В пятницу утром я проснулась от мягкой полоски света, льющегося сквозь шторы и, снедаемая любопытством, выбралась из кровати. Серьезно, я уже начинала чувствовать себя огромной из-за своего выпирающего живота. У меня не получалось просто сесть в кровати – ну, не без определенных движений, - а для того, чтобы выбраться из постели, нужно было скатиться с нее. Я открыла шторы и вздохнула. Даже надеяться не стоило на то, что на улице солнечно. Еще один мрачный, темный и унылый зимний день в Сиэтле.
Зевнув, потерла лицо, а затем взглянула на часы. Девять утра. Я проспала достаточно долго и не могла понять, почему все еще была такой уставшей. Было такое чувство, что я могла легко залезть обратно в постель и проспать еще часов двенадцать. Подавив зевок, я потащилась в ванную, чтобы приготовиться к сегодняшнему дню. Хоть и придется проводить практически все время лежа, но это еще не значит, что мне не нужно работать на своем диване.
Я не спеша приняла душ, оделась, и даже несколько лишних минут сушила волосы, и все ради того, чтобы избежать остатка этого дня. По-моему, постельный покой означал, что нужно проводить практически все время либо в постели, либо на диване… хотя мне разрешалось вставать, чтобы пользоваться ванной. И поскольку времяпрепровождение в ванной станет самым важным моментом моего дня, я провела там практически целый час.
Тем не менее, время в ванной не помогло подготовиться к тому, что меня ожидало в гостиной. Пока я спала, моя квартира превратилась в подобие Северного Полюса. Это было… слишком. Я узнала некоторые украшения, которые теперь висели в гостиной и которые еще вчера днем лежали в коробках в свободной комнате, и сжала зубы, не зная, куда еще Элис вздумалось всунуть свой носик. Не то, чтобы у меня там было что-то ценное или слишком личное, но это были мои вещи, и мне не нравились люди, которые в них копаются.
И хотя я узнала некоторые украшения – как, например, деревянного олененка и сани, которые я унаследовала от бабушки, - в комнате еще также были определенно не мои вещи. Например, у меня не было такого количества гирлянд, которые опоясывали гостиную и столовую. Они обрисовывали контур окон и, конечно же, покрывали новогоднюю елку, стоящую в углу гостиной.
Сделав глубокий вдох и покачав головой, я присела на диван. Уронив голову на руки, попыталась побороть внезапное желание заплакать. Слезы были единственной вещью, которую я еще могла чувствовать. Что, черт возьми, со мной не так? Обычно я любила праздники, и была из тех людей, которые достают рождественские украшения сразу после Дня Благодарения и ставят елку уже к первому декабря. (Хотя, что примечательно, у меня никогда не было такого количества украшений.) Я добросовестно подписывала открытки и до пятого числа их рассылала, а все оставшееся свободное время проводила на кухне, готовя для своей семьи и друзей.
А в этом году… ничего.
После Дня Благодарения у меня началась мигрень, поэтому Рене даже не упомянула об украшениях. Никаких открыток, печений… черт, я даже Бретт подарок не купила. Я всегда покупала подарки для Бретт.
Увидев свою гостиную, в которой будто взорвалась мастерская Санты, я ощутила лишь пустоту. Мне хотелось свернуться калачиком и заснуть, в надежде, что когда проснусь, все наладится.
Но этого я не могла сделать. Взгляд упал на лежащий на столе ноутбук. Мне нужно ответить на письма, начать писать некоторые отчеты, и я должна была позвонить Анжеле.
Вздохнув, я придвинула к себе компьютер и телефон, и поудобнее уселась на диване, приступая к работе.
Остаток утра я провела печатая отчеты и звоня некоторым клиентам. Анжела была занята, поэтому я проговорила с Майком добрых двадцать минут. Он уверил меня, что в офисе все гладко, и мне не о чем волноваться. Конечно, легче сказать, чем сделать.
Около двенадцати я услышала звук открывающегося замка во входной двери.
- Привет, Белла! – возбужденно воскликнула Элис, буквально впрыгивая в комнату.
- Привет, - ответила я, с почти искренней улыбкой.
Она протянула мне пакет.
- Я принесла тебе сэндвич из кулинарии возле твоего офиса.
