Название: К единственному, нежному…
Музыка к фику: Любовь Успенская - К единственному, нежному
Автор: -
Жанр: Romance
Рейтинг: G
Пэйринг: Канон
Саммари: «Я знаю боль, что не прощается,
И грусть, которой все кончается
И сон, который повторяется
Ночами…»

Я бежала по ослепительному белому снегу, с трудом пробиваясь сквозь высокие ледяные сугробы, не желающие выпускать из студеных объятий.

Но этот белый равнодушный снег не знал того, что знала я сама: где-то на краю этой погруженной в зимний сон долины ждал меня тот, к кому безоговорочно стремилась моя душа. Тот самый единственный и нежный.

Он так же, как и я, продирался сквозь оледенелое море снега где-то там, в вечернем сумраке, с надеждой вглядываясь в горизонт и пытаясь отыскать меня в этой бесконечной толще снега. Но свирепый ветер, взметающий в воздух миллионы мельчайших снежинок, превращал все вокруг в непроглядное белое полотно, в котором мы искали и не могли найти друг друга.

Внезапно в причудливом танце вьюги я увидела далекие очертания до боли родной фигуры – и трепещущее сердце тут же сбилось с ритма, выстукивая пульсом одно-единственное имя.

«Эдвард» – я отчаянно звала его, но сквозь песню метели он не слышал моих криков, медленно уходя от меня куда-то вдаль.

Я вновь и вновь кричала родное имя, пытаясь догнать, настичь темный силуэт, но предательский снег сковывал мои ноги, заставляя все глубже вязнуть с каждым следующим шагом. И только когда смутные очертания мужской фигуры окончательно растворились во мраке ночи, я осознала, что твердые хрусталики на щеках, которые я ошибочно принимала за снежинки, – это мои замерзшие слезы…

Я распахнула глаза, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание. За окном тусклым светом пробивались первые вестники рассвета, часы на столике показывали четыре утра.

Я дождалась, пока неистово колотящийся пульс вернется к обычному неторопливому биению, и только тогда устало прикрыла воспаленные веки, впрочем, прекрасно зная, что больше уже не засну.

Спустя несколько долгих часов, показавшихся вечностью, я медленно-медленно, словно каждое движение причиняло невыносимую боль, спустила ноги с кровати, пытаясь стряхнуть с себя тяжелые оковы сна.

Год. Вот уже целый год каждую ночь я погружаюсь в один и тот же кошмар, что неотступно преследует меня с момента, когда мы перестали существовать.

Шаркающей походкой я подошла к зеркалу, устало вглядываясь в отражение. Черные круги под глазами, пока едва различимые тонкие морщинки, пересекающие совсем недавно еще гладкий и ровный лоб, коварные серебристые прядки, изредка мелькающие среди темных кудрей.

Каждый день этого бесконечно долго тянущегося года оставил на мне свой отпечаток. Но я знала, что это – ничто, по сравнению с той незаживающей раной, которая была нанесена несчастному сердцу.

Сегодня. Это должно прекратиться сегодня. Всему есть предел. Мой предел наступил еще год назад – но разве кому-нибудь было до этого дело?..

Я набрала полные пригоршни ледяной воды и с размаху плеснула ее в лицо. Кожу обожгло резким холодом, но я наслаждалась этим ощущением – по крайней мере, оно позволило ощутить, что я все еще жива.

Почувствовав, как остатки сна медленно улетучиваются – впрочем, ровно до следующего раза, что непременно наступит очередной ночью, я начала неспешно одеваться, пытаясь растянуть время до нашей встречи.

Тогда, в наш последний разговор, ты поставил это смехотворное условие, с которым я была вынуждена согласиться. И сегодня твой срок истекает.

Я провела расческой по волосам, против воли вспоминая, как много раз ты пытался поговорить со мной, часами просиживая у входной двери, надеясь, что я открою. А я сидела с другой стороны двери, без слез рыдая от острого чувства одиночества, зная, что ничего уже не исправить. Это было страшно. И очень больно. Падать вниз с высоты нашей когда-то такой безграничной и бесконечной любви.

