***
(Мария)

Утро второго дня. Утро протрезвления. Тоска, ужасная тоска схватила душу, попытки раздавить сердце…

Нога, моя нога вновь забыла, что такое чувствовать. Мертвая,… она и есть мертвая.

Одна отрада – это торчать весь день у Мигеля, читать ему книжки… Иначе рехнусь. Рехнусь…
Хотя, по-моему, это со мной случилось уже давно.
Что-то я путаюсь, надеясь на свою благоразумность.

***
- Мария. Ах, вот где ты? Так что, едем на прогулку?
- Спасибо, Лили… Но, давай, не сегодня…
- Чего это?
- Настроения… нет.
- Я тебе дам, «настроения» у нее нет! А, ну, марш по куртку и во двор!

***
Ночь кошмаров.
Ночь слез.
Ночь одиночества.
С каждым часом я все дальше и дальше от рассудка, и все больше отчаяния и пессимистичности разгорается в моем сердце.

Но ничего, ничего. Скоро утро. Утро! Утро третьего дня. А там и ночь, заветная ночь с Луи.

***
Бывало ли с вами такое, что знаете, знаете, точно знаете, что увидите его сегодня. Увидите. И пусть это - не свидание. НЕТ! Не свидание, а обычная, «вынужденная» встреча, вы все равно не находите себе места… Уже с самого утра готовитесь, наряжаетесь, примеряете платья…
Вот только с гардеробом у меня скудно – больничный халат, да и только.

- Мария, ты как курка несушка. Что случилось?
- Ничего.
- Родители придут?
- Нет, они же вчера были.
- А что тогда? Колись, давай, - игриво замигала бровками Лили и тут же присела на край кровати.
- Неужели я не могу посмотреть на себя в зеркало?
- Девочка, ты уже час в него как всматриваешься. Суженого-ряженого выглядываешь?
- Вот, дурочка ты. Придумаешь еще.
- Конечно, конечно, дурочка, - ехидно захихикала. – Как по мне, у тебя давно уже весна наступила. Вот только ты не хочешь мне признаться, кто и есть тот «самый»…
По-детски скривилась, показывала я ей языка.
- Вот видишь, точно! Я угадала. Но ничего, ничего страшного. Я у тебя все-таки выпытаю. Попомни мои слова. Я просто так не сдамся.
- Я тоже упрямая.
- Ха! Значит, все-таки я права! Мужчина тут замешан!
- Может быть, может быть.
- Не может, а так и есть! Только вот кто? Признавайся, Мария Бронс! ПРИЗНАВАЙСЯ!!!
- Уж не сегодня это произойдет, мой милый кат. Не сегодня.
- Ладно, ладно… Я терпеливый палач. Терпеливый,… - игриво зарычала и клацнула зубами.

***
Одиннадцать вечера… за дверьми стихли голоса, доносилось лишь одинокое шарканье.
… его не было…

Двенадцать ноль-ноль. … Ноль одна, ноль три…
… пятнадцать минут, двадцать, тридцать три…
Час ноль две.
… ноль три…
… ноль семь…

Два часа двенадцать минут.

Каждая минута казалась для меня последней. Уже не раз пыталась выбраться назад в кресло, добраться до подоконника и с жадностью всматриваться в окно…

Останавливалась, осекалась.

Я верю, верю…

Он ПРИДЕТ! Ведь как иначе? Он, он не подведет!
Нет!
Нет?

Два часа сорок семь минут.

Обижено закусила губу. Зарылась лицом в подушку.
Ненавижу… НЕНАВИЖУ!

… и люблю…
Люблю!
Люблю!!
Люблю!!!

Несмело скрипнула дверь.

Как током пронзило. Нервно дернулась.

- Привет, - устало прошептал. Неспешно прошел внутрь. Медленные, рястяжестые шаги. Подошел ближе.
- Привет, - едва слышно прошептала. Я всматривалась ему в лицо, всматривалась в глаза и пыталась понять, что его мучает. Что произошло… - Что-то не так?
- А?
- Что-то случилось? Чего такой грустный?
- Только что с самолета. Был по делам в Италии. Устал, как собака. Прости, что задержался. Зашел еще к Мигелю.
- Как он там?
- Держится. Говорит, что завтра результаты его анализов придут. Надеюсь, хорошие. А ты как? Что там было у тебя с ногой?
- Ногой? Ах, ногой… Растяжение… Так, поболела немного, напомнила мне о себе, о том, что еще есть, телепается, и вновь отмерла.
- Ничего, с каждым разом действие усиливается. С каждым разом все отчетливей и отчетливей будут изменения.
- А как это вообще происходит? – не удержалась, не удержалась от вопроса…
- Как? – невесело улыбнулся. – Пью кровь у больного, и чем чаще эта зараженная жидкость попадает мне в тело, тем сильнее мой организм пытается справиться с этим ее изъяном. Очистить. Так, в моей крови появляются вещества, специфические, целенаправленные на уничтожение очагов болезни или исцеление омертвелых тканей донора. И как только едва ввести ее в организм хворого – тут же начнется реакция по устранению проблемы. Сначала, первые раза четыре-пять, это почти незаметно. Слишком мало ферментов, антител и прочих нужных веществ, но затем, когда мой организм перенасытится «больной» жидкостью, тут же начнется активная реакция. Проблема в том, что вы под наблюдением врачей. Будут вопросы, попытки познать причину столь явных перебоев, хоть и положительных. Что же, будем надеяться на лучшее… Как бы странно не прозвучало, будем надеяться на их халатность. Лояльность…

