Даже с крупным планом, с глазами цвета мелководья Карибского бассейна, заполняющего весь экран, Кристен Стюарт, кажется, прячется – или, по крайней мере, пытается. Чувствуется дискомфорт, часто на грани ужаса, который беспокойно сжимает ее губы и хмурит лоб, как будто ей ввели сыворотку правды и она знает, что не сможет скрыть свои самые потаенные секреты. Она, кажется, убегает от нашего внимания, извиваясь, скрывается в тени чего-то, чего угодно, подальше от себя. Это поверхностное напряжение и является центральной точкой пяти фильмов Сумеречной саги, шарнирное крепление Беллы Свон Стюарт и ее анаэробного ада подростковой любви к вампиру, и именно оно сделало Стюарт голливудским изображением подростка, погруженного в беспросветную тоску. В более далеких фильмах, как в комедии «Парк культуры и отдыха» Грега Моттола (2009), в ищущей эпической картине Шона Пенна «В диких условиях» (2007) и глуповатом научно-фантастическом фильме Дага Лаймана «Телепорт» (2008), во всех фильмах, вплоть до разрывающего сердце фильма прошлого года «Все еще Элис», Стюарт демонстрировала, что она может играть эту тоску с кривоватым юмором, богатую чувствами, сладостью, глупостью и всего, что скрывается между этими эмоциями.

С ее первых ролей, когда она была еще подростком («Безопасность вещей», «Комната страха» и «Дьявольский особняк»), актриса всегда кажется естественной, рожденной для этого, как на самом деле и обстоят дела. Стюарт сейчас 24, она выросла в ЛА – выросла на съемочных площадках, где ее родители работали за камерами в Голливуде. В свои лучшие роли Стюарт вкладывает искренность, обнажая то, что ей хотелось бы прикрыть, иногда больше, иногда даже излишне; она, кажется, нашла способ показать одержимость собственными героинями. Как Джоан Джетт в «Ранэвэйс» (2010), превращение из крутой кинозвезды в крутую рок-звезду прошло безболезненно и, как и следовало ожидать, превосходно. Но даже в Гойя-встретил-Гриммов сказочном мире «Белоснежки и охотника», угрюмая и нежная Белоснежка Стюарт на своем месте. И играя живую Мэрилу в экранизации Уолтером Саллесом романа «На дороге» Керуака (2012), прохладность Стюарт становится почти осязаемой, волшебной пылью, которую она распыляет вокруг себя – воодушевляющая, изменчивая, сияющая.

В «Облаках Зильс-Марии», снятых Оливье Ассайасом, Стюарт играет личного ассистента великолепной и опытной актрисы, которую сыграла Жюльет Бинош, и за свое исполнение Стюарт стала первой американской актрисой, которую номинировали на французский эквивалент «Оскара», «César», за последние тридцать лет. Этот фильм является лишь одной частью среди такого огромного количества экзистенциальных параллелей и превращений, с которыми актриса сталкивается в своей жизни и карьере, начиная от материала и коллег, до таких вещей, как профили журналов. И, как говорит Стюарт своей героине, сочинительнице песен и исполнительнице Патти Смит, она и сама не совсем обладает иммунитетом к подобным вторжениям в ее личную жизнь, но если она гордится тем, где находится сейчас – а она гордится – то только благодаря тем остановкам, которые сделали по тому пути, что привел ее сюда.

Патти Смит: Привет. Это странно, правда?

Кристен Стюарт: Да, странно. Ты собираешься взять надлежащее интервью, а-а? Это круто.

Смит: Сколько тебе, 24? Мне только что исполнилось 68, и я тут думала о том, что сама делала в 24. Я не записала тогда еще «Horses». Я еще работала в книжном магазине. Выступала, писала песни. Но ты уже прошла через столь многое, состоялась в профессиональном плане, это отчасти удивительно. Ты хотела быть актрисой, когда была маленькой? Что ты тогда думала об этой карьере?

