Глава 18

~~ Две недели спустя ~~

От лица Беллы

Так здорово проснуться и не испытывать необходимость принимать болеутоляющее. Я уже три дня не принимала ничего от боли. Единственные таблетки, которые я продолжала пить, были контрацептивы, которые я принимала с шестнадцати лет для регулирования цикла и избавления от ужасных болей внизу живота. Моя нога была уже намного лучше, я могла переносить на нее вес, но все еще приходилось быть осторожной. Не то, чтобы я сильно переживала об этом, ведь Эдвард постоянно был рядом.

Эдвард был просто замечательным, но я начинала чувствовать себя маленьким ребенком. Более того, я чувствовала себя фарфоровой куклой, которую некоторые родители покупают своим детям, но не разрешают с ней играть. Куклой, которая стоит на полке на специальной поставке в стеклянной секции. Тебе посчастливилось подержать ее в руках, но все же ты не можешь вдоволь насладиться ею… Потому что родители постоянно напоминают тебе: «будь осторожна», « не испачкай ее», «помни, какая она хрупкая», и мое самое любимое – «она слишком дорогая, чтобы с ней играть».

Конечно, в детстве у меня никогда не было таких игрушек. Во-первых, моя семья не могла себе этого позволить. Но если бы даже такая возможность была, это бы не имело значения. Если бы у меня была такая игрушка, я бы стала с ней играть, и наверняка повсюду бы таскала ее за собой. Она бы испачкалась, и, возможно, потеряла бы руку или ногу. Приобрела бы специфический запах. Но это происходит со всеми любимыми игрушками. Другими словами, я бы, наверно, обращалась с куклой так же, как со своим любимым Винни-Пухом. Я всегда носила его с собой. Он даже выглядел не как Винни из мультика, а как плюшевая игрушка из тех, что обычно выигрывают на ярмарках, которая просто напоминает моего медового лакомку. Но для меня это никогда не имело значения, я любила и продолжаю его любить. Он все еще ждет меня в моей квартире. Уверена, что кто-нибудь другой испытал бы отвращение при виде его – он истрепался и вытерся, у него давным-давно уже отвалился нос, и местами имеются дырочки. Но для меня… он идеален.

Если бы у меня получилось сделать так, чтобы Эдвард смотрел на меня скорее как на Винни-Пуха, чем как на хрупкую фарфоровую куклу, стоящую астрономических денег, я была бы счастлива. Мне нужно заставить его понять, что я все-таки ближе к Винни-Пуху. Как Timex, я могу принять удар и продолжать тикать. (прим.: видимо, из рекламы часов Timex: take a licking and keep on ticking).

Меня преследовали кошмары, но они бывали теперь все реже и реже и становились менее ужасными. Я могла бы спать без Эдварда, чтобы он не слышал меня, но в этом вопросе я проявила свой эгоизм. Я наслаждалась его поддержкой и защитой. Я понимаю, что это может прозвучать противоречиво, но опять же, нужно вспомнить, что мой Винни помогал мне ощущать то же самое. И как бы я не любила медвежонка, Эдвард – «настоящий», и игрушка никогда не сравнится с ним в проявлении заботы, поддержки и любви.

Я больше не хочу, чтобы вокруг меня ходили на цыпочках. Хватит избегать щекотливых тем. Никаких больше «ей нужно отдохнуть». И ради Бога, хватит бояться трогать меня! Иногда мне просто хотелось закричать: «Прикоснись ко мне, черт подери, положи на меня свои руки! Поцелуй меня так, будто в последний раз!»

Хорошо, я признаю это. Мне хотелось больше физического контакта с Эдвардом. Кто бы не захотел? Мне казалось, будто мы поменялись ролями, доставшимися нам вначале. Тогда у него не было никаких колебаний по поводу того, чтобы потрогать меня, а теперь все испорчено. Я, конечно, рада, что он, в конце концов, образумился. Но черт, он знает, что я люблю его, и говорит, что любит меня. Мы даже ни разу больше не целовались как в тот раз, на его кровати, когда, наконец, смогли признаться друг другу в чувствах и разделили наш первый «поцелуй двух влюбленных».

Я хочу большего. Я хочу больше, чем просто быстрые целомудренные поцелуи, которыми мы сейчас обмениваемся. Конечно, мне нравится устраиваться рядом с ним по ночам, нравится, как он прижимает меня к своему телу. Но мне хочется больше страсти. Нам не обязательно сразу заниматься любовью. Я хочу этого, но очень нервничаю по этому поводу. Мне хотелось бы получить удовольствие от его прикосновений, как в тот единственный раз в его кровати. Теперь, когда мы оба влюблены, я могу себе только представить, как это будет хорошо. Я, скорей всего, буду волноваться, но не потому, что боюсь или не хочу этого. Мне просто тоже хочется прикасаться к нему и сделать так, чтобы ему было хорошо. Уверена, что я намного менее опытна, чем он, черт, точнее, я знаю это! Мне просто тоже хочется доставить ему удовольствие. Я хочу узнать, что ему нравится, что он обожает, и что совершенно сводит его с ума.

