Гримером и костюмером в одном лице оказалась миловидная девчонка с веснушками по имени Варя. Моя давняя знакомая по съемкам клипа Королёва, проходившего в павильоне «Мосфильма». Она рассматривала какие-то вещи, висевшие на длинной вешалке, когда я осчастливила своим появлением ее пенаты.
- Для тебя, кажется, в самый раз, - довольно произнесла девушка, протягивая мне в руки нижнее белье – микроскопические трусики и майку детского размера. Трикотаж был дополнен игривыми зайчиками и сердечками поросячьего розового цвета.
- Это что? – я недоверчиво взирала на свой рабочий костюм.
- Как «что»? Пижамка для дочурки, разумеется. Твой папочка уже готов, во всей красе. Теперь тебя предстоит одеть по последней моде.
- Варвара, ты мне льстишь. Я же не влезу! Другого ничего нет?
Костюмер проигнорировала мою скептически вздернутую бровь. Тут же ринулась в атаку. Она же главнее, лучше знает, как должны в кадре ее живые куклы выглядеть.
- Рита, перестань. Ты должна выглядеть мило, при этом зритель должен заметить, что ты уже взрослая. Пижама как раз подчеркнет формы, при этом оставит простор для фантазии. Ты при папе родном так можешь ходить?
- Я в растянутой майке по квартире хожу. Стеснительностью никогда не отличалась, - обреченно произнесла я. – Только разве я буду невинной деточкой выглядеть? Все-таки, Кулагин – не мой папа. И я в его объятиях неглиже почти!
- Спокойно, Марго. Ты хороша, мила, невинна. Но с тобой соглашусь - радуюсь, что Кулагин не мой папочка. Сегодня минут десять созерцала его торс, пока рубашку ему подбирала. Ох, Рита, с кем тебе зажиматься предстоит!
- Эй, об отце моем намеки делаешь, - сурово насупила брови я и тут же рассмеялась. – Ладно, давай сюда мой костюмчик.
Переодевшись в пижамку, я глянула на себя в зеркало, висевшее в комнате, специально оборудованную под костюмерную. М-да. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. Глаза орехового цвета глядят с сожалением и тоской. Белая маечка с зайцем, прижимающим к себе сердечко, сидела на не такой уж и большой груди вполне прилично, хоть и просвечивала соски. Черт! Трусики из комплекта обтянули мою попу, рюшечки находились аккурат под ягодицами. Покрутившись туда-сюда, я осталась крайне недовольна результатом. Постаревшая Лолита на выгуле, ей-Богу.
- Чудесно, - Варя же, наоборот, испытывала блаженный восторг, заявив, что в моем облике есть тот образ героини, который имел в виду сценарист. – И соблазн, и невинность.
- Угу, - мне ничего не оставалось делать, кроме как набросить халатик поверх рабочей «униформы».
Едва я вышла из костюмерной, как гример Лиля схватила меня в охапку, затащила в соседнюю комнату и усадила в кресло. Минут тридцать она колдовала кисточками и косметикой над моим лицом. Открыв глаза, я чуть было их не потерла, получив предупреждающий шлепок от Лили.
- Еще чего вздумала! Я тебе невинность наводила зря, что ли?
Действительно, на меня смотрела из зеркала милая девчонка пубертатного периода. Соблазнение Кулагина откладывалось до лучших времен. Благодаря гриму он свято уверует, будто я есть его милая дочурка. Правда, оставалось сделать скидку на спальный комплектик, обтягивающий мои пусть и не большие, но женские формы. Мне ничего не осталось, кроме как собрать всю выдержку и уныло поплестись в комнату, где выставлены камеры и пятнадцать человек ждут моего позора.
Площадка расположилась во втором корпусе пансионата. С незапамятных времен советского кино здесь проходили съемки малобюджетных фильмов из жизни отдыхающих колхозников "на югах". Наша команда не стала придумывать нечто новое. Дешево и сердито воспользоваться наследием старой практики.
Пройдя длинный коридор, я остановилась около добротой двери с надписью «Павильон номер семь. Посторонним вход воспрещен». Собравшись духом, прочитав словно мантру, заученные слова, я вошла в помещение.
Предо мной предстала затемненная спальня. Большая кровать посреди. Зритель увидит приятный полумрак, пляшущие тени по углам, якобы от приглушенного света настенного бра. На самом деле осветители поработали на славу. Сотни специальных приборов создают атмосферу.
- Рита, прошу. Ваше ложе ждет, прелестная, - пошутил помощник режиссера.
