Что есть жизнь? Это череда случайностей на протяжении всего времени твоего существования. Ты в любой момент можешь сделать выбор, который может привести к краху. Но нет, на самом деле это лишь новый виток. Новый поворот и новые случайности, которые в любом случае приведут к неизменному финалу. К смерти.
Но, как понять, жив ты ещё или же мёртв? Может всё, что каждый день происходит с тобой это нереально? Может это всё иллюзия постбытия?
Если верить Библии, то в смерти ты находишь покой и умиротворение. И логично будет предположить, что если твоё тело рвёт на части адская боль, то ты ещё жив.
Именно за эту боль я и цеплялась. Она была моей путеводной звездой сквозь беспроглядную тьму. Моей нитью Ариадны.
Когда ты рождаешься, первое, что видишь - это свет. Как же должно быть чертовски тяжело новому человечку, когда его выдёргивают из тёплого лона матери в Ад земной.
Если бы он знал, сколько боли его ожидает в его второй жизни он бы, наверное, предпочёл никогда не рождаться.
Но в мире есть кое-что, заставляющее тебя двигаться. Уверенно, порой оступаясь и падая, но двигаться к смерти. Это данный тебе выбор.
Бывает, что человек сдаётся, не желая его делать. Он устаёт постоянно стоять на развилке. Но я… Я сделала свой выбор. И продолжаю его делать в эту самую секунду.
Как бы ни было тяжело. Как бы ни хотелось сдаться, эта боль, что разрывает мою грудь на части, заставляет меня продолжать движение.
Открыв глаза, я уставилась в белый отштукатуренный потолок. Яркий искусственный свет больно резал глаза, заставляя их слезиться, но я не сдавалась. Делая этот осознанный выбор ещё правильнее.
Мерный пикающий звук приборов дал мне понять, что я жива, так же как слепящий свет и боль, съедающая меня изнутри.
Единственное, чем я могла пошевелить, была шея и мышцы лица. Нет, тело не было контуженным, напротив, я чувствовала каждую мышцу, и спокойно могла подвигать пальчиками ног. Но вот сами ноги, как и туловище с руками были крепко привязаны к койке. Миг - и в голове, словно пожарная сигнализация, загорелась лампочка с надписью «Опасность».
Множественные попытки вырваться из пут результата не принесли, а лишь ухудшили моё положение. Перебинтованная грудная клетка и плечо начали взрываться новыми вспышками боли.
Сколько я ни кричала и ни звала, на помощь никто не приходил.
Я не могла точно определить, где нахожусь, так как помещение было мне незнакомо.
Белые стены, обитые чем-то мягким, как в палате для душевнобольных. Белый потолок и пол зеркально отражали друг друга. Одну из стен занимало огромное зеркало, без сомнения, с обратной стороны выглядящее, как прозрачное стекло.
Моя же кровать находилась в самом центре палаты. Рядом располагались различные приборы и капельницы, в данный момент не подсоединённые к моему телу.
От собственного бессилия я всё ближе приближалась к состоянию истерики. Каждую клеточку тела заполняла паника, и ни с чем не сравнимое чувство страха и неизвестности.
- Помогите! - кричала я из последних сил. - Выпустите меня!
Но никто не приходил. Из самых глубин моего тела вырвался испугавший даже меня крик. Казалось, что я загнанное животное, хотя, в принципе, сейчас я им и являлась.
Спустя какое-то время включился звук и заработал вентилятор гнавший воздух в комнату.
В мгновение вздохнув, я погрузилась в пустоту.
И потеряла счёт времени. И потеряла связь с реальностью.
Просыпаясь, я замечала, что у меня под кожей находится игла от капельницы, но в следующий раз её уже не было.
Неизменным оставалось лишь место моего нахождения и тугие эластичные ленты, приковывающие меня к койке.
Боль в груди и плече то нарастала, то сходила на нет. В те минуты, когда казалось, что мясо в моём теле вырезают по кусочкам, я до крови закусывала губу, лишь бы не слышать собственный крик, отражающийся от стен.