Я сбрасывала все твои звонки, пока ты, наконец, не осознал, что я не хотела, не могла даже смотреть в твою сторону. И знаешь, почему? Потому что даже при одном единственном взгляде голову заполняли непрошеные образы, забыть которые до сих пор желаю больше всего на свете.

Я горько усмехнулась, качнув головой. Кого я пытаюсь обмануть? Больше всего на свете я мечтаю вернуть тот страшный день, что послужил началом конца.

С трудом вытеснив из головы причиняющие боль воспоминания, я полностью сосредоточилась на предстоящей встрече. Сегодня мне понадобится вся выдержка и умение владеть собой, чтобы не позволить тебе увидеть, в кого превратилась когда-то успешная и счастливая женщина.

А после… Я, наконец-то, позволю выплеснуть всю боль и отчаяние, укрывшись от всего мира в том единственном месте, где до сих пор живут счастливые воспоминания.

Аккуратно закрывая за собой двери номера, я сделала глубокий вдох, убеждая себя в том, что через несколько часов этому фарсу под названием «наш брак» придет конец.

- Доброе утро, миссис Каллен. Надеюсь, вам понравился ваш номер? - Девушка у стойки безукоризненно вежливым голосом поздоровалась, интересуясь, как я провела ночь.

Я едва заметно вздрогнула, услышав имя, от которого успела уже отвыкнуть за эти месяцы, проведенные там, где все вокруг знали меня просто как Беллу Свон.

- Благодарю, все было идеально - я равнодушно поблагодарила ее в ответ, усмехаясь про себя: что она подумала бы, узнав, что странная клиентка привычно полночи провела без сна, отсчитывая про себя секунды. В последнее время только это занятие отвлекало меня от одних и тех же горестных мыслей, что накидывались на меня, едва я открывала глаза.

Так я и существовала этот невыносимо долгий год – ночами сражаясь с повторяющимся кошмаром, а днями отбиваясь от упрямых мыслей, не дающих покоя.

Покой… Я отчаянно верю, что обрету его там – в небольшом заброшенном домике, затерянном где-то далеко в горах в тысяче километров от душного города, в котором зародились наши мечты. То место, где когда-то мы были с тобой по-настоящему счастливы. Там, где после свадьбы прятались от остального мира, открывая для себя все неизвестные нам стороны любви. Я так тоскую по этому ощущению безмятежной радости, предвкушению каждого нового дня – только потому, что рядом со мной был ты: всегда такой надежный, незыблемый, вечный… Я так пыталась искоренить, выжечь, вытравить эти воспоминания из своей души, но они оказались сильнее. И тогда я поняла, что единственный способ справиться с ними - это оказаться в том самом месте, и, заново прожив те счастливые минуты, окончательно похоронить их в тусклой действительности.

Медленными глотками отпивая горячий, почти обжигающий кофе и практически не ощущая его вкуса, я мысленно проговаривала все аргументы, что готовила целый год.

Внезапно едва уловимый знакомый аромат заставил меня резко выпрямиться в высоком кресле, разом забывая все слова. В нем можно было найти все – легкий бриз, свежий ветер и абсолютный штиль. Я вдохнула в себя чуть горьковатый запах сандала и душу мгновенно наполнила уже привычная горечь. Этот аромат я смогла бы различить среди миллиона других – в конце концов, ведь это я сама когда-то его тебе дарила.

Чуть слышно скрипнула дверь, впуская в комнату бодрый морозный воздух и чуть усилившийся твой запах.

Я напряглась всем телом, заклиная себя не оборачиваться, чтобы увидеть, как неслышными шагами ты подходишь к столику, жадным взглядом окидывая мои плечи, хрупкий изгиб шеи, темное облако волос, небрежно спадающих по спине. Я специально не стала убирать их в замысловатую прическу, оставив непослушными прядями обрамлять лицо – чтобы иметь возможность спрятаться от взгляда знакомых глаз под обманчивой защитой темной завесы волос.

