Cogito ergo sum У американцев есть девиз: «сделай или умри»,
а у русских — «умри, но сделай»…
То есть даже смерть не является оправданием
не сделанной работе…
— Мне нужно вернуться в прошлую жизнь. В моё прежнее тело.
Решение было принято.
— Боюсь, это станет проблемой, Виллена… У вас мало времени.
Куоттии молодел, уменьшался на глазах. Теперь на меня смотрел не молодой мужчина, а серьёзный подросток.
— Вам нужно иметь перед собой чёткую цель и якорь, достаточно сильный эмоциональный якорь, который смог бы вернуть вас.
— Мне нужно идти? — вспомнила я своё прошлое перерождение.
Маленький мальчик грустно улыбнулся и коснулся моей руки, растворяясь как видение в стремительно темнеющем пространстве.
И я поняла, нужно бежать…
Если в первый раз шаги давались легко, стремительно, то сейчас я вдруг ощутила сопротивление пространства. Ноги вязли, голова кружилась, а воздух вокруг меня будто превращался в жидкость.
Я была на верном пути.
Якорь. Тебе нужен якорь, Валя.
Я начала вспоминать детство. В воспоминаниях мелькали лица Чарли и Рене, дедушки, Светы и Бо, друзей, квилетов, даже Калленов и Алекса. Я мысленно повторяла свои эксперименты. Всё, что мне было дорого в той жизни.
Смерть — это только начало.
Головная боль накрыла внезапно.
С десяток возмущённых, гневных голосов слились в один еле различимый гул.
— Выскочка. Она нам приказывает?
— Нахалка. Я поставлю её на место.
— Она решила править? Сумасшедшая!
— Старый маразматик должен был отдать власть нам!
— Отравить никогда не поздно.
— Правящую семью в расход. Жаль, народу девка нравилась. Спокойно улыбнувшись, я открыла глаза, оглядев зал, полный бывших соправителей отца. Все эти разозлённые мужчины Шести Равных Среди Высших молчали, но думать продолжали очень громко.
— Я упраздняю Совет Шести. Все свободны.
Потрясённое молчание и мысленный бунт.
Летящую стрелу я перехватила у самого сердца. Руку обожгло болью. В венах играл приятный адреналин. Я почти ласково улыбнулась самому вспыльчивому из мужчин. Побледнев, Ассотевир с ужасом опустил лук.
— Ведьма, — понял проигравший.
Я не стала отрицать и вступать в полемику с трупом.
За каждую выступившую капельку крови я заберу жизнь.
Кап… Кап… Кап… Кап… Кап…
Достаточно.
Демонстративно слизнула кровавую полосу:
— Из этого зала живым выйдет лишь один из вас. Остальных я буду убивать медленно и мучительно.
Они соображали медленно. Но щелкнуло в мозгах у всех одновременно, едва страшные слухи о странной маленькой дочке правителя обрели реальное подтверждение… Из моего подола начали выползать верные змейки, дразня щекоткой голые ступни. И как только тот, что считал яд моим единственным будущим, переступил порог зала, остальных на бегу накрыла сокрушительная боль.
С суеверным ужасом Трасвур оглянулся на бывших «братьев», которые захлёбывались криками.
Сдерживая изо всех сил болезненную гримасу, я спокойно улыбнулась счастливчику:
— Передайте, что их покарали боги, Трас.
— А если нет?
Моя улыбка стала многообещающей:
— Отравить вас никогда не поздно…
Тьма накрыла вместе с осознанием, что все эти ужасы творила либо сотворю я…
Споткнулась, упала, захлёбываясь рыданием. Больно. Страшно. Хочу ли я туда идти? Ради чего?
Но вдруг все мысли перекрыла волна дикой, раздирающей лёгкие боли.
Я захлёбывалась… И, судя по вкусу, это была моя собственная кровь.
— Госпожа, вас отравили! — распахнув глаза, увидела знакомое лицо.
Куоттии склонился надо мной. Тревога, ужас, сочувствие. Я ощущала эти эмоции как раньше запахи, но вдохнуть не получалось.
— Я сообщу жрецам, — нерешительно встал он. — Они помогут.
Моя рука с силой сжала его ладонь.
Почему-то я знала, те скорее добьют, чем помогут.
— Не с-смей… — мой голос срывается на почти змеиное шипение. — Я вернус-сь. Не пус-скай никого.
И на эту просьбу ушли последние силы. Откинувшись на подушки, я мысленно считала секунды и собственный замирающий тихий пульс… Мгновения капали, утекая с потерянной кровью из прокушенной губы.
А затем снова темнота. Но уже дышится легче. Усилием воли я перешла на бег, пока сил хватает. Эти силы дали понимание — меня ждут.
Каменные коридоры не повторяли эхо шагов.
Мрачный подземный замок вдали от солнечного света рождал в груди робкое оцепенение. Я почему-то знала — эту крепость построили раньше, чем город наверху… Идеально подогнанные, ровные глыбы древнего камня радовали бы глаз любого архитектора, но были скрыты ото всех.
Кап-кап, кап-кап… — отсчитывали секунды невидимые часы воды. Мне нужно торопиться, успеть… Найти якорь… Однако я не хочу бежать, опасаясь, что увижу то, что снова причинит одну лишь боль.
Странным образом мне не встретилась ни одна живая душа за время этой вынужденной прогулки, однако я не боялась заблудиться и уверенно шла куда-то, а в конце пути совсем не удивилась, найдя библиотеку.
— Дидима была права, ты сходишь с ума, — смутно знакомый светловолосый мужчина махнул рукой в сторону кого-то незримого и стремительно вышел из комнаты, пройдя сквозь меня, не заметив.
Странно, в этом видении у меня не было тела.
Я уже хотела последовать за ним, чтобы лучше рассмотреть и вспомнить, когда…
— Виллена, вернись… — горький, горячий мужской шёпот всколыхнул что-то нежное в моей душе.
Так молятся лишь о самом желанном.
В темноте среди книг и старых свитков, табличек с древними письменами сидел, сгорбившись, мужчина. Он гордый… Но он просил.
Приблизившись, я увидела его длинные блестящие волосы, похожие на чёрных, преданных лишь мне змей, которых так хотелось погладить…
Закрыв глаза, мужчина сидел и больше не произносил ни звука. Даже не дышал.
Красивый. Знакомый…
Любимый?
Да…
Приблизившись к нему, я изо всех сил прижалась к его спине. Привычным, лишь нам знакомым движением скользнула по груди там, где должно было биться сердце, погладила и царапнула, второй рукой властно зарываясь в волосы цвета вороного крыла, чувствуя, как мелко сотрясается тело. Мой. Только мой… Он чувствует меня. Узнаёт… А мои губы тихо-тихо шепчут ему одно слово на незнакомом или просто забытом языке…
Алатади…
Вернусь… Открыв глаза в очередной раз, я совсем не удивилась, увидев рядом с собой сидевшего в грязи посреди вечнозеленого леса Амазонки другого мужчину.
— Грановский…
Сказать, что болело горло — это ничего не сказать, его будто наждачной бумагой наполнили. Однако я была чертовски рада видеть этого русского чёрта живым и рядом.
Алекс вздрогнул, его поникшие плечи расправились, а вот взгляд был совсем ошарашенным:
— Ты умерла минут семь назад, Белла…
— Не дождёшься!
0