Я поблагодарила ее, беря пакет с едой.
- А ты разве не хочешь есть? – спросила я, когда она уселась рядом со мной и принялась наблюдать за тем, как я ем, тем самым смущая меня.
В желудке заурчало, когда я грызанула бутерброд, и до меня дошло, что я ещё не ела сегодня ничего.
- Я пообедала с Анжелой.
Я кивнула. Вот почему Анжелы не было в офисе, когда я звонила.
- Итак… - начала Элис.
- Да? – с набитым ртом спросила я. Очевидно, мои манеры куда-то улетучились.
Махнув рукой в сторону комнаты, она спросила:
- Что ты думаешь?
Я проглотила кусок.
- Эээ… это… празднично.
Она широко улыбнулась.
- Я подумала, что тебя следует немного развеселить.
Я не смогла сказать ей, что от украшений мне стало только хуже, поэтому просто кивнула и попыталась улыбнуться.
- Где ты все это достала? – спросила я.
- Некоторые из коробок в детской, а затем спустилась в магазин и купила остальное.
Мне хотелось возмутиться, но какой смысл махать кулаками после драки? «Нет, не трать деньги только для того, чтобы моя квартира выглядела так, словно здесь стошнило Санта Клауса?» Поэтому я пробормотала лишь простое:
- О.
Элис сидела со мной, пока я заканчивала свой обед. Мне казалось, будто она знает, что я не завтракала, но молчит. Затем она улыбнулась:
- Мне нужно ненадолго сбегать обратно в магазин. С тобой все будет в порядке?
В последнее время мне стали часто задавать этот вопрос.
- Все будет хорошо, Элис. Я просто… Не знаю. Мне все еще кажется, что я ничего не могу контролировать. Мне это не нравится, - призналась я.
Она встала, подошла ко мне и положила руку мне на плечо.
- Я обещаю, что вскоре все наладится. Поверь мне, - сказала она, улыбнувшись и подмигнув. А потом ушла.
То, как она это сказала, напомнило мне об Эсми, и я снова поразилась схожести между ними.
Это заставило меня задуматься о моем сходстве с родителями. Какие присущие им черты характера были у меня? Неужели я и правда была похожей на свою маму, которая была не способна иметь нормальные отношения, слишком боялась того, что ее ранят, и поэтому не решалась полюбить до тех пор, пока ей не стукнуло сорок, и она поняла, что уже полжизни прожито? Как бы это повлияло на моего ребенка? Будет ли он сдержанным и неспособным привязываться к людям? Какой я буду матерью? Буду ли похожей на Рене - всегда больше беспокоиться о себе, чем о том, чтобы мой сын чувствовал себя желанным, любимым и нужным? Смогу ли обнимать своего ребенка, держать его, утешать так, как никогда не могла Рене?
И был еще Чарли. Я не знала его достаточно хорошо и поэтому не знала, были ли мы с ним похожи. Ну, знала некоторые мелочи, как, например, мои волосы были вьющимися, как у него, и моя неуклюжесть тоже оттуда. А когда я взрослела и ругалась с матерью, она всегда говорила мне, что я такая же упрямая, как и мой отец.
Я любила свою маму. Черт возьми, я даже Чарли любила, несмотря на то, что он игнорировал меня почти всю мою жизнь. Но что это значило для моего ребенка?
Я была уверена, что родителям свойственно совершать ошибки в воспитании детей. Уже давно смирилась с тем, что моя мама больше заботилась о моей сводной сестре, чем в свое время обо мне. Но все же оставался вопрос – будет ли мой сын чувствовать себя таким же незащищенным? Взвалит ли он на свои плечи бремя ответственности, не свойственное его годам? Я не хотела этого для него. Как и большинству женщин, мне хотелось чего-то лучшего для своего ребенка. Хотелось, чтобы он чувствовал себя любимым и желанным, а не обузой… или ошибкой.
Мои мысли были прерваны громким стуком в дверь, и я слегка подпрыгнула. Взглянув на часы, я поняла, что это наверняка Джейкоб, и встала с дивана.
- Привет, Джейкоб, - поздоровалась я, открыв дверь и выдавив из себя улыбку.
- Привет, Белла, - сказал Джейкоб, привлекая меня в объятия, из которых я тут же попыталась вырваться. Мы не были знакомы для этого достаточно хорошо.