Протяжно скрипнуло соседнее кресло, принимая в себя крепкое мужское тело – и только тогда я позволила себе поднять взгляд, пытаясь охватить тебя целиком и сразу.

Уставшее осунувшееся лицо кричало о том, что и для тебя это был нелегкий год. Темные круги под глазами словно были отражением моих собственных.

Ты помолчал секунду, а затем едва слышно прошептал:

- Здравствуй, Белла…

И от звука своего имени, произнесенного тихим шепотом, на меня нахлынули волны воспоминаний. Как когда-то ты любил шептать это имя, поглаживая мой чуть округлившийся животик, как нежно напевал мне его по утрам под звуки просыпающегося города, как громко выкрикивал его на весь мир в приступе безудержной радости, после того, как я согласилась стать твоей навеки…

Я резко поднялась из-за стола, ошеломленная собственной реакцией на тебя – сколько бы я не представляла нашу встречу, сколько бы ни готовила себя к ней, ты все равно сумел одним коротким словом разрушить столь тщательно выстраиваемые стены отчуждения в моей душе.

Словно почувствовав мое смятение, ты внезапно предложил мне то единственное, что я подсознательно хотела сделать в этот душный тоскливый день:

- Давай пройдемся…

На мгновение, замерев оттого, что ты до сих пор сохранил то невероятное умение предугадывать мои желания, я согласно кивнула и направилась в свой номер за верхней одеждой, радуясь небольшой передышке от взгляда твоих внимательных зеленых глаз.

Облачившись в теплую куртку, я, секунду помедлив, вышла в просторный коридор. Ты стоял в самом его начале, терпеливо ожидая меня. Уже не удивляясь отсутствию других постояльцев – ты всегда старался оградить нас от постороннего общества, я медленно пошла тебе навстречу.

Зимний день встретил нас искрящимся на ярком солнце снегом и ледяным морозным воздухом. Я с наслаждением сделала глубокий вдох, впервые замечая, как все вокруг красиво – вчера вечером, когда такси привезло меня в этот закрытый для непосвященных лиц отель, я даже не оглядывалась по сторонам, слишком нервничая перед встречей.

А сейчас, медленно шагая с тобой рядом по белоснежному величественному парку, я не могу произнести ни слова. А ведь когда-то я была готова на все ради одного твоего присутствия.

Внутри все замерло, застыло на тревожной ноте, и, казалось, одно неосторожное слово – и сорвется лавина эмоций, которая нарастала целый год.

Звонкую тишину, в которой были слышны только наши шаги по хрустящей корочке застывшего за ночь снега, прервал твой неуверенный голос:

- Белла... Я столько раз пытался с тобой поговорить, но ты не давала мне ни малейшего шанса сделать это. А сейчас ты стоишь совсем близко – стоит только лишь протянуть руку – и я не нахожу слов, боясь оттолкнуть тебя ими еще сильнее.

- Не нужно слов,– мой собственный хриплый голос показался совсем незнакомым и чужим. - Я здесь не для этого. Год, оговоренный тобою, прошел.

- Но я поставил это условие только для того, чтобы попытаться хоть что-то исправить! Я надеялся, что за эти месяцы ты все-таки выслушаешь меня – я прервала его взволнованную речь взмахом ладони, набирая воздух в легкие, чтобы, наконец-то, произнести слова, отрепетированные долгими ночами.

- Я не хочу больше ничего. Кроме того дома. Ты знаешь, что именно я имею в виду.

Он едва уловимо нахмурился, отворачиваясь в сторону. Год назад, когда, пересилив себя, я пришла к нему с этой просьбой, он согласился, но с одним условием: переждать год, и тогда он обещал отдать его мне.

И сейчас я терпеливо стояла, глядя на бескрайний хвойный лес, раскинувшийся перед нами, и ждала его ответа. Нарастающий ветер бросал колючие горсти снежинок прямо мне в лицо, усиливая чувство дежавю – словно я вновь была в начале своего личного кошмара.

Но холодный ветер принес с собой совсем не те слова, которых я ждала.

