Ночь выдалась беспокойной. Забыться хрупким сном мне удалось лишь с первыми проблесками серого света в окне. Засыпать под одной крышей с психопатами мне не хотелось вовсе, но нервное перенапряжение было слишком велико, в какой-то момент мозг все же отключился. Ночью я поймала себя на том, что практически паникую. Это чувство мне было очень не по душе, всеми способами я пыталась убедить себя, что выберусь из этого дома живой и невредимой. Но червячок сомнения был настойчив, сердце колотилось где-то под горлом, дыхание то и дело сбивалось, хотелось поорать вволю, но доставить такую радость моим похитителям я не могла. Перед рассветом я решила, что буду вести себя с Калленами максимально мило, чтобы не спровоцировать их на агрессию. Самое главное – не издеваться над их образом жизни и уверенностью в том, что они вампиры. Пусть думают, что им удобно. Лишь бы меня не тронули. Я вдруг отчетливо поняла, что очень хочу жить, наплевательское отношение к опасности никоим образом не означало, что жизнь мне не дорога. Просто всегда казалось, что ничего плохого со мной случиться не может. Точнее, что все самое плохое уже случилось. Но, по правде говоря, в такую переделку раньше мне попадать не доводилось.
Проснувшись, я вновь обнаружила на столике завтрак и даже заставила себя поесть. Не исключено, что силы мне еще понадобятся. Ближе к вечеру опять явился Карлайл.
- Ты так и не хочешь ни о чем меня расспросить? – осведомился он.
- Нет, я усвоила все необходимое о вашем образе жизни. Вы вправе вести себя так, как считаете нужным, но и своих убеждений я менять не собираюсь.
Поняв тщетность своих попыток разговорить меня, Карлайл с несчастным видом откланялся. А я опять принялась бегать по комнате туда и обратно, время от времени бросая взгляд на окно, которое обещало стать спасительным. Одиночество донимало уже не так сильно, место тоски в душе заняли волнение и легкий проблеск надежды на лучшее. Я то и дело подходила к двери, чтобы послушать, что творится в доме. С первого этажа доносились звуки включенного телевизора, дружеской перепалки между Эдвардом и Эмметом, женского разговора. Время от времени кто-то поднимался по лестнице. Дом жил своей жизнью, Каллены были в сборе. Это радовало меня с той точки зрения, что в это время они никого не резали в лесу. Но когда же они разбегутся уже, наконец!
Мне повезло на следующий день ближе к вечеру. Во время очередного дежурства под дверью я услышала громогласный голос Эммета, который, по-моему, умел или молчать, или орать.
- Оставьте нас с Розали вдвоем! Мы поохотимся завтра, - громыхнул он. С ним кто-то спорил, на что Эммет громко ответил:
- Никуда она не денется! Идите уже!
Так, Каллены собираются на охоту. В их понимании она означает не поход с ружьем на медведя, а охоту на несчастных охотников. Впрочем, они говорили что-то о питании животными. Но из кого они жарят стейки себе на ужин – меня не очень интересует.
Это определенно мой шанс. Услышав через несколько минут шорох за дверью, я ринулась к креслу и забралась в него, приняв самый невинный вид. В комнату вошел Эммет.
- Привет, - заулыбался он идеально ровными и белыми зубами. – Как дела?
- Нормально, - ответила я, вернув ему улыбку.
- Тебе что-нибудь нужно?
- Нет, спасибо.
- Послушай, Изи, - вдруг помрачнел здоровяк. – Почему бы тебе не сказать Карлайлу то, что он хочет? Мне не нравится, что тебя держат здесь силой.
- Ну так отпусти меня… - пробормотала я без надежды на успех.
- Не могу, извини, - развел руками Эммет.
- Тогда уходи, я буду спать, - демонстративно встав с кресла, я направилась к кровати.
