Дождавшись половины двенадцатого и удостоверившись, что всё в доме стихло, я вышла на балкон. Благо его Рене не закрыла, я решила воспользоваться её оплошностью. Она не ожидает от меня чего-то подобного, да и я от себя такого не ожидала… Вот что делает с людьми отчаяние!
Жалко, что с моей стороны нет пожарной лестницы, это бы облегчило мне задачу. Поэтому я пыталась подыскать способ побега менее изощрённый и как можно безопаснее. Прыгнуть с балкона чревато получением травмы, поэтому я отмела эту идею. Слезть по камням? Нет, я скорее себе шею сломаю, чем благополучно смогу спуститься вниз. Оставалось только одно – лезть по дереву.
Ветви могучего дуба вплотную висели к моему балкону, чем я и решила воспользоваться. Аккуратно переступив за металлическую перекладину, я захватила нескольких тонких веток для опоры. Встав на более толстую ветвь и регулируя равновесие, я тихонько, маленькими шажками, начала подбираться к стволу. Листья мешали, маленькие сучья всё время лезли в глаза, но я пыталась не отнимать рук от своей опоры. Стараясь не смотреть вниз, чтобы не струсить на середине всего пути, я перевела дыхание, которое успело сбиться. Адреналин стремительным потоком поступал в кровь, наполняя собой каждую клеточку моего тела, ускоряя биение сердца. Тело было чрезвычайно возбуждено от всего происходящего: я дрожала, как лист на ветру, под чашечкой засосало, придавая дискомфорт движениям. Ужасный поступок, ужасное решение, и как я вообще смогла додуматься до такого? Сидела бы ты, Свон, взаперти! Но вторая половинка меня, более романтическая, а самое главное, влюблённая, твердила о правильности принятого решения.
Дойдя до могущественного ствола дерева, я обхватила его руками. Пытаясь отдышаться и не думать ни о чём, я сконцентрировалась. Продумывая свои следующие шаги, я понимала, что я уже совсем близко к своей маленькой победе. Осталось всего лишь перебраться через забор.
Придерживаясь теперь ствола, я аккуратно ступала на ветви дуба. Оказавшись по ту сторону забора, я начала спускаться вниз. Ступая на очередную ветвь, я выбрала ту, которая находилась максимально близко к земле. Готовиться к прыжку я не стала, всё получилось слишком спонтанно. Одна секунда, и я почувствовала лёгкую боль в лодыжках, оповещающая меня о том, что я уже приземлилась. Открыв зажмуренные глаза, я лишь убедилась, что стою на земле.
Фонарь бросал на улицу жёлтые лучи, освещая мне дорогу. Если бы его не было, боюсь, я бы пошла в другую сторону.
Поправив сбившуюся одежду и растрёпанные волосы, я продолжила своё движение. Идти нужно было немного, но я шла медленно, пытаясь успокоиться. От напряжения на лбу выступил пот; ладони также стали мокрыми. Я чувствовала себя не очень хорошо, кажется, меня сейчас стошнит. Этого мне ещё не хватало!
Мысль о том, что я совсем скоро увижу Эдварда, грела душу. Я слишком сильно по нему соскучилась! Он ужаснётся, когда узнает, какую выходку я совершила. Может даже разозлиться на то, какая я безответственная. Ведь надо же так ставить свою жизнь под угрозу? Ну, по крайней мере, я уверена в том, что меня сподвигло светлое чувство – любовь.
Задумавшись, я и не заметила, как вышла на обочину дороги. Деревья расступились, как автоматические двери в торговом центре (от этого сравнения я усмехнулась), луна освещала дорогу, словно прожектор на подиуме. И снова усмешка.
Справа от меня в нескольких метрах стоял «форд». Эдвард вальяжно облокотился на капот и смотрел прямо туда, откуда я только что вышла. Оторвавшись от машины немного быстро, как мне показалось, он стремительно направился ко мне. По-детски наивно улыбнувшись, я не смогла больше сдерживаться и бросилась навстречу Эдварду. Столкнувшись с ним как с каменной стеной, я крепко обняла его, чувствуя, что из глаз вот-вот польются слёзы. К горлу подкатил ком, пальцы задрожали. Я вдавливала своё тело в тело Эдварда, пытаясь убрать между нами малейшее расстояние.
- Я так соскучился по тебе, - горячий шёпот в волосы заставил запрокинуть голову назад от удовольствия.
