День - самое ужасное время суток, ночь - ещё ужаснее. Моя жизнь со стороны казалась жалким существованием, негодным прожиганием дней, ничего не значащим пребыванием на Земле среди других мне подобных. Я врала самой себе, что всё идёт так, как и должно идти, просто я не привыкла. Но однажды вкусив ту жизнь, за стенами особняка, в котором я выросла и живу, я уже никогда не захотела бы той, что мне предлагают. Каждый, кто хочет, сулит мне своё видение жизни, свои убеждения и ценности, с которыми я, несомненно, должна считаться. Никто и никогда не спрашивал, чего хотелось мне. Конечно же, я мечтала быть счастливой, как и многие, кому на это не надо спрашивать разрешение.
Расчёсывая свои длинные волосы, я оглядела всю себя в большом зеркале. Рене велела надеть мне что-нибудь праздничное, но специально сделав всё наоборот, я выбрала чёрное платье. Ужасное, бесформенное платье, прям под стать моему настроению. Оно висело на моих плечах, заставляя приглядеться к тонким рукам и кругам под глазами. Не помню, когда я в последний раз нормально ела. Про сон я старалась не думать, так как заснуть я не могла уже давно, как бы ни старалась. Боялась, что кошмары будут преследовать меня, но выходило всё наоборот. Бессонные ночи предоставляют мыслям неописуемый простор, отчего с каждой минутой их становится всё больше. К тому же токсикоз не заставил себя долго ждать. Кроме яблочного сока я ничего и видеть не могла.
Послышались шаги на первом этаже, еле различимые голоса. Всё это смешалось в однородную серую массу, на которой я не акцентировала своё внимание. В дверь постучали и, не дождавшись моего ответа, вошли.
- Ты как всегда прекрасна, - вставил неуместный комплимент Даниэль. Каждое лестное слово в мой адрес, сказанное им, было выпалено на автомате. Одень я маску Фреди Крюгера, я всё равно буду "как всегда прекрасной".
Ничего ему не ответив, я прошла мимо парня. Я уже подошла к лестнице, ведущей на первый этаж, когда услышала шаги позади меня. Даниэль галантно предложил мне руку. Я приняла ухаживание, хватаясь за руку парня, как за спасительный круг. Он, конечно, не мог вытащить меня из всего этого дерьма, которое меня окружает, но так я хотя бы оставалась на плаву. Нервы сдавали, я готова была расплакаться на месте. Мысль о ребёнке не давала мне сделать этого.
Холодно блеснув глазами, я взяла стакан с яблочным соком и осушила его залпом. Благо мы стояли на улице, я могла позволить съесть себе пару ягод. На большее сопротивлялся мой желудок.
Даниэль всё-таки заметил, что никакого пыла к нему у меня нет. Что я не чувствую ту страсть, которую разыгрывала тогда, на вечеринке. Единственное, что я чувствовала к Даниэлю, было… сожаление. Он, как и я, попал в безвыходную ситуацию.
Flashback.
- Белла, я оставлю вас ненадолго, - невинно хлопая ресницами, Рене выпорхнула из гостиной, оставляя меня с Даниэлем наедине. Казалось, что моя мать кокетничает с этим парнем больше, чем должна это делать я.
Пока Даниэль не стал меня о чём-либо спрашивать, я произнесла:
- Я беременна.
Услышав саму себя, я не поверила в то, что сказала. Не с такой интонацией произносят подобные новости. Не с таким видом смотрят на будущего отца. Якобы будущего отца...
Глаза Даниэля расширились, конечно, он не ожидал услышать что-то подобное.
- А ты не...? - Он прочистил горло, но продолжать не стал. Я итак поняла, что он говорит о противозачаточных таблетках.
- Нет.
- Что ж... - это всё, что он тогда произнёс.
Через пару секунд снова зашла Рене, начала щебетать о том, как она счастлива и тому подобное. Даниэль не выражал явного недовольства, он даже не выдавал своего удивления, но по глазам я видела, что эта новость радует его намного меньше, чем Рене... Некую обречённость можно было увидеть в его взгляде, будто его приговорили к пожизненному заключению. Семью Даниэль, видимо рассматривает, как каторгу.
Что ж, я надеялась, что это раскроет глаза Рене, и она увидит, что не только мне калечит жизнь. Но она, кроме своей мнимой радости и ложного восторга не замечала ничего.
Насколько просто Рене удавалось обманывать себя и всех вокруг.
End of flashback.
Замечательно! Смотреть на счастливые лица двух семей у меня не хватало сил. Я вот-вот могла сорваться, и неизвестно, что смогла бы натворить...
Чарли спокойно общался себе с Даниэлем, стоя в стороне от этих горе-бабушек. В одной руке он держал бокал с шампанским, другой активно жестикулировал, описывая масштабы чего-то. Даниэль кивал головой, было видно, что ему действительно интересно. А мне приходится выслушивать бессмысленную болтовню Рене и Сьюзен. Они начали обсуждать, как назовут будущего внука.
- А если будет внучка? - попыталась я влезть в разговор, с вызовом смотря на Рене. Женщины на минуту притихли, меряя меня взглядом. Он говорил больше, чем слова. Очевидно, даже здесь моя мать решила всё за всех. Боже, она пытается занять твоё место!..
Затем разговор снова возобновился, только вот тема сменилась. Митчелла (так они окрестили моего ребёнка) было решено воспитывать в Англии. Сьюзен что-то говорила о том, что у её мужа есть дом в Лондоне, "куда и переедут будущие молодожёны". Тошнит уже!
Маскарад подошёл к своей кульминации, которую я боялась больше всего. Рене с важным видом попросила мужчин подойти к нам, а Даниэлю сделать то, для чего, собственно, мы все и собрались.
Подойдя ко мне вплотную, парень прижал меня к себе за талию. Даниэль начал расхваливать моих родителей за то, что они вырастили такую замечательную дочь, как я. Его рука, в которой он держал бокал, иногда взлетала вверх, показывая то, насколько парень действительно восхищается Рене. Запах спиртного ударил в нос, отчего мгновенно стало плохо. Лоб покрылся испариной, воздуха в лёгких не хватало. Малышу явно не нравился запах алкоголя, я заметила это недавно. Проходя мимо кабинета отца, откуда доносился запах дорогого виски, мой желудок вывернуло на месте на дорогой белоснежный ковёр, который так любила Рене. Что ж, он был испорчен, на что неоднократно сетовала мать. Это ужасно злило меня, хотя я понимала, что Рене намного дороже коврик за несколько штук, чем я, её дочь, которая «стоит» явно дешевле.
