Случайная встреча в Вегасе. Он ненавидит женщин, а она готова его убить. Он – темная овечка, она – ангел. Они не предназначены друг для друга, но сердцу этого не понять. Любовь не всегда лекарство от всего. Будут ли они вместе, или это начало очередной войны между их семьями?

бета: KleO

Новая версия «Красавицы и Чудовища». Отец Беллы, вторгнувшись в чужое поместье, продает ее жизнь за спасение своей собственной. Вынужденная прожить всю свою жизнь в имении Эдварда, Белла в конце концов понимает, что ее участь более чем приемлема. На земле, пропитанной магией, она скоро узнает, что все не такое, каким кажется.

Как я была домовиком

Как я была домовиком

Как я была домовиком

Он был весьма, весьма удивлён (мягко говоря), когда первый из их жарких споров закончился тем, что он чуть не получил по заднице жалящим заклинанием, а по голове — огромным томом «Архаичных заклинаний». Сейчас Люциус лишь тихо хмыкнул, вспоминая подробности, а в тот момент его накрыла волна ярости! Конечно, он увернулся от книги и заблокировал заклинание, но от наглости этой ведьмы и накатившей злости его тогда просто колотило!

Время от времени Малфой всё же вёл себя как властная, надменная, высокомерная, аристократическая задница. Тогда Гермионе на несколько дней приходилось «включать» холодность, не разговаривать с ним, а то и вовсе лишать секса. Спустя буквально пару сеансов такой комбинированной терапии она заметила, что Люциус начал внимательней обдумывать слова, прежде чем говорить их вслух.

Белле шестнадцать лет, и на одну ночь она решает забыть об ответственности...
Всего одна ночь - и она забеременела от Эдварда Каллена, парня, которого практически не знает.
Белла остается без крыши над головой. Она одна, безумно напугана и не представляет, что делать дальше, пока зеленоглазый парень не приходит ей на помощь.

— Ты ведь знаешь, что я очень опытный лигиллимент, правда? — невинно поинтересовался Малфой.

Гермиона резко опустила глаза и дёрнулась прочь от него.

— О, нет… Я не использовал легиллименцию, но ты точно думала о чём-то неприличном, глядя на меня: ведь покраснела так, что стала почти одного цвета с пижамой, а уж какое виноватое у тебя сейчас выражение лица! — он засмеялся и отпустил её.

Она нерешительно подняла шар, и пока, сомневаясь, держала его в руках, Люциус резко накрыл её ладони своими и произнёс заклинание. Прежде чем Гермиона поняла, что произошло, перед глазами их возникла картина её смерти.

Как я была домовиком

Она стала часто посещать кладбище, надеясь, что там, в слезах, найдёт утешение. Однако равнодушная гранитная плита не могла предложить ничего, кроме глубокой, чёрной пустоты, всепоглощающего одиночества и могильного холода.

Но она-то всё ещё была жива, чёрт побери! И ей рядом нужен был мужчина! Живой мужчина, с горячей плотью и кровью, способный поддержать её!

«Было бы… неплохо, если бы и она возжелала меня. Мне даже не пришлось бы надевать ей на голову мешок, поскольку она очень красива…» — довольно цинично подумал он и заметил, что мисс Грейджер о чём-то спрашивает его.

— Мистер Малфой, вы меня слушаете?

— Нет, на самом деле я ни слова не слышал, — честно сознался он, — потому что фантазировал о сексе с вами.

Случайная встреча в Вегасе. Он ненавидит женщин, а она готова его убить. Он – темная овечка, она – ангел. Они не предназначены друг для друга, но сердцу этого не понять. Любовь не всегда лекарство от всего. Будут ли они вместе, или это начало очередной войны между их семьями?

бета: KleO

Она понимала, что Теодор поступил правильно, сказав «нет»: так было лучше для него, для неё, для всех.

Но кто сказал, что ей это нравилось?

Кто сказал, что ей не было больно?

И кто сказал, что Гермиона забыла, каково это — чувствовать прикосновение его губ, вкушать терпкую сладость рта, прижиматься к сильному, горячему телу и страстно желать его любви?

— Что ты сказал? — переспросила Гермиона, уставившись на него ясными, огромными от удивления карими глазами.

«Салазар мой! Кого я пытаюсь обмануть? Она так красива! Я хотел её поцеловать и хотел ещё много всего, что обычно следует за поцелуями… Потому что люблю её».

В этот момент Теодор Нотт понял, что обречён.

Гнев и презрение, плескавшиеся в глазах Малфоя, ледяной волной обрушились на национального героя.

— Мне не послышалось? Я правильно понял, о чём ты хотел спросить, Поттер? Ты, человек, который называет себя лучшим другом Гермионы? — сдавленным от сдерживаемого бешенства голосом спросил Люциус. — Человек, который знает её столько лет? Что же случилось с непогрешимой гриффиндорской преданностью, если ты так сразу поверил всему, что сказал этот грязный ублюдок?

У Гермионы совсем не осталось сил, поэтому она оперлась на него и, не поднимая головы, пробормотала:

— Спроси меня о чём угодно другом, и я почти на всё отвечу. Спроси, почему я составила этот список… И я скажу: потому что устала ждать, когда же смогу жить для себя… А сейчас чувствую: моё ожидание наконец закончилось, я живу и получаю удовольствие от этого…

Как я была домовиком

Как я была домовиком

Новая версия «Красавицы и Чудовища». Отец Беллы, вторгнувшись в чужое поместье, продает ее жизнь за спасение своей собственной. Вынужденная прожить всю свою жизнь в имении Эдварда, Белла в конце концов понимает, что ее участь более чем приемлема. На земле, пропитанной магией, она скоро узнает, что все не такое, каким кажется.

Тео хотел признаться, что он здесь потому, что желает убедиться: с ней всё в порядке после проведённой с Маркусом ночи, но у него язык не повернулся сказать об этом. Кроме того, Теодор хотел выяснить, что там произошло, хотя он чувствовал, что уже знает…

«Маркус говорил о том, что собирается переспать с ней в качестве оплаты… Но это было до того, как он узнал её лучше. Конечно, он этого не сделал… Он бы не стал… Он же не… Не так ли?..»

Как я была домовиком

От охватившего его бессилия Малфой начал рушить всё вокруг, и библиотека наполнилась звуками бьющейся посуды и ломающейся мебели. Только когда грудь сдавили тиски, а воздух с хрипом стал проходить в лёгкие, Люциус остановился и попытался отдышаться. В голове калейдоскопом крутились зловещие образы: сон, в котором он держит истекающую кровью Гермиону, и момент на кладбище, когда она борется, схваченная Долоховым.

Малфой отчаянно скользил взглядом по земле, отыскивая свою палочку (она валялась всего в нескольких футах перед ним), когда снова услышал ненормальный смех Долохова.

— Я заберу это с собой, Люциус. Ладно? Ты же не против поделиться со старым другом своей маленькой симпатичной грязнокровной сучкой?

— Я её ненавидел, — Забини вскочил и снова уселся. — Она разорвала наше братство. Сломала нас. Растерзала на куски. Тео влюбился в неё, что, в свою очередь, подтолкнуло Драко всё-таки дать ей второй шанс. Из-за этого Маркус обозлился на Малфоя, потому что всегда очень переживал за Теодора, да к тому же Астория была младшей сестрой его девушки… Всё это почти отдаёт инцестом, но наши линии жизни настолько переплелись…