- С днём рождения! – Голос сел, поэтому поздравление получилось слишком тихим. А я боялась, что буду слишком громко поздравлять Эдварда. Поцеловав любимого в шею, я отстранилась на несколько сантиметров, чтобы заглянуть ему в глаза.
- Я люблю тебя! – И снова горячий шёпот, только уже в губы. Его дыхание опалило нежную кожу, заставив сомкнуть уста вместе, создавая тонкую линию. Но это была первая реакция, вторая же оказалась полной противоположностью первой.
Я набросилась на сладкие губы Эдварда, задавая ритм для обоих. Целуя его требовательно, но в то же время нежно, слегка покусывая губы любимого. Эдвард углубил поцелуй, вырвав мой стон, который не успел ещё слететь с губ, как уже последовал следующий.
Мы так и стояли на обочине, целуясь при лунном свете. Я чувствовала небывалую лёгкость, будто я уже не подчиняюсь законам гравитации. Мы вдвоём парили в облаках, наслаждаясь нежностью и страстью поцелуя. Не знаю, сколько он длился, но кажется, что очень долго. Наконец оторвавшись друг от друга, мы смогли слегка попридержать свой пыл.
- Куда поедем? – Голос Эдварда разорвал такую сладостную тишину, заставив на секунду задуматься. Я знала отличное место, и незамедлительно сообщила ответ на заданный вопрос.
- Может, Ла-Пуш?
Ответом мне был ещё один страстный поцелуй.
Мы ехали в машине, держа друг друга за руки. Каждый думал о своём, хотя я уверена, что наши мысли были одинаковыми. Если честно, я не думала ни о чём, наслаждаясь присутствием Эдварда. Он сидел в нескольких сантиметрах от меня, так, что я могла чувствовать жар, исходящий от его тела. Непередаваемое чувство напомнило о себе, которое я ощущала в присутствии Эдварда. Непонятная смесь тепла и холода, невинности и порочности, спокойствия и волнения, - одним словом, возбуждение.
Я упустила тот момент, когда мы остановились. Взглянув в сторону Эдварда, я увидела, как он открывает дверь со своей стороны. Вот он садится на заднее сидение, и только после этого до меня дошло, что так будет удобнее для нас обоих. Открыв дверь, я вышла на улицу, глубоко вдыхая запах океана. Не успела я снова оказаться в салоне автомобиля, как тут же была заключена в объятия.
Горячие губы нашли мои, и припали в жгучем поцелуе страсти. Наши движения были хаотичны и противоречили друг другу. Каждый стремился доминировать, от этого поцелуй получался каким-то рваным и дико необузданным, но это не значит, что от этого он был менее нежным. Руки Эдварда, что крепко сжимали мою талию, напоминали мне рыболовную сеть – если в ней запутаться, то уже никогда не выбраться. Так и здесь! Лежать в его объятиях – несравненное удовольствие, от которого кружится голова.
Дотянувшись до полов футболки, я потянула её вверх, обнажая торс Эдварда. Парень тут же напрягся и отстранился, как мне казалось, чтобы заговорить, но я ошиблась, - его губы припали к моей шее. Глубоко вдыхая аромат моей кожи, Эдвард спросил:
- Белла, ты хочешь сделать это в машине? – осыпая мимолётными поцелуями шею и ключицу, Эдвард постоянно выдыхал мне в шею, отчего казалось, что моя кожа горит. Мурашки пробежали по телу, за ними последовал озноб. Ну что я говорила?.. В возбуждении переплетаются такие понятия, как тепло и холод.
- Да! – было моим ответом. Я крикнула так громко, что казалось, это услышит весь город. Не то, чтобы я хотела делать это специально, но как только я собралась ответить, руки Эдварда посадили меня на него, крепко придерживая за талию. Язык очертил впадинку над ключицей, и всё это вкупе с ощущением сбившегося дыхания любимого.
Я уже не могла себя контролировать. Помогая избавиться нам обоим от мешающей одежды, я всё ещё пыталась включить свой рассудок и прекратить вести себя так, будто меня ужалила пчела, - всё время вскакивать и кричать от нахлынувших ощущений. Но, видимо, мне было не суждено найти хотя бы слабый отголосок здравого смысла. Весь мир поплыл перед глазами, как только Эдвард вошёл в меня. Я почувствовала себя недостающим пазлом в огромной мозаике. Я была маленькой песчинкой в этом огромном мире, но только сейчас я действительно чувствовала себя целостной.
Обозреть весь калейдоскоп чувств невозможно. Неужели бывает так, что рай спускается с небес на землю? Похоже, что так, иначе как ещё объяснить тот факт, что я парю?
