Совершенный мозг Розали отсчитывал остающееся позади расстояние милю за милей. Сто миль до окраин Нешвила, которые в другое время она бы и не заметила, показались ей бесконечными. Прижимая к себе горячее тело незнакомого, но удивительно родного парня, она ощущала, как его жизнь утекает у нее сквозь пальцы с каждой каплей крови. Впервые за последние два года она чувствовала разрывающую ее на куски беспомощность. А еще невиданную жажду. Даже не дыша, она ощущала, как горло разрывает сухая боль. Все, что оставалось, - это не снижать темпа, мчаться сквозь лес на предельной для ее идеального тела скорости.
Розали не верила в Бога, но сейчас молилась, как умела, чтобы Карлайл успел вернуться домой с охоты.
Девушка снесла дверь с петель и влетела в прихожую. На долю секунды ее охватило всепоглощающее чувство облегчения. Эдвард встретил ее в дверях. Наверняка услышав мысли и ощутив запах свежей крови.
- Кто он? Зачем ты его сюда принесла? – оторопело спросил он.
Розали лишь нервно мотнула головой, по-прежнему боясь вдохнуть.
Эдвард, справившись с шоком, прочел мысли девушки и понимающе кивнул головой.
- Карлайл! – крикнул он.
На втором этаже раздался легкий шорох. Уже через секунду старший Каллен стоял возле Розали и расширившимися глазами смотрел на нее. Рядом, положив, руку мужу на плечо, окаменела Эсми.
- Розали боится вдохнуть, чтобы не сорваться. Она не вполне контролирует свою жажду, - быстро-быстро заговорил Эдвард. Пожалуй, человеческое ухо не смогло бы разобрать и половины из того, что он бормотал. – Она нашла парня в горах за сто миль отсюда. Его порвал медведь. Розали хочет, чтобы ты… обратил его.
Последние слова Эдвард проговорил медленно и удивленно. Зная, как никто другой, отношение Розали к своему вампирскому существу, он и подумать не мог, что она когда-либо попросит о подобном. Похоже, Карлайл был такого же мнения. Он молча и недоверчиво смотрел Розали прямо в глаза. Та умоляюще глянула на него, а потом зажмурилась и вздохнула. Яд в тот же миг наполнил ее рот, горло вспыхнуло мучительной болью. Усилием воли подавив жгучее желание впиться в горло лежащему у нее на руках человеку, Розали изо всех сил закричала:
- Что вы стоите! Карлайл, спаси его!
Остолбеневшая семья как будто очнулась. Карлайл выхватил из рук Розали тело Эммета, который уже не приходил в себя, но пока дышал, и бережно положил его на стол в гостиной. Пальцы врача стремительно порхали по изувеченному человеческому телу. Из горла Эммета вырывались хрипы, каждый вздох сопровождался страшным свистом в легких.
- Он не выживет, - твердо сказал Карлайл через минуту. – Повреждения слишком серьезны.
Розали, которая так и стояла около двери, почти с удивлением разглядывала свои окровавленные руки. Слова Каллена заставили ее поднять голову и посмотреть на него полными боли глазами.
- Обрати его, Карлайл, - произнесла она тихо и настойчиво.
- Розали, - изумленно обратился к ней тот, - ты действительно меня об этом просишь? Но ты же до сих пор не простила мне то, что я обратил тебя.
- Да! Не простила! – опять закричала Розали. – Ты выбрал меня, как скаковую лошадь! Для Эдварда! Которому я все равно не нужна!
Вспышка гнева застала остальных врасплох. Раньше Розали никогда не говорила так откровенно о своих чувствах. Карлайл растерянно замер у тела Эммета.
- Но сейчас я прошу, я умоляю тебя – обрати его! – воскликнула Розали. – Не дай ему умереть. И, клянусь, я никогда ничем больше не попрекну тебя. Даже если он не простит меня за обращение. Это будет моя вина и моя боль!