Голова закружилась не только от запаха шампанского, но и от того, что пламенная речь Даниэля подходила к концу. А это означало только одно... Конечно, вставать передо мной на колено парень не собирался. Он не романтик, да и его белые брюки от Дольче ему гораздо важнее, чем я. Даниэль достал из кармана небольшую коробочку тёмно-синего цвета. "О, нет, пожалуйста, не надо", - мысленно молила я, и моей мольбы никто не мог услышать. В голове рисовалась картина, что я стою в огромном зале, кричу, что есть мочи, но никто не слышит. Все уставились перед собой, кто-то мило общался, а до меня никому нет дела. Я уже почти сорвала голос, не дыша, я пыталась крикнуть ещё громче, но голос получался какой-то сдавленный. Голова закружилось, сердце от страха застучало быстрее, и теперь я уже тихо молила про себя, чтобы оно остановилось к чёртовой матери…
Даниэль быстро достал кольцо и взял мою левую руку в свою. Пальцы тряслись от крупной дрожи, что окутала моё тело, я не могла вдохнуть от той невыносимой боли в сердце. Оно колотилось раненой птицей, зияющая дыра в моей груди снова начала пульсировать. Меня разрывало на части от ощущений, я была противна себе.
Ещё сегодня утром на среднем пальце моей руки красовалось другое кольцо. Может, оно не такое увесистое, как то, что одел на меня Даниэль, может, оно и выглядело немного скромно, но оно дорого мне. Так дорого, что я не могла его снять до сегодняшнего вечера, несмотря на то, что Рене грозилась снять его собственноручно и выкинуть его на моих же глазах. Но она прекрасно знала, что меня не хватит надолго, я уже итак проиграла, биться дальше нет смысла. Я плыву по течению, которое всё дальше и дальше уносит меня от него...
Эдвард... любимый... Господи, неужели это всё происходит со мной? Неужели это всё происходит с нами?!
- Белла, тебе плохо? - взволнованный голос Сьюзен доносился сквозь толстый слой ваты.
- Да, кажется, меня сейчас стошнит, - прикрывая рот ладонью, я вбежала в дом и стремительно направилась к унитазу. Если бы Рене не передумала устраивать этот "семейный" ужин в доме, думаю, я была бы не в состоянии вообще выйти из своей комнаты.
- Барбара, помоги Белле, - крикнула мать, когда я была почти у цели. Она "вовремя" спохватилось, конечно, не дай Бог я ещё что-нибудь испорчу...
Влетев в ванную комнату, я подбежала к своей цели. И без того пустой желудок скручивался в спазмах.
Умывшись холодной водой, я посмотрела на своё отражение в зеркале. "Белла, как же я тебя ненавижу!" - мысленно произнесла я самой себе. Кольцо, что тянет меня вниз своей неимоверной тяжестью, показалось мне предметом, который я возненавидела ещё больше, чем себя. Сорвав его с себя, я поранила палец, но мне было всё равно, та боль, что причинял порез, не шла ни в какое сравнение с той, что испытывало сердце. Я бросила его куда-то в сторону, украшение ударилось об пол, потом отскочило в неизвестном мне направлении. Душераздирающий крик вырвался из моего горла, от безысходности слёзы катились из моих глаз, я завыла так, что это услышал весь Форкс, и в то же время не услышал никто.
Что мне делать дальше, я не знала. Я не могла сделать следующий шаг, и только мысль о том, что, возможно, Эдвард ещё станет счастливым, согревало мою душу. Мою потерянную, чёрную душу.

Подъехав к входу в единственный парк Форкса, я заглушила двигатель. "Нет, Белла, развернись, езжай домой!" - молила я саму себя, взывая к той части мозга, которая была против всего того, что я уже сделала и того, что мне придётся сделать сегодня. И всё... А дальше... она будет вести себя тихо, так как биться за что-то уже будет бесполезно...
Постукивая пальцами по рулю, я вела внутреннюю борьбу с собой, пытаясь придумать что-нибудь. Хотя думать надо было раньше, точнее, не думать, и быть счастливой. С тем человеком, от любви которого я откажусь уже сегодня.
Салон автомобиля начал неприятно давить на меня, кажется, он сузился до размеров горошины, и я вместе с ним. Больше терпеть этого я не могла, поэтому вышла на улицу. Холодные капли дождя хлынули по лицу, но мне было всё равно. Когда существуешь, а не живёшь, когда не чувствуешь, а думаешь, становится всё равно на такие мелочи, как дождь. Погода выражает моё настроение, делает меня более уязвимой, ранит в самой сердце.
Подняв глаза и оглядев улицу, я увидела его. Сердце тут же забилось с удвоенной силой, губы растянулись в блаженной улыбке, которую я всеми силами старалась подавить. Я больше не могу скрывать свои чувства, больше не могу притворяться. Но так надо... И эта мысль давала мне стимул на то, чтобы... чтобы распрощаться со своим счастьем почти добровольно.
Моя через чур широкая толстовка скрывала то, как дрожит моё тело. Капюшон помогал закрыть лицо, на котором отпечатывались все мои эмоции. Убрав руки в карман, я сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Так мысли немного рассеивались, сомнение куда-то проходило. В правильности своего решения я почти не сомневалась, за исключением того, что часть моего мозга вопила о том, что меня обманывают, что у меня отбирают моё счастье, а я с этим уже давно смирилась. Отдала без боя. Хотя воплем это не назовёшь, скорее мягкий, слегка назойливый, шёпот.
- Любимая моя! - Эдвард незаметно для меня подошёл совсем быстро, пару секунд назад он был метрах в двадцати от меня. Судя по его сбившемуся дыханию, он бежал. Господи, как же я хочу бежать за ним...
Эдвард заключил меня в свои крепкие объятия, и как же мне хотелось обнять его в ответ, что аж навернулись слёзы. Только не плакать, только не плакать! Не сейчас, когда я уже так близка к своей намеченной цели. Не тогда, когда счастье любимого зависит от меня, и я, как всегда, могу всё испортить.
Уперев руки в грудь Эдварда, я слегка надавила, чтобы он сам отодвинулся. Любимый ослабил хватку, но рук так и не убрал. Смотреть ему в глаза было выше моих сил, поэтому я пялилась на свои ладони.
- Что-то не так? – Тревога в голосе Эдварда была столь ощутимой, казалось, что она оставляет клеймо прямо в моём сердце.
- Я хотела с тобой поговорить… - бесцветным голосом пробормотала я, не знаю, к счастью или разочарованию, но обманывать Эдварда в своих чувствах оказалось гораздо легче, чем мне казалось.
Я просто поняла, что так надо. Осознала, что для него лучше. Будто появилось второе дыхание и стимул сделать Эдварда счастливым.
- Конечно. Может, сядем в машину, дождь начинается…
- Я выхожу замуж.
Прервав Эдварда, лишь только потому, что больше не могла слушать его заботливые слова, отчеканила я. Эдвард неловко откашлялся, осмотрел меня с ног до головы, остановив взгляд на моей левой руке… Кольцо… Он всё-таки заметил… Теперь уже поздно что-либо сделать, как всегда, остаётся только плыть по течению. Плыви, Белла…
Левую руку жгло, языки пламени пожирали кожу. Неприятной осадок образовался в душе. Предательство душило меня, осознание того факта, что я делаю Эдварду больно, ранило и без того израненное сердце.