Унося друг друга в сладкую нирвану, я не могла отвести взгляд от глаз Эдварда. Он захватил мою душу в свой плен, не собираясь её отпустить когда-то в будущем. Именно в такие моменты понимаешь, что «моё тело, сердце и душа принадлежат только ему» не пустые слова, сказанные по глупости в период полового созревания.
Прежде чем я успела до конца насладиться ощущением своей пленённой души, я почувствовала то, что смогло затмить всё в этом мире хотя бы на несколько секунд. Оргазм бешеной силы накатил на нас обоих, заставляя громко стонать от принесённого наслаждения. Я хотела вкусить всё до самой последней капли. Да, в эту ночь я была слишком возбуждена, отчего просыпалась невиданная до этого дня жадность.
Я долго лежала в объятиях Эдварда, смотря прямо в глаза любимому. Он проделывал то же самое, только его руки легонько поглаживали мою обнажённую спину, проводя вдоль позвоночника, заставляя тысячи мурашек бегать по моему телу. Я слишком сильно растрепала волосы Эдварда, отчего они были похожи на перекати-поле. Попытавшись привести их в более-менее нормальный вид, я сделала только хуже, спутав волосы Эдварда ещё сильнее. Меня всегда интересовало, действительно ли можно спутать его шевелюру ещё больше, чем есть. Оказалось, что да, я даже испробовала это на практике.
Коротко усмехнувшись, я поцеловала самые желанные в мире губы.
- С днём рождения! – улыбаясь голливудской улыбкой, я видела, как уголки губ Эдварда подрагивают. Неужели он пытается не рассмеяться?
- Белла, это и был твой подарок? – Эдвард пытался говорить сдержанно, но его интонация дала мне понять, что если бы я и решила преподнести такой подарок, то он вряд ли был бы доволен. Кстати…
- Подарок! – вскрикнула я, совсем забыв про свой скромный подарочек. О, Господи, кого я обманываю? Это и подарком-то назвать можно с натяжкой.
Я взглядом пыталась отыскать свою юбку. Салон автомобиля был погружён во мрак, и лишь тусклое лунное сияние освещало нашу воздушную обитель. Но даже при таком тусклом освещении моя белая юбка должна была быть видна, но мне в какую-то секунду начало казаться, что она куда-то испарилась. А именно на переднее сидение. Было огромной проблемой достать её, лёжа в объятиях Эдварда, а так как я не хотела от него отрываться, это было вдвойне труднее. Но я всё-таки сделала это, как бы комично со стороны не смотрелась со своими мучениями, отражающимися у меня на лице. Даже дыхание сбилось, хоть и немного.
Засунув руку в карман, я не обнаружила там своего скромного презента. Паника отразилась на моём лице, так как в случае того, если я потеряла единственное, что могла подарить, мне будет не только стыдно за свою расточительность и в этот день я не смогу сделать подарок дорогому и любимому мне человеку, каким бы скромным он ни был. Но засунув руку в другой карман, я обнаружила там свой подарок, и уже было хотела завизжать от радости, но вместо этого всего лишь спокойно выдохнула.
- Это фенечка, которую я сплела во втором классе, - краснея так, что даже при таком тусклом ощущении это видно, я завязала подарок на запястье Эдварда. Поцеловав его пальцы, я посмотрела ему в глаза и продолжила: - Извини меня, я хотела подарить тебе совсем другое, просто из-за этого ареста… В общем, я не хотела приходить на нашу встречу с пустыми руками и решила принести именно её… вот… - запинаясь через каждый слог, я пыталась чётко выразить свои мысли, но поняла, что ещё не всё сказала.
- Джессика плела такую во втором классе и хвасталась всем девчонкам, что она подарит эту фенечку своему мужу. Я наблюдала за её стараниями, но не поняла, как мальчику может понравиться розовый цвет. В итоге я решила последовать примеру одноклассницы и сплела такую же фенечку, только чёрного цвета.
Поцеловав запястье Эдварда, где теперь красовался мой подарок, я из-под опущенных ресниц следила за его реакцией. Было явно видно, что он не ожидал чего-то подобного от меня. На его лице прорисовывались такие чувства, как смятение, удивление, благодарность, ну и конечно любовь. Когда он смотрит на меня, я могу наблюдать за проявлениями различных эмоций на его лице, но одно никогда не сходит.