Эммет на столе вдруг застонал и открыл глаза. А потом опять провалился в беспамятство. Его сердце все чаще пропускало удар за ударом.
- Сейчас, Карлайл! А то будет поздно! – истошно закричала Розали.
Каллен бросил еще один взгляд на девушку, которую он превратил в вампира. На ту, которая была источником его каждодневной муки. Каждый раз, встречаясь с ней глазами, Карлайл ощущал укол в своем каменном сердце. Или это была совесть? Она каждый день спрашивала его, имел ли он право возомнить себя Богом? Решать, кому жить, а кому умереть? После обращения Розали он дал себе клятву – никогда больше не играть в Господа. Но сейчас, глядя в почти обезумевшие глаза надломленной вначале жестокой судьбой, а потом и им самим девушки, Карлайл дрогнул. Что это было? Стремление исполнить первое желание Розали, высказанное ей за два года? Попытка замолить грехи? Позднее Каллен так и не смог ответить себе на этот вопрос. Но сейчас он наклонился к шее умирающего незнакомца и сомкнул острые зубы на медленно, с перебоями пульсирующей вене. Густая тягучая кровь хлынула в рот, смешавшись с заполнившим его до остатка ядом. Она мгновенно успокоила пылающее горло, даря наслаждение, сравнимое лишь с удовольствием от глотка свежей прохладной воды в жаркий полдень. Зубы свело судорогой, инстинкты отчаянно призывали Карлайла выпить человека целиком, пополняя запасы энергии, даря телу успокоение, утоляя вечную жажду, которую лишь приглушала звериная кровь. Но мозг подал твердую команду остановиться, и тело вынуждено было повиноваться. Разомкнув зубы, Карлайл выпрямился и вытер рукой окровавленные губы.
- Зачем ты это сделал? – тихо спросил Эдвард. – Ты же обещал себе не повторять этой ошибки.
Карлайл на долю секунды удивился. Он никому не говорил о своей клятве. Ах да. Эдвард читал его, как раскрытую книгу. Слова были лишними. Лишь благодаря природному такту Эдвард почти никогда не комментировал и не обсуждал чужие мысли. Лишь те, что высказаны вслух.
- Я должен был, - ответил Карлайл.
Эдвард странно передернул плечами. То ли слегка презрительно, считая его поступок слабостью, то ли досадливо, обвиняя провидение в том, что в их семью попал новый человек. Который, впрочем, очень скоро перестанет быть человеком.
- Спасибо, - одними губами прошептала Розали. Она стояла, сжимая и разжимая кулаки. Поразительно человеческое поведение. Не свойственное вампирам.
Мысли Розали метались от облегчения и радости, связанных с тем, что она успела, до мрачного понимания того, что дороги назад уже нет. Все мосты сожжены. Этот юноша станет вампиром. Каким он очнется? Не проклянет ли он ее за то, что она не дала умереть ему там, на краю обрыва? Сможет ли она дать ему ответ на один-единственный вопрос – «зачем?»
До ее чуткого слуха донеслись новые звуки. Слабое, всхлипывающее сердце забилось сильнее и быстрее. Яд начал расползаться по организму, отравляя все, что попадалось ему на пути. В следующую секунду незнакомец заорал. Розали метнулась к парню и замерла в шаге от него. Сейчас она была совершенно беспомощна. Все, что ей оставалось, это стоять рядом и не сводить с него глаз. Столько, сколько понадобится. Пока это все не закончится.

