Белла POV

- Тебе нужно хорошо питаться. Попробуй хотя бы что-нибудь поесть, - наклонив голову, зашептал мне на ухо Дени, пока этого никто не видел.

Мы сидели за столом и ждали, пока тетя поставит перед нами тарелки с нашим завтраком. Я знала, что братишка во всем прав, но очень нервничала, опасаясь, что мне станет плохо при одном взгляде на еду, и тетя, думающая, что мой организм просто пока не может справиться с последствиями отравления, расстроится, что приготовленное ею ему не по вкусу. Мне не хотелось обижать ее, но над своим состоянием власти я, к сожалению, не имела, поэтому, едва почувствовав запах жареного, резко отодвинулась на стуле назад и побежала прочь из кухни, куда совсем недавно убедил прийти меня Дени, сказав, что мне непозволительно забывать о ребенке. Но я, по своему мнению, и не делала этого, каждую минуту думая о маленьком человечке внутри себя и почти столько же о его отце, может быть, чуть реже, но не сильно.

- Я была уверена, что тебе лучше, но, видимо, это не так.

Мое тело вздрогнуло, когда почти над моим ухом прозвучал голос тети. Я, избавляясь от содержимого своего и без того пустого желудка, не слышала, как она вошла, нарушая мое уединение.

- Прости.

Мне было так стыдно, что я даже не обернулась, произнося слова извинения, и закрыла лицо руками, когда почувствовала, что сейчас расплачусь. Тетя столько сил и времени вложила, чтобы сообразить что-нибудь вкусное из наших скромных запасов, а мой организм так безжалостно и незамедлительно избавился от того, что определенно приготовилось не за секунду. Не стоило мне выходить к завтраку и слушать брата. Тогда я бы не чувствовала, что создаю только проблемы и не приношу никакой пользы. Да еще и вру, скрывая, что в ближайшее время стану еще большой обузой.

- Белла, вставай, милая. Поднимайся же, - тетя потянула меня за руки, и я не стала ей противиться, послушно встав на ноги, стараясь скорее ощутить, что стою на них твердо. - Вот так, молодец. За что ты извиняешься?

- За то, что не могу оценить твои усилия. Я уверена, что все было вкусно, но…

- Пустяки, родная. Пройдет не так уж много времени, и ты будешь просить добавки.

Я недоуменно посмотрела на тетю, а она лишь рассмеялась, пока я пыталась не обращать внимания на предположения о том, что, возможно, ей все известно, и принять самый спокойный вид, на который только была способна.

- О чем ты?

- Твой брат мне все рассказал, да и я сама рано или поздно догадалась бы. Пусть у меня нет своих детей, но я ведь помогала твоей маме растить вас с Дени. Ты не злись на него, он хотел, как лучше.

- Боже, - тяжело вздохнула я, не ожидая, что все так повернется, и мой секрет будет раскрыт, но испытывая облегчение, что мне больше не нужно искать в себе смелость, чтобы сказать правду об истинных причинах своего затянувшегося недомогания двум другим близким людям. Надо будет позже поблагодарить брата. Он определенно заслуживает этого. Тетя села рядом со мной на кровать, грустно улыбнувшись, но злой не выглядела. Может ли быть так, что она расстроена из-за моего молчания, а не из-за того, что все это совершенно не вовремя? – Я, правда, хотела сказать вам с дядей, но мне все еще страшно.

- Это абсолютно нормально, - голосом, призванным меня подбодрить, прошептала тетя, погладив по волосам и поцеловав в щеку прежде, чем начать вставать. – Ты умойся, а я пока приготовлю что-нибудь, что твой организм не отвергнет. Тебе нужны силы, чтобы малыш развивался и родился здоровеньким.

Когда дверь в мою комнату тихо закрылась, я легла на спину, опустив руку на свой пока еще плоский живот. Что бы сделал Эдвард, если бы был рядом? Обрадовался бы? Полюбил бы нашего ребенка? Жаль, что мне этого никогда не узнать. Я еще не раз буду терзать свое сердце воспоминаниями о счастливом прошлом, но теперь мне кажется, что в моем будущем обязательно будет что-то хорошее и светлое. У меня родится ребенок, мое личное маленькое чудо, и я отдам ему всю себя полностью и без остатка.

***

Прошу тебя, напиши мне, Эдвард. Так горько просыпаться по утрам с такой мыслью, но воспоминания о нас так сладки, что благодаря им мне чуточку легче. В каждом из них есть что-то особенное, и я не смогу выбрать одно, самое важное, самое запоминающееся, если меня спросить. Все одинаково дороги мне. Невозможно ничего забыть. Да я и не хочу.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть и быстро опустить свободную кофту, которая была на мне, вниз. Я закрыла дверцу шкафа, как раз тогда, когда дверь комнаты распахнулась, и в нее вошел брат.