Тяжело сглотнул.
- Ты, сама-то, как? Чего такая измученная?

Пристыжено улыбнулась. Покраснела.
- Скучала…

Промолчал.
Шумно вздохнул.
Несмело присел на край кровати, у самых ног. Заботливо поправил одеяло.

***
(Луи)

Скучала…
Знала бы ты, как я сходил с ума. Как переживал…
Но нельзя, нельзя поддаваться чувствам. Нельзя.

***
(Мария)

- Ты, наверно, уже спать хочешь? Сделаем быстро?
- НЕТ! – чуть не поперхнулась своей слюной. Я ждала, ждала, молилась на этот час, а он говорит мне, что я хочу «спать»? Да я готова вечность вот так сидеть рядом с ним и не спать…
Удивленно вздрогнул.
А чего он ждал? Какой реакции?
Глупец.
Нахмурилась. Обиделась.

- О, как мы губки надули, - вдруг Луи подсел ко мне ближе и тут же обнял за плечи, прижимая крепко к груди. – Лучше расскажи мне что-нибудь хорошее. Чем занималась все эти три дня, пока меня не было?
- Ничем…
- Как ничем? Мигель говорил, ты ему Булгакова читала.
- Читала…
- Вот видишь, а говоришь, что ничем.
- Разгадывала с Лили кроссворды. С соседом мистером Хойком играла в «дурака».
- И кто кого?
- Он мухлюет, - пробубнила я с наигранной обидой. Ведь разве можно тосковать, разве вообще можно грустить в его объятиях?
Ай!!!!!! Я схожу с ума!!!!
- Так ты бы ему лычек нащелкала, или хочешь, я его проучу? Ты что, уже спишь?
Удивленно вздрогнул Луи, увидав, что я и не шевелюсь, не реагирую. Прикрыв свои веки, застыла…
Дурман. Дурман безумия и беспечности разрывали душу, тут же услащая ее неистовой радостью. Счастьем.
- Нет, и не мечтай. Просто… расслабилась, задумалась.
- О соседе?
- Тьфу ты. Издеваешься?
- Еще как, - тихонько захихикал мой Матуа и крепче сжал в объятиях.
- Луи…
- А?
- Прости меня за всё.
- Не за что прощать. Сам виноватый.
- Прости, - едва слышно прошептала я и тут же уткнулась носом ему в грудь, зарываясь, прорываясь между лацканами пальто, воротником пиджака и рубашки, к сердцу...

***
(Мария и Луи)

- Мария, - едва слышно раздался бархатный, нежный, ласковый голос где-то над моим ухом.
От неожиданности я испуганно дернулась.
Неужели уснула?
Пристыжено оторвалась от его груди и уставилась в глаза.
- Да?..

Чувствую его дыхание…

Поежилась от волнения, от бешеного волнения, которое разрывало мне сейчас душу, тело, рассудок…

Оторвался от меня взглядом, утонув в сумерках за окном.

Тяжелый вдох.

- Рассвет скоро,… - несмело прошептал, нехотя, отстраненно,… все еще сражаясь со своими «мучителями» где-то у себя внутри.

- Прости, я, наверно, уснула…

- Ничего страшного, - сильнее сжал в объятиях, отчего я невольно вновь уложила голову ему на грудь. – Ничего…

***
(Мария)

Несмело протянула руку вперед.

- Мария, если тебе страшно, противно… Давай я…
- Луи, хватит. Я же уже решила. И не страх то был, не отвращение, - казалось, кто-то перед моим внутренним быком помаячил красной тряпкой. Упертость тут же взвыла, вырывая меня из оков неловкости и смущения.
- Но прошлый раз…
- Прошлый раз мне,… - запнулась, заикнулась. Сумасшедшая… А что? Говорить, так говорить! Гори все синим пламенем! - Мне понравилось… Очень понравилось.

Удивленно уставился мне в глаза, словно выискивая надежду на то, что вру.
- Серьезно?

Несмело закивала головой.
- Да.

Секунды «за» и «против».

Вдруг схватил мою протянутую руку, повернул ее к себе запястьем.
Глаза в глаза,… не моргая.