Каллен, понурившись, ушел. Присев у двери, я прислушивалась к происходящему в доме около часа. Эммет мило щебетал с Розали, потом я услышала звуки… Это что же, звуки поцелуев? Они же братья? То есть сестры? В смысле, брат и сестра! Что за нравы в этом доме! Через пару минут я услышала топот на лестнице, а потом вполне недвусмысленные звуки донеслись из комнаты на третьем этаже. Ужас!
Все, медлить нельзя. Я быстро натянула на себя пару свитеров, с тоской поняв, что уличной обуви, как и хоть какой завалящей куртки у меня нет. Уже все равно. На всякий случай дернув ручку двери, я убедилась, что она заперта. Очень медленно и тихо я подняла окно. В комнату ворвался ледяной воздух, глотнув его, я на секунду задохнулась. А на улице за эти несколько дней ощутимо похолодало, по ощущению сейчас чуть ниже нуля. Неприятная новость.
До земли метра три. Убиться – не убьюсь, но сломать что-нибудь могу. Я быстро сдернула с кровати простынь и привязала ее к трубе с обратной стороны дома, газовой, по всей видимости. Какая удача, что она оказалась именно здесь. Перебросив ногу за окно, я вцепилась руками в простынь, и перекинула вторую ногу. Получилось отлично. Узел, на который я завязала ткань, плавно съехал вниз, и я добралась до земли без травм.
К сожалению, в процессе я потеряла один тапок, он остался в комнате. На ногах были лишь носки, пусть и довольно теплые. Выбросив и второй, я подняла голову, посмотрев на свет в окне помещения, в которое я искренне надеюсь никогда не возвращаться.
С третьего этажа доносились крики и стоны. Форменный беспредел!
Не медля, я первым делом осмотрелась вокруг. Хотя «осмотрелась» - это громко сказано. Стояла кромешная тьма, на небе ни звездочки, привычная облачность мешала луне пробиться хоть краешком. В какую сторону бежать – непонятно. Я обошла дом кругом. Над порогом при входе в дом тускло светила лампочка. От подъездной дорожки вела асфальтированная дорога. Вот она-то мне и нужна. Я рванула по дороге. Для полного счастья мне не хватало только снега, который не заставил себя ждать. И повалил так, что я бежала практически на ощупь, стараясь не потерять асфальт под ногами. Ни одного фонаря у дороги, разумеется, не было. Чертова глушь, чертов Форкс!
Минут через десять дыхание начало меня подводить, и я перешла на быстрый шаг. Холодно не было, хотя носки уже промокли насквозь. Мокрый снег шел с какой-то яростной силой. Он цеплялся за ресницы, облепил волосы. Я чертов снеговик!
Такие метели в наших широтах бывают всего пару раз за всю зиму. Угораздило же меня устроить побег именно в такую ночь. Вместо обычной влажности, быть может, нудного дождя, в Форксе вдруг приключилась настоящая зима. Которая к утру, почти уверена, вновь превратится в осень.
Все равно выберусь!
Асфальта под ногами уже не видно, снег за полчаса или час, с ощущением времени были проблемы, покрыл все вокруг белым пледом. Но я очень надеялась, что иду в правильном направлении. Как далеко город – я понятия не имела. Сколько еще идти – тоже. Поэтому главное – не останавливаться.
Когда ноги вязли в снегу уже почти по щиколотку, а разлепить глаза было почти невозможно, я уткнулась в… дерево. Твою мать! Неужели я все-таки потеряла дорогу и сбилась с правильного направления. Чертов топографический кретинизм. Ну как так получилось, а? От досады я треснула по дереву кулаком и тут же затрясла ушибленной рукой. И что делать? Попробую вернуться назад, раз это первое дерево, которое встретилось мне, значит, далеко в лес я углубиться не успела. Сделав несколько шагов в одну сторону, я уткнулась в дерево, пару метров в другую – тоже дерево. Эти мерзкие сосны были повсюду! Отчаяние холодком медленно подкрадывалось к сердцу. Так и замерзнуть можно. Будто в ответ на эту мысль тело тут же затрясло в жестоком ознобе. Оба свитера напитались влагой от тающего снега, ног я уже почти не чувствовала.
