Драко метался по комнате и только что не рвал на голове волосы в полнейшем расстройстве чувств. Он был зол и раздражен, и никак не мог понять, что является тому причиной. Единственное, в чем был уверен Драко: он злится на Гермиону, а она злится на него. Они вернулись к своим прежним взаимоотношениям: к ненависти. Все приятные мысли и дружелюбные слова, которые они могли бы подумать или сказать друг другу, в одночасье канули в небытие при упоминании одного-единственного имени: Гарри Поттер.

«Она что, постоянно думает о нем? — хмуро думал Драко, и лицо его становилось все мрачнее и мрачнее. — Он, наверное, засел у нее в мозгах так же, как у меня в печенках… Неужели она видит Поттера в своих снах, неужели помогает ему с домашними заданиями и по хозяйству, застилает его постель, сидит рядом с ним и терпеливо выслушивает истории о мучающих его глупых кошмарах?! — Драко сделал паузу и продолжил со вздохом: — Наверняка она все это делает для своего Поттера…» — он уселся на кушетку у окна и вперил яростный взор в потемневшее небо, которое содрогалось в голубых разрядах надвигающейся летней грозы.

А ведь день начинался так чудесно. Он проснулся под впечатлением приснившегося ему перед рассветом странного, но приятного сна, в котором милашка Грейнджер своим чистым и ясным голоском отвечала на вопросы по арифмантике еще до того, как преподавательница успевала их закончить. Солнце тоже как-то по-особому светило в окно. Все было просто чудесно…

Драко решил одеться в белое, в чудную мантию, которую мать подарила ему на прошлое Рождество и которую он с тех пор одевал всего пару раз. Говоря по правде, Драко даже не был уверен, что найдет эту мантию в гардеробе — месяца два назад в приступе хандры он едва не спалил ее в своем камине. Но он все же откопал в шкафу эту мантию и надел ее — черный цвет, решил Драко, не подходит к прекрасному дню, когда все кажется таким свежим, живым и приятным. Постель застелена, завтрак и чай ждут его внизу, а после завтрака он, наверное, разомнется в квиддич или проедется верхом по просторам Поместья… Восхитительный день, решил для себя Драко…

А теперь вся прекрасность и восхитительность испарились из-за Поттера. Почему день, в который Драко чувствовал себя таким счастливым, должен был оказаться именно тем днем, когда на свет появился его злейший враг. «Мир жесток, а его чувство юмора чернее самой темной ночи», — с горечью отметил Драко, вновь уставившись в мокрое серое небо.

Раздался стук. Драко покосился в сторону двери, мысленно пожелав, чтобы стоящий за ней испарился. Подумав, он решил для верности выразить свое желание в явной форме и крикнул:
— Убирайся! — но, к его раздражению, дверь распахнулась, и на пороге показалась Пенси Паркинсон. Она прислонилась к косяку, на надутых розовых губках играла соблазнительная улыбка.

Гнев, в котором пребывал Драко, на миг сменился изумлением при виде Пенси, точнее, ее наряда. Она никогда не отличалась хорошим вкусом, напомнил себе Драко, только этим можно было объяснить ее наряд: длинная черная юбка с разрезом почти от самой талии, обтягивающая розовая блузка, ажурные чулочки и широкий пояс с блестками. В ярко-розовых — под цвет помады — волосах мелькало несколько светлых и темно-красных прядей… Драко пришло в голову, что с волосами такого цвета Пенси можно было бы сразу найти даже в толпе, собравшейся на чемпионат мира по квиддичу.

— А, — буркнул Драко, стараясь сохранить спокойствие, — это ты.
— Да, это я, — пропела Пенси, вплывая — не входя, а именно вплывая — в комнату. Накрашенные губки расплылись в адресованной Драко улыбочке, а взгляд из-под полуопущенных ресниц, казалось, стремился его загипнотизировать. К неудовольствию Драко, она решила сесть прямо возле него. — Драко, дорогой, — проворковала Пенси, — у меня есть для тебя приятный сюрприз.