- Что? – Слова застряли у Эдварда в горле, он хотел сказать что-то ещё, но не мог.
- Я выхожу замуж за… неважно… Я хотела тебе сказать, но… не могла… Прости меня… - Я пыталась скрыть искреннее сожаление в своих глазах, я пыталась запрятать боль, но увы, чувствую, это у меня не получилось.
«Я же не железный человек! В конце концов я же могу чувствовать! Хоть бы Эдвард списал это на нервы, на смущение, да на что угодно! Хоть бы он и не подумал о том, что я обманываю его, пытаясь скрыть правду». Эти слова я повторяла про себя, тайно надеясь, что они способны заменить мои чувства.
- Не… извиняйся… - Эдвард прикрыл глаза и до боли закусил нижнюю губу, что она побелела. Я подобна убийце… безжалостному кровожадному киллеру… На моих глазах умирает самый дорогой мне человек, любовь в его глазах потухнет, как пламя свечи от малейшего дуновения ветерка. А я спокойно за всем этим наблюдаю.
Вынести всё это было выше моих сил. Казалось, что эта пытка никогда не закончится. Как же сильно я люблю Эдварда, и даже то, что всё это сделано ради него, не может заглушить моих чувств.
Эдвард вмиг оживился, стал что-то делать со своей рукой. Невидящим взглядом я пыталась уловить то, что он делает, но все мои попытки не увенчались успехом. Рука сама собой взметнулась вверх и накрыла пальцы Эдварда, отчего он вздрогнул и поднял на меня свои глаза. Глаза, полные слёз и отчаяния… Я никогда не видела, чтобы мужчина плакал… Никогда… до этого момента… Слёзы текли по его щекам, Эдвард не произносил ни звука. Сердце болезненно сжалось. Рана в моей груди кровоточила, будто по ней только что ударили куском железа.
Я опустила глаза на наши пальцы и увидела, что хотел сделать Эдвард. Он пытался развязать фенечку, которую я подарила ему на день рождение. Жалкий, но символический подарок.
- Оставь её себе… - коротко произнесла я и сжала пальцы любимого… в последний раз…
Мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь запомнить каждую чёрточку любимого лица. Эдвард будто бы фотографировал меня, пытаясь запечатлеть мой образ и запрятать его в потаённый уголок его сознания. Я проделывала то же самое, только немного по-другому. Пытаясь сохранить стеклянный взгляд, я впитывала в себя образ Эдварда, только вместо этой боли и печали, что сейчас присутствовали на его лице, я пыталась заменить улыбкой и смеющимися глазами.
- Прощай… - только и сказал Эдвард, прежде чем развернуться и покинуть меня… навсегда…
Хлынул дождь, очертания удаляющегося силуэта становились слишком расплывчатыми. Я пыталась разглядеть хоть что-то, но через какое-то время поняла, что уже ничего не вижу… никого… вокруг только зелёный лес…
Слёзы полились из глаз, не принося облегчения. Теперь не создавалось ощущения, что меня когда-то ударили железной балкой, а сейчас рана кровоточила. Теперь же мне казалось, будто меня осыпают удар за ударом, с каждым последующим увеличивая силу. Боль была невыносимой, что я невольно согнулась пополам.
Упав на мокрый асфальт, я била руками по воде, холодные капли попадали на лицо и волосы. Боль в руках была достаточно сильной, но не могла заглушить ту, что приносила рана в груди. Невозможно описать то, что я сейчас чувствовала. Полное опустошение. Пустота разъедала всё внутри, оставляя за собой невидимый отпечаток. Душа куда-то исчезла… Её не было… Сердце замедлило свою работу, или уже вовсе остановилось, понять я не могла.
Лишь воспоминания… ещё свежие воспоминания о счастливом прошлом давали мне понять, что пока я всё ещё жива.
Flashback.
Было так легко… необычайно легко… Будто я ветер, парящий над землёй. Полностью растворившись в этой идиллии, что окружала меня, я старалась вспомнить, когда мне ещё было так хорошо. На ум приходило только…
Кабинет биологии… уборка класса, тесная лаборантская, самый лучший человек, которого я встречала в своей жизни и необычайно нежный поцелуй. Воспоминания были не очень чёткими, всё дело в том, что мне казалось, будто тогда я впала в кому, заснула на какое-то время, грезя о прекрасном принце, мечтая о том, чтобы стать его принцессой. Можно сказать, мои мечты исполнились. Я стала этой самой принцессой, и так отчаянно боялась этого потерять, что самая маленькая мысль, пробегающая у меня в голове, о том, что всё это не может принадлежать мне, страшила меня.
Эдвард в считанные дни после нашего знакомства превратил мою жизнь в сказку. Всё, о чём я только могла мечтать, воплотилось в реальность. Я не верила всем тем метаморфозам, что происходили с моей жизнью, она поменялась очень сильно. Скажу больше, я стала зависимой от всего этого, мне хотелось ещё и ещё, хотелось изведывать что-то новое.
Я не помню, когда мы начали «встречаться». Наверное, это происходило не как у всех, а немного иначе. Если у кого-то всё начиналось со слов «Давай попробуем…», то мы таких слов и не произносили. Мы в один миг стали друг для друга чем-то незаменимым, тем, без чего нельзя жить. Я не заметила, как невидимая стена между нами рухнула, наверное, именно в тот момент, когда мы впервые слились в поцелуе. А, может, и раньше, вот поэтому я и не знаю, потому что не заметила. Очень быстро мы перешли от «друзей» к… к чему-то большему, пока я не поняла, что влюбилась в Эдварда. Безоглядно и навсегда…
Ужаснее всего то, что я боялась того, что этого не разделяет Эдвард. Я вижу нежность в его глазах, в которой я растворяюсь каждый раз, когда он смотрит на меня, но что-то большее… Не знаю… Может, что-то, чему я не могу дать определение, и есть любовь. Возможно… но что, если ему всего лишь нравится проводить со мной время вместе и ничего больше? Симпатия, влечение, может, что-то большее, но не досягающее любви.
С того момента, как Эдвард перешёл в нашу школу прошло почти полгода, и если считать началом наших отношений второй день нашего знакомства, то столько же мы с ним и вместе. Но за всё это время я так и не призналась ему в своих чувствах. Я не могу этого сделать, что-то мешает произнести мне эти три заветных слова, что я постоянно кручу у себя в голове. Засыпая, я тоже вспоминаю Эдварда: очередной день, проведённый в его компании, его беззаботные шутки, свой искренний смех, его улыбку, моё стеснение, его заботу и нежность, красивый голос, необычайную внешность. Счастливая улыбка расплывается на моём лице каждый раз в предвкушении завтрашнего дня, который я опять проведу с любимым человеком.
Сегодня день выдался до пугающего тёплый. Такой погоды отродясь не было в Форксе: яркое солнце, душный воздух, еле ощутимый ветерок. Всю неделю стояла подобная жара, но сегодня столбик термометра подскочил ещё на несколько градусов. Просто прекрасный день для прогулки, не считая того, что довольно-таки много таких же желающих, как и я, решили выбраться на улицу.