Конечно, я никогда не прикасалась к мужскому пенису. Черт, да я даже ни разу не видела его вживую – только схематичный рисунок на уроке биологии. Думаю, наша учительница была еще более застенчивой, чем я, потому что изучению мужских гениталий она посвятила лишь десять минут, а потом внезапно закрыла учебник, и оставшуюся часть времени мы провели в безмолвных размышлениях. Может быть, она испугалась того, что нам придется надевать презервативы на бананы, как это было в «Нецелованной»… кто знает?

Так что, конечно, я нервничаю, но это не значит, что я ничего не хочу. Разве не все нервничают, когда первый раз интимно прикасаются к кому-то? Думаю, все. Насколько я знаю Эдварда, смеяться надо мной он не будет. Мне кажется, он будет счастлив. Разве научить женщину доставлять удовольствие именно так, как тебе больше всего нравится – не то, чего хотят большинство мужчин? Так вот она я – его девственная ученица, готовая обучаться.

Так, нужно остановиться. А то у меня уже начинаются непристойные фантазии об учителе.

- Здравствуйте, мистер Каллен. Меня оставили после уроков. За свое плохое поведение я понесу любое наказание, которое вы посчитаете нужным.

Так! Все! Хватит… отмотай назад, потому что ты понятия не имеешь, как это делать в реальной жизни, не говоря уж о фантазии.

От лица Эдварда

Тот, кто сказал «Меньше знаешь – крепче спишь», совершенно точно никогда не переживал того кошмара, через который проходили мы.

Незнание того, где находятся Джеймс, Аро и всего его подельники, вызывало во мне почти такой же страх, как когда у них была моя Белла. Хотя, конечно, это и отдаленно не напоминало то чувство беспомощности, возникшей у меня, когда ее похитили, но уверенно занимало второе место.

Спустя пару нервозных дней Феликс наконец-то вышел на связь с Деметрием. Телефонный звонок был коротким и свелся всего к паре фраз, сказанных Феликсом. Он сообщил, что с ним все в порядке, и что он подстрелил Джеймса, но не убил его, так как к месту, где они находились, уже приближались люди Аро, и пришлось убежать, прежде чем появилась возможность дальше заняться Джеймсом. Правда, Деметрию повезло узнать имя главного дьявольского прихвостня – Алек Шо. Феликс сказал, что рана Джеймса вряд ли была смертельной. Они боролись, и не было возможности прицелиться как следует – пуля пробила Джеймсу правое плечо.

Феликс теперь в бегах, очевидно, как и все остальные. Аро будто исчез с лица Земли. Единственную информацию о нем удалось получить лишь из его компании, где нам сообщили только, что Аро «взял отпуск».

Перевод: Он не знает, что, черт возьми, происходит, и не появится, пока не будет уверен в том, что его не арестуют.

Алек Шо также оставался загадкой. Джаспер смог найти его адрес, но при дальнейшем расследовании оказалось, что Шо уже освободил снимаемую им квартиру. Никто из других жильцов ничего о нем не знал. Он очень редко появлялся в квартире, и никто не видел, чтобы к нему приходили посетители.

Остальные подельники Аро разбежались в разные стороны. К сожалению, мы не смогли узнать имена этих бездушных ублюдков. Джаспер считал, что они теперь больше представляют угрозу для Аро, чем для нас. Ради спасения собственной шкуры они легко могут пойти против своего «хозяина». Кроме того, немногие захотят идти ко дну в одиночку.

Мы все еще определялись с планом наших последующих действий.

Джаспер поддерживал связь со своим старым армейским приятелем, который теперь работал на федеральные власти. Они обсуждали наилучший оперативный план в отношении Аро Вольтэра. Этот приятель Джаспера также пытался наладить систему наблюдения для выяснения местонахождения Аро.

Больше всего меня тревожил Джеймс. Он – мстительный сукин сын, я чувствовал, что ничто не остановит его в поисках отмщения. Думаю, ярость от того, что Белла сопротивлялась, и ему не дали осуществить его планы, поглощает его и разжигает в нем желание мстить.

Безопасность и здоровье Беллы являлась для меня первоочередным приоритетом. Я отдам за нее свою жизнь, клянусь, она никогда больше не останется без защиты.

Я был совершенно озадачен тем, что Белла все еще хочет быть со мной. Хоть убей, не понимаю, как она могла простить меня за все, через что ей пришлось пройти по моей вине. Если бы не я, она никогда бы не оказалась в опасности. Она никогда бы не испытала те страхи и потрясения, что выпали на ее долю с тех пор, как я ввел ее в свою жизнь. Может, ее любовь возникла из неуместного чувства благодарности? Может, я настолько уничтожил ее веру в жизнь, что она не видит другого выбора, кроме как любить меня? Думаю, она все-таки знает, что выбор у нее есть, но выбрала ли она то, что действительно хочет?

