Если вам скажут, что надежда умирает последней… не верьте!
Она не умирает никогда. Эта тварь живет вечно.
***
13.09.2036.

Сентябрь в этом году выдался ярким, сочным и хрустящим, как мои любимые красные яблоки. Я сижу на скамейке в городском парке, подставив лицо жиденьким лучам солнца. Ветер никак не может оставить меня в покое, треплет рукава, заглядывает за шиворот, играясь с моей легкой курткой в непонятные игры.
Мне не хочется двигаться.
Мне вообще ничего не хочется. Я ощущаю… пустоту. И не имею особого представления, зачем я здесь сижу, сколько прошло времени, и скоро ли я уйду.
Но я точно знаю, что я сейчас один и вряд ли меня кто-то решится потревожить.
Из Центра меня выпустили. С отцом я не общаюсь. С остальной семьей тоже. Св… она меня не помнит.
Впервые в жизни, я полностью остался наедине с собой.
Я… свободен.
У такой жизни множество плюсов и одно единственное правило – поддерживать рутину.
Я работаю, ем, сплю, читаю. Каждое утро завтракаю, затем иду на работу, либо сюда – в парк.
Жалкий маленький парк, куда приходят не менее жалкие идиоты. Но зато тут потрясающая кофейня и приличный (пусть и немного пыльный) книжный магазин, где я собственно и работаю с десяти утра до шести вечера. Если мне удается встать с кровати вовремя. Иногда… я просто не могу.
Это простая жизнь.
Зато моя собственная.

...Когда кто-то садится рядом со мной, при этом роняя что-то и громко вскрикивая - другого выбора нет, мне приходится открыть глаза и сдвинуться с места. Впрочем, встать я не успеваю. Просто потому, что все, что я могу делать в этот момент - это смотреть, смотреть только на нее.
Иллюзия одиночества и свободы рушится вмиг.

Это страшное, старательно забытое мной ощущение, когда все окружающее вдруг словно уходит в небытие, дрожью прошивает насквозь, и трясутся руки. Я смотрю на нее – тоненькую и стройную; смотрю ей в глаза – прищурившиеся, как будто она пытается разглядеть во мне знакомые черты, такие близорукие и беззащитные - заслонившие мне весь остальной мир. Сил отвести взгляд нет, нас точно пристрочило крепким швом друг к другу, остается только приникнуть еще сильнее, не отпускать, боясь, что сейчас наваждение рассеется и оставит меня одного в пустом пространстве.
Невыносимо медленно, преодолевая внезапный страх и дрожь в руке, подаю ей салфетку - она опрокинула на колени стаканчик с кофе. Она принимает ее левой рукой, правую прижимает к груди – как будто защищаясь, и этот, такой естественный жест страха вдруг убеждает меня, что это не сон и не иллюзия, и действительно – Свон передо мной, и она меня боится.
- Спасибо.
- Не за что, Белла.
От удивления она роняет салфетку. Я даю ей еще одну.
- Как вы узнали?
Я пожимаю плечами.
- Интуиция.
Этот странный диалог – действительно не самое лучше начало. И я почти благодарен Белле за то, что она не отвечает на мои слова.
Ее рука, по-прежнему сжимающая салфетку, чуть дрожит.
Тогда я прикасаюсь к этой руке. У Беллы вырывается вздох – резкий и глубокий, как будто она долго задерживала дыхание под водой. И я резко, будто обжегся, отдергиваю руку.
Мне очень многое хочется сказать… рассказать. Но, увидев выражение лица Беллы, я захлопываю открывшийся было рот и ловлю за хвост почти сорвавшиеся слова. Это странно и страшно – смотреть в лицо любимого человека и видеть там незнакомца.
Я выбираю молчание.
Свон пытается замыть брюки. Я незаметно разглядываю ее лицо, обрамленное аккуратной - короткой - стрижкой, пытаясь отыскать там мою Беллу. Это и страшно, и волнительно, и заставляет сжиматься все внутри... Но в первую очередь это...
Тщетно. У нее те же жесты, то же выражение лица, та же мимика, но она... другая. Нет в ней того человека, которого я знал и любил.
Я отворачиваюсь, опираясь рукой на спинку скамейки, встаю. Ноют мышцы бедра - последки декабрьской аварии, но гораздо сильнее болит левая сторона груди. Не сердце - оно вообще, кажется разучилось чувствовать – но словно все мышцы враз сжало в тугой комок. Мне стоит уйти отсюда, да и вообще не следовало приходить, но.. не могу.
- Ну... до-свидания, - неловко прощаюсь я, поворачиваясь к Белле спиной.
В этот момент во мне что-то умирает.
- Постойте! Мы с вами не встречались? - догоняет меня ее встревоженный вопрос.
Я не помню, как обернулся. Не помню, как вновь оказался рядом с Беллой, нависая над ней, наплевав на испуг, застывший в ее карих глазах.
Я смотрю на нее – она смотрит на меня. Мы глядим в глаза друг другу, и я чувствую, как внутри меня становится жарко, хотя она даже не сделала попытки прикоснуться ко мне. Но я все равно смотрю ей прямо в глаза, пока она не отводит их, кашлянув.
Это уже не важно.
Просто потому, что я вдруг чувствую, чувствую, чувствую, как звенят в воздухе золотые струны!
- С чего вы это взяли?
- Вы кажетесь мне знакомым.
- Как будто человек из другой жизни? - серьезно уточняю я.
- Нет. Это... сложно объяснить. Как будто воспоминание должно быть, а его нет. Словно ампутированная рука. И еще: то место в моей памяти, где должно было быть это воспоминание – оно как будто болит. Прежде я читала, что люди чувствуют боль в ампутированных конечностях. Теперь я понимаю, как это.... Черт, я сумасшедшая наверное. Не воспринимайте мои слова всерьез! – взахлеб говорит Белла. Она говорит что-то еще, а я почему-то не слышу ее слов. Это странное ощущение – почти физически болезненное и в то же время удивительно легкое, свободное – так бывает больно глазам от яркого света, когда в солнечный зимний день выходишь на улицу из полутемного душного помещения.
- Да нет, - медленно тяну я. - Не сумасшедшая. Я вас понимаю.
- Все вы понимаете… - говорит она, - Даже лучше меня, наверное. Может, объясните?
- Может и объясню. Только это долгая история.
- Не страшно. У меня много времени, и что то мне подсказывает, что вы хороший рассказчик.
- Это один из моих талантов.
- А у вас их много? – улыбается.
- Не сомневайтесь, - в ответ.
- А я не сомневалась…
Я подаю ей руку, помогая подняться, и в тот момент, когда наши пальцы соприкасаются, она тоже попадает – на мгновение – в золотое пульсирующее поле надежды, и так здорово, просто потрясающе находиться в этом поле вдвоем.
А я на секунду касаюсь ее волос и думаю, что, в конце концов, такое – эти неосязаемые золотые нити в сравнении с ослепительной, такой близкой, такой мягкой сияющей красотой Беллы?...
И я не знаю - смеяться мне или плакать.
Просто потому, что...

~Fin~

**************************
Ну вот и все.... ыыыыы((((((
Форум