-Но ведь это же…, - начала я.
-Это книга, что-то вроде дневника нашего предка, которого звали...
-Генри Ризли? – вставила я.
-Нет, - медленно произнесла она, - но дневник Ризли действительно существует. Правда его пока никто не нашел, а если и нашел, то помалкивает. Я бы во всяком случае, точно так и поступила. Это дневник твоего предка по имени Аластас Минкевич.
-А откуда ты это знаешь? – тут же поинтересовалась я. – Там же ни слова не понятно.
-Так, судя по всему, как минимум в руках ты его держала, - ушла она от ответа. - Гоша, ты тоже?
-Нет, - недоуменно переводя взгляд с меня на мою бабушку, произнес он, а после с интересом уставился на книгу.
-Где ты его нашла? – напряженно поинтересовалась я.
-В твоей сумке, в пакете с мобильным телефоном.
«Машка!» - тут же подумала я. - «Больше не кому. А я и забыла совсем про нее, а ведь обещала сообщить, как доберусь.»
Меня накрыло запоздалое чувство вины.
-Я ей позвонил, сказал, что ты заболела и не можешь сейчас с ней поговорить, - подал голос Гошка.
-Спасибо, - выдавила я.
А я уже терзала себя новыми вопросами. Зачем Влад отдал мне его? Ведь я же ясно дала понять, что хочу разорвать наши отношения. Прощальный подарок? Слишком велико по значимости такое подношение. И почему не отдал лично в руки? Тогда я б его выкинула. Нет, не выкинула бы, но однозначно постаралась бы вернуть. И все же зачем он всучил его мне? Да еще и Машуту впутал. Он столько над ним корпел и тут отдает мне. Я то и подавно ничего в нем не разберу. А может это предназначалось вовсе и не мне? Я подняла глаза от созерцания обложки дневника и тут же уперлась в темные усмехающиеся омуты своей бабули.
-Хитрец, - выдала она. – Видимо о том, что это дневник не Ризли он понял относительно недавно, в противном случае он бы заикнулся о нем еще с месяц назад, при одной из наших встреч.
-Ты уверена, что это именно он? Может это еще чей-то дневник. Судя по всему, ваш род любил изложить свои мысли на бумаге, - не удержалась я от сарказма.
-Ваш?! – усмехнулась бабушка. Гошка кашлянул.
-Черт, «наш», «ваш». Вы все когда-нибудь прекратите цепляться к словам. Где доказательство твоих слов?
Бабуля теперь откровенно усмехалась. Она взяла в руки тетрадь и, пролистав несколько страниц, открыла книгу на символе мира хранителей, развернув его ко мне. Гошка с явным интересом следил за всеми ее действиями и тоже во все глаза уставился на страницы истертого временем дневника.
-Это знак хранителей, - заметила я и на всякий случай уточнила, - ведь так?
-Да, - отозвалась она. – Но это знак именно Аластаса. Его личный, если можно так выразиться.
-Не понимаю, - нахмурилась я.
-Это сейчас, когда хранителей стало существенно больше, чем ранее и когда хранители Эрго уходят в небытие, Совет пошел на упрощение и лишил все семейства индивидуальности, за исключением совсем уж древних и именитых родов. А раньше хранители были в большинстве своем потомственные и обращение, санкционированное советом, конечно, производилось крайне редко. У всех родов из поколения в поколение передавался их особый знак, по которому можно было теоретически вычислить его владельца. Не знаю, рассказывал ли тебе Влад, но некоторое время после входа на поле Судьбы оно способно хранить на себе отпечаток изменения которому подверглось и как следствие след того, кто его произвел. Что-то вроде отпечатка пальцев. Это видно по знаку входящего на него. У твоего Влада он особый, так же как и у… тебя.
-Но… но зачем такие сложности?