Я был осторожен с Беллой в выражении своих чувств. Не то, чтобы мне не хотелось. Просто мне не казалось, что сейчас неподходящее время, учитывая все, через что она прошла. Я боялся, что сейчас она согласится на все, чего я захочу, но при этом не обязательно будет хотеть она. Я не мог так с ней поступить. Это должен был быть ее выбор.

Тем не менее, не могу отрицать, что это было очень напряженно. Причем в буквальном смысле.

Мне приходилось быть осторожным, обнимая ее ночью. Не поймите меня неправильно, мне нравилось спать, держа ее в объятиях. Просто я старался избегать контакта между ней и нижней половиной моего тела. Моему члену, похоже, было все равно, что сейчас – неподходящее время. Как бы я не пытался подавить свою естественную реакцию на Беллу, он все равно пробуждался к жизни.

Мои сны были не лучше.

Они были разными. Полураздетая Белла соблазнительно манит меня пальчиком к кровати и хриплым голосом велит заняться с ней любовью. Белла появляется в моем офисе, я задираю ее юбку, наклоняю над столом и трахаю сзади до потери сознания. Я беру ее у стены душевой, на капоте моего Астон Мартин, на своем фортепьяно, на кухонной столешнице, в бассейне… местам действия, казалось, не было конца, так же, как и позам.

Еще были кошмары.

Все кошмары были четкими и жуткими. Иногда я ощущал себя полностью парализованным, будто замороженным на месте, способным только на то, чтобы наблюдать, как Джеймс жестоко набрасывается на Беллу и мучает ее. Иногда я бежал сломя голову в поисках Беллы, и в итоге находил ее избитое и покалеченное тело. Когда я пытался взять ее на руки, она смотрела на меня наполненными ужасом и болью глазами, и вопрос, который она задавала, каждый раз разрывал мне сердце: «Почему, Эдвард, почему ты сделал это со мной? Почему?»

Что я мог ответить? Потому, что я – эгоист, Белла. Я хотел тебя и решил, что получу тебя. Потому, что мне было все равно, хочешь ты меня или нет, я никогда не брал в расчет твои чувства. Я не позаботился даже о том, чтобы навести сведения о садистском ублюдке, которого послал, чтобы он привез тебя ко мне. Для меня были важны только мои желания и потребности, и я нахально ждал, что ты просто согласишься с ними. Я практически позволил мести, которая однажды уже отняла мое прошлое, отнять и то, что могло стать моим будущим. Потому, что я действительно не понимал всего того, что составляет настоящую любовь, пока едва не потерял единственного человека в этом мире, без которого не могу жить.

Я понимал, что, в конце концов, Белла осознает, каким монстром я был и, возможно, все еще являюсь. Она захочет уйти, не оглядываясь. Я не стану ее винить. Вот почему я должен научиться контролировать свою похоть. Было бы нечестно по отношению к ней заморочить ей голову чувствами, когда дело касается секса. Она, скорей всего, почувствует отвращение к себе и, безусловно, ко мне, за то, что я воспользовался ею таким образом. Я не могу сделать этого с ней. Не могу быть эгоистом.

- Эй, Эдди-бой! – сказал Эммет, игриво ударив меня по плечу, эффективно возвращая меня к действительности из моих размышлений.

- Где Белла? – спросил он, садясь на стул напротив моего стола.

- Она в нашей комнате с Элис. Элис сказала «маникюр» или какое-то другое дерьмо вроде этого, я не знаю, - ответил я практически монотонно.

Эммет проигнорировал мой тон и вновь попытался поддеть меня:

- Наша комната, а?

- Да, Эммет, «наша комната». Она захотела остаться со мной, это что, так, блядь, невероятно? – язвительно ответил я.

- Что ты сразу в штыки? – парировал Эммет. – Черт, мужик, вы двое разве не снимаете напряжение?

Мое молчание послужило подходящим ответом.

Эммет протяжно выдохнул.

- Черт, ты, должно быть, шутишь. Ты спишь с ней каждую ночь, и ничего? Неудивительно, что ты на взводе, сильнее, чем шлюха на исповеди.

- Да ладно, Эммет. Последнее, что ей сейчас нужно, это чтоб я домогался ее, - заметил я.

Он поднял брови и многозначительно посмотрел на меня.

- Значит, когда она тебя не хотела, ты мог домогаться ее, а теперь, когда она любит тебя, ты решил соблюдать дистанцию, верно?

- Твою мать, Эммет! Посмотри, через что она прошла…по моей вине! – ответил я, вскинув руки и еще больше раздражаясь отсутствием понимания со стороны Эммета.

- Так, давай по порядку. Ты считаешь, что не должен быть с ней близок из-за всего, что ей пришлось пережить? – спросил он. Он ждал моего ответа, прежде чем продолжить, потому что было чертовски очевидно, что у него есть, что добавить. Мудак!

- Очевидно, блядь, Шерлок! – уверен, мое раздраженное лицо говорило ему о том, как непроходимо он туп.