- Ты легко нашел мой дом?- спросила я.
- Я вообще-то здесь уже был, - сказал он, идя за мной в гостиную и присаживаясь рядом со мной на диване.
- О.
Ну, теперь я чувствовала себя идиоткой, потому что вчера потратила почти пять минут, объясняя, как ему сюда доехать. Я даже и думать забыла о том, что он был здесь на День Благодарения вместе с Чарли.
Он засмеялся надо мной, а потом протянул бумажным пакет.
- Голодна?
- Я недавно пообедала, - сказала я, надеясь, что он не покупал мне еду.
Он улыбнулся, достал из пакета маленький букетик цветов и протянул его мне.
- Спасибо за цветы, - сказала я, принимая букет белых и красных гвоздик. Я была очень раздражена его жестом, но было бы слишком грубо сказать это.
- Пожалуйста.
Джейкоб проследовал за мной на кухню, где я поставила их в вазу, а затем разместила в центре кухонного стола. Это была единственная поверхность, до которой вчера вечером не добралась Элис со своими украшениями.
- А теперь могу ли я соблазнить тебя тем, что у меня здесь? Это твое любимое, - сказал он, когда мы снова сели в гостиной.
- И откуда ж ты знаешь? – скептически спросила я.
- Мне сказал Чарли.
Я закатила глаза. Ну, правда, не смогла сдержаться. Чарли ничего обо мне не знал, тем более о любимом… чем-то.
Джейкоб потянулся к пакету, достал из него бумажные тарелки и пластиковые приборы, и разложил их на журнальном столике. Затем достал коробку со знакомой надписью, и я попыталась поднапрячь мозги, чтобы вспомнить, что это. И когда он открыл коробку, у меня глаза едва из орбит не повылезали, а изо рта потекли слюнки. На меня нахлынул поток воспоминаний о том времени, когда я ездила к Чарли. Вещи, о которых я не думала уже так долго. Много лет он настаивал на том, чтобы я праздновала свой День Рождения на месяц раньше, чтоб он как раз попадал на то время, когда я к нему приезжала. Мы всегда проводили этот день в Сиэтле, где обедали, посещали музей, спектакль, бейсбол или что-то в этом роде. А затем нашей последней остановкой была кондитерская «Просто Десерты», где он покупал мне чизкейк в белом шоколаде.
Последний раз я ела этот чизкейк на свой восемнадцатый День Рождения. Совсем забыла о них.
Очевидно, Чарли не забыл.
- Ты купил мне целый чизкейк?
Он пожал плечами.
- Ты говорила, что здесь с тобой кто-то живет. Так ты сможешь поделиться.
У меня на глаза навернулись слезы, не могла сдержаться.
- Спасибо, - искренне сказала я.
Джейкоб радостно улыбнулся.
- Пожалуйста. Это значит, что я могу угостить тебя кусочком?
- Пожалуйста.
За две минуты Джейкоб разрезал торт, положил кусочек на тарелку и передал его в мои жаждущие руки. За много лет моего опыта с едой я поняла, что ничто не имеет такой же вкус, каким ты его помнишь. Печенья, торты, чипсы, пицца, содовая… все те вещи, которые я обожала, когда была маленькой, уже не были такими вкусными. Тем не менее, чизкейк, который я сейчас ела, был исключением из этого правила. Он был лучше, чем я его помнила. Насыщенный, сливочный, мягкий… потрясающий. Это было великолепное сочетание сладости белого шоколада со вкусом сыра… невероятно вкусно. Я сразу же пожалела, что не очень хотела есть, и что живот сейчас был расплющен моим растущим малышом, и что у меня не было достаточно места, чтобы съесть больше одной порции.
Я закрыла глаза, сосредоточившись на своих вкусовых рецепторах. Не хотела снова этого забывать.
Услышав сдавленный смешок, я открыла глаза. Джейкоб смеялся.
- Что? – спросила я с набитым ртом.
- Ты только что застонала.
Я покраснела, проглотила кусочек и поставила тарелку на столик.
- Это, правда, вкусно.
- Я не просил тебя перестать есть.
Я улыбнулась.
- Нет, в меня уже, на самом деле, ничего не влезет. Если я съем еще хоть чуть-чуть, смогу насладиться им во второй раз, хотя вряд ли он будет таким же вкусным на обратном пути.
