Глава 11

До меня донесся мамин судорожный вздох, и я услышала, как в неверии она позвала отца. Я почти расслышала бормотание и представила своего отца с очками на кончике его носа, сидящего в кресле с газетой и заполняющего кроссворды.
- Белла, сердце мое! Почему ты не звонила нам так долго? Господи, мы так скучали по тебе! Как ты? Как ты поживаешь? Святые угодники, я не могу поверить в это.
Она замолчала, и, к своему удивлению, я почувствовала, как соленые слезы медленно катятся по щекам. Было очень волнительно вновь слышать ее голос. Он был таким мягким и знакомым, возвращая на поверхность такие болезненные воспоминания, которые я похоронила в глубокой яме.
Я не могла контролировать себя: воспоминания о моем детстве заполонили все вокруг. Вот она я, бегу со школы и кидаюсь в мамины объятия. В школе мне приходилось туго, и, как только звенел звонок, я срывалась с места, только чтобы быстрее встретиться с ней у ворот. Я ничего так не желала, кроме как всегда быть со своими родителями. Они излучали столько заботы и доброты, и я всегда была счастлива, когда приходила к ним. Школа означала их отсутствие, и поэтому я питала к ней отвращение.
Я вспомнила летные каникулы и игры в крикет на полях с отцом. Он не слишком хорошо играл, но всегда старался, беспомощно ударяя по мячику и почти теряя самообладание. Я втайне молилась, чтобы так и случилось, и клюшка полетела бы высоко в небо, описывая круги, и с громким стуком приземлилась на землю.
Я была немного странной.
Потом я вспомнила Рождество и мою абсолютную восторженность этим временем года. Я была, следует признать, эгоистична, благодаря Бога за то, что я единственный ребенок. И это было не из-за прекрасных родителей, а потому, что я получала все их внимание. Я могла показаться избалованной, но мне просто нравилась их забота. Это давало мне ощущение защищенности после трудного школьного дня.
Все немного испортилось в мои подростковые годы. Нет, скорее сильно испортилось. Папа, прежде отказавшийся от работы в полиции, решил вернуться туда, и теперь он бывал дома всего лишь несколько часов в день. И даже в это время он всегда был уставший, и у него почти не было сил, чтобы поговорить со мной. Ко всему прочему, мать всегда пребывала в стрессовом состоянии, и я не совсем понимала, почему.
И мне пришлось перерасти это время своей жизни. Это было тяжело, и я ненавидела это; я чувствовала себя изолированной и потому пролила немало слез. Но все же спустя несколько месяцев депрессивного состояния я поняла, что просто не могу этого избежать. Я шаг за шагом стала отдаляться от своих родителей и, наконец, стала взрослой.
И теперь дистанция между нами стала настолько огромной, что было даже трудно представить.
Когда я встретилась с Дэвидом в университете, и мы обручились, мне казалось, что я снова стала их маленькой девочкой. Мама кудахтала надо мной, а папа то и дело смахивал слезы над своей малышкой. Оны были вовлечены в организацию свадьбы, и я снова впитывала их внимание, как губка. День свадьбы был прекрасным, но эмоционально истощающим.
И все это было перечеркнуто ужасами медового месяца.
После того я вернулась домой и забаррикадировалась там на много месяцев, не принимая пищи и жалея себя. Я появилась на его похоронах едва живая, но все это было ложью. Я сказала друзьям и семье, что он был сбит машиной. Правда же была настолько кошмарной, и тот факт, что его убийца все еще был на свободе, сводил меня с ума.
И я врала. И это стало привычкой.
И с тех пор я оставалась в стороне, как трусиха. Они иногда звонили, но зачастую я не отвечала. Прошли месяцы прежде, чем я увидела своих родителей и вживую услышала их голоса. Это принесло мне глубокую боль, и с тех пор я стала заниматься проституцией, веря, что именно это есть решение всех моих проблем. И я не могла ошибиться еще сильнее. Это не решило мои проблемы – просто еще более усугубило их.
В одну из редких прогулок по магазинам я познакомилась с Элис, и она привнесла немного человечности в мою жизнь. И, конечно, ей я тоже врала, говоря, что Дэвид был моим бывшим мужем. И каждый раз, задумываясь о сплетенной мною паутине, я вздрагиваю. Но, по крайней мере, теперь я пытаюсь ее распутать.