Отбросив панику, я выбрала направление, которое показалось мне правильным, и двинулась вперед. Как долго так брела – сказать с уверенностью не могу. Время будто замедлило бег, каждая минута растягивалась в час, а каждая секунда приближала к моменту, когда холод сгустит мою кровь и вынудить сердце остановиться. Мне стало отчаянно себя жаль. Нет, ну какая несправедливость. Выбраться из логова психопатов и так бездарно сгинуть в чертовом лесу долбанного Форкса. Откуда вдруг это невезение? Впрочем… В последние годы мне слишком везло, вот, видимо, и расплата. Все в жизни обычно симметрично, за все нужно платить. Жизненная спираль обернулась – и треснула меня прямо по голове. Вот порадовались бы сейчас те, кому я сломала карьеру. А, может быть, и порадуются, если мое тело найдут случайные охотники, в случае, если их не прихлопнут подлецы Каллены, конечно. Я так и не смогла сдать их в руки правосудия…
Все. Больше идти я не могу. Ноги стали чугунными, а тело - непослушным. Я села под дерево и обхватила себя руками в последней отчаянной попытке сохранить остатки тепла. Убрав пальцами с ресниц снег, я смотрела, как кружатся перед глазами снежинки. Ветер утих, и остервенелая метель превратилась в пасторальный рождественский снегопад. Да, похоже, рождественских огней в этом году мне не увидеть. Вот папу жалко, рано или поздно он догадается, что я не на островах…
Снежинки становились все крупнее, мне казалось, что они падают медленнее и медленнее, как будто зависая в воздухе. Удивительное зрелище.
Дрожь перестала колотить тело и стало морить в сон. Я начитанная девушка и точно знаю, что это означает. Близкий конец это означает. Борясь до последнего, я старалась не закрывать глаза. Но в какой-то момент не смогла бороться с тяжелыми, будто свинцовыми, веками, и позволила сну овладеть мной…
Открыв глаза, я увидела над собой… знакомый потолок. Черт, неужели мне все приснилось? Побег, метель, большие снежинки перед глазами. Нет, видимо, не приснилось. Я ощутила, как меня сотрясает крупная дрожь, а зубы отбивают причудливую чечетку. Голова раскалывалась от боли, а тело билось, будто чужое, и это было не остановить.
- Очнулась! – услышала я встревоженный голос.
- Изабелла? – надо мной нависло лицо Карлайла. По всей видимости, на сто процентов не уверена, в глазах стояла странная пелена.
Ох, милый маньяк, хотела бы я тебе ответить, да зубы не дают.
- Нет, ну какой идиоткой надо быть, чтобы дернуть через лес в такую метель! – услышала я раздраженный голос откуда-то сбоку.
- Как будто мы оставили ей выбор! – воскликнул старший Каллен. – Ее вины здесь нет, а вот нашей предостаточно.
- Как же нет! – возразил голос. – Нечего было рыскать по лесу в поисках сенсаций!
- Это просто ее работа, она оказалась не в то время и не в том месте, - защитил меня Карлайл. И почему это он меня защищает вдруг? Очень хотелось это проанализировать, но мозг категорически отказывался работать. Я чувствовала, как чьи-то руки растирают мое окоченевшее тело.
- А какой у нас был выбор, если она так невероятно упряма! – не унимался возмущенный голос. Бархатный… Неужто это Эдвард так злится? Мерзавец, всегда говорила.
- Она пытается спасти свою жизнь, так, как ей кажется правильным, - пробормотал мой адвокат. Судя по близости голоса, растирает мои ноги и руки именно он.