Ни одной живой души я так и не увидела. Казалось, что про меня все забыли, но чистые бинты, сменяющие те, что пропитались кровью, доказывали обратное.
Следующие несколько дней стали для меня настоящим Адом на Земле.
Рёбра болели так, будто их выдирали из тела без наркоза. Пару раз, находясь в бреду и сходя с ума от всего происходящего, я просто кричала и молила о смерти.
Но даже когда боль начала сходить на нет, облегчение не наступало. Казалось, из-за продолжительной агонии разум распадался на части. Подвергшись пыткам болью, я, кажется, начала медленно сходить с ума.
Я уже не могла различить, что мне виделось. Какие мысли были подлинными, а какие - нет.
В голове, словно слайд-шоу, крутились картинки моих воспоминаний, но я не была уверена, что из них было реальным, а что вымыслом.

Старый Форд нёсся по широкой автостраде, уверенно лавируя в потоке машин.
На переднем сидении за рулём сидел мой отец, он был молод. Именно таким, как я его и запомнила. Его брови сошлись на переносице, а губы были поджаты, что означало: он был напряжён. Странно, но на его безымянном пальце я не заметила кольца, которое, как я помню, он никогда не снимал.
Рядом с ним на пассажирском сидении сидела молодая женщина с двухгодовалым ребёнком на руках. Моя мать и я.
Женщина крепко прижимала ребёнка к себе и шептала. Что всё будет хорошо. Осталось немного.
Обогнав бензовоз, отец прибавил скорости. Дорога пролегала через перевал, так как автомобиль постоянно заносило на поворотах и кидало то вверх, то вниз. Взглянув в зеркало заднего вида, папа тихо чертыхнулся, и уже было хотел прибавить газу, когда его взгляд упал на стрелку спидометра. Сто двадцать километров в час. Если учесть, что - судя по знакам дорожного движения - мы находились на территории Российской федерации, и то, что в машине находилась его семья, дальше гнать было уже некуда. Нас могло просто вынести.
Развернув голову, я заметила выворачивающие из-за бензовоза два внедорожника с тонированными стёклами. Машины лишь набирали скорость.
Боковым зрением я отметила, что на заднем сидении был ещё один человек. Но кто? Я не могла различить даже его черт, лишь ощущала присутствие и расплывчатый силуэт.
В следующую секунду по нашему Форду была выпущена автоматная очередь.
И всё поглотил свет.
Закрывая ладонями руки, я беззвучно плакала, пока не осознала, что всё прекратилось.
Открыв глаза, я поняла, что меня слепил вовсе не свет от взрыва, а белоснежная чистота снега.
Я снова была в своём парке. Моргнула разок, и картина изменилась. Красная вода наполнила реку. На берегу стояла одинокая фигура. Женщина. Полы чёрного плаща трепетали от ветра, так же как и коротко стриженные тёмные волосы. Это была Лекси. Даже видя лишь её спину, я была в этом уверена.
- Вот что тебя ждёт, - повернувшись ко мне лицом, произнесла девушка.

Проснулась я от собственного крика. Закусив израненную губу, я кричала. Всё тело содрогалось в судорогах от истерики. Это была не Лекси. Это была я.
Вся в чужой крови там, на берегу кровавой реки стояла я.
Я боялась вновь засыпать. Я боялась вновь увидеть самый страшный и мучительный для меня кошмар. Но как бы я ни боролась со сном, ослабленный организм давал о себе знать.
Про себя я старалась считать количество бессонных часов. В какой-то определённый момент я уловила некую систематичность. Если я не спала более пяти часов, то включалась вытяжка, гнавшая прохладный воздух внутрь. Стоило его вдохнуть, и мозг моментально отключался.
После третьего подобного фокуса я пришла к выводу, что в помещение запускали сильное снотворное.
Лёжа здесь в одиночестве, моё внутренне «я» задавалась лишь одним вопросом. А правильный ли выбор был сделан?