Но врать Элис не было настолько болезненно, как врать своим родителям. И сказать им правду – это правильно. Я была жестокой и эгоистичной, но все, что случилось позже, заставило меня понять, насколько они были необходимы в моей жизни. Я хотела вернуть их обратно в свою жизнь. Я могла потерять кого-нибудь именно тогда, когда меньше всего этого ожидала, в жизни могло произойти все. Мне нужно было быть рядом с дорогими мне людьми. Они прекрасные и удивительные и помогли мне выжить. Они сделали меня собой…
И как только я осознала это, то всхлипнула и внутренне сжалась. Я потеряла ценное время с людьми, которые значили для меня все.
Я была такой дурой.
Я была их дочерью, их плотью и кровью, и они имели право знать, что происходит в моей жизни.
Они заслуживали правды.
- Мам, - выдохнула я, ощущая себя разбитой. Я пыталась дышать нормально, и мне пришлось сесть, чтобы успокоиться. Было трудно поверить, что все это происходило на самом деле… и вся ситуация перехватывала дыхание.
Моя мать, знающая меня лучше других, заметила мою боль на расстоянии.
- Белла? – ее мягкий голос заставил меня задуматься обо всех моих ошибках, и я прикрыла глаза. – Белла, золотко, что случилось?
- М-мама я… Я должна поговорить с тобой, - невнятно пробормотала я, вытирая глаза. Я была слабой и уязвимой, но никогда не чувствовала себя такой защищенной. У меня теперь были мои родители.
- Золотко, ты можешь мне все рассказать, - утешила она, не задавая ни одного вопроса о том, почему я молчала так долго. Я восхищалась ею за это и глубоко вздохнула, выливая все то, что накопила, начиная с того, что произошло с Элис, и заканчивая реальной причиной смерти Дэвида.
К концу я едва могла видеть, потому что мои глаза опухли и болели. В горле стоял ком, и оно сильно болело, потому что говорить матери правду было все равно, что тебе жар заливают в горло.
Но все же я чувствовала себя лучше. Такое впечатление, что огромный груз свалился с моих плеч, и больше не было чувства вины.
Мама долго молчала, и я только слышала, как она делает судорожные вздохи от недостатка воздуха.
- Белла, золотко, - в ее голосе было столько любви и сожаления, что я снова заплакала. – Почему же ты не рассказала раньше?
Она не повышала голос и была абсолютно спокойна в свете того, что я рассказала ей. Я всхлипнула и ответила:
- Я… Я н-не могла. Я просто… не могла.
Она все прекрасно поняла.
- Белла, приезжай. Ты все еще помнишь наш адрес, не так ли? – я кивнула самой себе. Они жили в нескольких милях от меня, и все же казалось, это так было далеко, и столько боли было между нами. Но теперь они казались ближе. Стоит только протянуть руку.
- Приезжай сегодня, - продолжала она. – Мне нужно увидеть свою маленькую девочку.
Ее слова казались музыкой, и я пробормотала слова благодарности. Я чувствовала себя истощенной и все же встала, и собрала несколько вещей. И когда я стала переодеваться, то ощутила внутреннее тепло – я увижу своих родителей. И в этот момент мне казалось, что все будет хорошо.
Но это было только минутное ощущение. Мои мысли вернулись к Элис и Эдварду… Эммету и Джасперу.
С Элис становилось все сложнее, и я ощущала вину за то, что случилось с Эдвардом.
У меня были проблемы, но я предпочитала решать их постепенно.
Спешно упаковав маленькую сумку, я быстро направилась к своей машине. Когда я завела двигатель, маленькая искра надежды засияла у меня в груди. Может, через несколько месяцев моя жизнь вновь станет нормальной. Я могла бы иметь обычную работу, любящих родителей и здоровых друзей.
Полная оптимизма, я покинула парковку. У меня теперь была цель, мне нужно со всем справиться.
И я уже улыбалась, остановившись на светофоре.
***

Снова видеть свой родительский дом было подобно шоку. Он совершенно не изменился, и я даже видела знакомое мягкое свечение из окон. Улыбнувшись самой себе, я вспомнила, как мама частенько воевала с соседями.
