Soundtrack - Quelqu'un m'a dit by Carla Bruni

Мои третьи роды прошли в срок и без осложнений. Ну, почти…
Единственным осложнением стал будущий счастливый отец, который ежеминутно требовал от врачей отчёта о моём состоянии, а также многочисленные родственники, изъявившие желание увидеть воочию появление на свет ещё одного члена нашей огромной семьи.
Этот спор мы вели бесконечно долго. Эдвард хотел присутствовать на родах, а я не желала, чтобы он видел меня красную, растрёпанную, с искажённым от боли лицом. В конце концов, мы договорились, что он будет со мной весь период схваток, а когда дело дойдёт до главного, то без возражений присоединится к остальным, ожидающим за пределами палаты.
Мне следовало бы догадаться, что ничего из этого не выйдет.
На последнем месяце я раз в три дня ездила на осмотр. Разумеется, вместе с Эдвардом. И, разумеется, приблизительно за неделю до предполагаемой даты я оказалась в госпитале. Эдвард не хотел рисковать, оставляя меня дома до самих родов, да и мне, честно говоря, было спокойнее находиться под профессиональным присмотром. Самые лучшие врачи, самое лучшее оборудование, самый лучший уход и самый лучший муж были в моём распоряжении двадцать четыре часа в сутки.
Эбби появилась на свет при помощи кесарева сечения. Обычно следующего ребёнка женщина рожает так же. Но я упросила врачей позволить мне попробовать родить самой. Вернее, упрашивать пришлось Эдварда, который не желал слушать ни о малейшем риске для меня или малыша.
Два раза в день к моему животу подключали допплер, чтобы проверить сердцебиение ребёнка. Утром и вечером доктора осматривали меня, а после долго отвечали на вопросы Эдварда, убеждая его в том, что всё проходит нормально и нет никакого повода для беспокойства.
Но он всё равно волновался.
Стоило мне охнуть, неудачно повернувшись или схватиться за спину, или за ноги, он моментально подскакивал с побелевшим лицом: «Что случилось? Где болит? Началось?»
После четырёх дней подобной опеки я отправила его домой, клятвенно пообещав в ближайшие двадцать четыре часа не рожать.
- Я не уйду.
- Ты меня изводишь.
- Ты просто устала.
- Да, я устала. И от твоей испуганной физиономии в первую очередь.
- Я не испуган.
- Ага, я вижу… ой!
- Что такое, родная? Больно?
- Фигольно! Понимаешь, о чём я.
- Это подло…
- Подло не доверять мне.
- Я тебе доверяю.
- Тогда оставь меня на попечение медицинских светил, которых ты согнал со всего западного побережья, и вернись домой к детям.
- Я хочу быть с тобой, когда всё начнётся.
- Как только всё начнётся, я тотчас дам тебе знать.
- Белла…
- Иди ко мне.
- Что ты…
Не дав мужу договорить, я обхватила его лицо руками и, встав на цыпочки, прижалась губами к его губам.
- Всё будет хорошо, поверь мне. Мы с малышом прекрасно себя чувствуем. Да, не буду скрывать, я очень устала. - Увидев, как меняется выражение лица Эдварда, я ласково погладила его по щекам: - Это нормально, это так всегда бывает в последние дни. Просто тяжело носить на себе лишних полтора десятка килограммов. Но я справляюсь. Правда, справляюсь. И даже если ты очень-очень хочешь, милый, помочь мне с этим никак нельзя. Если только сам не возьмёшься рожать.
Я рассчитывала на его улыбку, но Эдвард оставался серьёзным.
- Может быть…
- Не может. Ты и так сделал всё, что мог, и даже больше. Я совершенно не волнуюсь за нас с малышом, но очень переживаю за тебя и детей. Вот как раз от этих переживаний ты в силах меня оградить, так что отправляйся домой.
- При малейшем…
- Да, да, я знаю: сразу же вызываю доктора.
- Сначала меня, потом доктора.
- Хорошо. Сначала тебя, потом доктора.
- Белла… - Остановившись перед стальными дверьми лифта, Эдвард внимательно посмотрел на меня. - У меня на свете нет никого дороже тебя.
- Ничего подобного. Есть. И скоро появится ещё один.
- Ты прекрасно знаешь, о чём я.
- Знаю. Поэтому сначала я звоню тебе, а потом уже бью в набат.
- Я люблю тебя.
- И я люблю тебя. Поцелуй за меня детей. И привези их завтра, ладно? Я соскучилась…

Я позвонила ему через двадцать минут.
- Ты передумала меня отпускать, любовь моя?
- Да я-то с удовольствием, но вот твой сын, кажется, против. Возвращайся, у меня только что отошли воды.
Следующее, что я услышала, был визг тормозов и какофония раздражённых автомобильных сигналов.
- Еду, - скорее выдохнул, чем сказал, мой муж и самым возмутительным образом бросил трубку.