«После того, как я увидел тебя в таком прикиде, еще одного сюрприза я могу не пережить…» — мрачно подумал Драко, но вслух произнес только:
— В самом деле? Ну, рассказывай.

Пенси хихикнула и игриво цапнула Драко за руку своими наманикюренными ноготками.

— Наши предки отвалили, — страстно прошептала она ему прямо в ухо. — Поехали в город, прошвырнуться по магазинам. Мы остались здесь совершенно одни, — последние два слова Пенси произнесла с особым мечтательным выражением. — Только ты и я на все огромное поместье, в котором так много уютных спаленок…

«…И так много домовых эльфов, которые в любой момент могут зайти в любую из них…» — мысленно продолжил фразу Драко. Он нервно заерзал и попытался отодвинуться от Пенси, но та с самым решительным выражением лица так и льнула к нему.

— Только ты и я, Драко, любовь моя, — промурлыкала она. — Подумай, как замечательно мы можем провести время…
— Да, не сыграть ли нам в шахматы? — с деланным безразличием предложил Драко, предпринимая еще одну попытку отодвинуться. — Или пойдем, послушаем заколдованное пианино, которое играет в Музыкальной гостиной. А может, сходим в библиотеку — скоро начнутся занятия, и стоило бы…
— Нет, у меня есть идея получше… — произнесла Пенси, преодолевая финальным рывком разделявшее их расстояние, и запечатлела на губах ошеломленного Драко горячий влажный поцелуй. Он попытался оттолкнуть девушку, но та пихнула Драко на кровать, продолжая покрывать поцелуями его лицо.
— Пенси, отвали!.. — простонал Драко с омерзением. — Послушай, мы уже говорили об этом, и не один раз…
— Но, Драко, — Пенси выглядела уязвленной, — ты прекрасно знаешь, что рано или поздно мы поженимся, когда станем взрослее. Этого хотят наши родители. Именно поэтому я приезжаю сюда каждое лето: чтобы мы могли познакомиться поближе.

«Да я и так знаю тебя всю свою жизнь, — подумал Драко, с презрением глядя на нее. — Потому-то меня так тошнит от одного твоего вида». Он со вздохом оттолкнул Пенси, бормоча ругательства себе под нос, но едва ему удалось подняться на ноги, как Пенси с нахальной улыбкой на лице ухватила его за руку и снова крутанула в сторону кровати. Драко хрюкнул и упал на аккуратно сложенные Гермионой простыни и тщательно составленные подушки.

— Послушай, Пенси, давай начистоту…
— Не будь таким нудным, Драко, — со смешком произнесла Пенси, вспрыгивая на кровать и приземляясь аккурат на груди парня. Драко почувствовал, как воздух покидает его легкие. — Просто помолчи, — продолжала она, приложив палец к его губам. — Не говори ни слова, я все сделаю сама.
— Пенси, послушай… м-м-м… — она с силой прижала к его губам свои, и Драко едва не задохнулся, когда ее язык начал исследовать глубины его рта. Он закашлялся, попытался отпихнуть Пенси, но его руки были плотно придавлены весом ее тела, и он не мог помешать ей расстегнуть его рубашку и ослабить ремень на брюках. Он попытался достать из-под подушки волшебную палочку, как вдруг — БА-БАХ…

Дверь с грохотом распахнулась. На пороге стояла Гермиона, в ужасе глядя на открывающееся перед ней зрелище.

* * *
Гермиона неслась к дому со всей скоростью, на которую были способны ножки домового эльфа. Ее гнал ужас и опасность, угрожающая хозяину. Все инстинкты верного слуги вопили: быстрее, найди его, убедись, что он в безопасности, отведи от него то страшное, что охотится за ним…

Гермиона замерла, как вкопанная.

