Всего несколько десятков метров отделяют меня от моей мечты, моей любимой, от той жизни, которую я оставил столько лет назад…

Мне казалось, что время остановилось, вся округа молчала. Я даже не слышал стука собственного сердца, которое вырывалось из груди, еще пару минут назад в такси.

Здесь ничего не изменилось за прошедшие года: все тот же указатель с именем «Уильям Свон», правда сегодня буквы были выкрашены в изумрудный цвет, хотя уже и эта краска облупилась из-за постоянных дождей и ветров.

Воспоминание

− Белла! Белла! - звал свою подругу мальчуган лет восьми, его зеленые глаза искрились от предвкушения предстоящий им работы.

− Давай быстрей! - поторапливал он девочку. - Ты только себе представь, мы сами будем красить табличку с именем твоего деда! - чуть ли не прыгая на месте, кричал паренек.

− Эдвард, успокойся. Это всего-навсего никому не нужная указатель, я до сих пор не понимаю, почему папа ее все еще не убрал…

− Да, как ты не понимаешь, - перебил Эдвард подругу, - ей уже столько лет и вот уже МЫ новое поколение красим ее. Это же история!

− Да, да, понимаю, история рода, мои корни… - пробубнила себе под нос Белла, которой совершенно не хотелось перепачкаться с ног до головы краской, ведь тогда бы мама не пустит ее к Элис, а они собирались сегодня испечь печенки и устроить чаепитие для «Синди» и «Молли»

Конец воспоминания

Я улыбнулся своим воспоминаниям… Все-таки в тот день Белла испортила свое платье. Но это был только первый раз, когда мы обновляли табличку с именем ее деда. После это стало нашей традицией, которые так любили в наших родных местах. У каждой семьи, всякого человека в нашем крошечном городке был какой-либо ритуал, который он разделял с родными и друзьями. Будь то поход всей семьей на пляж Ла-Пуш в день летнего солнцестояния, или как мы с Беллой, каждый год с приходом весны шли красить указатель. Только по-прошествии пары лет, у нас появилось разделение: Белла выбирала краску, а я красил, иначе результат был один тот же, одежда Изабеллы больше не была пригодна для носки. Боже, сколько раз мы это проделывали вместе? Десять или девять... Нет, все же одиннадцать…

Воспоминание

Прошло уже семь лет, с тех пор как я уехал из Форкса и два года, как погибли мои родители. Конечно, я приезжал сюда на праздники или каникулы, но со временем все реже и реже, и первый раз за последние два года. Я просто не мог приехать сюда после похорон Эдварда и Элизабет, здесь меня больше ничего не держало… Как же я был глуп!

Что я делал на подъездной дорожке семьи Свон, даже я сам не мог сказать… Накануне вечером, разговаривая со мной, Белла упомянула, что скоро первое воскресение апреля и рассказала, как она в этом году она искала подходящий цвет краски… И вот я стою тут, на подъездной дорожке к дому моей подруги, в нескольких десятках метров от злополучного указателя. На календаре первое апрельское воскресение, и все вокруг утопает в зелени молодой листвы, такой яркой и сочной. Среди этого многообразия оттенков зеленого, на коленях, перед деревянной табличкой сидит Белла и перемешивает краску. Ее копна шоколадных волос рассыпалась по спине, закрывая ей обзор вокруг, не позволяя увидеть меня. На цыпочках, совсем не слышно я подобрался к ней, и совсем тихо прошептал: «Какой цвет ты выбрала сегодня?»

От испуга девушка вскочила, вылив на себя вся банку темно фиолетовой, почти баклажанной краски. Резко повернувшись, стала переводить взгляд с испорченной одежды на меня, а потом набросилась с кулаками.

− Эдвард Мейсон, как ты смеешь подкрадываться и так пугать меня? – кричала Белла, ударяя свои кулачками мне по груди. – И что ты тут скажи, на милость, делаешь?

− Ну… - протянул я, - сегодня первое воскресение апреля, и я подумал, что тебе нужен напарник, чтобы обновление имени твое деда не закончилось так, как оно закончилось, - промямлил я, указывая на ее одежду с огромным фиолетовым пятном.

− Не смей так больше никогда делать, Эдди! – сказала, еще злясь, моя подруга и крепко меня обняла.

Черт! Теперь и моя одежда испорчена, впервые… Мы так и стояли, обнявшись несколько минут, поглаживая, друг дуга по спине, и наслаждаясь тишиной.