-Это всего лишь привилегия, которая есть не у всех. У обращенных хранителей он свой. Правда один на всех. Таким образом Совет показывает их низкое происхождение, - она повернулась к Гоше и добавила, - извини Гошенька, но это так, как оно есть на самом деле. Чистота крови слишком много значила для них.
Гошка выдержал ее взгляд и легко кивнул.
-На первый не искушенный взгляд различия почти незаметны. Лишняя линия, завиток или напротив, отсутствие какого-то элемента. Основа неизменна, остальное все лишь прах.
Бабушка замолчала, я же наткнулась на задумчивый взгляд Гошки.
-Так с принадлежностью разобрались, кажется, - нахмурилась я. – Но какой нам от него прок? Там же нечегошеньки непонятно. Абракадабра сплошная. Нужен ключ.
-Ключ не нужен. Это не шифр. Это просто мертвый язык.
-О, это существенно облегчает нашу задачу, - скривилась я и попыталась скрестить руки на груди и тут же скривилась от боли. – Черт, бабуль, а можно вынуть у меня из руки эту штуку?
И вытянула вперед левую руку, показывая катетер.
-Сейчас, только спирт принесу, - отозвалась она и вышла из комнаты.
-Том, ты как ты себя чувствуешь? – тут же поинтересовался Гошка.
-Нормально, - отозвалась я. – А что?
-Назад поедешь?
-Зачем?
-Для начала просто учиться, - ответил он.
-А потом что?
-А тебе обязательно нужны все ответы сразу?!
-А у тебя они есть?! - скривилась я.
-Скептицизм вернулся, - заметил он, закатывая глаза. - Все в порядке.
-Так, давай сюда свою руку, - вернулась бабуля, скользнув взглядом по Гошке, отчего тот немедленно сжался и отвернулся к окну.
Бабуля аккуратно и ловко вынула катетер и согнула мою руку в локте. Краем глаза я заметила, как напрягся Гошка.
-Терпи, дальше будет хуже, - неожиданно произнесла бабушка.
-Вы о чем? – тут же влезла я.
-Ни о чем, - ответила бабушка. – На чем мы остановились?
-На мертвых языках, - отозвалась я, все еще с интересом переводя взгляд с Гошки на бабулю. – Да, у меня еще вопрос, пока не забыла. Почему я так долго была в отключке? И чем ты меня напоила?
-Снотворным, - как ни в чем не бывало, отозвалась она.
-Теперь все намного яснее, - скривилась я. – Зачем?
-Затем, что так было надо.
-Бабуль, - заныла я.
-Твое восстановление сил и энергии не сильно зависит от твоего желания или не желания пить чужую кровь. Эрго имеют способность восстанавливаться во сне, заимствуя часть энергии поля, порой неосознанно проходя на него за гранью своих снов. Это безусловно занимает больше времени, чем прямое заимствование чужой энергии крови, но как по мне гораздо более комфортно. Судя по всему, после того как тебя начисто лишили твоей собственной энергии, едва не отправив к праотцам к слову сказать, ты не имела возможности восстановиться, потому как и не спала толком.
-Что значит «не отправив к праотцам»? – не унималась я.
-А то и значит, что когда ты появилась тут две с лишним недели назад, я вообще не понимала, в чем дух держался. Видимо на чистом упрямстве.
-Я нормально себя чувствовала.
-Поедая себя поедом, - в голосе зазвучали нотки недовольства. – Мало мне было того, что тебя, грубо говоря, выпили как пустой сосуд, так еще и ты сама занималась самоуничтожением.
-Не правда! – воскликнула я.
-Я же тебе говорила, связь не разорвать. А ты все равно пыталась сделать это и как результат полное энергетическое истощение запасов. Влад тоже молодец, отпускать тебя одну в таком состоянии, и если бы не Гоша, неизвестно чтобы с тобой произошло в дороге.
В голосе бабули вновь зазвучали металлические нотки, я же при упоминании имена моего демона лишь вздрогнула и посильнее стиснула руки.