Смогу ли я справиться со всем этим и не сойти с ума. Теперь я понимала, что причиной моего возможного помешательства может быть вовсе не процесс зачистки планеты от всяких тварей или заказные убийства. Нет. Причиной того, что я могу стать овощем, будет нестерпимая боль, которая станет теперь постоянным спутником.
В детстве я ломала руку, но ощущения были во стократ меньше нынешних. Я понимала, что сейчас за моё исцеление взялся Кристалл. Он контролировал меня, не давая права нажать на кнопку «Стоп».
Сейчас находясь в относительно нормальном состоянии, я смогла выделить из всего множества мыслей несколько первостепенных вопросов.
Не поэтому ли тогда Лизи решила передать Кристалл? Не потому ли, что начала медленно сходить с ума?
Вслед за этим перед глазами предстал образ милой рыжей девушки, лежащей на полу в луже собственной крови.
Странно, но почему никто не спешит выяснить личность убийцы девушки?
Неужели они не хотят поквитаться?
Или же они просто не доверяют и не хотят рассказывать мне обо всех деталях?
Из того, что я слышала за последние дни, поняла: её убийство связывают с теми, что произошли за последний месяц. Тем более, у всех убитых не было при себе Кристаллов-дубликатов.
- Чёрт.
От напряжённой мозговой деятельности голова снова начала болеть.
По щеке на мягкую ткань простыни скатилась одинокая слеза.
Я не хочу становиться сумасшедшей. Я хочу, что бы всё это закончилось.

По пустой квартире осторожно двигался молодой человек. Тёмно-русые волосы растрепались от сильного ветра, бушевавшего на улице, и сейчас представляли собой небрежно раскиданные кудри.
Осматривая комнату за комнатой и придя к выводу, что хозяева сейчас, по всей видимости, находятся на работе, молодой человек прошёл в самую отдалённую часть квартиры, а именно - в пустовавшую последние две недели комнату юной особы, носящей имя Таисия.
В спальне девушки всё осталось без изменений после её побега. Мягкие игрушки по-прежнему ютились на верхней полке шкафа, за исключением одного плюшевого медведя, лежавшего на диване.
Взяв в руки любимую девичью игрушку, Виктор глубоко вдохнул запах девушки, пропитавший искусственный серый мех. На секунду прикрыв глаза, парень погрузился в свои мысли. Затем, положив хранителя снов девушки на законное место, он направился к ряду рамок для фотографий, стоявших на журнальном столике. Его внимание привлекло одно из фото.
На нём была изображена молодая женщина с двухгодовалой девочкой на руках.
Непослушные кудрявые волосы девочки были собраны в два милых хвостика. Счастливая улыбка озаряла милое детское личико, а в глазах читалась вся любовь мира.
По ту сторону камеры, без сомнения, стоял отец девочки и так же счастливо улыбался.
В душе парня поселилась тоска о своей потерянной семье.
Как же он хотел иметь всё то, что обычные люди считали данностью.
Семейные ужины по выходным. Мягкие простыни. Цветы на подоконниках, календарь с милыми кошками на стене и забавные магниты на холодильнике.
Но каждый имеет то, что имеет.
Последние несколько лет он лишь изображал видимость нормальной жизни, прячась в маленькой квартирке на окраине Екатеринбурга. Он почти забыл ту жизнь, для которой был рождён. Он почти отпустил ту боль, что ему была причинена. Но он ни на секунду не забывал причину своего нахождения в этом городе, каждую минуту ожидая того, что за ним придут. Но чего он точно не мог предвидеть, так это неожиданного визита Лекси пару недель назад. Её окровавленное тело в его дверях тогда означало лишь одно.
Всему пришёл конец. Судьба вновь предъявила на него свои права.
И теперь после трёх летнего затишья ему снова придётся броситься в пучину войны.
Прежде чем покинуть квартиру, Виктор извлёк из рамки фото женщины и маленькой Таси и, сунув в карман, уже было направился к выходу, когда его телефон разразился трелью. На дисплее высветилось лишь одно слово.
«Лекси».
Нажав на копку принятия вызова, он сразу же услышал до боли знакомый голос.