- Спасибо, это самый лучший подарок в моей жизни. – Глаза Эдварда заблестели, мне в какой-то момент показалось, что даже от слёз, но это было не так. Счастье – вот чем искрились его ясные очи.
- Да брось, - я попыталась отшутиться. – Это всего лишь нитки, которые стоят пятьдесят центов. И, кстати, а как же мой прошлый подарок? – придумав способ отшутиться получше, я использовала именно его.
- Мне не важно, сколько твой подарок стоит, главное, что он от чистого сердца, - также целуя моё запястье и вдыхая аромат моей кожи, прошептал Эдвард, заставив поверить в его слова ещё сильнее, хотя я и не сомневалась, что он их скажет. – А твои часы, что ты подарила мне в прошлом году… Нет, они мне безумно нравятся, но этот подарок гораздо символичней. Тем более я ношу его на левой руке. Ты кольцо, я фенечку. – Я рассмеялась от ассоциаций Эдварда, они меня так позабавили, что я уже не думала о своём подарке как о чём-то, что подобрала на дороге.
- Ты хранила его столько лет, чтобы подарить своему мужу, и мне выпала огромная честь, что ты решила подарить эту фенечку мне, - в голосе Эдварда отдавало официозом, ему не хватало только доспехов и щита.
- Я только сегодня вспомнила о ней… - я не успела договорить, так как любимый деликатно перебил меня.
- Ты считаешь меня достойным претендентом на твою руку и сердце, а это всё, о чём я только и мог мечтать. Спасибо! – И снова горячий поцелуй, заставивший меня забыть о том, что я думала и какие аргументы подыскала, чтобы разбранить Эдварда по поводу его мыслей о том, что он меня недостоин. Конечно, он ни разу не говорил это прямо, но я знаю, что он именно так и думает.
- Ты единственный, кому я могу доверить своё сердце, я знаю, что ты никогда его не разобьёшь, - более мягкого аргумента я придумать не могла.
После ещё нескольких упоительных поцелуев и невинных ласк мы наблюдали за тем, как восходит солнце. Нежно-розовая полоса рассвета протянулась на горизонте, освещая всё вокруг. Это время суток самое необыкновенное, по моему мнению. Оно дарит какую-то надежду, говоря, что и на вашей улице будет рассвет. Я очень на это надеюсь, потому что сейчас я брожу где-то между сумерками и глубокой ночью.
- Не хочу уходить, - прошептала я, хотя готова была скулить. Готова отдать что угодно, лишь бы моё пребывание с Эдвардом никогда не закончилось.
- Ты можешь остаться со мной, - как ни в чём не бывало проговорил Эдвард, что я сначала подумала, что ослышалась. Но это было не так, любимый всё ещё держал меня в своих объятиях, на его лице не дрогнул ни один мускул, зато я сжалась в его руках, словно котёнок, если на него вылить ведро воды.
- Я очень этого хочу, но…
- Белла, ты можешь сделать это. Человек – очень сложная натура, и у него всегда есть выбор. Первый вариант кажется тебе благорассудней и безопасней, оттого и правильным, а второй – глупой выходкой, оттого и ошибочным. Куда сложнее, когда вариантов больше, так как большинство из них больше ассоциируются с ошибочными. – Я улавливала суть его мыслей, даже могла согласиться с описанием человеческой натуры, но понять, зачем он это говорит, не могла.
- Да, но «хочу» и «могу» - разные вещи!
- Возможно, но каждый человек свободен по-своему. Его свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека, а это значит, если ты что-то намерена сделать и это не во вред окружающим, то ты на верном пути. Твои намерения должны реализовываться, а для этого нужно много вложений, нередко помогает самовнушение. Так что ты права, между понятиями «хочу» и «могу» много разного, но в то же время они тесно переплетаются между собой. Если человек хочет чего-то очень сильно, он достигнет своей цели, чего бы ему это не стоило. Случаи с фанатизмом подтверждают это. Другое же понятие намерению – идея фикс. Опять же, если человек сильно желает достичь чего-то, он сделает это. Но также он должен руководствоваться тем, что его намерение находится в гармонии с ним, его внутренним пространством и окружающим миром. Некоторым людям очень сложно добиваться своей цели из-за конфликта с окружающими, но он должен найти в себе силы, чтобы бороться, в противном случае все его мечты так и останутся мечтами.
Сказать, что была сильно впечатлена тирадой Эдварда, это ничего не сказать. Сколько в неё было вложено – от научных терминов и своих собственных наблюдений до благих намерений и души. И как бы мне не нравилась трактовка Эдварда, я не могла с ней согласиться.