− Беллз! Дорогая, наконец-то, я нашел подходящую кисть, - раздался голос с заднего двора дома, а потом и из-за угла показался и его обладатель, Джейкоб Блек.

Конец воспоминания

Сколько я стоял и смотрел на этот указатель, даже не знаю, может минуту, а может уже и целый час. Если я решил осуществить задуманное, мне нужно все-таки преодолеть эти несколько десятком метров... Но я стоял и смотрел, а картинки из нашего с Беллой детства снова и снова проносились у меня перед глазами. Спустя еще некоторое время, тряхнув головой, разгоняя свои воспоминания, я наконец-то сделал еще один шаг… И замер… Дуб, посаженный тем самым Уильямом Свонов, сейчас под снежным покровом выглядел совсем мертвым. Но я знал, что весной с приходом тепла он оживет и раскинет тень от своих ветвей на несколько метров вокруг. И в этой тени как хорошо спасаться летом от жары.

Воспоминание

Прошло уже больше месяца после того как нашу школу наводнили представители различных колледжей и университетов со всей страны. И что только они забыли в нашем захолустье? Вся школа была заполнена всевозможными брошюрами и листовками, каждая из которых кричала, примерно одно и то же: «Ты уже знаешь, чего хочешь от этой жизни?» или «Твое будущее в твоих руках!»

Мы лежали с Беллой в тени дуба около их подъездной дороги. Ее голова лежала на моей груди, а своим указательным пальчиком она выводила узоры на моем животе. Полуденный зной разогнал всех соседей по домам в прохладу от кондиционеров. Лето в Форксе редко бывает таким жарким, но обрушившаяся засуха на все штаты добралась и до Олимпийского полуострова. Я нежно перебирал волосы Беллы, иногда припадал губами к ее макушке и вдыхал такой любимый, такой родной аромат клубники и фрезии.

Первой молчание нарушила Белла:

− Значит, Нью-Йорк, да? Университет Рокфеллера?

Я молчал некоторое время, собираясь с мыслями. Мы оба знали, что я все для себя решил, и что через год я отправлюсь в Нью-Йорк. Я предлагал Белле приехать ко мне после ее окончания и поступить в Университет Сент-Джонс, насколько я знал там отличная кафедра литературы. За этот год я бы успел подобрать нам обоим удобную квартиру, и тогда ей бы не пришлось жить в кампусе. Но нет, она отказалась, сказав, что не может оставить Чарли одного. А так если она поступит в Вашингтонский университет, она сможет приезжать домой не только на каникулы и праздники, но и в выходные. Вздохнув, я заговорил:

− Да, я хочу поступать именно туда. Ты же знаешь, мне противна мысль, что мой отец или дядя начну вмешиваться в мое будущее. Я хочу всего достичь сам, без помощи связей моего дяди или денег отца. Я не хочу, чтобы за мной тянулась слава «папенькиного сынка ». А уехав подальше от Форкса, я могу хоть чуть-чуть на это рассчитывать. К тому же в Нью-Йорке уже Эм и Роуз – это не будет так страшно, как кажется, - я замолчал, восстанавливая дыхание. – Может ты, все-таки, потом приедешь ко мне?

− Извини, но я не могу. Что здесь будет делать Чарли совсем один?

Конец воспоминания

Я опять стоял и смотрел в одну точку. Еще раз, повертев головой, отгоняя последнее видение, перевел взгляд на дорожку и дом. И безумно обрадовался тому, что все вокруг покрыто снегом, ведь я знаю каждый камешек на этой дороге, и с любым из них связанно море воспоминаний, топок которых и так уже сбил меня с ног.

Тяжело вздохнув, я продолжил свой путь. Из головы все никак не уходили мысли о том, что сделала для меня Белла, тогда в далеком 2003 году. Она не просто отпустила меня навстречу моей мечте, но еще и осталось моим другом. Нет, не так, она умудрилась сохранить всю нашу шестерку… Только сейчас по прошествии стольких лет, я это понял, насколько она была мудра, в своем решении.