-Гоша? – тупо переспросила я и уперлась взглядом в его сгорбленную фигуру.
-Он стал твоей батарейкой и резервным генератором и, - она повернулась к нему всем корпусом, - я тебе безмерно благодарна за то, что помог моей внучке дожить до этого дня. Я не шучу и ничуть не преуменьшаю твоих заслуг.
-Я сделал это потому, что считал правильным.
-Гошенька, я сейчас скажу тебе одну вещь, которую ты, думаю, и так уже подозреваешь. Прости, но я вынуждена быть жестокой, потому что в силу своей профессии предпочитаю все же говорить людям правду, не скрывая ее за завесой лжи и самообмана. Последнее убивает все шансы на скорейшее выздоровление, - она присела на краешек кровати и заглянула ему в глаза. – Ты знаешь, как мы любим тебя и знай, что здесь, не смотря ни на что, ты всегда можешь рассчитывать на помощь и поддержку, но Тома… она не твоя судьба. У вас с ней разные пути. Я знаю, как это больно терять надежду, но поверь мне, чем раньше ты осознаешь это, тем проще тебе будет. Я до последнего надеялась, что она изменит свое мнение относительно тебя, но судьба капризная особа. А в отношении хранителей вдвойне. То, что она чувствует сейчас к тебе всего на всего зов крови. Его крови, текущей в твоих венах.
-Неправда, - внезапно, даже для себя самой выкрикнула я. Немедленно, откуда ни возьмись, появились слезы, и снова заныло что-то внутри. На лучшего друга было страшно смотреть. Его глаза стали еще темнее и глубже, чем обычно и своим холодом и отчаянием напомнили мне взгляд других глаз. Глаз, серых как море в шторм, смотревших на меня с немой надеждой и мольбой, когда я, не думая о последствиях, била на поражение.
-Омичка, - начала моя бабушка.
-Неправда, - уже тише повторила я. – Я его ненавижу. Он… он… неправда. Я люблю Гошу.
Взгляд лучшего друга стал еще глубже и печальнее.
-Как друга, брата, близкого родственника – не отрицаю, но…
-Нет, - слезы застилали глаза. – Все изменяемо. И я это докажу.
Злость, как и раньше, придала сил. Я прикрыла глаза и попыталась собраться с мыслями.
-Тома, не стоит этого делать сейчас. Ты еще слишком слаба для подобных экспериментов.
-Как ее разорвать? - сквозь стиснутые зубы произнесла я. – Ты знаешь?
-Я уже говорила…, - начала она.
-А в дневнике есть упоминание об этом? – внезапно вспомнила я о первоначальной цели нашего разговора.
Заминка в ответе бабушки тут же выдала все ее чувства.
-Я хочу знать! – твердо произнесла я. -
-Это путь ненависти и безразличия. Ты не заслуживаешь такой судьбы. Поверь мне.
-Я хочу знать, - четко по слогам произнесла я. – Что это за язык?
Бабушка замолчала на мгновение и, коротко глянув на Гошку, произнесла:
-Это полабский язык. Он был распространен на территории центральной Европы, до определенного времени, века так до восемнадцатого, пока его употребление не стало не угодно властям и всех носителей языка насильно не переучили на немецкий.
-Откуда ты его знаешь? – поинтересовалась я.
-Это язык предков Вацлава, он меня ему и научил. Мы с ним в свое время переписывались таким образом, в тайне ото всех, - грустно улыбнулась она.
-А дневник ты раньше видела?
-Конечно, - усмехнулась она. – Он и хранился в нашей семье, но, к сожалению, из-за неразберихи во время Блокады, я его потеряла.
-Блокады? – у меня отвисла челюсть. Я до сих пор не могла смириться с мыслью, что моя родная бабка видела воочию царя.
-Мы с Мишей жили тогда в Ленинграде, и в наш дом попала бомба. Я думала, что дневник сгорел вместе со всем остальным, но видимо я ошибалась, - задумчиво произнесла она. - Как он попал к Гардинерам?