- Ты хочешь сказать, что я вот так вот просто могу взять и уехать куда-нибудь с тобой? – говорила я об этом, как о полнейшем бреде.
- Да, именно это я и хотел сказать. Но я вижу, что ты этого не сделаешь, по крайней мере сегодня. И я уже говорил о решениях, которые человек принимает в течение всей своей жизни, я просто надеюсь, что ты никогда не решишься на то, о чём впоследствии будешь жалеть.
Поцеловав Эдварда за проявленную заботу, я постаралась забыть кое-что из этого разговора, так как он пробил огромную брешь в моей крепости.
- Ты поговоришь с Рене насчёт Сиэтла? – Эдвард уже давно не спрашивал меня об этом, что я совсем забыла. Увидев, как он покраснел, я поцеловала его в щёку, пообещав, что обязательно поговорю с мамой.
- Мне кажется, что я знаю, как убедить её учиться в Университете Сиэтла! – блефовала я, на самом деле даже и не представляя, как заговорить с Рене на эту тему. Предчувствуя, что мама ответит решительным отказом, я почти оказалась права.
Эдвард высадил меня на том же повороте, где мы с ним встретились сегодня ночью. Было ранее утро, а на улице уже так жарко! Поправив свою одежду уже который раз, я нацепила на лицо маску холодной спокойности и направилась по направлению к дому. На улице было так тихо, будто всё человечество вымерло, а я осталась одна. А может ли быть клаустрофобия на улице? Не знаю, как с научной точки зрения, но сейчас я себя чувствовала не лучшим образом, боясь, что вот-вот меня стошнит. На меня нахлынули те же самые чувства, когда я убегала сегодня из дома. Видимо, атмосфера этого места слишком сильно давит на меня и это уже никогда не пройдёт, даже смириться не получается. Подходя к дому, я не чувствовала, что он мой. Я отчаянно себя упрашивала вернуться к Эдварду, пока не поздно, пока я не вошла в особняк. Что он там говорил про свободу выбора?.. Вот её-то я как раз чувствовала, но не знала (а может и не умела), как ей распоряжаться.
Подойдя к дубу, который оказался мне помощником сегодня ночью, я обнаружила, что самый низкие ветви, которые смогут удержать меня, находятся настолько далеко от земли, что я не смогу на них залезть. Наверное, если бы я в детстве больше лазила по деревьям, а не учила правила этикета с пожилой учительницей, возможно, я и смогла бы залезть. Но попытка не пытка, и свою я потратила. Провисев на ветке около пяти минут, как поросёнок на вертеле, я бросила это занятие, понимая, что сейчас либо попадусь с поличным, либо мне круто повезёт.
Тихонько дёрнув за ручку задней двери, я убедилась, что она была закрыта. Я очень надеялась, что кто-нибудь из прислуги уже проснулся, поэтому постучала окно, находившееся на кухне. Послышались чьи-то шаги, оповещающие о том, что дверь вот-вот распахнётся.
И она действительно распахнулась. Я ожидала увидеть кого угодно, от престарелой Барбары до молоденькой Кинксли, но передо мной стояла моя мать. Сначала на её лице чётко прорисовывалось удивление, но как только по её лицу медленно расплылась коварная улыбка, я поняла, что никакого назидательного разговора не будет. Она готовила что-то гораздо хуже, а что именно, я узнала совсем скоро.
Забыв о своём обещании поговорить с Рене насчёт университета, я даже не думала в тот момент, какой жестокой может оказаться мама по отношению к единственной дочери, а то есть ко мне. А всё началось с какого-то пустякового знакомства, не предвещающего мне ничего дурного.
- Белла, подойди, пожалуйста, - крикнула через всю лужайку Рене. Я на секунду отвлеклась и пропустила подачу Элис, отчего она выиграла очередную партию в бадминтон.
Извинившись перед подругой, я ускакала по направлению к матери. С ней была какая-то женщина лет сорока пяти, напоминающая мне воплощение гордости пластического хирурга. Эта женщина видимо думала, что сойдёт за двадцати пяти летнюю девушку. Интересно, ей кто-нибудь когда-либо говорил, что это некрасиво смотрится со стороны?
- Белла, познакомься, это Сьюзен Флетчер. Сьюзен, это моя любимая дочь – Белла, - Рене с обворожительной улыбкой представляла мне нашу гостью, отчего мне хотелось рассмеяться. Еле сдерживая рвущуюся наружу улыбку, я протянула руку женщине. Она пожала её и мило поприветствовала меня.