Стюарт: Что ж, я недавно сидела и размышляла о преимуществах того решения, которое приняла, когда была человеком, с которым до сих пор у меня есть что-то общее, но которым я сейчас уже не являюсь. Думаю, по умолчанию, я хотела быть актрисой потому, что на съемочной площадке, когда вы ребенок, единственное что вы можете делать, это быть актером. А весь этот процесс действительно приводил меня в восторг. В тот момент я просто действительно хотела быть на площадках, посещать эти тысячи разных мест, и работать так же тяжело, как и мои родители. Оба моих родителя работают над фильмами. Они – часть съемочной команды. Я люблю фильмы, и я просто хотела быть частью их. Мне действительно повезло. Я проходила прослушивания какое-то время, а затем начала сниматься. Я привыкла говорить, что всегда хотела быть самым молодым режиссером. Но сейчас я такая: «Нет, я собираюсь подождать, пока не буду совершенно готова, чтобы заниматься этим».

Смит: Когда я была ребенком, я мечтала о том, чтобы сыграть Джо в «Маленьких женщинах». Или я хотела сыграть Жанну д'Арк. Это было мечтами. У нас у всех были свои мечты, когда мы были детьми. У тебя была мотивация и то положение, когда ты могла понять все эти мечты и проекции. Я не знаю, была ли это твоя первая роль, но я помню тот фильм, в котором ты сыграла с Джоди Фостер [«Комната страха», 2002], когда тебе было, сколько, 12 лет?

Стюарт: Да, это был мой второй фильм. Это был долгий процесс. Я начала, когда мне было 10, а закончила уже в 11 лет, а вышел фильм, когда мне было 12.

Смит: Вау, тебе было только 10. Я видела некоторые из закадровых интервью, которые ты давала, когда тебе было, вероятно, где-то 12.

Стюарт: О Господи.

Смит: Ты так естественна и непосредственна. И смотря на все твои фильмы, твои персонажи обладают и сами этой естественностью и непосредственностью. Джоди Фостер также обладает этим, и мне стало интересно, повлияла ли она на тебя, как на актрису, училась ли ты у нее.

Стюарт: Мне действительно очень повезло поработать с ней в таком юном возрасте, поскольку у меня были некоторые проблемы из-за моего характера... Люди иногда действительно заставляют меня думать, что я воспринимаю все слишком серьезно, и возможно, я слишком серьезна, возможно, и даже кажется, будто я считаю себя лучше их. Но работая с такими людьми, как Джоди – мы очень похожи. Есть просто что-то в том, когда люди смотрят на тебя и говорят: «Слушай, я знаю, это странно, но просто продолжай оставаться такой же честной». Я могла бы не быть такой везучей, и начать сравнивать себя с совершенно другим типом актрисы, и тогда мне бы этого было недостаточно. И это тяжело для людей, принять настолько серьезный тон в ребенке, не думая, что у него какие-то проблемы.

Смит: Особенно когда ты одиночка или более непосредственна – я знаю по собственному опыту, что люди всегда думают, что ты слишком сдержанная и не командный игрок. Но все это просто потому, что ты такая. Ты знаешь, что ты пытаешься делать, и ты просто должна отбросить все то лишнее, чего хотят люди, чтобы ты сделать то, что нужно. Ты - актриса и от тебя так много ждут, Голливуд многого ждет. Но мне ты кажешься не только актрисой, но и работником, вовлеченным во многие различные дисциплины, которому все они любопытны – сценарий, режиссура.

Стюарт: Это то, что я ценю больше всего. Я начинаю терять разум, когда не работаю над чем-то, как например, во время перерыва или еще чего-то. Это также очень нелогично сводится к чему-то очень личному, чему-то, что требует конфиденциальности. Неожиданно вы открываетесь миру и вкладываете контекст, который может легко принизить то, что вы делаете. Если люди чувствуют этот дискомфорт, они не ошибутся. И это чувствуется странно. Это чувствуется неестественно, потому что вы вдруг оборачиваетесь и говорите: «Ладно, я собираюсь впустить всех!».