- Фу. Белла, тебе обязательно нужно быть такой грубой?
Теперь была моя очередь смеяться и пожать плечами.
- Правда, спасибо тебе. Это великолепно.
Джейкоб загордился.
- Пожалуйста. Видишь? Я же говорил, что знаю тебя. Это, действительно, твое любимое.
- Насколько я помню, ты сказал, что это Чарли рассказал тебе об этом. Вряд ли ты заслуживаешь знаков отличия за то, что спросил моего отца.
- Эй, но зато я знал, куда обратиться за информацией.
- Это правда.
Правда, мне следовало отдать Чарли должное. Он помнил обо мне то, о чем даже я сама не подозревала. И я ведь живу в Сиэтле уже несколько месяцев, могла бы есть эти чизкейки постоянно. Хотя, наверное, хорошо, что я забыла о них. Мне почему-то кажется, что постоянное поглощение чизкейков не обрадует моего врача.
Я прополоскала рот водой из бутылки и взглянула на Джейкоба. Он ерзал, сидя рядом со мной на диване. И только тогда я поняла, как грубо себя веду.
- О, прости. Эээ. На кухне есть напитки. Ты хочешь чего-нибудь? Я могу…
Я уже, было, собралась встать, когда Джейкоб прервал меня.
- Нет, я в порядке. Пожалуйста, сиди. Что случилось с доктором?
- Ты переживаешь, что что-то должно случиться?
- Я не хочу, чтобы твоя подруга наорала на меня за то, что я заставил тебя встать и играть роль хозяйки.
- Элис бы не кричала на тебя. К тому же, все в порядке. Мне просто нужно меньше двигаться следующие несколько дней. Вот и все.
Джейкоб кивнул.
- Итак, каково это, проводить все свои дни и ночи лежа в постели целую неделю.
- Отвратительно.
Он засмеялся.
- Знаешь, многие бы убили за такую возможность.
- Я не многие.
- Вот почему ты мне нравишься.
Я вздохнула.
- Джейкоб, ты ведь даже не знаешь меня.
- Нет, знаю.
Я покачала головой.
- Откуда у тебя такая уверенность? И все то, что было до восемнадцати, не считается.
Джейкоб проворчал.
- Хорошо, - сказал он. – Дай мне свой мобильный.
Схватив телефон со стола, я передала его, не понимая, зачем ему это нужно. Через несколько минут, Джейкоб воскликнул победное: «Ага!» и передал мне его обратно.
- Вот, - сказал он, указывая на экран.
И в самом деле. На экране был каждый наш телефонный звонок друг другу после Дня Благодарения и его длительность. Я покачала головой в изумлении, потому что не разговаривала столько со своей матерью за месяц, а тем более за несколько недель. Я просмотрела записи и подумала о наших разговорах. Сначала, когда он только начал звонить, я пыталась закончить разговор как можно скорее. Не больше двух минут. Тем не менее, Джейкоб становился все более настойчивым, и часть меня вцепилась в тот факт, что он был еще одним человеком, с которым можно было поговорить, и который не имел отношения ни к семье Калленов, ни к моей нынешней ситуации. Это было очень приятно, и дважды мы проболтали с ним дольше двух часов. За то время я больше о нем узнала: о его предпочтениях, прошлых отношениях, истории его родителей и его племени. Но Джейкоб прервал мои дальнейшие размышления, забрав телефон и положив его обратно на столик.
- Может, тебе стоит прилечь? Ты сидишь в таком положении с тех пор, как я пришел. Разве ребенку не будет лучше, если ты ляжешь?
- Ты тоже начнешь играть роль наседки? – с отвращением спросила я.
- Ну, кто-то же должен.
- Спасибо большое, но обо мне сейчас и так заботится достаточное количество людей.
Но он был прав, мне нужно прилечь, и хоть и провела несколько часов на диване, я все это время сидела. Осмотрев свою гостиную, крохотный диванчик и стул, я приняла спонтанное решение. Моя логика отталкивалась от того факта, что если прилягу на бок, как мне и нужно, тогда мне придется выворачивать шею, чтобы его увидеть. Вставая, я взглянула на него.
- Пошли.

Продолжение следует...