- Черт возьми, Эммет! Они причиняли ей боль. Они ее чертовски испугали, похитили, били, держали в постоянном страхе, и в довершение ко всему этому ей пришлось иметь дело с Джеймсом и его садистскими играми. Он чуть не изнасиловал ее! – я уже кипел от злости.

- Ага, мужик, но он не сделал этого, - тихо ответил Эммет, потягиваясь на стуле.

- Не в этом дело, Эммет. Она оказалась в опасности, и все из-за меня. По моей вине она оказалась в этой ситуации. Ее могли убить, - прорычал я.

- Еще раз, мужик, ее не убили. Ну же, Эдвард, ты должен прекратить это. Ты же сказал, что Белла простила тебя за то, что ты ее похитил? И, если я не ошибаюсь, кажется, я слышал, как Белла сказала, что не винит тебя в том, что с ней случилось, - указал он.

Я тяжело вздохнул.

- Я себя виню. Это моя вина.

- Правда? Это ты приказал людям Аро похитить ее и причинить ей вред? Ты велел Джеймсу изнасиловать ее? Ты ее бил? – спросил Эммет, подняв бровь.

- Нет. Но это не значит, что я невиновен, - ответил я, с позором опуская взгляд.

- Белла бы чертовски разозлилась, услышав тебя сейчас. Она не винит тебя и не считает тебя ответственным. Ведь очевидно, что эта девушка любит тебя, Эдвард. Ты ей сейчас нужен. Ей нужно, чтобы ты обнимал, утешал и любил ее. Ей не нужны твои грустные думы и самобичевание. Возьми себя в руки, мужик, и люби свою девушку. Она нуждается в тебе, - он почти кричал.

- Но ее любовь может быть из чувства признательности. Я не хочу, чтобы она любила меня потому, что чувствует себя обязанной, - сказал я уже намного смиреннее.

- Ты не очень-то высоко ее оцениваешь, да, Эдвард? – спросил Эммет с выражением крайнего недоверия на лице.

- Конечно, нет. Я просто знаю, что она пережила то, через что никто никогда не должен проходить! – прогремел я в ответ.

- Она не такая хрупкая, какой ты ее выставляешь. Эта девушка изголодалась по твоему вниманию. Тебе нужно прекращать думать, что, по твоему мнению, лучше для Беллы, и узнать, что, по ее мнению, лучше для Беллы. Она знает это лучше, чем кто-либо еще. Она не хочет, чтобы ты возводил ее на пьедестал.

- Не знаю, Эммет. Я просто не хочу, чтобы все закончилось тем, что я причиню ей еще больший вред, чем до этого. Может, она еще не готова к более близким отношениям, - ответил я, еще больше оседая в кресле.

- А может, готова. Ты должен позволить решать ей, а не делать выбор за нее. Слишком много людей в последнее время решали ее судьбу. Но это должна делать она, и никто больше, - прямо сказал он.

- Ты прав. Просто легче сказать, чем сделать. Каждый раз, когда я приближаюсь к ней, перед глазами вспыхивают картинки того, что могло случиться, и я боюсь причинить ей еще больше вреда. От этого непросто избавиться.

- Ну, единственный способ, которым ты можешь избавиться от этих образов – это встретить их с высоко поднятой головой. Попробуй, и если не сработает, пробуй еще, еще и еще. Разве Белла не стоит этого? – он улыбнулся, уже зная ответ.

- Да, думаю, нужно поговорить с ней. Не хочу, чтобы она думала, что я не хочу ее, - я осознал, насколько Эммет прав. Я был дураком, потому что продолжал принимать за Беллу решения, даже не понимая этого.

- Так чего ты ждешь? – Эммет улыбнулся, махнув рукой в сторону двери.

Я встал с кресла и улыбнулся ему в ответ, направляясь к Белле.

От лица Беллы

- Как ты считаешь, Элис, что мне делать?

Я только что закончила откровения о том, что расстраивало меня в последнее время. Элис назвала это сексуальным неудовлетворением. Я спокойно ждала ее ответа, в то время как она закрыла глаза и глубоко задумалась. Она напомнила мне старую цыганку, которую я однажды видела на карнавале. Та женщина вдруг внезапно замирала, закрывала глаза и начинала говорить на незнакомом языке, а затем изрекала «слова мудрости».

Элис не начала говорить на иностранных языках, но ее глаза вдруг распахнулись, и на лице появилась озорная улыбка.

- Вообще-то это достаточно просто, Белла, - немного самодовольно ответила Элис.

- Что, Элис? – спросила я, раздражаясь.

- Соблазни его.

Что?

Увидев мое шокированное лицо, Элис взяла мою руку и легонько ее сжала.

- Успокойся, Белла. Это несложно. Ты же хочешь, чтобы он снова прикасался к тебе, правда? – спросила Элис.

Еще бы!

- Конечно, хочу, но я не могу этого сделать. Я не знаю, как, и он будет смеяться надо мной, - призналась я.