-Не знаю, - автоматически отозвалась я. – Он сказал, что нашел его в библиотеке отца уже после смерти родителей.
-А он случайно не сказал, не было ли в нем вложенных писем или листков бумаги с заметками на полях? - надежда, проскользнувшая в ее голосе, была почти осязаема.
-Нет, - глухо отозвалась я. – Он говорил только о дневнике и то немного. Да я особо и не интересовалась.
На лице бабушки легкой тенью промелькнуло сожаление, но она тут же взяла себя в руки. Я же старательно избегала называть по имени своего демона, опасаясь новой вспышки боли и неосознанного страха, появившиеся у меня подспудно, стоило бабушке произнести вслух такой родной и привычный совсем недавно набор звуков. Это было сродни борьбе с призраками, если в них не веришь, то кажется, что и не страшно совсем. А в моем случае не больно.
Взглянув на Гошку, я поняла, что он так и не вернулся в реальный мир, думая о чем-то своем, судя по всему тоже не очень приятном. В нашу немую сцену, общую на всех и различную для каждого в отдельности, внезапно ворвался звон дверного звонка, так что я вздрогнула всем телом и ухватилась за край одеяла, неосознанно прижав его к себе.
-Герман вернулся, - спокойно произнесла бабушка, вставая. – Пойду, открою.
-Я, пожалуй, пойду, - тихо произнес Гошка. – Пока, Том. Я завтра еще загляну.
-Гош, - начала я, сама не до конца осознавая, почему я так отчаянно хочу, чтобы он остался.
-Я вернусь, обещаю, - слабо улыбнулся он и, склонившись ко мне, поцеловал в щеку. – Поправляйся. До свидания, Софья Константиновна и … спасибо.
Бабуля посмотрела на него долгим взглядом и, наконец, произнесла:
-Идем, я тебя провожу.
Уходя Гошка бросил на меня еще один задумчивый взгляд, слабо улыбнулся и ушел. Внезапно мне стало так холодно и одиноко, как… как тогда, когда ушел Он. Я подтянула колени и, уткнувшись в них лбом, прикрыла глаза.
-О, наша спящая красавица очнулась, - услышала я баритон своего деда. – Ну, наконец-то. Ох, и заставила же ты нас поволноваться.
-Привет, дедуль, - слабо улыбнулась я, взглянув на него. – О, какой румянец. Дедом Морозом подрабатываешь?
-Вот сейчас Софочка даст добро, я и тебя выгоню на улицу. А то одна кожа да кости остались. Да и погода просто чудная стоит, а она тут валяется, - усмехался он.
-Герман, не трогай девочку. Дай ей прийти в себя.
-А как мама с папой посмотрели на то, что я приехала так внезапно? – поинтересовалась я.
-Да нормально все, не переживай, - заметил мой дед. – Миша так даже рад был, что ты здесь под нашим присмотром. Стала бы ты там у себя лечиться еще вопрос. Вот упекли бы тебя в больницу, как меня и не известно, чтобы еще накопали. А Софочка тебя в миг на ноги поставит.
Бабушка усмехнулась и вышла из комнаты.
-Дедуль, - понизив голос, произнесла я, - а Гошка, что и правда, все это время тут сидел?
-А то! Переживал парень так, что и словами не передать. На следующий день, после того как вы приехали, прибежал ни свет ни заря, узнать как ты. Увидел, что ты все еще спишь, так побелел аж весь. Софочка его утешила, как смогла. А он рядом с тобой сел, за руку взял, ты и улыбнулась. Он вроде даже успокоился, но тут ты Влада своего позвала во сне и он снова хмурый стал. Ох, Томка, издеваешься над парнем почем зря. Выбери уже кто тебе ближе, да отпусти другого на все четыре стороны.
-Деда и ты туда же, - всплеснула я руками. – Я что ли виновата в том, что они ведут себя как два упрямца?!