- Ответь мне на один вопрос. Почему он для тебя так важен? - он смотрел на меня в упор, словно пытаясь отыскать ответ на свой вопрос в моих глазах.

Я на секунду забыла, как дышать, до глубины души пораженная его вопросом. Он действительно хочет знать всю правду? Рассказать ему о бесконечных тоскливых днях, когда единственным смыслом для того, чтобы продолжать жить, были воспоминания о том, что где-то есть место, в котором когда-то я познала настоящее счастье? О тех ночах, когда я просыпалась с его именем на устах, захлебываясь сухими рыданиями? О том, что вот уже год я не могу плакать – просто нет слез, которыми я могла бы выразить, пробирающее каждую клеточку измученного тела чувство отчаяния при одной мысли о тебе? Только одна надежда давала силы жить – надежда, что в этом доме я смогу заново окунуться в те счастливые дни, когда нас было трое, ощутить ту атмосферу счастья, что дарили друг другу – и отпустить прошлое, окончательно вычеркнуть тебя из своей жизни.

Чувствуя, как закипает во мне бессильная злоба на его непонимание, на то, что он, сам того не подозревая, все еще причиняет мне боль, я выпалила:

– А что держит самого тебя? Почему ты никак не дашь мне уйти, вместо того, чтобы продолжать истязать долгими звонками и случайными напоминаниями? Неужели тебе доставляет радость видеть, как я медленно угасаю? Ну скажи, зачем тебе самому этот несчастный клочок земли? Ведь он не стоит и десятой доли твоего состояния! Прошу тебя, отчаянно взываю – хотя бы ради памяти о нашей любви: дай мне уйти, пока я еще в состоянии это сдела…

На протяжении моей яростной тирады он становился все бледнее; гримасы боли, проявившиеся на его лице от моих последних слов, заставили оборвать речь на полуслове. Но то, что прозвучало мне в ответ, лишило меня последних крох самообладания:

– Ты настолько зациклилась на своем горе, что даже не можешь представить, что этот дом для меня тоже может что-то значить!

– Для тебя? Для того, кто собственными руками уничтожил последние крупицы нашего брака? Для того, кто предал меня тогда, когда больше всего на свете я нуждалась в утешении?

Он мгновенно вспыхнул, впервые открыто выплескивая собственную боль:

– Нашему браку пришел конец в тот момент, когда ты вычеркнула меня из своей жизни! Я пытался, черт возьми, я так хотел тебе помочь, но ты не давала мне этого сделать, замкнувшись в себе. И тебе даже не приходила мысль, что я тоже страдал, что ты тоже так была мне нужна – но вместо того, чтобы вместе преодолеть общее горе, ты отдалилась от меня, укрывшись в своем собственном мире, в котором для меня не нашлось места! С каждым днем ты становилась все холодней и равнодушнее; но я ждал, я верил, что просто нужно время, что однажды твоя боль прорвет бездушную маску, и мы с тобой вместе справимся с нашим горем. Но моя надежда угасала с каждой минутой, что ты проводила в одиночестве, отказываясь даже разговаривать со мной, словно упрекая в произошедшем. И я начал искать свою вину, постепенно убеждая самого себя, что я стал причиной трагедии. Ты не обвиняла меня вслух, но и не препятствовала тому, что с каждым днем тяжелый груз на моих плечах становился все невыносимее. Я чувствовал, как нарастающее напряжение достигает пика, грозя свести с ума. И однажды моя боль все-таки вырвалась, сметая на своем пути отчаявшееся сознание, разбитые чувства, потерянный разум. И именно в тот момент моего окончательного падения, вызванного крайним отчаянием и ощущением, что я теряю самое главное в жизни, появилась ты. Ты стояла, застыв на месте, и именно тогда в твоих глазах я увидел, что это конец.

Я перестала дышать, чувствуя, как что-то лопнуло в моей груди от его яростных слов. Внезапно стало так нестерпимо больно, как было уже однажды в прошлом, а затем по щеке сначала робко и несмело, а затем, уже не таясь, побежал горячий поток, окончательно разрушивший последние преграды.