Я выключила двигатель и на несколько мгновений в нерешительности упала на рулевое колесо, пытаясь принимать, как должное, то, что сейчас должно произойти. Прежде, чем я смогла передумать, меня залил яркий свет – мама открыла входную дверь, и они с папой бросились к машине. Я поспешно отстегнула ремень безопасности и вышла из машины, кидаясь в их объятия.
Были слезы. Много слез. Ощущение, как их руки обнимают меня, и такой знакомый их запах окутывает меня, все это заставляло меня плакать сильнее. Я снова чувствовала себя в безопасности, я, наконец, была там, где мне место.
- Мне так жаль, - всхлипывала я, отклоняясь и вытирая слезы. Мама взяла мое лицо в свои ладони, и я увидела слезы в ее глазах. Затем перевела взгляд на папу, и в его глазах увидела ту же теплоту и слезы.
Я оглядела их, мама не сильно изменилась, но у нее появилось несколько морщинок на лбу и возле глаз. Мне оставалось только надеяться, что это не из-за меня. Папины волосы поседели на висках, но у него был все тот же моложавый вид.
- Белла, дорогая, ты через столько всего прошла, - вздохнул папа, обнимая меня за плечи. – Ты не могла справиться сама… Ты и не должна была.
Я сглотнула и прошептала:
- Мне так жаль, - и я не знала, что еще могу добавить.
- Белла, - мама погладила мои волосы, любовно пропуская пряди сквозь пальцы. – Не извиняйся.
- Я… я должна была рассказать вам, - пробормотала я, заикаясь, как ребенок.
- Мы понимаем, почему ты не сказала ничего, золотко, и теперь мы поможем тебе справиться с этим, - ответила мама, мягко улыбаясь мне. – Давай зайдем внутрь прежде, чем замерзнем до смерти.
Я почувствовала, что закоченела, но потом поняла, что сейчас я гиперчувствительна. Папа открыл багажник и вытянул мою сумку.
- Хочешь чашечку теплого кофе? – продолжила мама.
Я улыбнулась сквозь слезы: все было так, как в старые добрые времена.
Зайдя внутрь, я заметила, что они сделали ремонт. Это все еще был мой дом, но все же были другие радиаторы, которые согревали больше, и теплые цвета делали дом более уютным.
И какого черта я не была здесь так долго?
- Присядь, милая, - сказал папа, кладя руку мне на спину. Он провел меня в гостиную, и я не была удивлена, увидев бейсбольный матч по телевизору. Я подошла к креслу и устало упала в него. Папа потянулся за пультом, и я прикрыла глаза, расслабляясь в теплоте и мягкости подушек. Все это было раем.
Скоро вернулась мама с кофе и бисквитами, она закрыла шторы, усаживаясь и постоянно посматривая на меня. Выглядело так, будто она боялась, что я сломаюсь или разобьюсь. Она передала мне чашку, и я благодарно улыбнулась ей. Они оба сидели на краешках своих стульев, и я могла сказать, что они ощущают себя неуютно в ожидании, что кто-то начнет говорить первым.
- Как ты себя чувствуешь, золотко? – внезапно спросила мама, и я прикусила губу. Мне понадобилось время, чтобы найти, что ответить, и решила быть честной.
- Не очень хорошо, на самом деле, - их лица потускнели. – Я очень волнуюсь об Элис.
- Это твоя лучшая подруга, - спросил папа, и я кивнула. Он тяжело вздохнул: - Так печально, что это произошло с ней.
- Да, - вздохнула я и потерла глаза.
- Будет отлично познакомиться с ней, - сказала мама. – Если она важна для тебя, то и для нас тоже.
Я улыбнулась, задумавшись о том, а встретятся ли они вообще с Элис. Я хотела надеяться на это.
Потом повисла недолгая тишина, мама наклонилась ко мне, и я поняла, что последует дальше, и задержала дыхание.
- Белла… Почему ты не сказала нам о Дэвиде?
Упоминание его имени заставило меня содрогнуться. Единственный звук в комнате издавал телевизор, но папа выключил его, оставив нас в тишине. Я закрыла глаза и начала.