- Может, ты составишь нам компанию? Мы собирались поиграть в преферанс, - предложила мне Сьюзен, но я поспешила отказаться.
Прибежав к Элис, я взяла волан и ввела его в игру, заодно попросив меня не спрашивать, кто эта женщина, с которой я только что познакомилась. Если честно, я ещё не знала, по крайней мере, на тот момент.
Через полчаса нас снова прервала Рене, чтобы я вместе с ней проводила нашу гостью. Услышав это, я цокнула языком и подняла глаза к небу, считая до десяти. Собственный голос успокаивал. Так и не дойдя до десятки, я решила, что пора заканчивать успокаивать свои нервы и отправиться провожать Сьюзен. Какой смысл отвлекать меня от игры, если гостья была не моя? У моей мамы искажённое представление о правилах приличия.
Подойдя к парадной двери, я увидела, что у нас ещё один гость, о котором я ничего не слышала. Подойдя ближе, первое, что я подметила, это чехол из-под теннисных ракеток и то, что парень одет по-спортивному. Второе, на что я обратила внимание, это внешность. Он был высокого роста, но всё равно не выше Эдварда, рослый и широкоплечий. Правильные черты лица: мужественный подбородок, широкий лоб, аккуратно очерченные скулы, прямой нос. Шоколадные глаза, чуть светлее, чем у меня. В них сиял огонь, говоря о плутовстве. Каштановые волосы, слегка взъерошенные, с отчётливым запахом геля. Установить родство со Сьюзен у меня не получалось, но из разговора Рене и женщины я поняла, что парень по имени Даниэль (и это тоже из разговора) приходится родным сыном Сьюзен.
- Белла, познакомься, это Даниэль, сын Сьюзен, - меняя интонацию своего голоса, сообщила мне Рене, обворожительно улыбаясь.
- Приятно познакомиться, - оказалось, что у Даниэля очень красивый мужественный голос. Протягивая мне руку, огонь в глазах гостя разгорелся пуще прежнего, а зрачки расширились настолько, что почти закрывали всю радужку. Я готова была сжаться в комочек от неприятного ощущения, но переборола себя, наоборот, выпрямившись.
- Даниэль устраивает вечеринку в субботу. Ты не хочешь прийти? – деликатно спросила Сьюзен.
- Я не знаю…
- Что вы?.. Конечно, Белла с радостью посетит твою вечеринку, Даниэль, - ответила за меня Рене, а я и возмутиться не успела, как Сьюзен начала щебетать о том, какие её сын проводит чудесные вечеринки.
Сам Даниэль стоял немного в сторонке, впрочем, как и я. Его глаза всё ещё полыхали непонятным мне пламенем, но я старалась не придавать этому глобального значения. Если обращать внимание на всякие мелочи и выдумывать себе маньяков, то с такими темпами и до психушки недалеко. Но как бы я себя не тешила, огонёк в глазах Даниэля не становился меньше, настораживая меня ещё больше.
Как только Элис узнала о том, что я иду на вечеринку, начала искать для меня подходящий наряд для такого мероприятия. В моём собственном шкафу подруга ориентировалась лучше, чем я сама. Элис доставляло удовольствие каждый день часами заботиться о своей красоте. Мне же это не нравилось, а если и нравилось, то только в определённые моменты. Я тут же вспомнила выпускной, и блаженная улыбка тронула мои губы.
- О чём замечталась, красавица? Никак о Даниэле Флетчере? – Элис залилась хохотом, а я бросила в неё маленькой подушкой.
- Ты не чувствуешь себя преступницей по отношению к собственному брату? – В моём голосе отчётливо прослеживался гнев, хоть и поддельный.
- Нисколечко!
Элис выбрала для меня джинсовый летний сарафан, доходящий до середины колена. Смотрится неброско и в то же время стильно. Он слишком просто выглядел, поэтому Элис одела мне на шею бусы. Бусинки были ромбовидной формы, что смотрелось немного по-детски. Но на это заявление Элис ответила коротко: «Ты сама просила что-нибудь скромное!» Как альтернативу она предложила мне надеть нежно-розовое платье, которое больше походило на комбинацию. Под него она предложила мне не надевать бюстгальтер, а для трусиков выбрала кружевные стринги того же цвета, после чего с вызовом спросила мне: «Ну что, ты так хочешь пойти?»
Ну а закончили мой образ туфли с открытым мысом на высокой платформе. Будучи уверенной, что она устойчивая, я решилась надеть их, но в любой другой бы случай выбрала удобные и практичные балетки.