- Чушь, Белла. У тебя есть все, что нужно, тебе даже ничего особо не придется делать или прилагать усилия. У него, скорей всего, пена изо рта пойдет, даже если он просто увидит, как ты сосешь леденец. Думаю, ему придется менять штаны, если ты предложишь поделиться с ним, держа леденец в руке. Поверь мне, Белла, особо многого и не надо. Ты не понимаешь, какую власть над ним имеешь?

- Я не имею над ним никакой власти. Если бы это было так, то этого разговора сейчас бы не было.

- Чушь. Конечно, имеешь. Только подумай, как бы ты могла крутить им, если бы попыталась. Ты этого не замечаешь, но мы видим. Он всегда пускает слюну, глядя на тебя. Не из-за хороших манер он кладет себе салфетку на колени за обеденным столом. Ты разве не замечала, что чаще всего он носит что-нибудь в руках на уровне бедер? Как думаешь, почему? – Элис широко улыбнулась, заметив потрясенное выражение моего лица.

- Нет, не может быть? - Нет… это исключено.

- О, да, может! Никогда не сомневайся в том, что я говорю, мисси, - да, Элис очень самоуверенная.

- Так что я могу сделать? – я чувствовала себя, как ребенок, спрашивающий, как делаются дети.

Элис улыбнулась со знающим видом.

- У тебя же целый комод кружевного белья. Надень что-нибудь. Как я уже сказала, много усилий не потребуется. Пусть войдет в спальню и увидит тебя в этом. Визуальная стимуляция много значит. Черт, если ему приходится прикрывать свои штаны, когда ты одета в бадлон и брюки, то представь его состояние, когда он увидит тебя в неглиже? Поверь мне, Белла, или, лучше, поверь в себя. Ты справишься.

Ладно, теперь такое ощущение, будто Элис – девочка из группы поддержки команды шлюхи Беллы.

- Не думаю, что я смогу, Элис, - призналась я, чувствуя себя полной неудачницей.

- Конечно, сможешь. Хватит слишком много думать об этом. Это не так уж трудно. Держу пари, Эдвард уже заглядывал в твой ящик с кружевами и представлял тебя во всем, что там лежит. Черт, наверно, вся мужская половина Калленов – извращенцы, но не держи это против него. Короче, просто надень что-нибудь из этого, и он – в твоих руках… - Элис прервалась и вновь шаловливо улыбнулась. – Точнее, ты будешь в его руках.

Мы обе разразились смехом, а потом у Элис зазвонил телефон, и я направилась заглянуть в комод.

- О, черт, Джас, извини, я забыла. Скоро буду. Люблю тебя, - Элис повесила трубку и подошла ко мне.

- Попробуй вот эту синюю ночнушку, Эдвард изойдет слюной, - Элис указала на синюю ткань в глубине ящика.

- Прости, мне нужно бежать. Я забыла, что мы сегодня ужинаем со старым другом Джаса. Увидимся, - сказала она и поцеловала меня в щеку.

Уходя, она вновь просунула голову в дверь:

- О, и не делай ничего, чего не сделала бы я, и на тот случай, если ты не знаешь, это значит, что у тебя полная свобода действий! – она подмигнула, и я услышала доносящийся из коридора ее звонкий смех.

Не могу поверить, что надеваю это.

Можно ли вообще лоскуток ткани, который я надела, назвать «ночнушкой»? Она красивого полуночного синего цвета, но совершенно прозрачная. Совсем прозрачная!

У сорочки только одна тесемочка сверху, где она затягивается и завязывается. Дальше она просто облегает тело совершенно прозрачным образом и заканчивается на бедрах. Под «ночнушкой» можно разглядеть шелковые стринги, потому что она просвечивает… полностью просвечивает!

Я не могу это надеть. Он будет смеяться. Мне хочется смеяться. Вообще-то мне хочется плакать, потому что я ощущаю себя не достигшей половой зрелости девочкой, которая пытается выглядеть как сексуальная соблазнительница. И вообще, что я ему скажу?

Эй, малыш, ты думал, плоские кочки бывают только на дорогах?

Ладно, я шучу. По крайней мере, они выступают вперед, но я бы хотела, чтобы он прикасался не только к моей груди. Да, я точно знаю, где именно его хочу.

Я уже некоторое время находилась в ванной перед зеркалом в полный рост, пытаясь придумать, как же все провернуть.

Наверно, нужно потренироваться, сказать что-нибудь вслух.

- Эдвард, я все еще нравлюсь тебе в синем?

- Я подумала, что мы могли бы вместе снять некоторое напряжение.

В какую позу мне встать? Должна ли я вообще принять какую-нибудь позу? Может, мне встать и поманить его к кровати? Или просто соблазнительно присесть на диван? Как сесть соблазнительно?

Хммм.

Может, мне просто встать спиной к нему, а когда он войдет в комнату, я повернусь и застану его врасплох? Я похлопаю ресницами и скажу: «Займись со мной любовью, Эдвард, пожалуйста. Ты нужен мне».

Внезапно я услышала шумный вдох и низкий стон.

Ох, твою мать, черт, нет! Нет, пожалуйста! Пожалуйста, скажите мне, что я не оставила дверь открытой! Идиотка!