- Ты в порядке? - спросил Дени, выглядя беспокойно и направляясь ко мне. - Плохо себя чувствуешь?

- Нет, вроде все хорошо, - ответила я, теребя ткань одежды, и со стороны, наверное, выглядела нервно, но ничего могла поделать ни с тем, что мои действия противоречили словам, ни с тем, что это, думаю, определенно бросалось в глаза.

- По тебе не скажешь. Белла, что не так?

- Все становится реальнее, и я не уверена, что справлюсь.

Один тяжелый вздох, необходимый, чтобы взять себя в руки, и я обнажила нижнюю часть своего живота, чтобы показать едва заметный холмик, которого, я уверена, еще не было прошлым вечером. Или, может, я просто была невнимательна и ничего не заметила, когда ложилась спать?

- Ох. Это так прекрасно. Значит, малыш развивается, как и должен. Ты уже чувствуешь движение внутри?

- Дени, что ты такое говоришь? Ты меня совсем не слушаешь? Я… Я не готова.

Печаль охватила меня, когда я осознала, что брат рад моему ребенку больше, чем я, тому, что все хорошо, и совершенно искренне ждет его появления на свет. Что со мной не так? Я чувствую, что все дело в Эдварде. Без него все ощущается иначе, неправильно. Будь он здесь, рядом, я бы, может, была счастлива в самые значимые моменты ожидания чуда. Мне все еще не удается свыкнуться с мыслью, что мы, вероятно, никогда не встретимся, и порой кажется, что вот-вот я очнусь ото сна и пойму, что любимый никуда и не уезжал.

- Белла, давай успокоимся, - прошептал Дени, усаживая меня на кровать и опускаясь на колени передо мной. – Еще есть время. Когда настанет тот самый час, ты обязательно будешь готова. Я знаю.

- Но…

- Нет, слушай меня.

- Хорошо, - кивнула в согласии я, неуверенно гладя свой живот, пытаясь сдержать эмоции, вызванные тем, что под моими руками так явно ощущалась новая жизнь.

- Тебя там кое-кто очень хочет увидеть.

Снова пришла, подумалось мне. Анжела, моя любимая подруга, вернулась в родные края, когда я уже находилась на втором месяце беременности, и пришла ко мне в день своего приезда, но я совершенно не имела понятия, о чем с ней говорить. Но от этого, от того, как между нами все изменилось, она не теряла надежды восстановить прежнюю дружбу и приходила через день, иногда даже каждый. Я так ненавидела себя за то, что расстраиваю ее, но ничего не могла поделать с тем, что изменилась и прежней никогда не стану. У меня будет ребенок, и Анжела, конечно, знает об этом, но не в состоянии понять мои чувства. Доверие между нами утрачено, и потому о том, как у нас все сложилось с Эдвардом, ей ничего неизвестно. Сомневаюсь, что настанет день, когда я смогу все честно рассказать.

- Дени…

- А что я? Если не хочешь, чтобы она приходила, скажи ей об этом сама. А до тех пор Анжела, похоже, не сдастся. Схожу за ней.

Прошло совсем мало времени прежде, чем она возникла в дверях моей комнаты и застыла прямо на пороге. Воздух наполнился неловкостью, впрочем, как и всегда, когда подруга приходила меня навестить. Я ждала вопросов о самочувствии и настроении, которые слышала уже не раз, но, к моему удивлению, их не было. Может быть, Анжела, наконец, поняла, что ничего от меня добиться, и сейчас уйдет, чтобы впредь никогда не вернуться? От этой мысли стало как-то грустно. Она ведь все же по-прежнему близкий мне человек и не виновата в том, что ей пришлось уехать. Наверное, пришла пора сделать мне первый шаг.

- Привет, - робко сказала я, запинаясь на каждом слоге. – Проходи.

- Ты уверена? Мне кажется, что тебе надоело то, что я так часто прихожу. Не хочу причинять неудобства.

После этих слов мне стало даже дурно. Неужели я, правда, выгляжу так со стороны? Безразличной и равнодушной? Не желая больше сидеть на месте, я сделала то, о чем мечтала все время, пока Анжела была далеко, но не осознавала этого. Обняла ее так крепко, чтобы показать, как мне жаль, что по моей вине, из-за моих поступков она страдала и чувствовала себя ненужной.