Воспоминание

Последний год в старшей школе – это ад! Все вокруг только и давят на тебя, что ты должен и обязан! Хорошо хоть то, что еще в четырнадцать лет я определился с будущей профессией, и вся семья меня поддержала. Я хотел стать педиатром, хотел быть врачом, как мой дядя и помогать людям, а особенно детям. Еще в детстве мог часами просиживать на работе у Карлайла, а то, что я «залечил» всю семью и друзей, было «притчей во языцех». С университетом я определился чуть позже. В шестнадцать мы сели с отцом и дядей обсудили все, что я хочу, рассмотрели несколько вариантов, и я остановился на Университет Рокфеллера. Для родителей, наверное, многое значило еще и то, что мой кузне Эммет и его девушка, тоже учатся в Нью-Йорке.

И вот сейчас в выпускном классе, я учился как проклятый, поднимая свои оценки до нужной планки. Еще с подачи Белла, я пошел волонтером к Карлайлу в клинику. Приплюсуйте сюда мою игру за сборную школы по бейсболу, и поймете, в каком аду я находился. Иногда я спал всего по несколько часов в сутки и был похож на зомби. Но в последнее время самое сложное для меня стало – это Белла. Она сильно отдалилась, нет, я был уверен в ней. Но виделись мы только в школе, а после нам все время что-то мешало: или мои тренировки и практика, или ее работа и уроки. Встречались мы только на выходных, и то, в компании наших друзей. Сначала я сваливал на усталость и занятость, но спустя несколько недель уже, действительно, не находил себе места.

В один из редких вечеров, когда мы все же остались наедине, я решился:

− Белла, что.. – она не дала мне договорить, накрыв мой рот свое ладошкой.

− Эдвард, не надо. Я знаю, что ты хочешь мне сказать, - я попытался убрать ее руку, но она только покачала головой и нежно прижалась к моим губам. И в этом поцелуе была вся ее любовь ко мне, вся забота и нежность, но он был с горьким привкусом, потому что это был ее прощальный поцелуй. После она отодвинулась, положила голову мне на плече и тихо прошептала:

− Друзья…

− Навсегда, - только и нашелся ответить я через несколько секунд.

Конец воспоминания

Как бы ни было бы это тяжело вначале, но мы с Беллой, действительно, остались друзьями, лучшими друзьями. Благодаря ей я легко освоился в Нью-Йорке. И мой большой поклон, кажется, скандинавам за создание «Skype», иначе наши бы телефонные счета были бы гораздо длиннее. Сколько отправлял смс в день, я не знал, но делился всем, что со мной происходило тогда. И тем, что от университета до центрального парка, всего 20 минут ходьбы, и тем, что в квартале от моего дома замечательное кафе, «Baked by Melissa»,где самые вкусные мини-кексы. А вот так любимый нами с Беллой капучино я покупал в «Starbucks», который был внизу моего дома.

Выругавшись, я заставил идти себя дальше, утопая в свежевыпавшем снегу. Он укатал все вокруг белоснежным покрывалом, пряча от меня такие родные картины детства. И в сотый раз я благодарил за это природу, которая не дала утонуть мне в жалости к самому себе.

Достав сигарету, из кармана замершего пальто, я закурил…

Это была уже третья сигарета. Я стоял в нескольких шагах от дверей Беллы, облокотившись на изгородь, и пускал колечки дыма. И как Чарли удается поддерживать ее в таком виде? На скидку ей можно дать лет пятьдесят, но она точно могла простоять еще лет пятьдесят и не накрениться, ни на дюйм.

На часах уже было двадцать минут двенадцатого, вечеринка была в самом разгаре. Окна переливались всевозможными цветами гирлянд, в общем хаосе звука я мог отчетливо различить голос Эммета, точнее его смех. Мне же было совершенно не до веселья в эту праздничную ночь. Я стоял и не мог оторвать ног от земли, чтобы пройти эти несчастные пару метров. Чтобы сказать одной единственной женщине на свете, о своих чувствах, о своей любви…

Я был загнанным зверем, но прекрасно понимал, что в эту клетку загнал себя сам. В восемнадцать лет, выпорхнул из гнезда, чтобы сделать себя самому, чтобы стать самим собой, без печатей, клейм и штампов… Я был чертов «Пер Гюнт»1, который не понимал, где его счастье. И только спустя десяток лет, я понял, где мой дом, где мое счастье, где моя любовь.

Воспоминание

На будильнике 6.00 а.m., на календаре 20 июня… ужас… Почему сегодня не моя смена? Почему мой график так надо мной посмеялся, как и вся моя жизнь? Я даже пытался поменяться сменами с Элезаром, но он только покрутил пальцем у виска, со словами: «Мейсен, иди отдыхать. Жду тебя в среду в 8.00 а.m.»