***

Эммет отчаянно боролся за жизнь. Все реже видя своего прекрасного Ангела, он, тем не менее, боялся огорчить его. Глупо чего-то бояться, стоя на самом краю пропасти, когда каждый шаг может стать последним. А он боялся. И боролся. И дышал. Хотя это становилось с каждой минутой все труднее. Подводило трепыхавшееся в безумной гонке с истекающим временем сердце. Он чувствовал, как уходит боль, как ближе подползает со всех сторон темнота. И что все труднее становиться заставить себя глотнуть воздуха. Все сильнее хотелось сдаться, прекратить эту средневековую пытку над изувеченными легкими. Но ему так хотелось еще хоть раз приподнять тяжелые веки, глянуть на этот божественный лик. Сперва он видел, как пробивающиеся сквозь густые ветви деревьев солнце посыпает кожу Ангела бриллиантовой крошкой, как сияет прекрасное женское лицо. Эммет чувствовал, что летит по воздуху. Прямо в небо? Воздух от скорости полета будто сгустился и ложился на его кожу прохладным густым туманом.
В какой-то момент он ощутил, что движение воздуха остановилось. Последним усилием он приподнял свинцовые веки и не увидел перед собой ангела. А потом ожившая темнота припечатала его тяжелой ладонью к земле. И вокруг не осталось ничего. Лишь кружились в этой темноте обрывки мыслей, слов, образов. Бессмысленный хоровод из осколков его Я. Цветные кусочки поочередно отбрасывало в темноту, они блекли и исчезали. Один за другим. И когда вокруг не осталось почти ничего, лишь несколько отдельных крошечных блестящих сколов некогда цельной личности, темноту вдруг разорвала огненная вспышка. Будто фейерверк, она, ослепив и прогнав на миг темноту, исчезла. Оставив после себя лишь ровное тепло, которое с каждой минутой планомерно набирало силу, будто разгоравшийся из сухих щепок костер. Эммет чувствовал, что живая, гибкая, вязкая темнота отступает под напором этого тепла. Но лишь на миг он успел испытать радость от тепла и света, как костер внутри него разгорелся в полную силу. В один миг Эммет ощутил все свое тело, практически отнявшееся под мощным напором темной руки, прижимавшей его к земле. Давление вдруг исчезло, и Эммет заорал. Он чувствовал, как горит заживо. И не осталось ни единого кусочка кожи или мышцы, свободного от этого огня. И это не давало ни единого шанса вспомнить, как это – существовать вне испепеляющего тело костра.
Каждая клетка в теле горела по отдельности. Сгорала до основания и восставала из пепла обновленной, измененной, искривленной. Прекрасной в своей извращенной неправильности. Кровь в венах заменила раскаленная до красноты лава. Она толчками пробивалась сквозь сердце, изо всех сил сопротивлявшееся чужеродному веществу, отчаянно бившееся, с силой выталкивающее из себя густую огненную массу. Кожа преображалась из хрупкой человеческой в бронированную, твердую, как сталь, и гибкую, как каучук. Органы трансформировались, готовясь превращать в чистую энергию клетки крови. Мозг становился идеальным аналитическим центром.
А человеку в этот момент хотелось умереть. Нет, даже не умереть, а просто перестать существовать. Перестать быть. Не чувствовать. Пускай лучше не чувствовать ничего, чем лишь всепоглощающее пламя, расплавляющее тело и душу.
Эммет понял, что это и есть ад. Его человеческую жизнь нельзя было назвать праведной. А потому он не удивился. Впрочем, и других эмоций в нем не осталось. Все они сгорели в этом адском пламени.
Из горла рвался безудержный крик, пока тело извивалось в бессмысленных попытках изгнать из тела костер. Но, открыв глаза, он вновь увидел Ангела. Что делает он здесь, в аду? Неужели это существо спустилось сюда, в эту бескрайнюю выжженную пустыню за ним, грешником? Лишь слабая тень недоумения пронеслась в воспаленном мозгу, в следующий момент без остатка слизанная языками пламени. Но каждый раз, открывая глаза, он сдерживал крик и мольбы об убийстве, видя перед собой прекрасное лицо…

***
Розали окаменела. Сейчас она впервые чувствовала себя причудливым обломком скалы. Совершенно пустым внутри. Лишь гулкой каменной оболочкой. Бессилие и отчаяние – единственные чувства, которые плескались в этом каркасе, не заполняя его и до половины.
Она стояла рядом со столом, на котором заживо горел спасенный ею человек. А спасенный ли? Или обреченный на вечные муки? Пусть и не сравнимые с теми муками, которые он испытывает сейчас. Розали слишком недавно прошла через это адское пламя. Она отчетливо помнила каждую секунду из тех почти трех суток, во время которых она мечтала о смерти, как о величайшем одолжении. Вспоминая тот огонь, она чувствовала ее отголоски внутри себя. Но то были лишь отголоски, смутные отблески пожиравшего его огня. Его крики впивались в нее, причиняя почти физические муки. Почти – потому что она давно забыла, какая она – телесная боль. Что вовсе не мешало боли душевной выворачивать ее наизнанку.
Розали замечала, как незнакомец порой останавливает на ней взгляд. В эти моменты ему как будто становилось легче. И она не могла позволить себе отойти, замерев безмолвной каменной статуей.
Она видела, как затягиваются на его груди страшные, смертельные раны, как бледнеет кожа, как окрашиваются в зловещий красный цвет глаза. И слышала, как все агрессивнее бьется сердце, стремительно приближаясь к своему последнему удару, который завершит обращение. И этот момент наступил. Взвившись последней барабанной дробью, сердце всхлипнуло и остановилось. Уже не человеческое тело как будто обессилено распласталось на столе. В следующий миг незнакомец открыл глаза.

***

В какой-то миг Эммет почувствовал, что все пламя, разрывавшее его тело, сконцентрировалось в области сердца, обдавая его невыносимым жаром. Оно билось все быстрее и быстрее, а потом разорвалось огненной вспышкой и замерло. Последний удар унес с собой и последние сполохи костра, оставив тело нежиться в благословенной прохладе.
Эммет не мог поверить в то, что адское пламя отступило. А как же обещанные вечные муки? Неужели его отпустили? Или это Ангел, не покинувший его и здесь, смог остановить бесконечную пытку огнем?
Он открыл глаза и увидел перед собой не покидавшее его существо. Вот только теперь его лицо было еще прекраснее. Эммет ощупывал глазами его великолепные черты, восхищенно замирая на каждой детали. Почему-то сейчас все было поразительно четким. Потом он сел и удивленно осмотрелся.
- Не понял. А где Дьявол? – ошарашено спросил он.