Постепенно дрожь унималась, я почувствовала, как согреваюсь, как подкрадывается ко мне сон. Но уже не смертельный…
… Мне снился темный лес. Все оттенки зелени смешались в нем, от нежно-салатного цвета первых весенних листьев до густого, насыщенного великолепия приземистого папоротника, прячущегося у основания покрытых влажным мхом вековых деревьев. Я шла по нему, не помня, как очутилась здесь и куда мне нужно попасть в итоге. Неожиданно сумрак развеяли пронзившие листву и хвою лучи солнца. А следом пошел снег, совершенно неуместный здесь и сейчас. Большие хлопья плавно спускались с неба, искрясь и играя на солнце. Мне было жарко, я сбросила с себя куртку, а потом стащила свитер, оставшись в одной легкой футболке. И принялась ловить руками снежинки. Собрав их на руке, я приложила их к пылающему лбу, пытаясь остудить его…
Лес растаял без следа. Я ощутила себя лежащей на кровати, на лбу покоилась чья-то ледяная рука. До безобразия хотелось пить. Я провела языком по сухим губам.
- Ну наконец-то, - пробормотал чей-то голос, а следом выкрикнул: - Карлайл!
Я разлепила веки и увидела перед собой золотистые глаза мерзавца Эдварда. Именно он держал свою холодную руку у меня на лбу. Зачем это, интересно мне?
- Руку убрал, - прохрипела я. Получилось что-то довольно невнятное, но мерзавец меня услышал, лапищу убрал.
Я сфокусировала взгляд на Карлайле, который вошел в комнату.
- Изабелла, слава богу, ты очнулась, - взволнованно сообщил добрый доктор-извращенец.
К чему он это? Как долго я была в отключке, что они успели переволноваться за сохранность их драгоценного дубликата фотографий в тайне?
Каллен посветил мне в глаза фонариком и засунул в рот термометр. Сопротивляться сил не было совершенно.
- Плохо, - нахмурился Каллен, достав прибор. – Все еще почти сорок.
Он склонился надо мной и проникновенно заявил:
- Изи, у тебя воспаление легких после жестокого переохлаждения. Температура держится уже двое суток, мы перенервничали из-за тебя.
Ха! Они перенервничали. Конечно. Отбрось я коньки – и прощай, надежда на инкогнито.
Мне очень хотелось съязвить, но горло не желало издавать никаких приличных звуков, кроме хрипения. До Карлайла, наконец, дошло. Он принес стакан чего-то теплого и напоил меня. Я пила смело. Раз в лесу не дали помереть, то отравить точно не попытаются, уж в этом я уверена. Сразу стало чуть легче, но тело по-прежнему билось в ознобе, легкие нещадно жгло и душил кашель.
- Как вы меня нашли? – с трудом прошептала я интересующий меня вопрос. Нет, а правда – как? Следы мои наверняка уже замело, а поисковых собак я в доме не наблюдала.
- Изи, у нас достаточно острый нюх, чтобы найти тебя, - улыбнулся Карлайл.
Нюх? Ну да. Они же думают, что вампиры. А и черт с ним.
- И все же это была идиотская затея устраивать побег, - пробормотал бархатный голос. Чуть повернув голову, я увидела Эдварда, который стоял нахмурившись. – Еще бы полчаса, и тебя было бы уже не спасти.
- Ну тогда проблема бы решилась сама собой, да? – попыталась пошутить я, но закашлялась. Черт, как же неудачно все получилось. Такую попытку побега испортила. И что теперь? Думать мешали дрожь и туман в голове. Я закрыла глаза и попыталась унять озноб, разумеется, потерпев поражение.
Холодная рука вновь легла на лоб. Хорошо… Чуть приподняв веки, сквозь ресницы я увидела глаза Эдварда. В них стояли злость и… еще что-то, непонятное, но не злое. С чего бы это ему сидеть тут? Мерзавец первый был бы счастлив видеть меня в гробу в белых тапочках. Я хотела было сбросить его руку со лба, но ее прохлада была так приятна, что я безвольно поддалась этому чувству и ничего не сделала, мягко проваливаясь то ли в сон, то ли в беспамятство.