Жадно прижался к ней своими губами.

Коснулся кожи кончиком языка.
Нервно дернулась.
…Удержал.

Короткий, прохладный вдох – и клыки тут же вошли мне в плоть.
Невольно вздрогнула, отдернулась. Но не дал, не дал отстраниться.

Нежные, возбуждающие касания, массирующие движения языком…
Чувствовала, чувствовала, как он пьет мою кровь.

Вдруг свободной рукой спустился на талию.
Жадно прижал к себе.
Испуганно ойкнула.
Я ощущала, ощущала теперь его всего… грудью, руками, животом…

Не реагировал… Пил, впивался,… сводил с ума…
Медленно провел рукой по спине вверх, будоража, возбуждая, лишая рассудка… Властно обнял за шею…
Еще мгновения напряжения – и дурман тут же взорвался в моем сознании.

Рука скользнула вниз, освобождая меня из оков повелителя…

Мир поплыл, поплыл перед глазами.
Скатился, к чертям собачим,…

Томно склонила голову ему на плечо.
Расслабиться, расслабиться и впиваться безумием.
Отдаться в его власть…

Возбужденные, короткие, жадные вдохи-выдохи, обжигая ему шею…
Тихий ритм наших сердец…

Пристальный, похотливый взгляд в глаза: не отрывались ни на секунду…
Он брал, брал у меня мою жизнь, а я счастлива была ее отдавать, отдавать без сожалений, без остатка.

Взволновано дрожала.
Я хочу, хочу, ХОЧУ его…
Чувства комом наворачиваются в груди, приятной тяжестью опускаясь вниз живота, взрываюсь сотней бабочек, дрожащих в объятиях пламени, танцующих в паре со смертоносными лепестками.
Неистовое, навязчивое, сводящее с ума, дикое желание схватило мой разум, мое тело: уцепиться, схватить Луи руками и жадно, страстно целовать, чувствовать, дарить и брать…
Невольно застонала…
Еще глоток, еще раз нежное касание языком ран, как вдруг отстранился, выпустил мою руку из захвата и тут же жадно обнял, схватил в ладони мое лицо и немедля впился голодным, страстным, властным поцелуем в губы… Ответила, ответила, словно хватая воздух в предсмертной агонии…
Кровь, кровь, я чувствовала ее у себя на губах свою кровь. Но отчего-то было лишь приятно…
Вдруг резкий рывок – и его язык ворвался мне в рот, пробивая назойливые преграды. Требовательно подхватил мой язык.
Выманивая, выпрашивая к себе, нежно обвился вокруг него и потащил за собой.

Сошла с ума. Повелась, растаяла…

Немедля вытолкнула его язык наружу и ворвалась в его рот…
Ненасытное, похотливое посасывание в ответ…
… застонала.

Луи тут же скользнул ладонью по талии, проделывая полукруг, вкарабкался по животу и жадно, с животной похотью сжал мою грудь.
Невольно отпустила его поцелуй и, сгорая от желания, тут же выгнулась в дугу,… еще сильнее прижимаясь своим телом к нему…
Обнял, сжал крепче за талию и поцелуем впился в шею… нежные, сводящие с ума ласки языком…
И снова голодный, ненасытный стон,… мой, его…

Но вдруг, вдруг резко отпрянул, … отстранился, испуганно дернувшись назад.

До боли округлились глаза.

Мгновение осознания – и пристыжено зажмурился, обхватил ладонями свое лицо и стянул долой нахлынувшие эмоции.
- Мария! МАРИЯ! ТАК нельзя! О, Боже! Что я ТВОРЮ? – Неосознанно дернулся на месте. - Прости!
- Что? Что я сделала не так?

Я и не заметила, как в его руках появился шприц. Короткое движение – и темно-бордовая жидкость наполнила пластмассовую емкость.
Грубо схватил меня за руку, вытянул ее к себе.
- Нет, Нет, прошу, - пыталась вырваться, отстраниться. - Не сейчас! Не сейчас, Луи! Ответь мне! Что я сделала не так?

Не слушал. Не слушал!!!!!!

Легкое, точное движение – и вколол свою кровь мне в вену.

- Луи-и… - обреченно пропищала и…

***
(Луи)

Обвисла, уснула…

Подонок! ПОДОНОК! ИДИОТ! Слабохарактерный ИДИОТ!
НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

ЧЕГО ТЫ ДОБИВАЕШЬСЯ?

Зачем? Зачем делаешь ей лишний раз больно? ЗАЧЕМ?

Аккуратно уложил Марию на подушку.
- Прости меня…

Робко, с болью в сердце, и ненавистью к самому себе, поцеловал в губы…
- Прости…

Прости меня, если сможешь…

Резкий разворот – и Долой отсюда!

_______________
Форум