-Пока есть надежда, жизнь стоит того, чтобы сложить ее к ногам любимой, - улыбнулся он и потрепал меня по голове.
-Надежда – глупое чувство, - пробурчала я, и дед, улыбнувшись мне еще шире, произнес:
-Глупышка. Надежда дана нам для того, чтобы переждать непогоду и дождаться солнечных дней нашей жизни. Не отказывайся от нее так скоро. Порой это единственное чувство, способное привести нас в завтра. Ну и немного упрямства порой не помешают.
-Ох, деда, мне бы твою уверенность, - вздохнула я.
-А как я по-твоему твою бабку убедил в серьезности своих намерений?! – подмигнул он мне.
-Деда, а как? Ты мне никогда не рассказывал, - загорелись у меня глаза.
-Ты себе не представляешь, какая она была неприступная тогда, но в тоже время такая одинокая, что у меня сердце кровью обливалось. Я к ней почти год пути-подходы искал и как видишь, смог таки найти дорогу к ее сердцу.
-И что же это? – наблюдала я за перемещениями бабули по комнате. Судя по слабой улыбке сияющей на ее лице, она знала, что мы говорим о ней, не смотря на то, что я заговорщицки склонилась почти к самой голове деда.
-Сонь, так что это по-твоему? – чуть громче произнес он, обращаясь к бабушке.
-Герман, отстань. Начал пудрить девочке мозги, вот сам и договаривай. Обед через полчаса, - улыбнулась она и снова ушла. – Да, Омичка, - вернулась она в комнату. - Вечером родители придут, я им уже позвонила. Не сбегай никуда.
Я побелела.
«О, черт, родители!», - вновь вспомнила я об их присутствии в моей жизни. - «Чувствую меня ждет знатная головомойка!»
-Да не бойся, - донесся до меня голос деда, который к этому моменту уже успел скрыться за газетой. – Миша и правда был рад, что ты приехала к нам, особенно учитывая то состояние, в котором ты была все это время.
-А мама?
-А мама тем более, - ухмыльнулся он.
Я едва слышно облегченно выдохнула.
-Деда, - подползла обратно я к нему поближе, в надежде продолжить начатый разговор, - и все же почему она передумала?
-Потому что я умею хранить тайны, - заговорщицки прошептал он мне.
Я прикусила язык, не зная как сформулировать следующий вопрос, но он меня опередил.
-Омичка, не смотри на меня такими большими глазами. Я знаю, что вы все - ты, Софочка и Миша не такие, как я или Оля, твоя мама. Насчет Тани не знаю, вам виднее. Но поверь мне, за все то время, что я знаю твою бабушку и папу, они изменились совсем немного. Признаюсь по секрету, когда она мне сказала, что Миша ее сын я вздохнул с облегчением, потому как я его изначально принял за очередного ее ухажера, да и обращалась она с ним гораздо ласковей всех остальных, - дедуля рассмеялся. - У Софочки за плечами явно было какое-то горе, это было ясно с первого момента, как я увидел ее в нашей заводской поликлинике. И мне кажется, что она мне даже благодарна за то, что я так и не удосужился узнать, в чем именно оно заключается. Я дал ей то, что ей требовалось на тот момент больше всего – тишину, покой и доверие. И ты знаешь, произошло чудо, она выбрала меня. Ты бы видела, какие франты вились возле нее.
-Охотно верю, - на автомате произнесла я. – Деда, но неужели тебя не смущало все это – тайны, недомолвки и прочее. Бабуля же должна была чем-то выдавать себя, выделяясь среди всех.