И что мне теперь прикажите делать? Собрать всех своих "друзей", забуриться в какой-нибудь пафосный бар, напиваться там всю ночь в компании малознакомых или, еще хуже, совсем незнакомых девиц? Нет уж, увольте, этого всего мне хватило с лихвой за весь прошедший год. Такой "оригинальный" способ, привести меня в норму после расставания с Таней, выбрали мои "друзья". А был ли я не в форме?

Да, Эммет и Джаспер звали меня в Форкс. Уговаривали взять отпуск, но я вновь отказался, сославшись в очередной раз на работу. Какой это уже, после возвращения Эммета и Роуз на историческую родину? Пальцев на руках точно не хватит.

Не могу я вернуться в город своего детства. Чувствую себя пятым колесом в нашей большой компании, хотя после свадьбы Чарли и Сью, скорее одиннадцатым. Мое сердце обливается кровь, когда я смотрю в их счастливые глаза. На то с какой любовью они смотрят друг на друга, ухаживают друг за другом. У каждой из пар есть свои шутки, которые понятны, им двоим. Когда ты находишься с ними в одно помещение, любовь так и парит вокруг, давит со всех сторон.

А что я? Мне уже тридцать, и что я значу в этом мире? Да, у меня замечательная работа, о которой я мечтал в далекие восемнадцать. Хорошие перспективы на будущее, если я, как и сейчас, буду с утра до ночи проводить в больнице. Но хочется и другого… Хочется, чтобы моя холостяцкая берлога превратилась в уютный дом. Чтобы кто-то ждал моего возвращения с работы, чтобы было, куда стремиться после окончания моей смены, а не сидеть всю ночь над бумагами. Чтобы в ванной стоя цела гора различных тюбиков, баночек и пузыречков, а не только мой лосьон после бритья и дезодорант с туалетной водой. Чтобы у дома был свой особый запах, как в доме моих родителей в Форксе…

Неожиданный звонок в дверь прервал мои самоистязания. "Кто там еще в семь утра? Если это очередной подарок от Элис, убью, не смотря на ее интересное положение". Но то, что ждало меня за дверью, было на грани фантастики. На пороге моей квартиры, слегка оперившись на косяк, стоя Белла. Минуту если не больше стоял и смотрел на нее, не веря, что это Свон. Я десять лет звал ее приехать ко мне, а она ни в какую не соглашалась, находя каждый раз вескую причину. Белла заговорила первая:

− Эдвард, ты, правда, думал, что я разрешу тебе отпраздновать твое тридцатилетие в одиночестве? – во всю улыбаясь, сказала моя подруга. – Может, уже пропустишь меня вовнутрь?

Я посторонился, пропуская ее, все еще находясь в шоке от ее появления. И когда, наконец, осознал, что Белла здесь в Нью-Йорке, в моей квартире, я сгреб ее в охапку. Прижимая к себе, боясь, что она в любую минуту может исчезнуть. Словно прочитав мои мысли Белла, рассмеялась:

− Не бойся, никуда не денусь, если ты позволишь мне дышать. Но я здесь только до завтра, можно сказать, курьер с подарками и поздравлениями из Форкса.

Я потащил ее в гостиную, сам сел на диван, а ее усадил себе на колени. Аромат клубники и фрезий заполнил мои легкие, как же сильно я скучал.

− Ну что курьер, и как тебе пришла в голову такая мысль?

− Честно, Элис хотела притащить сюда всех, но так как девочкам сейчас лучше не летать, а Джаспер и Эммет их ни за что не оставят, я одна и долетела, - скороговоркой проговорила Белла.

−Значит все же Элис!

Еще около получаса мы сидели, молча, изучая друг друга, погружаясь в свой мыльный пузырь. Хотя за окнами моей квартиры Нью-Йорк уже давно проснулся, все-таки сегодня понедельник.

− Так, дай мне тридцать минут, и мы начнем твое знакомство с "Большим яблоком", - я первым вернулся в реальный мир. – Если тебе нужен душ, ты можешь воспользоваться гостевой ванной.

Стоя под струями горячего душа, я понял, что показать за один день Нью-Йорк не получится. Так что «Статуя свободы», прогулки на кораблике по Гудзону и поход в «Метрополитен» оставив на другой раз. Но зато я смогу показать Белле "мой Нью-Йорк", тем более есть, ни так много мест, засевшие в моем сердце.