- Первым рейсом вылетай во Владивосток. Возникли проблемы.
- Хорошо, - продолжая движение в сторону выхода, откликнулся парень.
- И, Вик, у меня возникла к тебе парочка вопросов.

Проснувшись в очередной раз, я поняла, что обстановка изменилась. Во-первых, впервые за долгое время меня окружала темнота, но родившаяся не из разума. Просто весь свет, наконец, был выключен. Второе, моё тело больше не было приковано к койке, я смогла, наконец, спокойно пошевелить затёкшими от долгого неподвижного нахождения в одной позе конечностями.
И третье, мне в нос ударил неприятный запах медикаментов.
Госпиталь.
Настолько, насколько это было возможным, я приподнялась и, облокотившись на спинку больничной кровати, принялась разглядывать свои руки.
Кристалл по-прежнему находился на привычном месте – на запястье. Плечо не скрывали марлевые повязки, но так же как и грудную клетку, его перетягивали тугие эластичные бинты.
Сама же я была одета в белую хлопковую ночную сорочку. Рядом с кроватью на тумбочке стоял ночник, который я поспешила включить.
Мягкий свет залил помещение.
Мои догадки подтвердились - я находилась в госпитале Братства.

В комнате было ужасно душно. Живот недовольно урчал от голода.
Чёрт знает, сколько времени я провела в «белой» комнате без нормальной еды и свежего воздуха.
По электронным часам, висящим на стене, и тишине, царившей за стеной в коридоре, я смогла определить, что сейчас было три часа ночи.
Я бы могла спокойно выйти из лазарета и раздобыть себе на кухне немного еды без риска быть обнаруженной.
Выбравшись из кровати, я невольно вздрогнула от температуры пола.
К сожалению, тапочек поблизости не было, так что пришлось идти босиком.
Ноги, казалось, налились свинцом. Они дрожали и подкашивались, так что мне пришлось руками придерживаться за стены, дабы не упасть.
Добравшись до лестниц, я спустилась в просторный холл, ни на секунду не отпуская перил.
Свет бра был приглушён, но все же я могла спокойно ориентироваться в пространстве.
Как и предполагалось, в доме было абсолютно тихо и пусто.
Оказавшись на кухне, я тут же ринулась к холодильнику. Выставив на стойку для готовки пакет обезжиренного молока, банку джема и хлеб, я приготовила себе пару тостов.
Наспех проглотив мой скудный ужин, я погасила светильники и, пройдя через столовую, вышла в холл. Миновав лестницы, я услышала приглушённые мужские голоса. Опасаясь быть пойманной, я быстро шмыгнула за массивную бархатную портьеру и прислушалась.
Первое время я не смогла различить ни слова, но как только моё дыхание успокоилось, я поняла, что всего в нескольких метрах от меня стоят Алан и Макс. Их разговор окрашивался в опасные нотки.
- Ты и так сунулся не в своё дело, не усугубляй положение ещё больше, - предупреждающе произнёс Алан. - Ты не имел права вывозить её за пределы охраняемой территории.
- Прав у меня предостаточно!
- Ошибаешься, спешу тебе напомнить, что она - моя ученица, а это означает, что я обязан следить за каждым её шагом. Более того, я прекрасно осведомлён о твоих действиях.
- Ты ничего не знаешь, - шипел Макс в ответ.
- Ты подставил ее там. Или я не прав? - за ту неделю тренировок я немного изучила Алана и могла бы поклясться, что сейчас его левая бровь, вздернувшись, изогнулась в вопросительном жесте.
- Алан, твоё положение очень шаткое, так что это вопрос времени, когда Марат отстранит тебя от управления.
От тихого смеха Алана у меня по позвоночнику прокатился холодок.
- Максим, запомни. Если ты выдашь мою тайну, я с удовольствием выдам твою.
Лишь когда послышались удаляющиеся - в противоположном от меня направлении – шаги, я осознала, что во время беседы парней практически не дышала. Уже было начав выбираться из своего укрытия, я уловила некое движение. Выглянув из-за шторы, я заметила напряжённую спину Алана. На секунду повернув голову в мою сторону, парень прислушался. Он не заметил меня, но, кажется, всё же уловил некое движение.