Я обернулась к двери и увидела задыхающегося Эдварда, уставившегося на меня безумным взглядом.

Убейте меня! Ох, черт, зачем меня убивать, если я и так сейчас умру от стыда.

- О, Боже! – еле пропищала я, падая на колени и закрывая руками лицо.

Вот и вся бравада.

Боженька, пожалуйста, если ты меня хоть чуть-чуть любишь… забери меня сейчас.

От лица Эдварда

Когда я вошел в спальню, мне показалось, что Белла зовет меня по имени. Она говорила негромко, но я был уверен, что услышал свое имя.

Дверь ванной была открыта, и я все еще слышал ее голос, но не мог разобрать, что она говорит.

Я подошел к двери, и у меня перехватило дыхание, в то же время мой член попытался вырваться из брюк.

- Займись со мной любовью, Эдвард, пожалуйста. Ты нужен мне, - сказала Белла, стоя лицом к зеркалу.

Она была одета, точнее сказать, едва одета в прозрачную синюю сорочку. Я стал тверже, чем когда-либо. Даже тверже, чем когда, собственно, прикасался к ее телу. Думаю, что толчком этому послужили слова «Займись со мной любовью, Эдвард». Не могу точно сосчитать, сколько раз я мечтал о том, как Белла произносит их.

Белла, очевидно, услышала мой вдох, так как повернулась ко мне всем телом, и на ее лице отразилось выражение крайнего стыда, прежде чем она упала на колени и обхватила руками голову. Она не ожидала, что я застану ее в такой момент.

Мне не пришлось раздумывать о своих действиях - тело само среагировало.

Я наклонился, поднял с пола красивую краснолицую Беллу и посадил ее на мраморную столешницу.

- Мне так стыдно. Боже, Эдвард, не смотри на меня, пожалуйста, - она не поднимала головы, а с ее щек капали слезы унижения.

- Посмотри на меня, Белла, - мягко велел я. – Пожалуйста, малыш.

Она всхлипнула и нерешительно подняла на меня глаза – по ее лицу скатилась еще одна слезинка.

- Не нужно стыдиться меня, Белла. Я люблю тебя, - я попытался успокоить ее.

- Но я выгляжу как дура, - сказала она, вновь опуская глаза и избегая встречаться со мной взглядом.

Ну уж нет. Не сейчас. Она должна знать, как много значит для меня. Я мягко, но настойчиво взял ее за подбородок и приподнял ее лицо, вынуждая посмотреть на меня.

- Белла, ты не дура, и уж точно не выглядишь ею. Ты – самая красивая, умная, сексуальная женщина из всех, что я видел. Не стыдись того, что хочешь меня, потому что мне уж точно не стыдно, что я хочу тебя, - прошептал я, наклоняясь и захватывая ее губы поцелуем.

Я нагло развел ее ноги и встал между ними, наш поцелуй стал более интенсивным и страстным. Казалось, все накопившиеся в нас эмоции и неудовлетворенность, наконец, нашли в нем выход. Мы отозвались на так долго игнорируемый нами зов плоти.

Неожиданно я перестал волноваться о неуместной благодарности и эгоистичных поступках. Казалось, будто все ждало наступления этого момента. Момента, позволившего нам понять, что наша страсть и наша любовь равны. В этот момент мы оба знали, чего мы хотим, и что никому ничего не надо доказывать. Это просто мы, Эдвард и Белла. Влюбленные мужчина и женщина, которые готовы выразить друг другу свою любовь.

Наши рты будто никак не могли вдоволь насладиться друг другом. Мы разорвали поцелуй для глотка кислорода и вновь начали неистово целоваться, как будто только что узнали, как это делается. В каком-то смысле, думаю, так и было. Мы узнали, насколько лучше становится каждый поцелуй, каждое прикосновение, если в них вложено столько любви, желания и страсти. Никогда еще прикосновения женского язычка к моему не были для меня такими правильными, такими восхитительными.

Я вновь разорвал поцелуй, чтобы мы могли вдохнуть, но не смог сдержаться и продолжил целовать ее вдоль линии челюсти к ушку. Я нежно пососал мочку и услышал, как со сладких губ Беллы сорвался тихий стон. Продолжив целовать, я двигался от челюсти вдоль шеи и проделал дорожку из поцелуев к ее изящным ключицам.

Подняв голову, я посмотрел в ее гипнотические глаза и развязал верх ее сорочки. Она не пыталась остановить меня, лишь одарила прекрасной улыбкой и сказала именно то, что я хотел услышать.

- Я люблю тебя, Эдвард, – потянувшись ко мне, Белла вновь прижала свои губы к моему рту, в это время я скинул сорочку с ее плеч, и она соскользнула вниз по ее рукам.

Прервав поцелуй, Белла начала медленно расстегивать мою рубашку. Я не мог оторвать взгляд от ее глаз. Я, наконец, видел всю любовь, желание, страсть и мириады других эмоций, которые раньше только мечтал в них увидеть. Тяжело отвести взгляд от этих глаз сейчас, когда я увидел в них все, о чем мечтал. И без сомнений, мой взгляд отражал все ее эмоции.