«А мое какое дело? — подумала она, почти смеясь. — Какое мое дело до печальной судьбы, ожидающей Драко Малфоя? Во всем этом виноват Люциус — из-за его махинаций собираются убить его собственного сына, но это его проблема — не моя».

Гермиона неуверенно покусала губу, размышляя, не следует ли ей предоставить событиям развиваться своим чередом… Дела Люциуса Малфоя ее не касались — это точно. Но она просто не могла оставить Драко умирать. Он был прав насчет гриффиндорских принципов: они действительно определяли практически все стороны ее жизни. Гермиона проглотила свою гордость и злость на Драко, и решительно направилась к его комнате. Ей до боли хотелось предупредить его, и она надеялась, что успеет сделать что-нибудь прежде, чем случится ужасное.

Гермиона не постучала — сейчас было не до приличий. Дверь распахнулась, и с ее губ уже сорвалось обеспокоенное: «Малфой…», но остальные слова застряли у нее в горле. Увиденное заставило ее широко распахнуть глаза и замереть. Сердце в груди тоже остановилось.

Драко Малфой был весь потный и взъерошенный, его обычно прилизанные волосы растрепались и шелковистыми влажными прядками свисали со лба. Все лицо его было покрыто следами ядовито-красной помады, щеки раскраснелись, а рубашка была наполовину расстегнута, обнажая так же покрасневшую грудь… на которой покоилась рука Пенси Паркинсон. Гермиона перевела глаза вдоль этой руки и увидела обнаженное плечо Пенси и отсутствие какой-либо ткани, прикрывавшей ее спину. Волосы Пенси тоже сбились и висели вдоль щек, как собачьи уши. Все лицо — губы, щеки, подбородок — было вымазано ярко-красной помадой того же оттенка, что и отпечатки на лице Драко.

Гермиона почувствовала, как в сердце что-то разбилось с тихим хрустальным звоном. Она и Драко с одинаковым ужасом смотрели друг на друга в тишине, шуршащей в комнате, как осенние листья. Гермиона первой нарушила молчание.

— Ты!.. — выдохнула она.
— Грейн… то есть Гетти, это совсем не то, что ты думаешь… — отпихнув от себя Пенси, Драко тут же вскочил на ноги, в умоляющем жесте простирая руки к Гермионе. Только тут он увидел, что на нем… нет брюк: похоже, Пенси удалось их стащить, и они теперь валялись на полу — рядом с ее розовой блузкой.
— Ты… ты… — Гермиона с трудом выговаривала слова. — Ты… — она припечатала Малфоя непечатным ругательством, от которого воздух посинел, как от молнии в грозу. — Ты просто козел, Малфой! — прорычала она и вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь, что, впрочем, не преградило дорогу яростным воплям. Они еще некоторое время доносились до Драко и Пенси.

Наконец, все затихло, и Драко попытался собраться с мыслями, но Пенси не дала ему сосредоточиться.

— Так-так. Это было странное и непрошеное вмешательство, — она послала ему очередную соблазнительную улыбочку. — Идешь, дорогой?

Драко посмотрел на закрытую дверь. Вся его злость к этой Грейнджер вернулась к нему опять, глаза потемнели, когда он вспомнил ее резкие слова, яростные взгляды и привязанность к этому уроду Поттеру. Лицо Малфоя исказило выражение боли, разум вскипел от ядовитых горьких мыслей, наполняя его вены жутким черным ядом, в котором не было ничего, кроме ненависти, ненависти и еще раз НЕ-НА-ВИС-ТИ!!!

— А почему бы и нет? — мрачно буркнул он и устроился на постели рядом с Пенси.

Пенси хищно оскалилась, и ее зубы сверкнули белой молнией. Как и положено после молнии, через мгновение за окном громыхнуло, и с неба на землю обрушились потоки холодного дождя, как будто тучи в ярости торопились скинуть на землю свой тяжкий груз…