Эдвард пригласил меня в парк, но я до сих пор не могла побороть стеснение и то ощущение «не в своей тарелке». Самое ужасное заключается в том, что с каждым днём шёпот за моей спиной становился всё отчётливее, казалось, что окружающие не хотели скрыть отменяя своего презрения. Конечно, никто не считал нас парой, все думали, что мы «вот-вот разойдёмся», и так говорили каждый день, только прошло уже полгода, а это «вот-вот» всё ещё никак не настало, что не могло меня не радовать. В моей душе теплился огонёк надежды на то, что все мои мечты когда-нибудь притворятся в реальность.
Эдвард познакомил меня с теми, кого, по сути, я должна знать. Он не задавал мне вопросов по поводу того, почему я не знаю своих одноклассников так близко за все годы учёбы, прекрасно понимая, в каком свете я перед всеми выгляжу. Странно, почему Эдвард не считает меня зазнайкой и избалованной девчонкой, как все остальные?
А пока я пешком добиралась до парка, успела изрядно вспотеть. Сколько себя помню, я всегда жаловалась на вечно хмурый Форкс. А сейчас что-то и не хочется жары, о которой многие здесь мечтают.
Время, проведённое в пути до парка, пролетело незаметно. Я подошла к центральному входу, оглядела массивные ворота, после чего незамедлительно сделала несколько шагов вперёд. Мне навстречу шли несколько молодых пар, лениво взглянувших на меня. Ещё несколько бабушек, которые приходят сюда кормить уток. На их лицах играли еле заметные улыбки, глаза светились счастьем. Необъяснимая магическая атмосфера в парке очаровала меня настолько, что я сама не смогла сдержать улыбки от того уюта, что окружал меня. И тут я увидела его…
Эдвард шёл навстречу ко мне, с каждым шагом он ускорялся, но старался как мог сдержать свой порыв. Я же, зачарованная его походкой и приветственной улыбкой, не могла пошевелиться, а ведь так хотелось. Непреодолимое желание подбежать к нему и крепко-крепко обнять, оказывается, может преодолеть только мой ступор. Моё сердце, как молот кузнеца, грозило сломать мои рёбра, кровь бежала по венам со скоростью света, каждая клеточка моего тела пылала в сладкой истоме. Всё вокруг казалось никудышными декорациями, я не видела их, моё избирательное зрение могло замечать только того парня, которого я так любила. Эдвард был одет повседневно: светлые джинсы, бежевая футболка, мокасины в тон. Рыжеватые волосы, как всегда, в творческом беспорядке. Взгляд, полный нежности, от которого тепло разливается по всему телу, был устремлён прямо на меня.
Не успела я до мельчайших подробностей разобрать его образ, как тёплые, манящие губы обрушились на мои. Сначала Эдвард только слегка коснулся своими устами моих, видимо, не сдержав себя, тут же углубил поцелуй. Мои руки обвились вокруг его талии и притянули ближе, сокращая расстояние между нами. Глаза под неведомой тяжестью тут же закрылись и, как ни странно, я не видела темноты, всё вокруг казалось светлым.
- Я соскучился по тебе, - хихикнув, отстранился от меня Эдвард. Какое-то время после поцелуя я не хотела возвращаться к реальности, не хотела открывать глаза, даже после его слов. С нежеланием разлепив веки, я увидела довольное лицо Эдварда и его безумно красивую улыбку.
В который раз промелькнула мысль: «Эдвард до неприличия красив!»
- Я тоже, - коротко ответила я, не в силах оторваться от созерцания стоящего передо мной парня.
Парк был огромен, и чтобы пройти его весь, на это надо было потратить чуть ли не весь день. Сначала мы решили погулять, насладиться погодой, я же не только погодой, но и непосредственной близостью с Эдвардом, затем покормить уток, ну и потом аттракционы. Больше всего я не хотела именно туда, боясь показаться кому-то… эм… не знаю… просто боясь показаться.
Эдвард долго уговаривал меня съесть сахарную вату, что он купил для меня, но я категорически отказывалась. Особо её никогда не любила, да и сейчас не горела желанием приобрести для себя лакомство, но как сказал Эдвард: «Что прогулка в парке без поедания ваты?» И произнёс он это с таким выражением на лице, в тот момент его нельзя было назвать зрелым юношей, если бы не высокий рост. Я всё-таки согласилась, и даже взяв угощение в руки, долго прожигала его взглядом, прежде чем начать есть. Слава Богу, что обошлось без «сладких рук», как это было в детстве, иначе я провалилась бы сквозь землю.
Каждое свидание Эдвард придумывал всё новые и новые вопросы и обязательно задавал их. Мне кажется, что он знает меня теперь лучше, чем я сама. Обидно, что я знаю о нём не так много, как мне хотелось. Всё, что он мне про себя рассказывал (про семью, про то, как жил и учился в другом городе) было малой частью того, что я хотела знать. По собственным наблюдениям я узнала, что Эдвард имеет тягу к музыке, ему нравится слушать классику, но если брать современную музыку, то он предпочитает рэп. В день он выпивает около литра диетической колы. Свои волосы он не укладывает специально, просто они либо лежат в виде чёлки, либо находятся в таком беспорядке, в каком и сейчас, потому что Эдвард постоянно пытается поправить их и запускает в них пальцы. Его безумно милые привычки закусывать нижнюю губу и втягивать щёки привлекают меня настолько, что когда он это делает, я теряю контроль над собой и неосознанно сокращаю между нами какое бы то ни было расстояние. Ещё я заметила то, с какой любовью в голосе он рассказывал про свою сестру. Элис младше нас на год и в этом году переходит в старшее звено. Я видела её несколько раз, и то стояла немного поодаль от неё и её брата. Конечно, Эдвард представил нас, и каково было моё удивление, что это та самая девушка, с которой я столкнулась в первый день её учёбы в нашей школе. Тогда получилось так, что я плеснула на неё водой из открытой бутылки, Элис растерялась, да и я тоже. И в следующие наши встречи я не мешала их разговору, который длился примерно две минуты. Они коротко говорили что-то о дежурстве отца (Карлайл имел высокое положение в больнице Форкса), о том, к кому их мать пойдёт в гости сегодня, или же кто придёт в гости к ним, ну и конечно, у кого получится прийти домой раньше. Чаще всего это удавалось Элис, так как практически всё свободное время Эдвард проводил со мной. Но в те короткие две минуты, что Эдвард разговаривал со своей сестрой, его глаза светились семейным огоньком, любовью и трепетом. Именно так он смотрел и на меня…
Я надеялась, что мне не кажется, что вижу любовь в его взгляде. Тогда почему он никогда не говорил мне о том, что чувствует ко мне? Этот вопрос мучает меня уже очень долго, я не хотела думать о том, что взгляд Эдварда не пропитан всего лишь дружеским участием.