- Когда это случилось, я была в шоке, - сказала я тихим шепотом. Мои родители ловили каждое слово, и я ощущала некое давление. – Я была там, когда он умер… умер на моих руках, - я почувствовала, как боль заполняет меня, и постаралась бороться с ней. – Я просто не хотела в-верить, что все случилось на самом деле, и дорожная а-авария казалась менее болезненной, - я замолчала, не в силах говорить какое-то время. Боль оглушала меня; я не обращала внимания на нее последние несколько месяцев, и теперь она бурлила, требуя выхода и внимания.
- Мне жаль, что я вела себя эгоистично. Но я просто не могла справиться.
Я не сдержалась и горько заплакала. Мгновенно я была укутана в объятия и не могла остановиться, бормоча извинения сквозь всхлипы.
- Белла, пожалуйста, перестань говорить это, - попросила мама, отклоняясь. – Это не твоя вина. Мы все понимаем.
- Ты была такой сильной, - кивнул папа.
- Я была трусихой.
Они взяли меня за руки.
- Ты держала все в себе, а теперь это выходит наружу. Для этого нужна смелость, - сказал папа. – Мы гордимся тобой и поможем тебе пройти через это.
Я улыбнулась сквозь слезы, снова ощущая оптимизм.
- Как насчет того, чтобы пойти спать пораньше? – предложила мама, забирая из рук кофе. – Ты, наверно, истощена.
«И тебе нужно будет проведать друзей завтра». Несказанное повисло в воздухе, и я кивнула:
- Хорошо.
Я стала подниматься вверх, мама и папа последовали за мной. Мы остановились в холле, и они улыбнулись мне.
- Спасибо, что сделала это, - сказала мама, близкая к слезам. Это почти вызвало и мои.
- Мы так волновались, и сейчас… просто так хорошо осознавать, что наша дочь вернулась.
Я слабо улыбнулась и пробормотала:
- Да. Спокойной ночи. И… спасибо вам.
- Ты наша дочь, Белла, и мы всегда будем на твоей стороне.
Я никогда не видела отца настолько эмоциональным и оглушенным чувствами. Я быстро улыбнулась прежде, чем закрыть дверь в ванную и снова разреветься. Заметив свое отражение в зеркале, я ужаснулась: лицо опухло, тушь потекла, глаза ярко-красные. Под глазами были серые круги, и я чувствовала себя так, будто не спала всю жизнь.
Почистив зубы и умывшись, я вышла в соединенную спальню. Включив свет, я улыбнулась: в комнате все было прибрано, и постель застелена. Мама всегда оставалась собой.
Закрыв за собой дверь, я положила сумку на пол и, подойдя к кровати, упала на нее, и закрыла глаза. Воспоминания о сегодняшнем дне все еще будоражили мою память, и я чувствовала себя неимоверно истощенной, но все же абсолютно счастливой. Завтра я проснусь и увижу своих родителей. Я сделала все правильно и была счастлива.
Я даже не выключила свет. Веки отяжелели, и я почувствовала две слезы, скатившиеся по щекам, прежде, чем провалиться в сон.
***
Следующим утром я, пошатываясь, спустилась вниз, чтобы позавтракать своей любимой овсяной кашей. Я не знала, смеяться мне или плакать, когда села за стол и набрала ложку. До меня донеслись шорохи, и мама влетела в комнату, улыбаясь мне.
- Белла, как тебе спалось, золотко?
Она потянулась ко мне и обняла, а я ответила:
- Большое спасибо. Это было так хорошо.
- Приятно слышать, - она села возле меня и насыпала себе немного каши. – Какие у тебя планы на сегодня?
Я сглотнула и ответила:
- Ну, я собиралась поехать в больницу проведать Элис и Эд… - я запнулась, понимая, что не рассказывала ей о нем.
- И кого? – поинтересовалась она.
- И Эдварда, он… он еще один мой друг, - быстро ответила я, опустив глаза. Я чувствовала, как мамин взгляд пытливо обжигает кожу, и я со всех сил сдерживалась, чтобы не сболтнуть лишнего. Я не знала, откуда эта паранойя, в конце концов, Эдвард всего лишь мой друг.
- Ну, если ты готова, - медленно сказала мама. – Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Я задумалась, а потом ответила:
- Я думаю, лучше мне поехать одной. Элис должна прийти в себя после операции, так что это не такая хорошая идея.
