтобы понять мотивы тех или иных своих поступков. Многое в твоих выводах кажется мне ошибочным, например, это, - протянув руку, кончиками пальцев он обвел конкур моей щеки, и я судорожно вздохнула от электрического импульса, прошедшего сквозь все мое тело. – Не может быть, чтобы ты мне наскучила. Это невозможно не только потому, что я сейчас к тебе испытываю. Но и потому, что вампиры влюбляются лишь однажды, Белла. И это чувство несут сквозь всю вечность. Оно никогда не угасает и не проходит. И если я говорил тебе, что люблю, то не лгал.

- И все же ты бросил меня, значит, это было не так, - побормотала я, тая от нежного прикосновения и не находя в себе сил от него отказаться. Утопая в расплавленном золоте глаз напротив, не желала выплывать. Не сейчас.

- Может, я не хотел отнимать у тебя шанс прожить человеческую жизнь, - грустно приподнял он уголки губ. Улыбка не затронула его глаз, горящих огнем душераздирающего желания понять. – Карлайл никогда не обращает здоровых людей. А оставаясь рядом с тобой, я подвергал тебя риску быть обращенной случайно или намеренно…

Я усмехнулась, отступив на шаг. Воспоминания о наших беседах на эту тему больно терзало старые раны. Эдвард растерянно уронил руку, гадая, чем снова меня обидел.

- Если бы ты любил меня достаточно, то захотел бы обратить. Тем более что я была готова.

- Если бы все было так просто, Белла… - хрипло выдохнул он.

- Для меня – просто, - фыркнула я, отшагнув еще дальше, чтобы близость Эдварда прекратила оказывать на меня воздействие. – Если бы ты любил меня тогда, то не ушел бы и не причинил такую боль, не принуждал бы меня к выбору, который считаешь верным только ты один. И ты бы не стал избавляться от воспоминаний обо мне, если бы я значила для тебя хоть что-то.

- Не знаю, что и сказать… - пробормотал он, выглядя так, словно горит изнутри. Хотелось бы мне понять, что он на самом деле чувствует.

- Ничего не говори, - предложила я, отступая к лесу. Эдвард больше не пытался нагнать или остановить меня. – Просто дай мне уйти.

В какой-то момент мое сердце обожгло сильнейшей волной разочарования, когда я осознала, что на этот раз Эдвард меня послушается: с болью глядя на меня, он больше не двигался с места и молчал.

С величайшим трудом я заставила себя отвернуться. Схватилась за покрытый инеем ствол дерева, словно вновь стала слабым человечком и мне требовалась опора, и толкнула себя прочь. И уже не останавливалась, пока не добежала до границы заповедника, даже не понимая, где теперь нахожусь…

_________________________

От автора: Если у вас есть желание поделиться мыслями после прочтения, то я всегда рада вашим комментариям здесь, под статьей, и на ФОРУМЕ