Народ шутку поддержал. Я же не смогла спокойно отреагировать, скривила физиономию. Подошла к кровати, упала так, как себе это представляла, читая сценарий. Режиссер одобрительно хмыкнул. И вот, лежу, оттопырив попку кверху, подмяв под себя одеяло. Занятная поза для спящей девочки-подростка, ничего не скажешь. Положила руку под щеку. Жду. Софиты не дают замерзнуть. Наоборот, обстановка накаляется с каждой минутой.
- Тишина на площадке! Дубль один, сцена десять, - помощница режиссера щелкнула хлопушкой. Процесс начался. Все замерли, ожидая действа.
Глеб подошел неслышно, неторопливо сел рядом со мной с краю кровати. Я почувствовала его взгляд, напряглась, пытаясь не подхватится, и не закричать: «Не надо так на меня смотреть!». Казалось, что факир гипнотизирует змею. Нет, вернее будет – удав собирается проглотить кролика. Я медленно разлепила веки. Кулагин улыбнулся, чуть скривив уголок губ.
- Спи, милая, - провел ладонью по щеке.
Разряд тока пронесся по позвоночнику. Нервные импульсы пронзили каждую клеточку тела. Столько тепла, нежности, заботы скользили в его голосе, что невольно в глазах защипало. Вот это начало! Что же будет в конце? Сделалось дурно, желудок скрутился в тугой узел. Хотелось продлить миг, когда его пальцы бережно касаются щеки, я чувствую ласковое прикосновение, как будто я для него – фарфоровая статуэтка, к которой дотрагиваться страшно, но так запретное манит.
- Папа, - проронила я, пытаясь изобразить сонный голосок.
Зеленые глаза заинтересованно смотрели на меня. Губы что-то беззвучно прошептали. Бессознательно я поддалась вперед, чтобы хоть немного приблизиться к лицу Глеба, попробовать на вкус его поцелуй, впитать его запах…
И тут же кольнула одно занятная мысль: я собираюсь соблазнить отца! Ну, а как еще со стороны будет казаться сцена, когда задание одно, а исполнение – кардинально противоположное? Не выдержала, поддалась истерии, захохотала, причем громко и резко, откинувшись спиной на подушки.
- Рита, да елки-палки, «раскололась», как новичок! – прорычал Глеб.
- Щеглова! Что с тобой? – возмущенно заорал режиссер, восседая на раскладном стуле перед мониторами.
- Извините, - отсмеявшись, пришлось извиниться, стараясь не смотреть на Кулагина.
Однако мой взгляд зацепился за вырез на темно-синей рубашке. Ох, Варвара! Да с таким и родным папочкой согрешишь, да не заметишь. Вырядила костюмер Глеба, не как отставного полицейского в приморском городке, а как альфа-самца или наркобарона. Рубашка обтягивала широкие плечи, подчеркивала пресс, пряталась за поясом потертых джинсов. Ремень с широкой пряжкой дополнял картину. Что находится непосредственно в штанах я давала себе завет не думать, но чертово видео унесло мои мысли океанской волной в час прилива непосредственно к…
Кулагин перехватил мой взгляд, крадущийся ночным вором к его ширинке. Усмехнулся, наклонился ко мне к самому уху и прошептал:
- Шалишь, маленькая!
- Папочка, я девушка приличная. Не знаю о чем ты, - пришлось выдать мне, чтобы не покраснеть.
Как же всё плохо складывается. Надо что-то делать. Надо выработать иммунитет против его голоса, ласкающего мой слух ленивой хрипотцой. Нельзя вязнуть мухой в паутине от одного только взгляда на его губы…
Уговоры не помогли. Эффект присутствия Кулагина действовал на мозги удручающе отрицательно - здравый смысл разлетался палыми листьями. Собрать его сил не было, да и особо не хотелось. Еще постоянные пикировки. Неужели он будет со мной даже на площадке цапаться? Слезы собирались покатиться по щекам Ниагарским водопадом. Я даже носом шмыгнула. Еще не хватало разреветься по-настоящему. Веду себя не как взрослая женщина, профессионал, а как влюбленная девчонка.
Второй дубль продвинулся дальше. И вот, я уже лежу у моего героя грез на плече, слушаю, как он вспоминает о якобы убиенной жене.
- Твоя мама была красивой, нежной, но импульсивной, с такой же чертовщинкой, как и ты, - шептал киношный родитель, а я представила, будто Глеб говорит о моей родной матери, и… Опять приступ неконтролируемого смеха.
- Рита! – взревел киношный родитель. – Возьми себя в руки! Мы так весь день провозимся и ни черта не отснимем.