Смит: В работу.

Стюарт: В работу, да.

Смит: Что ж, наша культура сильно сместилась. Когда я была ребенком, мы ходили смотреть фильмы. Ты знала очень немного о личной жизни актера, за исключением разве что того, что было, например, в «Photoplay» или еще где-то. Мы не слышали о съемках каждого фильма, и актеры не делились с нами каждой унцией своей работы, как делают это сейчас. Я фанат фильмов и сериалов, и я не ожидаю от актеров, актрис, любого другого ничего кроме хорошей работы. Вот что они делают. Я не чувствую, будто заслуживаю быть частью их личной жизни, или даже чтобы знать о том что они думают о работе, которую делают. Как это внимательное изучение или ожидание влияют на тебя?

Стюарт: Это никогда не рассматривалось, когда я думаю о работе, никогда. Нет. Я всегда спрашивала себя, что именно я хочу сделать, или я принимала решения, основываясь на своем последнем проекте. Например, я снялась в огромной франшизе о вампире, который влюбился в обычную девушку. Это как: «Теперь, ты хочешь показать им, что ты можешь быть настоящим, серьезным актером?». На что ты: «А разве я уже не являюсь настоящим, серьезным актером?» (Смеется)

Смит: Вот именно. Мне понравилась твоя работа в этих фильмах. Думаю, все в этих фильмах сыграли свои роли правдиво. Как в «Голодных играх» - если вы принимаете этот мир, в которых вступаете, и если люди раскрывают вам этот мир, то чего еще вам искать.

Стюарт: Верно. Я имею в виду, это был долгий процесс, так что сложно обобщить все это в одно целое. Оно не было всецело сплоченным. Мы медленно плыли по течению. Я, безусловно, признаю это. На намерения были такими охренительно чистыми странным образом. Любого, кто хочет говорить дерьмо о «Сумерках», я полностью понимаю, но есть что-то в них, чем я бесконечно и даже по сегодняшний день чертовски горжусь. Мои воспоминания о них – до сих пор – действительно хорошие.

Смит: Так и должно быть, поскольку ты создала персонажа, на которого люди хотят смотреть – как например их любимую комикс-героиню или тех девушек, что выросли из героинь книг «Маленькие женщины».

Стюарт: Мне так смешно слышать, как ты говорить это. Знаешь, я сделала многое уже для своего возраста, и думаю о том, почему ты не стала более серьезнее, не записала альбом в 24… Я читала «Just Kids» и по-прежнему не усмирила что-то, с чем ты боролась с невероятной мстительностью. Для тебя это было просто таким естественным, готовность позволить себе исследовать и создавать и быть свободной, и не знать, куда ты направляешься. Ты спрашиваешь, влияет ли какая-то чепуха на мою работу, и это не так, но есть другие вещи, которые влияют. «Just Kids» заставили меня захотеть – понимаешь, они супер романтичные и крутые – но я начала серьезно рисовать именно из-за тебя. Я начала верить в другие аспекты себя, из-за этой книги, из-за того, что я: «Фак, я должна была сделать это в 17. Я должна пережить это чувство». И то, что заставляет меня чувствовать себя совершенно хорошо с этим моим опозданием – тот факт, что ты так повлияла и на других людей. Ты с такой огромной любовью относишься к другим людям. Многие артисты такие нарциссы. Все это очень правильно и в нужное время напомнило мне о том, в чем я действительно нуждалась. Что-то произошло со мной, и я стала по-настоящему успешна в чем-то в таком юном возрасте, и это влияет на каждый другой аспект твоей жизни, поскольку ты чувствуешь, что вот в этом ты хороша и тебе нужно оставаться и заниматься этим.