Через одну долгую минуту он развернулся и направился в сторону лестниц на первый этаж.
Без промедления я, как можно более бесшумно, побежала в сторону больничного крыла, и лишь оказавшись в своей койке, я смогла хоть немного, но успокоить сбившееся дыхание и зашкаливающий пульс.
О чём говорили эти двое? Какие тайны их связывают?
Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что между ними есть нечто большее, чем взаимная неприязнь, которую мне довелось наблюдать в кабинете Марата.
Я тщательно начала прокручивать в голове подслушанный разговор, стараясь не пропустить ни одной детали.
Алан упомянул о неких планах Максима. Планах на кого? Кого он подставил?
Неужели меня?
Это было бы логичным объяснение, особенно если вспомнить то, что во время заварушки, в ресторанчике Максима не было. Хоть он и находился в том же здании, всего на этаж выше. Это значит, что он мог спокойно услышать всё, что происходило внизу и вовремя прийти мне на помощь, но этого не произошло.
Значит ли это, что он хотел, чтобы меня убили?
От ответа на данный вопрос что-то внутри меня неприятно сжалось.
Нет, я ему не доверяла, и это было понятно. Я не доверяла никому из тех, кто здесь находился. Но все же было бы глупо отрицать симпатию, что была во мне по отношению к блондину.
И то, что он подставил меня, было крайне обидно и неприятно.
Следующим вопросом, который терзал меня, были те убийства.
Кто-то уже на протяжении месяца убивает ребят из Братства.
Кто? И главное: зачем?
И Макс с Аланом явно знают больше, чем говорят.
- Что же, черт возьми, вы скрываете? - прошептала я.
От всех этих мыслей моя голова разболелась, вторя той боли, что по-прежнему сковывала моё перебинтованное плечо.
Я не являлась верующим человеком. Всю свою сознательную жизнь я считала, что религия - это просто ещё один способ получения власти над людьми. Но так или иначе, вскоре после моего рождения родители приняли решение меня крестить, так что ещё до того момента, как я начала осознавать себя личностью, уже носила золотой крестик. И каким-то странным образом он меня успокаивал. Так что как и раньше, я потянулась к шее, в надежде на то, чтобы дотронуться до золотой цепочки, как вдруг поняла, что она отсутствует.
Первой моей реакцией была паника. Но затем я, решив, что её сняли доктора, благополучно начала погружаться в мир иллюзий.

Наутро меня выписали.

Первой моей реакцией был шок от того, что - как оказалось - я пролежала в больнице две недели. Как объяснил мне Марат, меня, истекающую кровью, с пулей в груди, обнаружил Макс. Если бы моя связь с Кристаллом не была настолько прочной, то я уже была бы мертва, так как пуля замерла всего в нескольких миллиметрах от сердца. Меня вовремя доставили обратно в особняк и закрыли под землёй в реанимации, где я и провела большую часть своего заточения.
После того, как я описала внешность напавших на меня, Марат пришёл к заключению, что это были повстанцы. Девушку же он назвал Надин. Как оказалось, она когда-то состояла в Братстве.
Сейчас же все силы были брошены на то, что бы найти её и убить, так как были веские основания подозревать её в убийстве Лизи и многих других.
На следующие две недели меня отстранили от тренировок, так как беспокоились, что возможен рецидив.
Я не сильно возражала. Мне нужен был покой, но не тот, что предполагал Марат. Физически я чувствовала себя вполне комфортно. Но вот мой разум подвергся сильным изменениям.
Я больше не знала, чего хочу.
Жить нормальной, привычной мне, жизнью вряд ли получится. Даже если я вернусь домой, меня сразу же приберут к рукам органы правопорядка. Не стоит забывать, что меня разыскивают. А с другой стороны, смогу ли я спать спокойно по ночам, зная, что на свободе разгуливают безжалостные убийцы вроде Надин или той же Лекси, и это не беря в расчёт всех тех тварей, с которыми мне предстоит бороться.