Мне бы прислушаться к словам более опытного актера, внимать с дочерней покорностью наставлениям, а я вместо этого тонула, вязла в зеленой трясине его глаз, рассматривала чувственные губы, бессознательно прикрыла веки, поддалась вперед.
- Марго, слушай Глеба. Он дело говорит, - режиссер вырвал меня из пелены грез.
Поняла, что выгляжу дурой. Судорожно сглотнула. Да что же это такое?! Выдержка и умение играть, чувствовать камеру канула в небытие, стоило герою из детских наивных мечтаний оказаться в непосредственной близости. И вот, лежу я практически неглиже в крепком кольце его рук, он несет какую-то чушь, написанную сценаристами. И никаких мыслей о работе. Только интимность момента. Ощущение тела, запах чертового одеколона кружат голову похлеще шампанского. Сей напиток никогда не дружил с моим рассудком. Один глоток – ноги подкашиваются, язык заплетается, а ноги куда-то идут и ищут приключения на попу.
Глеб же стал для меня персональным наваждением. Опутал собой, как паук муху липкой паутиной. Силы иссякли. Выдержка тоже. Я рассматривала его лицо, классический хищный профиль, подбородок с бороздкой посредине. Так близко… и так далеко! Перед камерой обнимает меня. Стоит помощнику режиссера сказать: «Стоп! Снято!», - так сразу отстраняется, будто ему противно. Ничего тебе, Щеглова, не светит с ним. Нежный отеческий поцелуйчик в лобик перед объективом. Дитя несовершеннолетнее ты и должна им оставаться. Ты на работе.
Самовнушение подействовало. Сцену сняли через десять дублей. Это еще ничего, бывает и хуже. Как-то на съемках клипа Королевича первый день оказался «пустым». Из-за звездных капризов нашего мальчика не удалось работать: то ему ветер дует в лицо холодный, то с такого ракурса он выглядит не так, то еще чего. Глеб же показал удивительный профессионализм. Слова не забывал. Знал, что делает. Не сбивался. И главное – «расколоть» его не удавалось не только мне, но и команде ребят-шутников. Будто он и есть бравый герой боевиков с серьезным выражением лица. Но в зеленом болоте глаз плясали полчища лукавых чертиков, показывающие, что знает Кулагин обо всех каверзах и мы не на того нарвались.
После окончания рабочего дня я переоделась в свою одежду, хотела поблагодарить Варвару за помощь. Она собиралась зайти в гримерную. Туда я и направилась. Открыла дверь и чуть не подавилась слюной. Пред моим взором предстал лучший самец человечества во всей красе – обнаженный по пояс Глеб Кулагин, а рядом с ним воркующая Варвара-краса. Выдернуть бы ее косы! Девица наглым образом строила глазки, правда, папаша мой игнорировал ее по полной программе.
- Варя, я хотела сказать спасибо за костюмчик. Хорошо смотрится на экране, - брякнула я первое, что пришло в голову. – Глеб, а ты почему здесь?
- Занято было в костюмерке, - он едко ухмыльнулся. – Варенька предложила посильную помощь в переодевании артиста.
- И как? Профессионально?
- Более чем, - Глеб подмигнул замершей девушке.
Вот зараза! Играет со мной, на нервы действует! И я сама виновата. Показала ему, что таю от одного взгляда, а прикосновения меня поджаривают без огня. Понятное дело, какой интерес у меня разыгрался, когда он прижимал меня к себе и шептал на ухо, хоть и заученный текст, но при этом очень чувственный и нежный. Сохранила лицо. Не поддалась на провокацию. Уже хорошо. Молодец, Марго, так держать!
- Не буду вам мешать. Продолжайте. Варя, в роли мачехи ты мне нравишься.
Опять съязвила. Нет, язык мой когда-нибудь меня погубит. Пускай развлекаются, хихикают, налаживают тесные связи. Мешать не буду. Зато у меня есть шанс прижиматься к Глебу много раз, в том числе и в кровати. Мысли обиженной девчонки прервал предмет рассерженных дум. Глеб догнал меня в коридоре, перехватил за руку и развернул к себе. Мои глаза оказались на уровне его подбородка. Издевательство какое-то. Я живой человек! Небесная канцелярия, ау! Нет у меня сил проходить круги ада на грешной земле.
Кулагин надел на себя майку. А толку? Все равно дьявольски хорош. Хоть в одежде, хоть без оной. Влюбилась я снова. Ясно, как божий день. Сейчас к чувствам еще примешалось бешеное желание. Если с нежностями и восхищением я могу совладать (опыт имеется), то как быть с тем бешеным притяжением, которое существует между нами? Или оно есть лишь у меня? Хочу почувствовать его губы на своих губах, хочу беззастенчиво его касаться, чувствовать каждую мышцу на широком торсе, каждую клеточку совершенного мужского тела…
- Рита, давай работать, а? - произнес Кулагин, буквально обжигая меня дыханием.