Смит: Но дело в том, что ты хороша в том, что делаешь, но еще так молода. У тебя еще столько идей. Ты позволила мне прочесть некоторые из твоих писательских работ – твои идеи хорошие. Я мечтала, когда была ребенком о том, чем хочу заниматься, но мне не пришлось столкнуться с таким количеством критики, как тебе. С чем я столкнулась, когда была молода, так это с тем, что была простофилей, когда приехала в Нью-Йорк. Надо мной насмехались многие люди. Даже Энди Уорхол думал, что я деревенщина. Я встретила этих людей и вынуждена была стать сильнее. Я должна была либо позволить этим людям раздавить меня, либо подстричься как Кит Ричардс и сказать: «Да пошли вы». Но это пристальное внимание болезненно, да еще и эта мельница слухов, постоянная фигня, спекуляции о твоей личной жизни, все это должно быть очень сложным. Но в конечном счете, все это периферийное. Что останется через 20, 30 лет после сегодняшнего дня – все эти люди и их едкие комментарии и их проекции забудут – но если количество твоих фильмов будет продолжать расти, и ты будешь делать замечательные проекты, вот это будут помнить. В конечном счете, все сводится к твоей работе. А твоя не так уж незначительна. Ты узнала многое о технической стороне, изучила много другого. И ты можешь применить все то, что узнала в одном жанре в другом.

Стюарт: Согласна.

Смит: Но я хочу спросить тебя о той сцене в «Зильс-Марии». Где твой персонаж, Валентина, ассистент великой актрисы, помогает ей изучать ее реплики. Мне понравилась эта сцена, поскольку в ней столько шаров. Когда актриса играет актрису, или актер играет актера, они должны найти другой уровень. Майкл Китон сделал это в «Бёрдмене», где он сыграл актера сцены и нашел этот момент, где продемонстрировал нам лучшее исполнение в своей жизни. Но [героиня Жюльет Бинош] читает свои реплики – актриса, играющая актрису – и вы видите, как она переходит на другой уровень, более высокий уровень, просто благодаря своим словам. Вот что для меня было очень интересным. И твой персонаж очень сложный; ты ассистент, помогающий актрисе, при этом не предаешь то, что ты, Кристен Стюарт, и сама являешься актрисой.

Стюарт: (смеется) Да.

Смит: Это была замечательная работа, поскольку она требовала определенного количества ограничений.

Стюарт: Этот фильм в большой мере демонстрирует, как работает кино, и потери, которые связаны с этим, особенно если вы не являетесь тем, кто может на своем опыте прочувствовать, каково это отдавать такую огромную часть себя работе. Но она восхищается этим в актрисе. Здесь есть сострадание, но также и понимание того, что она до конца жизни будет в изоляции. Она смотрит на нее, как будто: «Ты гениальна. Есть что-то в тебе, что-то просто волшебное и абсолютно неоспоримое, и вроде даже неприкасаемое, и я восторгаюсь этим; я хочу стать ближе к этому, насколько могу». Но есть расстояние между ними, связанное с этой одержимостью, они не могут быть близки. Одна – фанат искусства, а другая – артист. Есть здесь эта отчаянная потребность понять друг друга – это притяжение – но в то же время я думаю, причина, почему их так притягивает друг к другу это их непонимание друг друга.

Смит: У тебя есть дар показывать сдержанность. Даже Белла Свон, она была практически непробиваема, даже когда делала что-то совершенно, ты понимаешь…

Стюарт: Безумно глупое.

Смит: (смеется) Нет, она отдает все ради любви. И она готова зайти так далеко, как потребуется. Но есть эта непосредственность в тебе, даже отчужденность, которая только усиливает эту черту твоего персонажа. В «На дороге» Мэрилу была совершенно естественна. Я чувствовала этого персонажа; мне понравилось, что ты сделала с этим персонажем. Не единожды люди пытались сделать свободного духа персонажа несносным или слишком агрессивным. И возвращаясь в 40-50-х года, свободолюбивая девушка все равно должна была жить в контексте ее мира, мира мужчин. Но она зажигала на экране, когда танцевала, и даже когда ее бросили.

Стюарт: Спасибо. Это, вероятно, было самым сложным для меня – просто отпустить себя и позволить показать это буйство.