- Да, уверена, - ответила я, чуть отодвинувшись от подруги, но не отходя прочь. - Все это время я вела себя не самым лучшим образом, но ты все еще остаешься моей лучшей подругой, и я не хочу тебя терять. Прости меня, Анжела, если сможешь.

- Не надо извиняться, Белла. На тебя слишком много всего навалилось, и я могу понять. Как ты? Только честно, хорошо?

- Иногда мне кажется, что я справлюсь, но уже на следующий день или даже через час чувствую, что это не так.

- Это, наверное, неудивительно. Ты станешь мамой. Каковы ощущения?

Я вздохнула, направившись к кровати и опустившись на нее, вытирая внезапно вспотевшие руки о ткань юбки. Спустя несколько секунд Анжела села рядом, но все же на некотором расстоянии, видимо, не желая давить.

- Мне страшно.

- Та Белла, которую я знаю, справится со всем этим.

- Думаешь? - неуверенно спросила я.

- Убеждена в этом, - твердо заверила меня подруга, подарив улыбку в знак поддержки. - Ты и потяжелее испытания преодолевала.

- И все равно я боюсь.

- Это пройдет. Со временем.

Вот бы и мне обрести такую же уверенность, как у Анжелы. Она так верит в меня, и мои родные тоже, но я вот лишь мечтаю о том, чтобы отыскать в себе силы пройти через все это и ни разу не отчаяться, хотя многое к этому располагает. Был бы рядом Эдвард, я бы точно знала, что все будет хорошо. Лишь благодаря одной его неиссякаемой поддержке на каждом шагу.

- Говоришь так, будто испытала все, о чем рассуждаешь, на собственном опыте.

- Совершенно нет. Это в твоей жизни многое изменилось.

- Не так уж и много. Только становлюсь толще, потому что жду ребенка в то время, когда не нужна собственному отцу, но ты и так это знаешь. А в остальном все по-прежнему.

- Хочешь поговорить об этом? – спросила Анжела, всем своим видом выражая участие и искреннее желание не только выслушать, но и помочь, поддержать словом.

- О чем?

Трудно оставаться спокойной, когда интуитивно ощущаешь, что именно твой собеседник, кем бы он ни был, скажет тебе дальше, и чувствуешь, как чаще обычного бьется в груди сердце, заставляя становиться нервозной и дергаться, но я старалась не показывать этого.

- Для начала о твоем отце, а потом, может быть, и об отце ребенка.

- Нет, - твердо сказала я, сглатывая тошноту, которая, как мне казалось, подступала к горлу в ответ на слова Анжелы, ни в коей мере, не щадившей меня по причине незнания всего, что здесь происходит. Не говорить ей всего это мой выбор, сделав который, я думала в первую очередь о себе и о том, как обезопасить себя от новой, ненужной боли. Существующей, имеющей свойство напоминать о себе в самые неподходящие моменты вполне достаточно, чтобы не давать мне спокойно засыпать и просыпаться каждый день. – Я не могу.

Прежде, чем Анжела успела сказать что-то еще и пересесть ближе ко мне, дверь в комнату без предупреждения открылась с той стороны, и мой взгляд переметнулся к тете, которая вошла в комнату и, коротко взглянув на меня, повернулась к моей подруге.

- Анжела, ты, надеюсь, останешься на ужин?

- Я даже не знаю. Мне не хотелось бы причинять вам неудобства.

- Не думай об этом. Мы все будем только рады. Я все приготовлю.

После того, как тетя, развернувшись, вышла и закрыла за собой дверь, я задумалась о том, как быстро и незаметно порой летит время, проходит день, и наступает вечер. Казалось бы, вот совсем недавно Анжела неловко переступала с ноги на ногу у порога, а уже подходит время ужинать. Только я не уверена, что смогу съесть хоть что-то. Дело не в том, что голод не ощущается. Просто слишком много мыслей и переживаний в голове. Но чего только не сделаешь ради благополучия и здоровья своего ребенка. Ради него одного я живу. Или же нет?

Вот, что подумалось мне, когда я, проводив подругу и закончив помогать тете, убираться после ужина, вернулась к себе в комнату, где увидела ожидающего меня брата и лежащий на кровати конверт, заполненный аккуратным почерком Эдварда. Сердце учащенно не забилось, но что-то совершенно точно встрепенулось в груди, вызывая дрожь в руках, когда они зажали письмо так сильно, чуть ли не сминая его, а потом и во всем теле. Я все еще не могла поверить в то, что это, правда, происходит со мной, и мое ожидание закончилось. Захотелось остаться наедине с самой собой, чтобы никто не трогал, не отвлекал и не мучил различными расспросами, и безостановочно читать строки, написанные самым дорогим и важным сердцу человеком. Спокойствие оставило меня, и ему на смену пришли волнение и нетерпение.