Когда я вышел из ванной, меня сбил запах омлета с беконом и зеленью. "Мне уже нравится мой день рождения…" Не потрудившись одеться, в одном полотенце, я прошел сразу на кухню. Белла стояла у плиты, что-то напевая себе под нос. "Да, праздник, однозначно, удался!"

Подойдя ближе и обняв девушку за талию, я озвучил свои мысли:

− Мне кажется, что все же мой день рождения удался.

− Подлиза, - только и ответила подруга.

За завтраком я озвучил свои планы на день:

−Так прямо сейчас мы отправляемся в Центральный парк, понимаю, что там можно гулять целый день. Но мне бы очень хотелось показать тебе, мой альма-матер, то ради чего я все бросил и уехал в Нью-Йорк, университет Рокфеллера. И на вечер я придумал еще один сюрприз.

Вскоре мы шли из дома и, поймав такси, поехали в Центральный парк. «Большое яблоко» было бы не самим собой, если бы мы не простояли в пробке больше полутора часов.

Солнце уже было в зените, когда мы наконец-то добрались до парка. Волосы Беллы искрились и переливались на солнце, становясь гораздо светлее шоколадного оттенка. Смотря на подругу детства, на мою первую любовь, под лучами июньского солнца, я понял, как сильно мне ее не хватало. Ни смс, ни разговоров через Skype не будет теперь достаточно для меня. Мне необходимо ощущать ее запах, ее прикосновения, ее «мычание», когда она задумывается.

"Неужели я опять влюбляюсь в Беллу?"

− Эй, гид, и куда мы теперь, - вернула меня Изабелла в реальный мир.

Черт, да здесь можно на неделю остаться, я и не подумал, что можно показать. План пришел на ум довольно быстро:

− Тут есть памятник Шекспиру, и «Ромео и Джульетте», но моя любимая композиция – это «Алиса в стране чудес».

− Звучит как план.

Мы гуляли по парку уже несколько часов, я покупал Белле всевозможные сладости, которые встречались нам на пути. На мое удивление скульптура «Ромео и Джульетта» пришлась Изабелле не по душе. «В ней нет ни капли шекспировских героев» - все, чем она удостоила влюбленных.

Зато «Алиса в стране чудес» произвела неизгладимое впечатление на нее. Белла даже заставила меня залезть на эти грибы, хотя я не особо и сопротивлялся.

Конечно же, Белла не могла пройти мимо карусели. Я наблюдал за ней, пока она катается, и не мог отвести глаз от этой девушки. От ее светящихся глаз, от нежной и такой родной улыбки, от задорного смеха. От моей любимой…

"А переставал ли я любить Беллу?"

Конец воспоминания


Я вновь посмотрел на часы - без двадцати двенадцать, черт, снова теряю время. Я потратил тринадцать лет своей жизни, чтобы осознать, что Белла – единственная моя любовь. Практически полгода мне понадобилось, чтобы решиться, ей это рассказать.

Нет, не совсем так. Первые пару недель я прибывал в шоке, от свалившегося на меня знания, потом месяц я прибывал в смятении, что и как. Ведь Белла с Джейкобом, а я просто лучший друг. Но в итоге плюнул на все. Позвонил Карлайлу, сказать, что я возвращаюсь в Форкс, и узнать, нет ли для меня места в его клинике. Спасть людей и помогать им, можно и в богом забытом Форксе. Еще попросил никому не говорить о моем решении, такт как сначала мне должны найти замену в Нью-Йорке. Карты легли так, что меня согласились отпустить, как раз на Рождество. Но я бы был не я, если бы еще одно препятствие не возникло у меня на пути. Прямо перед Рождеством состояние одно из моих пациентов сильно ухудшилось и мне пришлось остаться еще на неделю. Честно, это было худшее Рождество в моей жизни.

Воспоминание

Рождество… Я одни в пустой квартире, все вещи уже упакованы по коробкам, и готовы к отправке в Форкс. Я валяюсь в своей кровати с бутылкой Шардоне и, поглощая еду на вынос из ближайшего китайского ресторанчика. Всю квартиру окутывают звуки Дебюсси, под которую я частенько придаюсь апатии. Как я заснул, уже не помню, но разбудил меня все тот же Дебюсси, но уже исходивший из моего телефона. Белла…

− Счастливого Рождества, Эд! – раздался в трубке счастливый голос моей подруги.

− И тебе того же, - прохрипел я, не успев до конца проснуться.