Эдвард притянул меня за талию ближе к себе, заставляя трепетать в его руках. Всё внутри меня переворачивалось, собиралось в один ком, а затем этот ком будто взрывают. Эффект от взрыва настолько прекрасен, что я млею от полученных ощущений. Сегодня я надела короткий летний топик и белые, низко сидящие на моих бёдрах, бриджи. Большой участок кожи оставался неприкрытым одеждой, именно там и покоилась рука Эдварда. Внешне парень был невозмутим, будто он и не сделал ничего такого, скорее всего, это так и есть. Эдвард и не представляет, что под его рукой разгоралась настоящая война. Огонь бушевал на поверхности кожи, где я чувствовала прикосновение Эдварда. Вот-вот хлынет кровь как из жерла вулкана. Она будет кипеть, бурлить, издавать громкие хлюпающие звуки, но виновник всего этого и не заметит происходящего.
Каждое прикосновение Эдварда – это что- то новое и неизведанное, то, к чему неизбежно привыкаешь - ощущать тепло, исходящее от его кожи, на себе, становится необходимым. И с каждым разом потребность в этом становится всё острее и острее.
Мы шли не спеша, любуясь красивым видом. Мы вроде и не молчали, но в то же время толком и не говорили. Лишь изредка Эдвард комментировал какую-нибудь замеченную им мелочь, а я коротко ему отвечала. Мы умели наслаждаться тишиной, и всё равно создавалось такое ощущение, что мы трещали без умолку.
Когда мы пришли кормить уток, небо заволокло тучами, что теперь не было заметно солнечного света, всё казалось каким-то серым. Но только не для меня… Я по-прежнему пребывала в самом отличном настроении, и никакая погода этого изменить не сможет. Правда, меня разозлило то, что несколько одиноких капель дождя упали прямо мне на руку, но дождя так и не было. Всё-таки погода в Форксе самая непредсказуемая и не поддаётся прогнозам синоптиков.
Я наблюдала за тем, как утки слетаются на очередной кусочек хлеба, брошенный мною в воду. Птицы были самых различных окрасов. На всю стаю я могла разглядеть только две белые и пять чёрных уток. Окрас остальных же я так и не могла назвать. Голова глубокого зелёного цвета, крылышки цвета горчицы, немного белых и чёрных пятен, у кого-то туловище было цвета бронзы, прямо как волосы Эдварда. От такого сравнения я невольно улыбнулась.
Ну и наконец пришла очередь аттракционов. Я всё ещё сомневалась в правильности своего выбора. Всё-таки не надо было соглашаться на огромные карусели… Видимо заметив нерешительность на моём лице, Эдвард развернул меня лицом к себе, немного наклонил и поцеловал в уголок рта, затем захватив мою нижнюю губу в плен. Разве я сомневалась? Или не хотела с ним соглашаться? Никогда такого не было! Господи, да за ним я пойду на край света, не то, что кататься на аттракционах.
Увидев большой батут, глаза Эдварда запылали огнём, мне показалось, что он сейчас сорвётся и побежит туда. Я не то, что улыбку, я не смогла сдержать дикого смеха. Засмеявшись на весь парк, я привлекла внимание Эдварда куда больше, чем батут, да и всех остальных обитателей тоже. Слёзы прыснули из глаз, живот немного покалывало, скулы сводило.
- Эдвард, в тебе всё ещё живёт четырёхлетний мальчик, - всё ещё смеясь, сказала я.
- Ну раз так, я бы на твоём месте был поосторожнее, - с показным видом пригрозил Эдвард, - а то ведь я могу и за косичку дёрнуть, - не успел он закончить, как его рука взметнулась вверх, захватила небольшую прядку моих волос и легонько потянула вниз.
- Девочек обижать не хорошо. – Я с обиженным видом потёрла затылок.
- Во мне всё ещё живёт четырёхлетний мальчик. – Эдвард подмигнул мне, после чего мы оба засмеялись.
Стоя в очереди к кассе за билетами, Эдвард рассказал мне про свою первую любовь, девочку Мэри, в которую он был влюблён в детском садике. По описанию Эдварда, я представляла себе девочку с необыкновенно золотистыми волосами и необычайно белой кожей. В моём воображении она была одета в синее платьице, туфельки на танкетке, а на её голове был аккуратно завязан синий бантик. Её глаза могли казаться стеклянными, потому что при солнечном свете радужка казалась совсем белой, если бы не та теплота, что присутствовала в её детском взгляде. Эдвард так красиво рассказывал про некую Мэри, что я слушала его с открытым ртом. Всё-таки у него прекрасные ораторские способности. «Всё остальное в нём тоже прекрасно…» - вожделенно шепнул внутренний голос. Мне хотелось спросить у Эдварда, встречался ли он с девушками до меня, влюблялся ли он когда-нибудь по-настоящему, с кем был его первый поцелуй и многое другое, но я не решалась этого сделать.
На аттракционах мне понравилось не меньше, чем и до них, я поначалу взвизгивала от ощущения адреналина, но потом адаптировалась и могла просто наслаждаться видом, который мне открылся сверху. Ещё больший вид на парк нам предоставило гигантское колесо. Вот это был самый лучший аттракцион, на котором я каталась за всю свою жизнь. Скорость оно развивает маленькую, вид сверху всегда прекрасен, кроме того, в кабинке создавалось чувство единения и защищённости. В нашем с Эдвардом случае ещё и интимности…
Как только мы спокойно устроились в кабине и колесо пришло в движение, я немного напряглась. Эдвард с опаской взглянул на меня, после чего положил свою ладонь мне на колено, слегка сжал её, а потом просто оставил покоиться на моей ноге. От этого действия я напряглась ещё больше. Тугой узел образовался внизу живота, мешая концентрироваться на пейзаже. Эдварда, по ходу, тоже не особо волновала природа, так как он неотрывно смотрел на меня, почти не моргая. Его рука немного погладила моё колено, видимо, успокаивая. Он-то думает, что я всего лишь трусишка и даже не подозревает, как под его ладонью кипит моя кровь. Сердце ускорило свою работу, собственно, как и всегда, когда Эдвард касался меня. Ещё и кабина, которая скрывает нас от любопытных глаз, подливает масло в огонь.
Два круга на этом чёртовом колесе стали для меня настоящей пыткой. Хоть я и смогла расслабиться, Эдвард не помогал мне вернуть остатки разума. Его рука передвинулась выше, теперь уже покоясь на моём бедре. Сердце увеличилось в несколько раз, я чувствовала его везде, будто я дрожу ему в ритм.
Как только мы сошли, решили ещё немного прогуляться, но неожиданно прогремел гром. Хлынул дождь. Крупные градины ударяли в лицо, дальше вытянутой руки ничего не видно, обзор застилала полупрозрачная пелена падающей влаги. Первому, кто начал хоть какое-то движение, был Эдвард. Пока я стояла полностью растерянная, он взял меня за руку, и немного резко, как безвольную куклу, потянул в сторону. Я семенила за Эдвардом, еле успевая, ещё чуть-чуть, и я упаду. Только потом до меня дошло, что Эдвард бежал, и я не облегчала ему задачу, так как он практически тащил меня. Я немного поравнялась с ним, как только начала бежать. Вокруг нас суетились люди, мало кто попадался нам с зонтиками в руках. Все старались чем-то прикрыться, хотя бы чтобы волосы не промокли, нам же не было чем прикрыться.