И я зарыдала. Горько и отчаянно, наконец, выплакивая ту боль, что носила в себе на протяжении долгих месяцев. Спустя секунду меня обняли теплые сильные руки, без слов прижавшие к твердой надежной груди, позволяя, уже не таясь, оплакать каждый день той трагедии, что произошла с нами.

Я оплакивала ту наивную девушку, которой была когда-то. Ту, что искренне ждала любовь и столь же искренне доверилась притягательному незнакомцу с манящим взглядом.

Это было сродни стремительному падению в бездну – один взгляд, разом перечеркнувший мое прежнее существование. Потому что только тогда я поняла, что еще не жила. Не жила до этой встречи с тобой.

Это нарастающее ощущение счастья казалось невозможным – с каждой новой встречей, с каждым новым взглядом, случайным прикосновением я все сильнее в тебя влюблялась, уверенная, что сильнее любить уже невозможно – и с каждым днем восторженно убеждаясь в обратном.

Тот день, когда ты предложил выйти за тебя замуж, до сих пор наполняет мою душу томительным предвкушением – хотя теперь я заранее знаю горький конец нашей безоблачной сказки.

Наша жизнь действительно была похожа на волшебную сказку. Сказку на земле, равной которой не было даже на небесах. Наверное, так сильно любить тебя было грехом. И Боги покарали меня за это, в одночасье превратив нашу жизнь в страшный сон, из губительных оков которого я так и не смогла проснуться.

Тот день, когда мы узнали, что нас будет трое, я помню до мельчайших деталей – и помню чувство беспредельного счастья, охватившего меня в тот момент, когда ты, осознав, что станешь отцом, подхватил меня на руки и закружил по комнате.

Мы так готовились к появлению нашего маленького собственного чуда на свет! Часами ты обнимал мой растущий живот, разговаривая с нашим малышом, говоря ему, как сильно уже ждешь и любишь. Мы были бы самыми лучшими родителями на свете. И до этого счастливейшего момента оставалось так мало, там невообразимо мало времени, когда наш уютный мир рухнул.

Я помню лишь только резкую боль, собственное бессилие и одну-единственную отчаянную мысль, бьющуюся в виске: «Только бы все было хорошо с ним». Не помогло. Я не смогла удержать маленькую жизнь, однажды зародившуюся во мне и так быстро нас покинувшую.

Дни, серой чередой потянувшиеся после приезда из больницы, вспоминаются сквозь мутную пелену боли и страданий. Помню тебя, сидящего рядом с потерянным взглядом, в котором плескалась боль – отголосок моей собственной. Но я не хотела пускать в свое горе даже тебя, закрывшись от всего мира, баюкая несбывшуюся мечту. Ты пытался пробиться ко мне сквозь толстые стены равнодушия, но, раз за разом признавая собственное бессилие, смирился.

А когда я, наконец, уже была готова перешагнуть через прошлое, вернуть прежнюю себя, оказалось, что ты не смог меня дождаться. Ты сломался незадолго до того момента, когда я бы сама пришла к тебе и тихо прошептала «прости»…

Я опоздала со своим воскрешением всего на несколько часов.

Помню, как торопилась приехать в новый загородный дом, что ты купил, пытаясь вернуть меня к жизни, желая сделать тебе сюрприз и дать, наконец, шанс нам двоим отпустить прошлое. Помню недоверие в первую секунду, когда я увидела тебя в объятьях какой-то случайной девицы, помню, как, отказываясь верить, я смотрела на чужие руки, ласкающие твое тело, чужие губы, прикасающиеся к твоим губам и твои собственные глаза – чужие и бездонные.

В тот момент я поняла, что это конец. Нас больше нет. Есть только ты и я, каждый в своем собственном мире, чужие и бесконечно далекие друг от друга.

И я ушла. Просто шагнула в неизвестность, не взяв с собой ничего, что могло напомнить мне о прошлом. Но жестокая судьба решила, что это было бы слишком просто. И в тот день мне впервые приснился сон, в котором я отчаянно ищу тебя, блуждая по белому полю, с трудом передвигаясь в глубоком снегу, и никак не могу найти.