− Ужас, Эдвард, сколько ты вчера выпил? Что веселая была ночка? – съязвила Белла.

− Да, я, Дебюсси и бутылка Шардоне, хорошо провели время, - все еще хрипел я. – У меня сегодня операция, так, что остался дома.

− Эдвард, у него есть шансы? – она резко стала серьезной.

− Если честно, то мало, но я сделаю все возможное. Сету всего пятнадцать, у него еще столько всего впереди.

− Что же удачи тебе и Сету тоже, напиши как сможешь. Целую, - попрощалась Свон.

− И вам счастливого Рождества, передавай привет Блеку, - скрипя сердце, сказал я.

Не успел я кинуть телефон на тумбочку и перевернуться на другой бок, чтобы вновь провалиться в царство Морфея, как тишину в моей квартире разорвала пятая симфония Бетховена.. Оу, рождественский эльф

− Счастливого Рождества, братец! – через чур энергично для семи утра (в Форксе) прощебетала Элис.

− Элис, неужели, даже громадный живот не может тебя утихомирить, - не дав ей опомниться, я продолжил. – Я думал, на последнем триместре беременности сильные физические нагрузки противопоказаны.

− И тебе, Эдвард, еще раз, счастливого Рождества, – пробубнила моя кузина.

− Кстати, сегодня ты не первая, кто поздравил меня с Рождеством, - тихо посмеиваясь, продолжил издеваться над сестрой. – Белла, опередила тебя!

− Не уж то так не терпится рассказать, что Джейкоб сделал ей предложение…

Конец воспоминания

На часах уже без пяти двенадцать, а я стою один в новогоднюю ночь, и не могу решиться переступить порог дома моей любимой. Боюсь увидеть ее в объятиях другого. Весь полет из Нью-Йорка до Порт-Анджелиса, я молился всем богам, которых знал и помнил, начиная от Зевса и Перуна и заканчивая Кришной и Шивой, только лишь о том, чтобы не было слишком поздно, чтобы у меня остался хоть один шанс на то, что я могу быть счастлив с Беллой. Я обещал, что если мне дадут этот шанс, использовать его по-полной, и не отступать ни на шаг. Но я стою и просто курю…

Из моих рассуждений и мечтаний меня вырвал скрип, открывающийся двери:

− Привет, братец! – выпорхнула на порог Элис. – Так, это ты битый час тенью ошиваешься около дома, - продолжала тараторить моя сестра. – Неужели, хоть что-то заставило тебя сдвинуться с мертвой точки, и появился здесь?

Я вопросительно посмотрел на нее, но Элис не заметив этого, или только сделала вид, что не заметила, продолжила:

− Она отказала ему, - я подавился дымом, но неугомонный эльф уже бы на своей волне. – Я на днях проходила мимо дома твоих родителей, а в твоей комнате горел свет. Каково же было мое удивление, когда дверь мне открыла Белла…

− Она часто там бывает, - теперь уже Элис смотрела на меня, во все глаза. – Мне на телефон приходят смс, когда дом снимают и ставят на сигнализацию. Код знаем только Белла и я.

Кузина только кивнула и продолжила:

− Она лишь промямли, что не может…

Дверь снова заскрипела:

− Элис, что ты тут… там Джаспер… Эдвард! – от удивления наша подруга не могла произнести ни слова.

− Ох, и, правда, уже отсчет пошел, побежала искать Джаса, - прощебетала Элис и упорхнула, насколько это возможно на восьмом месяце беременности.

Я посмотрел на Беллу и утонул в омуте ее шоколадных глаз. Уже не сдерживая себя, и откинув все сомнения, я устремился к ней, и обнял что было сил, вдыхая такой родной и любимый запах клубники и фрезий. Она подняла голову и посмотрела на меня, одинокая слеза покатилась по ее щеке:

− Эдвард, - Белла прижалась ко мне еще сильнее, - что ты тут делаешь?

На заднем плане я слышал, что отсчет уже приближается к двадцати:

− Я вернулся домой, - пятнадцать, шестнадцать, считали в доме.

− На сколько? - десять, девять продолжался отсчет.

− Навсегда… - пять, четыре…

Я посмотрел в глаза той, у которой так долго хранилось мое сердце, и, наконец-то, вместе с последним боем оно снова забилось. Я прильнул к ее губам, понимая, что Белла и есть мой дом!

1 Главный герой одноименной пьесы Генрика Ибсена