Она кивнула:
- Может, в другой раз.
Некоторое время мы молчали, а потом мама сказала:
- Ты очень изменилась.
Я удивленно посмотрела на нее:
- Как?
- Ты кажешься более серьезной, - сказала она. – Раньше ты была более саркастичной, а сейчас… ты, кажется, воспринимаешь все гораздо серьезнее.
- Мне пришлось стать сильнее, - ответила я, пожимая плечами. – Я даже не заметила этого.
- Ну, очевидно, ты все еще та же Белла, - добавила она. - Но изменения тоже заметны…
Я пробормотала что-то невнятное и вернулась к каше. Я не хотела слишком серьезно воспринимать сказанное ею. Неужели все, что случилось, изменило меня? Поднимаясь, я сказала:
- Ну, я уже пойду. Извини… Я не хочу убегать так быстро, я просто…
Но она перебила меня:
- Белла, твои друзья в больнице, я все понимаю. И все, что меня волнует – это то, что ты вернешься обратно вечером.
- Конечно, я вернусь, - улыбнулась я и поцеловала ее. – Люблю тебя.
- Тоже люблю тебя, - ответила она, и я направилась к двери. – Надеюсь, все будет хорошо.
Я вздохнула, открывая дверь машины:
- Я тоже.
***

Я приехала в больницу, ощущая себя снова загнанной в рутину, и вчерашний день казался мне странным сном. Глубоко внутри я знала, что это не так, но все же было странным осознавать, что я сделала.
Прежде, чем зайти к Элис, я заглянула к Эдварду. К моему разочарованию, он спал, но это не остановило меня от того, чтобы понаблюдать за ним. Он выглядел таким умиротворенным и немного странным без его очков. Волосы в беспорядке от того, что он ворочался. Он пробормотал что-то во сне, и я улыбнулась.
Я уже хотела уходить, когда услышала то, что заставило меня замереть.
- Белла…
Я повернулась, надеясь, что он уже проснулся, но он все еще спал. Я моргнула несколько раз в неверии, мне казалось, что мне все это послышалось.
- Привет, Белла.
Я подпрыгнула от голоса доктора Каллена, что донесся из-за моей спины, и постаралась успокоить себя.
- Извини, я не хотел напугать тебя, - сказал он, заботливо глядя на меня. Я не могла понять, почему чувствую себя долбанным невротиком.
- Все нормально, - сказала я, успокаивая дыхание. – Как он?
- Все нормально. Позже он поедет домой, - он замолчал на мгновение. – Как твоя подруга?
- Я еще не знаю, только иду к ней, - ответила я.
Он кивнул:
- Да, она скоро начнет курс химиотерапии.
Я уныло кивнула, вернувшись к реальности:
- Да… думаю, так.
- С ней все будет хорошо, - улыбнулся он. – Я даю тебе слово.
- Но это не избавит ее от боли, - ответила я.
- Мне жаль, но здесь никто не сможет помочь, - прохладно ответил он. – Но все же пожелай ей удачи от меня.
Я пробормотала что-то в ответ и медленно отошла. Я поняла, что в моей жизни сейчас произойдет что-то важное, и мне нужно было быть возле Элис. Будет больно видеть ее страдания, но надеюсь, что это спасет ей жизнь.
Поворачивая за угол, я глубоко вздохнула, и мое сердце сжалось, когда я заметила Джаспера, нервно расхаживающего возле палаты. Я вопрошающе заглянула ему в глаза.
- Что-то не так? – спросила я.
- Мне просто нужно было кое о чем подумать, - просто ответил он, устремляя взгляд в пространство, и мне стало интересно, что же было в его мыслях.
- Она уже пришла в себя?
Он отрицательно помотал головой:
- Еще нет.
- Ну, нам нужно быть там, когда это случится, - и это прозвучало более уверенно, чем я ощущала. Подойдя к двери, я повернулась: - Ты готов?
Он глубоко вздохнул и присоединился. Следующие несколько дней будут тяжелыми для Элис, но если мы двое будем рядом, ей будет намного легче.
Зайдя в палату, мы снова сели возле нее в ожидании.
____________________________________________________________________________________
Перевод - CatRina
Редакция - Ksushenka