Нет, определённо, спокойно жить я дальше не смогу. Да и не захочу.
Честно признаться, мне нравилось то чувство, что возникает во время драки. Глупо? Согласна. Но когда я отличалась умом?
И, может, мелочно, но я безумно хотела поквитаться с этой сумасшедшей блондинкой, которая уже два раза пыталась меня убить.
Первые дни я пыталась найти Алана, и вскоре состоявшаяся между нами беседа привела к вполне предполагаемому исходу. К ссоре.
- Если бы я занималась чем-то помимо постоянной беготни по кругу, то последствия были бы куда как меньше! - выходя из себя, говорила я.
- Да неужели, это какими же?
- Я бы не получила пулю в сердце! - не сдержав весь тот гнев, что копился во мне на протяжении последней недели заточения в глубинах особняка, выкрикнула я в лицо тренера.
- Если бы ты тренировалась как следует, то могла бы спокойно убежать оттуда и не подставлять себя под удар! - парировал он.
- Или бы я смогла дать бой и отделаться малой кровью! - мой голос разлетался по ветру и уносился вместе с дождём в сторону моря.
- Правда? А если бы у тебя было оружие, что бы ты сделала?
Вопрос поставил меня в тупик. Нет, я, конечно же, знала ответ, но меня несколько удивила постановка вопроса. Что, по его мнению, я должна была сделать, кроме того, как воспользоваться им.
-Я бы им воспользовалась. Между прочим, я это и сделала, но из-за того, что кое-кто меня не научил должным образом стрелять, я промахнулась! - смахнув прилипшие к лицу влажные волосы, бросила я в ответ.
- Скажи, что конкретно ты бы сделала! Скажи это.
- Я бы убила Надин! Убила бы!
- Ты сама-то в это веришь? - грусть и жалость, отразившиеся на лице Алана, явно были не той реакцией, на которую я рассчитывала. – Ты думаешь так легко спустить курок?
- Я уже стреляла прежде. В ресторанчике, в того парня, что был вместе с Надин. И в того дроу в метро, - вновь закипая, начала я.
Хотя больше это было похоже на то, что я оправдывалась.
- Одно дело - это самозащита и сопутствующий ей выброс адреналина. Но сознательно выпустить пулю в голову человека - это совершенно другое. Ты ещё не готова.
- С чего ты так решил?! Ты ведь даже не давал шанса это проверить!
- Что проверить? Каково это забирать жизнь другого существа?
В голове тут же возникли воспоминания того злосчастного дня, когда я впервые ощутила силу Кристалла. Даже не беря в расчёт мой почти-поцелуй с Гришей, остаётся инцидент в раздевалке, где я чуть не убила Алёну. Несмотря на то, что внутренне я поёжилась, афишировать свои эмоции перед этим парнем я не собиралась. Я планировала стоять на своём до конца.
- Разве не для этого я здесь! Не для того, чтобы убивать?! Забирать жизни? – передразнила я его.
- Хочешь проверить, способна ли ты на убийство? - в тёмных глазах вспыхнули опасные искорки, не предвещающие для меня ничего хорошего.
В моем ответе он, по всей видимости, не нуждался, так как, схватив меня за запястье, Алан направился внутрь особняка.
Я ожидала чего угодно, вплоть до пыточной камеры с заключенными. Или поездки за город в поисках жертвы, но когда мы, пройдя через столовую, оказались на кухне, я растерялась.
Алан, отпустив меня, направился в подсобку и минуту спустя вернулся с ведром воды. Заглянув внутрь, я опешила. Там, ожесточённо хватая ртом воздух, прямо у поверхности воды, находился примерно тридцатисантиметровый живой карп.
- Я думала, ты хочешь устроить мне проверку, а не заставить меня готовить обед! - обвиняющее начала было я.
- А это и есть проверка, - коротко взглянув на меня, Алан склонился, схватил карпа и двумя руками вытащил его из ведра. - Хочешь знать, готова ли ты на убийство? Тогда вот, отрежь ему голову.