Мы договорились с Элис, что она не расскажет Эдварду про вечеринку. Я понимала, что любимому это может не понравится. Куча выпивших парней, злобных девушек и столько опасностей, которые будут подстерегать меня за углом. И как всякий парень, конечно, он волнуется, но я не хотела давать ему лишних поводов. Поэтому я позвонила Эдварду в шесть часов вечера, и сказала, что хочу оставшийся вечер провести с книгой в руках, так что если я не отвечу, то значит, пребывала в мирке какого-нибудь романа, которому посчастливилось быть прочитанным мной. Эдвард поверил, и чтобы не отвлекать меня, пообещал, что не позвонит, только напишет смс.
Я решила приехать сама, но Даниэль вызвался подвезти меня сам. Я отказалась, поблагодарив его за любезность. Не то, чтобы мне было неудобно, просто парень не внушал мне доверие. В его присутствии я чувствовала себя, мягко говоря, странно, будто добыча самого коварного хищника. Да-да, именно так, будто мышка, побежавшая за сыром и угодившая в мышеловку. И Эдварда нет рядом, и рассказать я ему не могу. Во-первых, Даниэль не сделал мне ничего плохого, чтобы бить тревогу, а во-вторых, я не хотела почём зря напрягать Эдварда и заставлять его волноваться. Он может понять всё по-своему и будет сильно нервничать, зная, что не может избавить меня от общества странного типа.
Тем временем я уже вошла в дом Даниэля и была изумлена атмосферой и обстановкой. Кругом царила темнота, единственным освещением являлись неоновые лампы, придающие помещению некой интимности. В нос ударил сильный запах алкоголя, отчего я слегка поморщилась, но уже через пару минут привыкла. В помещении было накурено, отчего создавался эффект дымки. Видимо, курили дорогие сигары, причём с вкусовыми добавками. В воздухе можно было различить яблочный и клубничный вкусы. Обитатели вечеринки были похожи между собой, что являлось весьма странным. Мимика и жесты повторяли друг друга, интонация и своеобразный акцент говорили, что эти люди из элиты. Парни были одеты в брюки или джинсы тёмного цвета и футболки, что подчёркивали их накаченные мышцы и пресс. Единственным человеком, который предпочёл белый цвет, являлся Даниэль, который окружил меня, как только я перешагнула порог его особняка.
Видно, что интерьер дома был далеко не современный, но это лишь мои догадки, которые я выстроила, ссылаясь на некоторые факты. Подойдя к барной стойке, Даниэль уговаривал меня чего-нибудь выпить. Я отказывалась, но не потому, что вообще не пью, но делать это здесь, где полно подвыпивших людей, не внушающих мне доверие, казалось мне слишком безрассудным. Я предпочла пить весь вечер безалкогольные коктейли, но Даниэль всё настаивал на том, чтобы я попробовала парочку алкогольных. Даже парочку и даже с большой концентрацией сока я пробовать не хотела. Неизвестно, как это может на меня подействовать…
Через пару часов я порядком устала, так как в помещении непрерывно играла громкая музыка. Естественно не классика, а ритмичная и зажигательная… Мелодии одна за другой сменяли друг друга, что я уже перестала считать, сколько танцую. Но почувствовав ломоту в ногах и боль в висках, я сообщила об этом Даниэлю, и он предложил выйти мне на балкон подышать свежим воздухом. Как истинный джентльмен (это он так выразился), Даниэль не смог оставить меня одну.
Стоя на самом краю и смотря вниз, я облокотилась на перила и пыталась как можно глубже вдыхать прохладный воздух. Во рту была неприятная горечь, будто меня сейчас вот-вот стошнит. Даже челюсть сводило в преддверии освобождения желудка.
Почувствовав горячие ладони на своих ягодицах, я сначала предалась приятному ощущению, так как ноги сильно устали, но поняв, что меня сейчас лапают, я подпрыгнула. Обернувшись лицом к Даниэлю, я обнаружила в его глазах дикий пожар, будто он сейчас выиграл какую-то важную сделку. Не успев обратиться к нему с просьбой убрать от меня свои руки, я почувствовала его губы на себе. Язык Даниэля тут же ворвался в мой рот, буквально насилуя меня. Руки сжали мою попу подобно тискам, что я даже пискнула от отчаяния. Я чувствовала ещё большую тошноту.