- Я оставлю тебя, - тихо сказал Дени, поцеловав меня в щеку, после чего погладил мои волосы, заранее пожелал спокойной ночи и ушел. А я даже не успела его остановить, лишь услышав звук закрывающейся двери и только тогда осознав, что, может быть, для меня слишком много всего, эмоций, чувств, ощущений, переживаний, напряжения, чтобы справиться с этим в одиночку, и все это одержит надо мной верх. Но брата возвращать я не собиралась, потому что чувствовала странную уверенность, что буду в порядке. Должна быть. Любой ценой.

«Белла…

Так непривычно писать твое имя на листе бумаги, а не произносить его вслух, смотря при этом на тебя и делая все ради того, чтобы ты улыбнулась. Я пишу тебе, как и обещал, но не могу перестать думать о том, что это только причинит новую боль нам обоим. Это правильно? Конечно, нет. Но что мне еще остается? Выбирая из двух зол, я выбираю меньшее, ведь осознаю, что мое молчание заставит тебя страдать еще больше, чем мои письма.

А ведь все могло быть иначе, если бы мы никогда не встречались. Тогда нам и не пришлось бы расставаться и проходить через все это. Думаю, ты со мной не согласишься, сказав, что то, что было между нами, стоит любой боли, и, если честно, я сам не ведаю, что говорю. Время, проведенное с тобой, было самым счастливым в моей жизни, я никогда не откажусь от воспоминаний о нем. Никаких слов не хватит, чтобы описать то, как мне тяжело без тебя.

Я и не осознавал, что будет так больно просыпаться по утрам и не ощущать тепло твоего тела под ладонями, твою любовь в поцелуе и не видеть твое счастье в блеске глаз. Когда ты меня обнимала, я знал, что нет на кого на свете счастливее, чем мы, ведь у меня есть ты, а у тебя есть я. Мы единое целое, вернее были им, и так больно жить с мыслью, что теперь ничего этого нет. Есть отдельно ты, а есть отдельно я. Ты ведь понимаешь меня? Надеюсь и верю, что да.

Столько всего изменилось. Всего одно мое решение, и в результате мы не видимся вообще. А мне так этого хочется. Крепко обнять тебя и просто коснуться. Ощутить тепло твоей кожи и биение твоего сердца. Я чувствую себя виноватым перед тобой за то, что уехал, оставил, бросил. Такое ощущение, будто предал тебя. И не найти мне прощения и успокоения. Ты снишься мне почти каждую ночь, красивая, улыбающаяся, радостная и счастливая. Но такая ли ты в реальности? Не уверен. Ты часто плачешь? Тебе плохо без меня? Скучаешь по мне? Ответь, прошу, а лучше пообещай, что будешь меньше грустить и тосковать. Возможно, я требую невозможно, но я не хочу, чтобы ты плакала. Ты достойна совершенного иного. Заслуживаешь, чтобы улыбка не сходила с губ. Прости, что дал тебе счастье, а потом и отнял его. Прости, что наша любовь принесла и продолжает приносить тебе столько боли. Если можешь, прости.

Ты, надеюсь, знаешь и помнишь об этом, но я все равно скажу, потому что хочу это сделать. Я люблю тебя и готов повторить это не раз. Я люблю тебя. Очень.

Ты всегда в моих мыслях. Только ты. Храни меня в своем сердце и, прошу, не забывай. Напиши мне, я буду ждать. Если захочешь мне что-то рассказать, не бойся это сделать.

С бесконечной любовью, всегда твой Эдвард».

По щекам текли слезы, но я не обращала на них внимания, держа письмо прямо у лица, у носа, надеясь почувствовать, что от бумаги пахнет Эдвардом. Но ничего не ощутив, безнадежно прижала лист к животу, против воли задумавшись над словами в самом конце письма. Если захочешь мне что-то рассказать, не бойся этого сделать. Ребенок… Может быть, это знак, что я должна отбросить все свои страхи и просто написать о том, что наша любовь нашла свое продолжение, несмотря на расставание, разлуку и неуверенность в новой встрече? Какое решение мне принять? Как будет правильнее? А как лучше для Эдварда? У кого мне спросить совета? Что делать? Я так растеряна, что, может быть, мне стоит подумать обо всем этом завтра, а сейчас просто лечь в кровать и постараться уснуть? Да, так и надо поступить. Но сначала…

- Я люблю тебя тоже, и мое сердце всегда будет всегда помнить тебя. Даже если разум забудет, - прошептала я в тишине комнаты, смотря в окно, за которым на темном небе сияли в ночи яркие звезды.