- Чего? - казалось, что все, что происходило со мной прежде, включая дроу, силы и ночь в отеле, были сущими пустяками. – Ты шутишь?
- Нет.
- Это рыба! - тоном человека, который объясняет ребёнку, что если сложить два плюс два, то результат будет равняться четырём, произнесла я. - У неё же даже крови нет! Это не будет считаться убийством!
- Вот и проверим.
Положив бившегося в руках карпа на пол, и удерживая его одной рукой, Алан выжидающе посмотрел на меня.
Неужели это и есть его хвалёный эксперимент? Мне всего-навсего нужно отрубить голову рыбе?
Открыв ящик с ножами, я вытащила тот, что используется для рубки костей, и прицелилась, чтобы ударить по рыбе, когда услышала тихие слова.
- Я сказала не отрубить, а отрезать.
Алан свободной рукой извлёк из-под одежды нож, лезвие которого больше подходило для резки бумаги, нежели для разделки рыбы.
Ухватившись за рукоять, я почувствовала выступившую на шее испарину.
Сидя рядом с живым существом, жадно глотающим воздух, и пытающимся высвободиться из крепкой хватки Алана, я поняла, что мои собственные руки трясутся.
Приложив нож чуть пониже того места, где у рыбины находились жабры, я заметила, как лезвие начало трястись. В этот же момент карп, будто почувствовав угрозу, начал неистово хлопать хвостом по полу и вырываться.
Чтобы обездвижить его, я положила руку чуть выше хвоста и вздрогнула. Я ожидала холодной склизкой поверхности, но всё тело карпа покрывала вполне тёплая чешуя.
- Давай. Отрежь ему голову, - холодно произнёс парень.
Взглянув в блестящие живые глаза карпа, я на секунду поперхнулась воздухом, а затем, отбросив нож в сторону, вскочила на ноги.
- Да ты псих!
С этими словами я выскочила из помещения.
Следующую неделю я находилась в подвешенном состоянии. Я не смогла. Я сломалась. Я это понимала.
Но стоит разок поймать пулю в сердце, и все твои приоритеты тут же меняются.
Алана я видела лишь пару раз издалека, благодаря Бога за то, что тренировки были отменены.
В особняке не было ни одного человека, который бы не слышал о моей поездке в город.
Моя персона была самым обсуждаемым предметом в этом доме.
Никто не мог понять, как я выжила. Я - человек, чужая, не имеющая права на то, чтобы быть посвященной в тайну Братства, смогла совершить невозможное. Выжить.
Единственным человеком, который не смотрел на меня, как на цирковое животное, был Давид. Мы много времени проводили вместе в обсуждениях.
Моим новым пристанищем стала библиотека. Я днями и ночами пыталась найти в книгах объяснение моей противоестественной связи с Кристаллом. Хотя на самом деле больше всего меня интересовало наличие возможности избавления от неё. И оно было. Смерть.
Во всех источниках говорилось, что для разрыва нужно умереть и никак иначе. И в какой-то момент меня даже начала прельщать такая возможность.
Тем временем приближались новогодние праздники. Многие разъехались по свои домам, чтобы провести праздники в кругу семьи. Для меня это стало ещё одним новшеством. Каждый воспринимал свою жизнь в Братстве как должное, но одновременно и как работу. При этом оставаясь людьми.
Я - в компании некоторых ребят - осталась в особняке. Мне некуда было пойти. Ну, в самом деле, не ехать же мне в Екатеринбург. Боюсь, что последние события несколько омрачат радость встречи.
Давид, к моему облегчению, оставался в особняке, но так и не объяснил причин.
Все праздники мы провели вместе, дурачась, играя в снежки, наряжая дом, вместе готовя.
Казалось, парень решил любым способом вывести меня из состояния депрессии, как он это называл. Так как Марата и Алана не было рядом, а, соответственно, никто не мог контролировать процесс моего выздоровления, я уговорила Давида натренировать меня.