- Давай. Я против, что ли? – пришлось ухмыльнуться. И не думать о зебрах!
- Мне кажется, что против. Понимаю, тебе роль не нравится. Взялась за первое попавшееся предложение. Я, кстати, тоже. Но профессионализм заключается в том, чтобы зритель не понял, как тебя ломает и слова ты считаешь бредом.
- Глеб, ну какая из меня дочурка? Я же… Ой, идиотизм!
- Рит, ты выглядишь, как та самая девчонка. Только ведешь себя, как прожжённая тусовщица, штучка столичная. От того все проблемы.
Мне показалось, что Глеб подавил тяжкий вздох. Отлично! Он меня считает стервой, которая от нечего делать потащилась на наше, родное, как баян Черноморское побережье, а сама думает о Бора-Бора и оказаться там не может. С собой мои странности герой девичьих грез и осмысленных женских фантазий явно не связал. Радоваться или плакать? Или лучше пойти в бой? Защитная реакция сама встала на дыбы, замолотила копытами и рванула с места в карьер.
- Да ты что? - елейно прощебетала я. - По-твоему, я - тупая кукла, которая кроме модных шмоток и вечеринок ничего не ценит? Глеб, не ты ли в тоске-кручине, что молодые девицы тебе уже в любовницы не достаются, а играть приходится сорокалетних папаш? Прошло время покорителя женщин и звезды боевиков, милый. А в театре играть не пробовал? Не зовут? Бедненький…
Палку я перегнула. Окончательно и бесповоротно. Подумала, что сейчас получу самую звонкую и смачную, к тому же, первую в жизни своей оплеуху. Глеб тяжело задышал, явно сдерживаясь. Губы сомкнуты в жесткую линию. Желваки на щеках играют. Глаза прищурены, а в них… Дикий, необузданный огонь. Зеленые всполохи так и вылетают. Ой, мамочки! Я инстинктивно сделала шаг назад.
- Глеб, прости…
Мои нелепые извинения Кулагин оборвал. Припечатал словами так, что подумалось, лучше бы ударил.
- В этой жизни я мало что не люблю. Но стерв просто ненавижу. Щеглова, таких как ты еще не встречал. Короче так, - процедил он, - на съемках работаем. Ты на меня смотришь почтительно. Я на тебя нежно. Ну, а после – всё, разбегаемся в разные стороны. Не портим друг другу кровь. Уж прости, красавица, что не оправдал ожиданий. Я такой, какой есть. О себе всё прекрасно знаю. А тебе подумать надо над своим поведением. Одна останешься. Пройдет молодость, красота потухнет. Разбегутся твои мажоры подальше. Что с тобой будет с таким характером? Подумала?
- Я, - нелепо попыталась оправдаться, но слова закончились. Дура! Господи! Испортила всё, что только можно.
- Ты, Ритка, ты. Иногда включай мозг и затыкай рот, когда гадость сказать хочешь. И вообще, мужика тебе надо нормального, чтобы всю дурь гламурную из тебя вытрахал.
Вот так. Резко. Непримиримо. Правдиво. Мне даже показалось, что Глеб сейчас скажет: «Честь имею!», - как один из его героев исторического фильма. Но нет. Он просто бросил на меня взгляд полный то ли сожаления, то ли брезгливости и зашагал прочь из узкого коридора.
Я не поняла, как сползла по стенке. Несколько раз ударилась об нее головой, чтобы выбить весь свой дурной характер. Не помогло. Рыдания застряли комом в горле. Удалось их сдержать, пока я не вбежала в свой номер и долго плакала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Я обрубила все мосты и надежду на отношения с мужчиной, которого любила с детства. Он меня считает испорченной стервой из московской клоаки шоу-бизнеса, кичливой и не очень умной девицей.
Полина обнаружила меня в ужасном состоянии. Долго утешала, обнимала вполне по-дружески. Даже оставила обычную манеру общаться. Рядом был верный друг и преданный товарищ. Однако не обошлось без укоров и напоминаний о том, чья заслуга мое теперешнее положение в глазах Кулагина.
Сниматься вместе нам еще остается полтора месяца. Я не знаю, как буду смотреть ему в глаза. Хочу вернуть всё, как было, да только не знаю как...

[/c]>>>ФОРУМ<<<