Это было правильно. Пришло время. Не было никаких мучительных сомнений. У нас даже не было необходимости задавать друг другу вопросы, все ли в порядке. Потому что мы оба знали ответ. Да, потому что это, несомненно, правильно, и да, безусловно, наступил подходящий момент.

- Я люблю тебя, Белла. Ты - моя жизнь… навсегда.

Мои руки скользнули от ее ключиц к прекрасной, налитой груди. Я нежно обхватил полукружия ладонями и ощутил затвердевшие соски. Восхитительные стоны Беллы будто были на прямой связи с моим членом, который болезненно вздрагивал у меня в штанах, моля об освобождении.

Всему свое время. Всему свое время.

Белла распахнула мою теперь уже расстегнутую рубашку. Я нетерпеливо помог убрать ей эту разделяющую нас помеху.

Чтобы мы были в равных условиях, я начал расстегивать ремень своих брюк. Белла за бедра придвинула меня ближе, чтобы помочь, и начала расстегивать мои брюки. Я стянул их и небрежно отбросил ногой в сторону.

На Белле оставались только сексуальные шелковые трусики, а на мне – боксеры.

- Давай переместимся в спальню? – тяжело дыша, спросил я и, не дождавшись ответа, подхватил ее на руки и отнес на кровать. Конечно, Белла не могла ответить, она была занята, посасывая мою шею.

Мы легли в постель, нежно целуясь и жадно исследуя руками тела друг друга.

Поцелуй становился все более страстным, языки сплелись и двигались в унисон.

Я пососал мочку ушка Беллы, ее дыхание сбилось, и с губ сорвался тихий стон.

Ее руки скользили по моей груди, исследуя все впадинки и выпуклости. Достигнув ладонями резинки моих боксеров, она заколебалась и вновь пропутешествовала руками к груди.

Я знал, что она нервничала, ведь Белла никогда не прикасалась к мужчине так интимно.

Я оставлял поцелуи от ее ушка вдоль шеи, одновременно массируя великолепную грудь. Она идеально подходила к моим ладоням. Когда мои пальцы задели соски, Белла захныкала.

Я продолжил поцелуи вдоль ее ключиц к ложбинке между грудей. Мой рот захватил ее правый сосок - я лизал нежный бутон, а потом слегка пососал, но не сдержался и вобрал в рот ее полный холмик настолько, насколько смог.

Пока я продолжал атаку на ее грудь, моя правая рука переместилась на живот Беллы, к кромке ее шелковых трусиков. Я начал стягивать их вниз и был приятно удивлен нетерпеливыми движениями Беллы. Она приподняла бедра и потянула за трусики с противоположной стороны, помогая мне снять их.

Да, моя прекрасная Белла готова.

Я медленно скользил рукой вверх по ее правой ноге. Когда я коснулся внутренней стороны ее бедра, Белла захихикала.

Я тоже засмеялся.

- Прости, - сказала Белла, изо всех сил стараясь сдержать очередной смешок.

- Не извиняйся, красавица, - прошептал я ей на ушко, вновь лаская его губами.

Ее приступ смеха, кажется, прошел, и с губ Беллы слетел чувственный стон. Я решил, что это подходящий момент для того, чтобы переместить руку прямо к центру ее женственности, и услышал, как еще один соблазнительный стон сорвался с ее сладких уст.

Вновь припав губами к ее великолепной груди, левой рукой я приспустил свои боксеры.

Затем я взял руку Беллы и притянул ее к своему набухшему органу, мягко оборачивая вокруг него ее ладонь.

- Я не знаю, что делать, Эдвард, - призналась она, заливаясь прелестным румянцем.

- Тебе ничего не нужно делать, любимая. Я просто хочу, чтобы ты знала, как сильно я хочу тебя, - сказал я ей и вновь атаковал ее губы.

Мы оторвались друг от друга, и Белла слегка прочистила горло:

- Я хочу, чтобы ты показал мне, что делать. Я хочу знать, как доставить тебе удовольствие, Эдвард. Пожалуйста, - попросила она.

Как может мужчина отказать такой красивой, любящей, сексуальной женщине, как Белла, в ее просьбе потрогать его член? Никак. Это невозможно.

Я накрыл ее ладонь своей и начал направлять ее движения. Ощущения того, как ее ручка двигается вдоль ствола, было практически достаточно, чтобы заставить меня кончить.

Она продолжила свои движения уже самостоятельно, а мои пальцы начали знакомиться с ее киской. Она была такая влажная для меня. Я довольно хмыкнул.

Пока мои пальцы скользили вдоль ее половых губ, дыхание Беллы становилось все более тяжелым. Когда я ввел в нее палец, она громко простонала. Я начал двигать им внутрь и наружу, затем добавил еще один палец, и Белла ускорила свои движения на моем члене. Мне нужно было притормозить ее, пока все не вышло из-под контроля.