Прежде всего, мы начали с тира. Там он показывал мне, как правильно чистить оружие, перезаряжать и стрелять. К рукопашным боям он-таки приступать отказался, так как накануне Нового года шуточно толкнув меня в плечо, получил в ответ неожиданный стон боли.

Первого января я, натянув на себя футболку с надписью I LOVE NY и короткие джинсовые шорты, направилась в сторону тира.
Спустившись в подвал, я на автопилоте достигла нужного помещения.
Одев специальные не пропускающие шум наушники, и взяв тренировочный пистолет, я принялась за дело.
Я мазала. Постоянно. Как бы я ни целилась, руки всегда дрожали, или в последний момент отдача от выстрела была так сильна, что пуля отклонялась от курса.
Мой персональный «тренер» говорил, что это лишь дело практики, но меня такой ответ не устраивал. Я не могла ждать.
Цель перед глазами плыла, как ни старалась я сфокусировать зрение. Руки предательски дрожали.
Неожиданно почувствовав тепло позади, я напряглась. С меня сняли наушники, и пара рук накрыла мои, державшие оружие.
- Нужно смотреть немного повыше прицела, - раздался над ухом мягкий голос Максима.
От близости парня остатки моей концентрации исчезли. Сейчас я не могла даже понять, где находится моя цель.
- И перед самым выстрелом напряги мышцы рук, чтобы отдача не была такой мощной.
Мы вместе выстрелили, и впервые пуля попала центр круга.
- Прости, - не давая мне повернуться или отстраниться, произнёс Макс.
- За что? - дрожащим голосом поинтересовалась я.
Колени дрожали, и если бы парень отошёл, я, наверное, не удержала бы равновесия и упала.
- За то, что тогда не успел. Как только я услышал выстрелы, бросился на помощь, но в зале были несколько повстанцев, они меня задержали, - голос парня был настолько грустным, что единственным желанием было обернуться и заключить его в объятия. – Когда я увидел тебя раненую, истекающую кровью там, на полу… я испугался.
- Макс, - я не знала, что хотела сказать, просто хотелось, чтобы он перестал.
Я не могла слышать то, что он говорил. Этому парню просто не позволено о чём-то сожалеть. Ему не позволено грустить. Только не из-за меня.
- Если бы ты умерла, то… - договорить я не дала.
Я крутанулась в объятиях и оказалась ещё более тесно прижатой к нему. Кажется, это было ошибкой.
Сейчас нас разделяло всего каких-то жалких два сантиметра.
Раньше его глаза казались мне серыми, но сейчас я видела в них зелёные вкрапления, и это сочетание казалось мне самым потрясающим в мире.
- Тебе не за что извиняться, - как можно увереннее сказала я, хоть и не смогла подавить дрожь в голосе.
- Нет, есть за что.
- Это мне нужно просить прощения, - тихо прошептала я.
- За что? - переспросил блондин, немного сбитый с толку моими словами.
- За это.
Я так устала от неразберихи, что творилась в моей жизни. От постоянных недомолвок, страха и сожалений. Может, в этот момент я совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но мне было так чертовски необходимо что-то настоящее. Реальное и неподдельное.
Пристав на цыпочки, я, на миг взглянув в глаза Макса, накрыла поцелуем его губы, передавая частичку своей боли.
Больше всего в этот момент я боялась, что меня оттолкнут, отвергнут, но моим опасениям не суждено было сбыться.
Первые секунды тело Макса было напряжено, но затем его руки крепко прижали моё тело к своему, уничтожая разделявшее нас расстояние. Губы - поначалу мягкие и нежные - будто вспыхнули, и вмиг нерешительный поцелуй взорвался миллионами огненных соединений.
Мой разум вновь начал медленно тлеть, но уже не из-за боли. Меня больше не было, я медленно растворялась в тех чувствах, что накрыли нас, словно цунами.
Мир рушился под ногами, но одно я осознала совершенно чётко.
Той Таси, что была прежде, больше нет и не будет. Она умерла в тот момент, когда в её сердце была выпущена пуля.

продолжение 12 главы