Мы выбежали в ту часть города, где стояли дома. Мы бежали мимо них, мне хотелось рассмотреть дома лучше, но, стараясь не отвлекаться, я всё ещё продолжала бежать за Эдвардом. Мы резко завернули к какому-то дому, забежали на крыльцо. Эдвард дёрнул за ручку, дверь покорно отварилась. Он буквально ввалился в дом, да и я не отличалась от него.
Мы находились в уютной прихожей. Паркетный пол под нами немного поскрипывал, но не слишком сильно. Стены обшиты светло-бежевыми панелями. Мебели стояло немного. Откуда-то с кухни доносился запах запечённого теста. И только потом я поняла, куда именно мы пришли.
Это был дом Эдварда.
Осознание этого заставило меня выпрямиться и попытаться расправить одежду. Но теперь тот коротенький клочок ткани, что я сегодня напялила на себя, одеждой нельзя было назвать в принципе. Он непростительно облегал мою грудь, да ещё и насквозь промокший, не скрывал нижнего белья. Щёки вмиг приняли малиновый оттенок, руки пытались прикрыть то, что не скрывала одежда. Опустив взгляд на бриджи, я не могла теперь назвать их белыми. Видимо пока мы бежали, брызги капель попадали на когда-то белую ткань. Горько вздохнув, я подняла взгляд и встретилась с парой глаз, внимательно изучавших меня.
Передо мной стояла женщина лет сорока. Она напоминала мне Эдварда. Нетрудно было догадаться, что это его мама. Женщина приятно улыбнулась мне, отчего морщинки собрались вокруг глаз. Когда Эдвард смеялся, у него собирались точно такие же. У его мамы был тот же цвет глаз, что и у сына, тот самый завораживающий зелёный. В них так же читалось счастье, теплота, забота и… любовь. Женщина держала в руках кухонное полотенце, которое было изрядно испачкано в муке.
- Мама, - начал Эдвард, - это Белла. – Больше про меня он ничего не сказал. «Это Белла, моя девушка», - я рассчитывала услышать что-то вроде этого.
- Белла? – скорее для себя произнесла женщина, будто пробуя моё имя на языке. – А я Эсми! Эдвард мне много рассказывал о тебе, наконец мне посчастливилось с тобой познакомиться. – Щёки всё ещё горели, только теперь в два раза сильнее.
Эдвард говорил про меня… Не знаю, что конкретно он про меня говорил, думаю, ничего такого, что не смогло бы понравиться его матери. Эсми смотрела на меня, как на собственную дочь, единственным отличием было то, что в её глазах можно было прочесть некоторое любопытство.
- И мне очень приятно, миссис Каллен. – Отнять руку от груди я не могла, поэтому просто кивнула женщине.
- Дорогая, зови меня просто Эсми.
- Хорошо, Эсми. – Я искренне улыбнулась.
- Господи, да вы же насквозь промокли! – Эсми перебросила полотенце через плечо и оставила его там, быстрым шагом направляясь в мою сторону.
- Эдвард, я позабочусь о ней, а ты можешь идти и переодеться сам. Белла, пойдём к Элис, наверняка вы носите вещи одного размера.
Эсми слегка подтолкнула меня к лестнице, положа руку на мою спину. Она направляла меня по дому и уже совсем скоро мы оказались в небольшой комнате. По обстановке можно сразу понять, что это «девчачья комната», так как стены были розового цвета. В кресле, что стояло около входа, лежало два плюшевых медведя, около письменного стола висели несколько постеров поп-групп.
- Элис, помоги, пожалуйста, Белле с одеждой, бедняжка совсем промокла под дождём. – Только тут мой взгляд упал на кровать, где и лежала Элис с ноутбуком подле себя. Я с трудом подавила смешок: ноутбук был розовым. Не думала, что Элис предпочитает гламур, а, может, это всего лишь вынужденный контраст, чтобы её комната отличалась от остальных своей непосредственностью. При виде меня сестра Эдварда немного смутилась, но тут же встала и прошла ко мне. Видимо я выглядела настолько жалко, что Элис приобняла меня за плечи.
- Привет, - поздоровалась со мной Элис, как только за Эсми захлопнулась дверь.
- Привет, - прошептала я и заметила, как дрогнул мой голос. Моё тело был сильный озноб, по телу бежали мурашки. Наверное я и не замечала там, в прихожей, насколько сильно замёрзла.
- Может, ты примешь тёплый душ? – неуверенно спросила меня Элис, заранее знаю, что я отвечу отказом. Чего-чего, но этого я делать не собиралась.
Элис дала мне тёплый для лета свитер фиолетового цвета, чёрные джинсы и носки. Одежда была немного тесновата, самое главное, что она сухая. Одев приготовленные вещи, я мгновенно расслабилась, почувствовав тепло. В дверь тихо и неуверенно постучали.
- Да? – Голос всё ещё дрожал, так как тело не успело согреться.
На пороге стоял Эдвард. Он тоже переоделся в более тёплую одежду. Гамма осталась та же. Я судорожно вздохнула от увиденного: свитер так сильно обтягивал тело Эдварда, что через ткань проступали подтянутые мышцы. Я сглотнула, будто не ела несколько дней, что даже Эдвард услышал это.
- Ты голодна? – Он не дал мне закончить: - Надеюсь, ты останешься на ужин? На улице сильный дождь, думаю, будет лить до вечера, а везти тебя сейчас домой небезопасно, - на дороге очень скользко. Мы могли бы с тобой посмотреть у меня фильм, если ты, конечно, не против.
- Нет, что ты? Я не против посмотреть что-нибудь. – Я улыбнулась Эдварду, чтобы напряжение между нами исчезло. Он очень сильно волновался, тараторил так, что я боялась что-нибудь упустить.
Парень спокойно выдохнул и взял меня за руку. Ладонь в который раз за сегодняшний день стало покалывать. Это чувство я незаметно полюбила и привыкла к нему, так как подобное я ощущаю в присутствии Эдварда постоянно. Он провёл меня по коридору немного в сторону, приоткрыл для меня дверь и пропустил внутрь первой.
Комната была неброской, совсем отличалась от спальни Элис. Не было ничего лишнего: кровать, письменный стол, телевизор и шкаф. На стенах висели полки, сделанные из тёмного дерева, на которых стояла разнообразная домашняя утварь: сувениры с курортов, рамки с фотографиями, небольшие статуэтки. Отдельная полка была отведена под книги, она и была самой большой. На подоконнике я заметила несколько горшков с цветами. По-моему, это так мило.