Смит: Ты была невероятно буйной. Даже со всеми этими легендарными персонажами вокруг тебя, эта девушка именно та, кто выделяется.

Стюарт: Что ж, она была, вероятно, единственным человеком, который считался ровней Керуаку. Многие люди, с которыми мы говорили, знали их, биографисты и другие, и они говорили, что вероятно она была самой чистой версией [идеала о свободном духе битников], поскольку ее персонаж не был прописан на пару с какими-то ожиданиями. Никто не знал ее. Никого она не волновала. Поэтому она всегда могла оставаться в том настроении, которое и послужило вдохновением для этой книги. В то время как двое парней были немного испорчены этим.

Смит: Мне это действительно нравится. Где еще мы сможем увидеть тебя в ближайшее время?

Стюарт: Я пережила прекрасный опыт в [выходящей в скором времени научно-фантастической любовной истории] «Равных» из-за Дрейка Доремуса, который снял этот фильм. Он, как правило, работает не по схеме, и это был первый фильм, который он снял по сценарию, поскольку здесь были довольно большие ожидания и больший бюджет, чем он использовал раньше, так что это было необходимым шагом. Но было такое чувство, что мы с Ником [Холтом] и Дрейком работали не по сценарию. Многие режиссеры говорят о большой игре, о том как мы собираемся раскрывать что-то вместе, о том, что это медитация, и что мы поймем, почему мы здесь, в конечном счете, и найдем ответы на все наши вопросы, а затем, где-то на пятый день, логика поднимает свою голову и он такой: «Ладно! На самом деле мы просто будем делать все вот так!». Процесс создания фильмов берет верх и вы должны планировать спонтанность, что, конечно же, противоречиво. Очень часто вы должны решаться на то, чтобы заполнить пробелы. В «Равных» не было этого чертового ожидания. Однажды мы не закончили; мы не чувствовали, что должны, у нас не было нужного настроения, чтобы снимать эту сцену. Так что мы отложили ее. Не было момента, когда мы бы заполняли пробелы ложью. Будет этот фильм великолепным или дерьмом, но я никогда не чувствовала себя такой свободной на площадке. И вот когда вы делаете лучшие свои роли.

Смит: Всякий раз, когда мы выходим на сцену на концерте, конечно же, мы хотим как можно лучше пообщаться с нашими зрителями. Иногда это получается с помощью глупых шуток, а иногда благодаря трансцендентным импровизациям или чему-то другому, очень простому. Ключ к этому в том, что это человеческие моменты. И для достижения этой цели в фильме, который, как ты говоришь, требует такой подготовки, вы должны подготовить что-то спонтанное.

Стюарт: Это так редко бывает.

Смит: Но это подарок фильма. У меня есть друзья, которые также актеры. Я смотрела их работы. И я скажу, что из всех видов искусства, актерство самый изнурительный, неблагодарный. Никогда не извиняйся за свою работу. Если люди не принимают Сумеречную сагу, тогда к черту их. Миллионам людей нравится сага. Она что-то подарила им. Она рассказала им о любви и чести. И актерство на самом деле сложная работа. Это не романтическая работа. Я наблюдала за часами макияжей, часами сидения и ожидания нужного света, или поскольку он только что был утерял, или начался дождь или еще что-то. И чувствуете вы себя дерьмово, или у вас мигрень, вы должны выполнять свою работу, 12, 13 часов на день.

Стюарт: Это забавно, поскольку именно это дерьмо нравится мне больше всего. (Смеется). Мне нравится это ощущение, когда ты сидишь на площадке и такая: «Аргх, еще четырех гребаных часа, прежде чем мы сможем снять то, что планировали снять уже пару месяцев».

Смит: Ты как персонаж Роберта Дюваля в «Апокалипсисе сегодня»: Мне нравится запах напалма по утрам».

Стюарт: Да! Именно.

Смит: Я точно такая же. У меня вроде девять ребят в автобусе во время турне, и нас ждет 12-13 часовая поездка из Портленда, у нас нет ничего покушать, и мы приезжаем в город, а все закрыто и это… Мне это нравится.