Поняв, что если повести себя глупо, меня грубо возьмут на какой-то вечеринке. Но если не сопротивляться, то это будет равносильно соглашению. План немедленно вспыхнул в моей голове, я даже открыла глаза от чувства, что меня осенило! Увидев зажмуренные глаза Даниэля, что придало мне ещё большей уверенности, я слегка отстранилась от него, предлагая прейти ему на шею. Горячий язык стал выводить влажные дорожки, а я пыталась сдержать себя, иначе весь план по моему освобождению рухнет, как карточный домик.
- Даниэль, - как можно соблазнительней прошептала я. – Я тоже этого хочу, но у меня эти дни, - теперь уже сконфужено говорила я.
Парень тут же отстранился, оторопело глядя на меня. Своим заявлением я заставила его стушеваться, отчего он выглядел по-детски наивно. Ничего себе ребёночек!
- Хорошо, не бери в голову, - он тут же развернулся и пошёл прочь. И вот, рыцарь показал себя без доспехов, открыв для меня настоящего Даниэля Флетчера. Я даже обрадовалась, что это произошло: значит, мои догадки не были плодом моего разыгравшегося воображения.
Я решила оставить машину и прогуляться по ночным улицам Форкса. Холодный ветерок дул в лицо, приводя в чувство. Я всё ещё пыталась вытереть свою шею рукой, будто она у меня в грязи. Возможно, это и было так…
Я пыталась проанализировать произошедшее. Глупо! Глупо было соглашаться идти на эту вечеринку одной! Нужно было прислушаться к своему внутреннему голосу! Нужно было всё рассказать Эдварду, он что-нибудь придумал бы! И как меня в последний момент осенило сказать, что у меня ме…
А додумать я не успела. Да, я сказала Даниэлю, что у меня идут критические дни, но их у меня не было. Причём очень давно… В уме я стала вспоминать число, когда они должны были прийти, потом начала высчитывать дни с задержкой. Этого не может быть! Сейчас конец июня, а это говорит о том, что у меня задержка в две недели. Это серьёзно… Я бы могла списать всё это на гормональный сбой, пообещав, что обращусь к гинекологу. Но ввиду последних событий, это как раз не гормоны…
Ввалившись в первую попавшуюся аптеку, я подбежала к фармацевту. Слава Богу, это была женщина!
- Здравствуйте, мне нужен тест! – бегая взглядом от испуганного лица женщины к полкам с различными лекарствами, я пыталась перевести дыхание. Я пробежала довольно-таки большое расстояние, да ещё и страх накатил на меня. Всё, не думаем сейчас об этом!
- Девушка, а вам какой? – севшим голосом спросила женщина.
- Давайте разные!
И вот, я стою в ванной у себя дома. Руки трясутся от непонятного ощущения, больше похожего на страх. Но я не боялась, но чувствовала что-то подобное. Наверное, это из-за того, что уже знала, каков будет ответ теста.
В инструкции написано, что его рекомендуется делать утром. И всё бы ничего, но моя нетерпеливость взяла вверх, и вот сейчас я мечусь из стороны в сторону, пытаясь найти другое логическое объяснение своей задержке.
Но в голову ничего не шло! Я пыталась ухватиться хоть за какую-то мысль, но все были похожи на одну.
Я взвизгнула и подпрыгнула на месте от звука входящего сообщения. Выдохнув, я подошла к полке, на которой лежал мобильный, взяла его дрожащими руками и принялась читать входящее смс от Эдварда.
«Спокойной ночи, любимая! Извини, что так поздно, но я на девяносто девять процентов уверен, что ты ещё не спишь. Ты зачиталась, как и всегда с тобой бывает, я в этом уверен.
Сладких тебе снов, моя Белла, и спокойной ночи!
Люблю, целую!»
Да уж, покой мне только снится. Напечатав дрожащими пальцами скромный ответ с пожеланиями спокойной ночи, я положила телефон обратно и подошла к тумбе около раковины, чтобы посмотреть на результат теста.
Переворачивая его, я почему-то надеялась увидеть одну полоску. Это было бы облегчением для меня, так как с нашими обстоятельствами неподходящее время заводить ребёнка. Хотя… я была не против. Дальше пошли счастливые картинки нашей с Эдвардом семьи. Вот мы гуляем за руку, а на плече у Эдварда сидит очаровательный мальчик, ну или прелестная девчушка.
И весь этот мысленный процесс длился около секунды, прежде чем его не прервало увиденное. На тесте ярко-красным виднелись две полоски. О, Боже…
Я беременна.

---