-Она и выделалась, - улыбался он. – Своим умом и критичностью суждений, так уж точно. Но еще больше она меня удивила, когда решилась на переезд в эту глушь, да еще из Ленинграда, из отдельной квартиры. Тут и города то толком не было тогда. Страна в руинах, за что не возьмись, везде дефицит и нищета, жили и вовсе поначалу в общежитии, а она явно привыкла не к этому. Но знаешь, я за все время не услышал от нее ни одной жалобы. Все наше общежитие знало, что можно постучаться хоть в три ночи к нам в комнату и она поможет. Прямо дар целителя. Всех всегда видела насквозь. Но я знал, что если она что-то решила, то от своего не отступится. У нее поначалу и здесь была куча поклонников, я ревновал страшно. Но проходили годы, а она по-прежнему оставалась все той же Софочкой, в которую я влюбился как мальчишка с первого взгляда. Да я и сейчас ее люблю. Пускай это далеко от вашей юношеской любви, от которой ты сбежала к нам зализывать раны, но поверь мне разница не так уж и велика.
-Деда, - обиженно выпалила я.
-Да знаю я из-за чего весь сыр бор, - лукаво подмигнул он мне. – Стала бы ты срываться с места, не разругайся ты со своим Владом. Что он натворил-то? И Гошка вон какой-то не такой сейчас бродит. Тебя что ли не поделили?
-Деда, хоть ты не начинай, - у меня в глазах заблестели предательские слезы. Его имя как лезвие ножа полоснуло по сердцу и я вновь вернулась к своей боли.
-Да ладно, ладно уж, - махнул он рукой и засмеялся своим хрипловатым смехом. – Все наладится, время лечит.
-Герман, довел таки девочку до слез, - вернулась в комнату моя бабушка, скользнув по мне взглядом. – Тебе таблетки пить пора, не забыл?! И обед на столе.
-Иду, Сонечка, иду, - тяжело поднялся он с кресла и вышел из комнаты.
-Омичка, идем, я тебя покормлю. Поди, суп уж и затерялся давно где-то в необъятных глубинах твоего желудка.
-Я не хочу, - выдавила я. Завершение разговора с дедом неожиданно привело меня назад к моим страхам и размышлениям.
-А я не спрашивала, хочешь ты или нет. Идем. Я как твой лечащий врач настаиваю на том, что тебе сейчас первую очередь необходимо обычное, горячее питание. Гоша не для того рисковал своей энергией крови, чтобы ты сейчас падала в голодные обмороки.
-Чем рисковал? – тут же подняла я на нее взгляд.
-Он, конечно, просил не говорить тебе, но как по мне, так ты должна это знать. Не напои он тебя в поезде своей кровью, ты могла бы и не проснуться по утру.
-Он что сделал? – выкрикнула я, соскакивая с кровати и немедленно падая на нее обратно. Слабость все еще давала знать о себе.
-Не надо так бурно реагировать. Это чудо, что он догадался сделать это. По его же словам, он тебя еле добудился, и отреагировала ты только после того, как он влил в тебя свою энергию, которой после обращения у него и так весьма и весьма не много. Так что прекрати сходить с ума и отдай должное хоть в какой-то мере его жертве – сейчас же за стол!
У меня смешались все чувства и эмоции, переплетясь в один замысловатый клубок. Гоша. Кровь. Поезд. Когда? Когда он успел это сделать? И почему я ничего не помню?
Предпочтя больше не провоцировать свою бабку, я подчинилась ее очередному требованию и поковыляла обратно на кухню. Под ее пристальным взором и рассеянным деда, уткнувшегося в свою газету, я вяло начала ковыряться в своей тарелке. Есть совершенно не хотелось потому, как на этот раз у меня из головы не шло последнее известие, повлекшее за собой мое «выздоровление». Чего добивалась бабуля, вываливая передо мной эту информацию? Теперь помимо всего прочего я чувствовала себя еще и этакой неблагодарной сволочью. Я подвергаю риску жизни близких мне людей, но самое ужасное во всем этом, было не то, что это уже произошло, а то, что я так и не видела путей, способных мне помочь избежать повторения этого в будущем. Требовалось что-то новое, кардинально новое. То, что изменит все.
____________________
Остальные главы.