В комнате был идеальный порядок, будто она только что сошла с обложки какого-нибудь домашнего журнала. Живости придавали несколько книг, что лежали на рабочем столе в таком творческом беспорядке. Да и то, что книги на полке стоят не по алфавиту и цвету, уже играло свою роль. Так же я заметила диски, что аккуратно лежали в сторонке, лишь несколько верхних были неопрятно брошены.
Я оглянулась, чтобы посмотреть на Эдварда. Он всё ещё стоял в дверном проёме, наблюдая за каждым моим движением. Эдвард так мило сощурился, что мне захотелось подойти к нему и поцеловать складочку, что образовалась у него между бровей. Пройтись кончиками пальцев по его щеке, снять то выражение задумчивости, что сейчас было у него. Его что-то беспокоило, это видно. Я чувствовала… И не могла понять, что. Это меня убивало…
Я развернулась и молча прошествовала к полкам с дисками. Не зная, что выбрать, я обратилась за помощью к Эдварду.
- Смотря, что ты любишь. Романтические драмы или же классические боевики.
- Романтические драмы однозначно, - выдохнув, сказала я.
Эдвард выбрал «Красотку» и очень удивился, что я не смотрела её. Вообще, за всю свою жизнь я посмотрела очень мало фильмов, и то, от скуки с апатией на лице. Даже в кинотеатр, любимое место для подростков, я ходила от силы пару раз. Главной тому причиной было одиночество.
Мы устроились на кровати Эдварда. Воздух тут же наэлектризовался, как только мы коснулись головами подушек. Я прочистила горло, которое до не возможности сдавил ком. Мы лежали совсем рядом, не касаясь друг друга, боясь, что если хоть один сломает этот невидимый барьер, второй испарится в воздухе, словно мираж.
Эдвард рискнул первый, взяв мою ладонь в свою. Он мягко сдавил мои пальцы, немного разминая кисть. Ощущения были настолько приятными, что я вмиг расслабилась, кажется, даже воздух стал более лёгким. Почувствовав перемены, Эдвард приобнял меня за плечи, видимо, отсутствие во мне скованности придало ему больше уверенности в своих действиях. Да и я больше не могла лежать без действия. Я немного развернулась в руках Эдварда и обняла его за шею, притягивая немного ближе. Уткнувшись носом ему в шею, я облегчённо выдохнула, будто только что приобрела что-то очень дорогое и важное. Эдвард рассмеялся, запуская свои пальцы в мои волосы, массируя кожу головы.
«Красотка» была действительно интересным фильмом, я смотрела не отрываясь. Хотя, я совру, если скажу, что не прерывалась совсем. Иногда я немного разворачивала голову, опаляя своим дыханием чувствительную кожу Эдварда. В том месте, где воздух соприкасался с ним, бежали мурашки, а я ехидно улыбалась от осознания того, что подобное с ним могу проделывать именно я. Эдвард же, думая, что остаётся незамеченным, еле касался губами моего затылка. Он так глубоко вдыхал, наполняя лёгкие моим запахом, что гордость заполоняла каждую клеточку моего тела.
Я была счастлива! Лёжа на удобной маленькой кровати в объятиях любимого, я чувствовала спокойствие и умиротворение. Любовь плескалась в моём сердце, глаза немного жгло от слёз, которые я не хотела проливать. Не плакать же от того, что ты чрезмерно счастлива! Так счастлива, что и сравнения подходящего не найти! Вокруг нас не существовало ничего, только мы. Нам не нужно ничего: ни воздух, ни еда. Лишь бы любимый человек был рядом, и это самое главное.
Пошли финальные титры, одинокая слеза всё же скатилась по моей щеке. Счастливый конец фильма растрогал итак чувствительное сердце, заставляя слезу течь по щеке. Эдвард большим пальцем стёр влажную дорожку.
- Ну что ты? Всё же хорошо закончилось. Перестань, - говорил мне Эдвард, будто убаюкивал. Сюсюкаясь со мной, как с маленьким ребёнком, я уже подумала, что он возьмёт всю меня на руки и будет укачивать как грудную девочку.
- Я не хочу плакать, просто они такие милые, - ответила я, растягивая последнее слово. – Эдвард так красиво признался в любви Вивьен, немного обыденно, но всё равно красиво. Он был такой счастливый, да и она тоже. Они нашли друг друга, - тихонько бормотала я, этими словами успокаивая себя.
- А я вот всегда мечтал признаться в любви в Париже, - сказал Эдвард, после чего я моментально напряглась в его руках.
Значит ли это то, что мне придётся ждать нашего совершеннолетия, чтобы мы смогли полететь в Париж, и уже там Эдвард признается мне в любви? Или же… это значит то, что я играю в любовь сама с собой?.. Я всё выдумала – нежность, заботу, трепет, с которым смотрит на меня Эдвард. Может, мы вместе, только потому, что обоим так удобно? И чтобы не выдать своего состояния, я постаралась как можно ровнее произнести:
- Что ж… у тебя классная мечта.
- Да, может оно и так, только вот я больше не могу ждать так долго, - после этих слов Эдвард приподнял мою голову за подбородок, слегка сжав его, чтобы я не смогла вновь отвести взгляд. Сейчас он точно увидит, что я переживаю. Чёрт, как же не хочется выглядеть глупой, наивной дурочкой!
Эдвард вмиг посерьёзнел, его взгляд стал стеклянным, что я испугалась. Увидев панику на моём лице, парень прикрыл глаза, прогоняя то выражение со своего лица. Затем он резко распахнул веки, и так, чтобы я всё расслышала, чётко проговорил:
- Я люблю тебя!
Не буду говорить того, что не поняла того, что сказал Эдвард, просто… Я действительно не поняла… Как? Неужели?.. Тогда почему раньше…?
Пока мой мозг атаковали тысячи идентичных вопросов, я чувствовала, как по щеке катится ещё одна слеза. Потом вторая… Ещё одна… Похоже, я плачу… Чувства притупились, боль разъедала сердце. Спросите, почему боль? Да потому что я так сильно люблю его, люблю Эдварда, что уже не могу сдерживать это чувство. Оно заперто глубоко в моём сердце, в этой тесной клетке, грозясь разорвать его на части. Кажется, оно и правда разорвалось… Осколки попали в лёгкие, мешая дышать. Я пыталась вдохнуть глубже, но ничего не получалось. Похоже, что теперь у меня истерика.
Эдвард крепко обнял меня, начал что-то говорить, так тихо и вкрадчиво, что я не могла расслышать. Даже если бы он кричал мне в ухо, я бы всё равно ничего не услышала. Мой слух улавливал только звуки моего плача, жалких всхлипов и громкого дыхания.
- Зря я это сказал… - донеслось до меня, будто сквозь толстый слой ваты.
- Что...? – всё ещё плача, переспросила я. Слова, что я расслышала, отрезвили меня, заставив немного оттолкнуть Эдварда от себя, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Что ты сказал? – снова повторила я, рассчитывая на то, что Эдвард скажет будто мне показалось.
- Я сказал, что люблю тебя, - мило краснея, пролепетал Эдвард, будто сознаваясь в преступлении.