Я рыдала и рыдала, не в силах остановиться. Как будто только сейчас я смогла увидеть все с другой стороны, понять, что виновата в нашей боли ничуть не меньше тебя. Ты пытался помочь, но я сама оттолкнула тебя, упиваясь чувством потери, и не задумываясь, каково приходилось тебе.

Я выплакивала со слезами всю боль, все обиды и непонимания, что мучили меня столь долго. А ты терпеливо прижимал меня к себе, позволяя впервые за эти долгие месяцы почувствовать себя защищенной.

Легкий сумрак окутал очертания снежного парка, когда я ощутила, что слез больше не осталось. Медленно отстранившись, я вытерла мокрые щеки холодной ладошкой, боясь поднять на тебя взгляд.

В этот момент сильная мужская ладонь нежно обхватила мое лицо, понуждая взглянуть тебе в глаза.

И в тот момент, когда наши глаза встретились, меня ослепило бесконечное море понимания, нежности, сочувствия и еще чего-то до боли знакомого, но уже слегка позабытого, что плескалось в твоем взгляде.

Я нерешительно улыбнулась тебе, впервые за эти мучительные двенадцать месяцев, ощущая, как с непривычки тянет скулы, но упрямо продолжала улыбаться, замечая, как на твоем лице появляется ответная улыбка…

Ты обхватил меня за плечи и привлек к себе, приближая наши лица.

Я затаила дыхание, невольно подаваясь навстречу твоим манящим губам, с замиранием сердца и как, никогда отчетливо осознавая, что за эти долгие мучительные месяцы так и не смогла разучиться любить тебя. И поэтому на неуверенное, почти неощутимое касание твоих губ я с трепетом ответила, вкладывая в этот поцелуй всю нерастраченную нежность, сожаление, прощение и просьбу простить. И ты простил. Я чувствовала это по мягким прикосновениям твоих губ, от которых у меня перехватывало дыхание - ничего не изменилось с момента нашего первого поцелуя. Мое тело, мои чувства, моя душа безраздельно принадлежали тебе одному.

Спустя вечность ты оторвался от моих губ, прислоняясь холодным лбом к моему, восстанавливая свое дыхание.

Но когда я уже, было, вновь потянулась за новым поцелуем, ты прошептал с невыразимой нежностью, прежде чем снова приникнуть к моим губам:

- Ты знаешь, а ведь этот дом твой уже год. С того самого дня, когда ты пришла ко мне и сказала, что требуешь развода…

***

Я бежала по ослепительному белому снегу, с трудом пробиваясь сквозь высокие ледяные сугробы, не желающие выпускать из студеных объятий. Ветер оглушал дикой песней метели, но я не пыталась разобрать ее заунывную мелодию, спешно продираясь сквозь высокие снежные холмы.

Внезапно в причудливом танце вьюги я увидела далекие очертания до боли родной фигуры – и трепещущее сердце тут же сбилось с ритма, выстукивая пульсом одно-единственное имя.

«Эдвард» - я громко закричала его имя – и о, чудо, - он услышал, услышал меня! Недоверчиво обернувшись, он сначала робко, а спустя мгновения уже быстро и стремительно преодолел разделяющие нас толщи снега, обхватывая меня горячими объятьями любимых рук.

Я распахнула глаза, выныривая из омута снежного сна. Часы на столике мерно отсчитывали секунды, за окном клубилась настоящая зимняя ночь. А я, устроившись в сильных родных объятиях, дарящих столь необходимое ощущение надежности и покоя, которые я так отчаянно искала все эти месяцы, молча улыбалась, глядя куда-то в темноту.

Продолжая тихо улыбаться, я закрыла глаза, погружаясь в такой долгожданный мир цветных сновидений, и последнее, о чем я успела подумать перед тем, как окончательно заснуть – то, что этот бесконечный мучительный сон меня больше не потревожит.

Так оно и случилось.