Потирая ее клитор, другой рукой я остановил ее ласки на моем члене.

- Убери ручку, малыш. Я хочу, чтобы ты просто легла на спину и получала удовольствие, - хрипло прошептал я ей на ушко.

Я увеличил давление на ее клитор, и глаза Беллы закатились. Моя красивая девочка так чертовски сексуальна.

- Аххх… Эдвард… О, Боже! – выкрикнула она. Мне очень хотелось поласкать ее ртом, но желание оказаться внутри нее уже причиняло боль.

Ноги Беллы дрожали, а руками она сильно сжимала простыни.

Боже, она чертовски великолепна!

- Пожалуйста, пожалуйста, Эдвард, займись со мной любовью сейчас же, - практически умоляла она.

С удовольствием!

Я убрал свою руку и, передвинувшись, навис над Беллой. Погладив ее по щеке, я улыбнулся:

- Я люблю тебя, Белла. Очень сильно.

- Я тоже тебя люблю, Эдвард, - ответила она мне, возвращая восхитительную улыбку.

Мы вновь страстно поцеловались, и я снова улыбнулся ей.

- Если захочешь, чтобы я остановился, пожалуйста, скажи мне об этом, - попросил я.

- Со мной все будет хорошо, Эдвард. Я хочу этого. Я хочу тебя, - заверила меня Белла.

Я расположился напротив ее входа и мягко, но решительно начал направлять свой член внутрь.

Твою мать! Это блаженство!

Я не смог сдержать громкого стона, сорвавшегося с моих губ. Она более теплая и тугая, чем я мог себе представить. Она окутала мой член, словно кокон.

Встретив сопротивление внутри нее, я решил, что нужно продолжить. Как сорвать пластырь.

Одним толчком я полностью вошел в Беллу и услышал, как она пытается сдержать шипение. Взглянув в ее лицо, я понял, что она изо всех сил старается скрыть, что ей больно. Мне хотелось извиниться перед ней, но, глядя на ее храброе лицо, я решил, что ей это не нужно, поэтому просто склонился и снова захватил ее губы своими.

Пока мы целовались, я немного вышел, а затем вновь вошел в нее. Мне хотелось, чтобы она привыкла к ощущениям, прежде чем я начну двигаться так, как мне действительно хочется.

Мы разорвали поцелуй, и я заглянул в ее прекрасные карие глаза. Она смотрела на меня взглядом, наполненным настоящей любовью.

Как я мог сомневаться в ее любви ко мне? Я вижу любовь в ее глазах и ее сердце так же ясно, как и в своих.

- Я люблю тебя, - сказала Белла, не разрывая зрительного контакта.

- О, Белла, я тоже люблю тебя, детка. Ты – все для меня, - на этих словах я начал выходить из нее практически на полную длину, и вновь входить целиком, двигаясь не слишком быстро. Мне хотелось наслаждаться этим так долго, как я смогу, так долго, как сможем мы.

Мой темп увеличился, и мы начали чувственный танец. Я вынимал свой член, затем с неистовством погружал его обратно.

Наши дыхания были тяжелыми, пот струился по телам, но это лишь увеличивало мое удовольствие. Глядя на Беллу в блеске испарины ее и моего тела, я почувствовал, будто мой член увеличился внутри нее еще на дюйм.

Я бы хотел, чтобы это длилось вечно. Казалось, будто мы были идеально созданы друг для друга. Ее тело безупречно подходило к моему.

- Белла… О, Боже, в тебе так, блядь, хорошо. Так чертовски идеально. Я так сильно тебя люблю, – моя рука пропутешествовала в место соединения наших тел. Дотянувшись до ее клитора, я начал неистово массировать его. Я знал, что долго не продержусь, и не хотел ничего больше, чем чтобы мы вместе достигли экстаза.

- Да! О, Эдвард! ЭДВАРД! – вскрикнула Белла.

Мой темп стал безумным. Я неистово вонзался в нее.

- Эдвард! – крикнула она.

- Белла! – громко выпалил я, когда мы оба достигли вершины нашего наслаждения.

Схватив за голову, она притянула меня для поцелуя. Руки Белла зарылись в мои волосы, ее поцелуй был глубоким и страстным. Наши языки сплелись и танцевали в ритме, похожем на наше занятие любовью, затем ласки стали более медлительными и закончились целомудренными, но любящими маленькими поцелуйчиками.

- Это было… - начала Белла, но прервалась, чтобы перевести дыхание.

- Фантастически, - закончил я за нее.

- Точно, - она улыбнулась мне самой удовлетворенной улыбкой, которую я когда-либо видел на ее лице.

Выйдя из нее и подтянув наверх простыни и одеяло, я лег рядом с Беллой, заключая ее в объятия.

Я ничего не хотел больше, чем обнимать ее всю свою оставшуюся жизнь.

Белла подняла на меня взгляд и улыбнулась:

- Когда мы сможем повторить это?

---

Ура, это свершилось!

Большое спасибо Тане ТТТТ за редактуру!!!!