Стюарт: Я понимаю.

Смит: Но это изнурительно. Люди думает, что мы живем такой романтичной жизнью, но на самом деле в ней больше милитаристических аспектов. Итак, что ты делаешь сейчас? Что ты делаешь для себя?

Стюарт: Я пишу стих на свадьбу одного из моих лучших друзей. И это странно заняло меня. Я пытаюсь получить больше доверия в свои руки, поскольку практически все, что я делаю сейчас, зачастую связано с моими мозгами. Поэтому я нарисовала несколько картин. Я пытаюсь найти команду, поскольку действительно хочу начать снимать собственные фильмы. Мне просто нужно найти моих парней. Мне нужно найти партнера в моей работе, что самое важное. У меня есть парочка продюсеров, которые помогут мне с этим. Ты ведь читала мою короткометражку.

Смит: И мне она очень понравилась. Мне понравился сценарий. Напоминает такую длинную поэму в прозе.

Стюарт: Надеюсь, фильм будет таким же.

Смит: В конце концов, ты хочешь показать свою работу людям и надеешься, что они поймут и примут ее, но не будь слишком строга к себе.

Стюарт: Верно. Я определенно должна помнить об этом.

Смит: Не позволяй чужим разговорам о том, что ты делаешь или что сделала быть частью твоей жизни. Ты сказала действительно классные вещи на шоу Сэта Майерса.

Стюарт: (смеется) О мой Бог. Ты провела действительно серьезное исследование. Это так мило.

Смит: Я узнала это не благодаря исследованию. Я была в пути, включила телевизор и тут появилась ты, так что я посмотрела. И, прежде всего, я не знаю, как ты можешь ходить на этих шпильках, ведь я такая неуклюжая.

Стюарт: Я могу ходить на них только где-то три минуты.

Смит: (смеется) Но он спросил тебя о Сумеречной саге, и ты сказала, что это была важная часть твоего жизненного пути – ты помнишь это?

Стюарт: Да. Это «жизненного пути», люди всегда сравнивают это дерьмо. Как будто сравнивая «Сумерки» с чем-то другим, пытаясь понять, почему я приняла именно те решения, которые приняла, я всегда говорю, каждый раз, что это привело меня к тому моменту, где я стала тем, кем вы видите меня сейчас. Каждый фильм, которые я сделала, они не стоят отдельно друг от друга, поскольку в каждом из них есть немного меня, и это часть моего личного взросления. Я не думаю, что актер так уж много может спрятать. Если вы делаете хорошую работу, вы обнажаете часть себя кому-то, так что я не могу сказать, что «Сумерки» никак не связаны с «Все еще Элис» или «Зильс-Марией». Они очень связаны друг с другом. Они являются частью меня.

Смит: Мне нравится это, «жизненный путь». Поскольку некоторые работы людям нравятся, некоторые следуют непосредственно друг за другом. Я знаю, каково это на вкус – похвалы в один месяц, а месяцем позже, ты делаешь что-то, а они ведут себя как…

Стюарт: Ты позволяешь им опустить себя.

Смит: Или ты совершенно изменяешь свой цвет или еще что-то. А ты исследуешь. Как сказал Уолт Уитмен, в нас внутри живет много других людей. И актер дает голоса этим другим личностям, которые живут внутри каждого из нас. Вот почему мы любим фильмы, вот почему мы любим наши сериалы: мы смотрим, как другие люди изображают другие аспекты нас самих, возможно даже ту нашу часть, которая нам не нравится. И мы должны делать всю эту работу, которую делаем, чтобы оказаться там, где находимся сейчас, чтобы делать то, что мы делаем. Это второе. И еще присутствует момент работы, которую ты сделаешь в будущем. Так что нет причин сожалеть о чем-либо. Сожаления - это пустая трата времени. Каждая вещь, что мы делаем, дает нам нужную информацию. Просто знай, что я на твоей стороне.