- Я слышала это. – Что-то не совсем романтичный разговор у нас складывается, но мне надо точно знать, что я не ослышалась. – Ты что-то говорил про «зря».
- Ах, это, - как ни в чём не бывало заметил Эдвард, и если бы ни его глаза, вмиг наполнившиеся грустью, я бы подумала, что ему и правда наплевать на всё происходящее. – Я сказал, что зря я всё это затеял. Признание… Да кому оно нужно?.. – небрежно говорил Эдвард, а сам чуть не задыхался от того, как сложно ему было сказать мне это. – Белла, ты можешь забыть всё это и больше никогда не вспоминать. Всё будет хорошо, я больше никогда не скажу этого. Нет, я знаю, что не пара тебе, но всё же пойми, ты стала для меня кем-то больше, чем просто девушка. Извини, я…
Достаточно! Я накрыла своей ладонью губы Эдварда, останавливая неконтролируемый поток слов. Мы молчали. Смотреть друг на друга было невыносимо, но ни один не мог отвести взгляда. Щёки, ещё секунду назад влажные, быстро высохли, незаметная плёнка покрыла кожу. Дыхание пришло в норму, сердце забилось нормально. Эдвард всё ещё находился в таком подвешенном состоянии готовый в каждую секунду начать говорить.
- Почему ты больше не скажешь этого? Почему? – не отнимая пальцев от губ Эдварда, начала говорить я. – Почему ты раньше этого не сказал? Я места себе не находила. Боялась, что как-то раз, утром ты не позвонишь мне, а в школе сядешь с другой. Боялась, что ты можешь уехать, не знаю куда, но всё равно боялась. Я боялась, что ты чувствуешь себя обязанным, общаясь со мной. Потом я стала беспокоиться за себя. Да, представляешь! Я бы погибла, умерла, я бы не смогла жить дальше, зная, что ты далеко! Я не могла признаться самой себе в том, что без тебя я ничто. Меня не существует, если тебя нет рядом. – Я сделала короткую паузу. – Я люблю тебя, Эдвард! Всем сердцем люблю! Каждой клеточкой своего тела люблю! Полюбила, как только впервые увидела. Поняла, что ты именно тот, кто мне нужен. Я так боюсь… не знаю, почему… боюсь, что ты этого не хочешь. Кто я такая? Никто. Я никто, по сравнению с тобой. Невзрачная девочка… Серая мышка… Никто…
- Не говори так! – надавливая на кисть, Эдвард немного грубо откинул мою руку в сторону, и теперь мог говорить. – Белла, ты не представляешь, кто ты для меня. Ты весь мир. Мир, в котором я ничего не смыслю, который не знаю. Всё так сложно и запутанно… Но не мне жаловаться на судьбу, ведь она подарила мне тебя. Кого я должен благодарить за то, что всё получилось именно так? Случай? Удачу? Счастливое стечение обстоятельств? Я не знаю… Я благодарен всем! Если бы я не переехал сюда, никогда бы не встретил тебя и жил во тьме. Ты для меня свет, ты для меня жизнь, ты для меня и воздух, и вода, и пища, я не представляю, как бы жил без тебя… Мы лежали здесь молча, смотря фильм, и я был так счастлив. Просто держать тебя в своих объятиях, вдыхать запах твоих волос – это всё, что нужно мне. Знать, что ты рядом и что ты в безопасности.
Эдвард так много сказал, что у меня не осталось слов. Я приникла к нему, крепко обняла, ища с его стороны поддержки. Руки Эдварда обвились вокруг моей талии, опрокинули меня назад на подушки. Его губы целовали всё моё лицо, каждый миллиметр, боясь что-нибудь упустить. Руки приятно сжимали тело в защитном жесте, тем самым говоря: «Я тебя никому никогда не отдам!»
Это и было нашим первым признанием. Я не уставала повторять Эдварду, как сильно люблю его, он делал то же самое. Я ликовала, эмоции били через край.
Когда пришло время ужина, мы спустились вниз ко всем остальным. Наши жутко счастливые лица разжигали любопытство Элис и Эсми. Вторая, как могла, скрывала это, а вот сестра Эдварда… думаю, в тот вечер она устроила ему допрос с пристрастием.
Также я познакомилась с отцом Эдварда, Карлайлом. Робости, как при знакомстве с Эсми, я не испытывала, наверное потому, что сейчас мной завладели совсем другие чувства.
Эдвард весь вечер не отходил от меня ни на шаг, всё время обнимал и всячески демонстрировал то, что я его… любимая… Я вела себя немного скромнее, но в моих глазах итак можно было прочитать, как сильно я люблю Эдварда.
- Ты играешь на пианино? – вырвалось у меня, когда я только что услышала от Эсми, что «её сын снова стал играть».
- Не то, чтобы…
- Он сильно преуменьшает, Белла, - доложила мне Элис. – Он превосходно играет.
- Почему ты не рассказывал мне? – с толикой обиды в голосе задала я вопрос Эдварду.
- Белла, я же говорю, что плохо играю и делаю это очень редко, - смущаясь, пытался оправдаться любимый.
Чтобы разобраться во всём этом, Эсми предложила Эдварду сыграть, а я бы оценила его навыки. Он всячески отпирался, не хотел соглашаться, но увидя в моих глазах просьбу, - нет, мольбу, - он всё же согласился.
Когда Эдвард начал играть, моё дыхание сбилось. Он настолько искусно делал это, что я невольно начала сравнивать его с великими композиторами. То, что я сейчас слышала, было что-то настолько нежное, настолько романтичное, что я подошла сзади к Эдварду и положила руки ему на плечи. От соприкосновения он вздрогнул. Я засмеялась над тем, как его тело реагирует на меня.
Когда Эдвард закончил и поднялся, ровняясь со мной, я крепко обняла его, сказав, что он играет так хорошо, что смело может хвастаться своим умением. Теперь уже мы вдвоём смеялись.
- Я так люблю твой смех, - поглаживая мою щёку и смотря мне прямо в глаза, произнёс Эдвард. Я, как котёнок, подстраивалась под его руку, прося очередной ласки. – Ты очень красиво смеёшься. Как колокольчик… Мой колокольчик. – После этих слов Эдвард приник к моим губам в нежном, романтичном поцелуе, и только тут я заметила, что в комнате находимся мы одни.
Отъезжая глубоким вечером от дома Калленов, я прокручивала в голове всё, что за сегодняшний день произошло со мной, и не могла поверить, что это не сон. Всё было так реалистично, что даже если это и окажется сном, я буду жить именно им. Зачем мне другая реальность?
Так тяжко уезжать от них, мне хотелось подольше побыть с ними. Я чувствовала, будто там нахожусь со своей настоящей семьёй, члены которой любят меня и во всём поддержат. А сейчас, сидя в машине с Эдвардом, я чувствовала, как душа разрывается на части.
End of flashback.
Тогда я не понимала, что может случиться с моей душой, если я действительно расстанусь с семьёй Каллен, особенно с Эдвардом. Теперь я знаю ответ.