Через час моя палата напоминала зал ожидания аэропорта – посмотреть, как я рожаю, собралось всё семейство.
Если проводить авиационную аналогию и дальше, то Эдвард был капитана огромного «Боинга», который пытался сориентировать в пространстве и времени экипаж и пассажиров. Ну а я сама, понятное дело, являлась тем самым «Боингом», стоящим перед взлётной полосой с включенными на всю мощь двигателями, ждущим отмашки главного диспетчера.
Диспетчер же - вернее, диспетчера, - поглядывали на показания приборов и с явным облегчением улыбались:
- Раскрытие - два сантиметра.
- О, ещё немного…Четыре сантиметра.
- Вы молодец. Всё - как по учебнику…
Мама держала меня за руку, Эсми гладила по ноге. Розали массировала поясницу, когда я вставала и начинала ходить. Эдвард сидел на кровати рядом со мной, держал за руку и считал время между схватками. Как только приближалась очередная, я начинала тяжело дышать, и он, смотря мне в глаза, дышал вместе со мной. Всякий раз его сосредоточенное выражение лица смешило меня, и он немного расслаблялся, принимая мой смех за угасание боли.
С Эбби всё было по-другому. Да и с Максом тоже. Боль, которая является непосредственной составляющей появления маленького человечка на свет, обычно быстро забывается, оставляя место лишь переполняющему душу счастью.

Помнится, Ли рассказывала, что когда рожала близнецов, то громко кричала при схватках. Ей казалось, что с этим криком как бы уходит боль, и это помогало больше, чем молчаливое скрипение зубами.
- А потом я подумала о детях. Ты представляешь, как им сейчас страшно. Привычный мир меняется, их вдруг начинает куда-то толкать. Они беспокоятся, упираются, а тут ещё извне идут какие-то страшные звуки. Я бы ни за что не вылезла при таком раскладе.
Вспоминая её слова, я думала о малыше. «Потерпи, маленький, - говорила я про себя. - Видишь, сколько людей ждут твоего появления, как они все тебя любят. Как тебя любит папа. Смотри, какой он у нас бледный от переживаний…»

Мой телефон не умолкал, и Розали взяла на себя труд отвечать на звонки.
- Звонила Ли. Сказала, что они с Анжелой выезжают, и попросили без них не рожать.
- Вряд ли у меня получится их дождаться, - кряхтела я сквозь зубы в очередной схватке, сильнее сжимая руку Эдварда. Он постоянно твердил об анестезии, но я запретила всовывать в себя иголки.
- Тебе всё равно сделают укол перед тем, как делать кесарево.
- Я справлюсь сама.
- Белла…
- Мы договорились, ты помнишь? Ты должен мне доверять.

Через некоторое время в палату заглянул Эммет:
- Звонит Макс. Говорит, что не может до тебя дозвониться: всё время занято.
- Дай мне телефон!
Эммет вошёл, опасливо оглядываясь по сторонам. По его лицу было видно, что он хотел бы оказаться далеко отсюда и не имел никакого желая наблюдать за тем, что происходит по эту сторону двери. Как только телефон оказался в моих руках, Эммета буквально смыло из палаты. «Трус», - услышала я шипение Розали, перед тем как поднесла трубку к уху.
- Привет, сынок. Ты где?
- Мы все в Большом доме с Элис.
Всех до сих пор смешило это определение, которое Макс дал дому родителей Эдварда. Но тем не менее в семье оно быстро прижилось.
- Здорово. Чем занимаетесь? - Я молила Бога, чтобы голос мой звучал непринуждённо.
Сын оказался гораздо прозорливей, чем я думала.
- Уже скоро, да, мам?
- Макс…
- Нам ничего не говорят, но что, я тупой? Вы там все вместе рожаете, что ли?
- Ну… пытаемся…
- Больно, да? Как тогда? - Сердце сжалось, когда я услышала страх в его голосе. Он не забыл, как это было с его сестрёнкой.
- Нет, малыш. - Я еле сдержалась, чтобы не расплакаться, и сильнее ухватилась за Эдварда. - Это не прогулка под солнышком, конечно, но всё в полном порядке. Тут столько врачей, что в пору отстреливаться.
- А Эдвард там?
- Да. Он рядом и передаёт тебе привет.
- Ну тогда ладно, - протянул Макс, и я почувствовала, что он успокаивается. - Ты позвонишь мне ещё?
- Обязательно.
- Всё хорошо, милая? - Я передала Эдварду телефон, а он поднёс к моим губам пластиковый стакан с воткнутой туда соломинкой. - Попей.
Я жадно глотала воду вместе со слезами, уставшая и измотанная. Это продолжалось вот уже четыре часа. Раскрытие было около семи сантиметров и схватки шли каждые две-три минуты.
- Через полчаса начнётся основная работа, - сообщила доктор.
- Не уходи, - неожиданно для себя я вцепилась в руки мужа.
- Не уйду, родная, что ты! - Он целовал моё вспотевшее лицо, отводя от него прилипшие прядки волос. - Я буду с тобой.
- Я же не хотела.
- Мало ли что ты не хотела, - Эдвард тихонько щёлкнул меня по носу. - Я принимал непосредственное участие в начале процесса - хочу ничего не упустить и в конце.
- Только не смотри туда, - я неопределённо кивнула куда-то в район своих ног, размазывая по лицу слёзы.
- Ни за что на свете! - воскликнул он, вызывая у меня нервный смешок, смешанный с всхлипом. - Даже если бы попросила, не стал бы. Насмотрелся, будучи студентом.
- А если всё-таки девочка?
- Значит, будет Роберта.
- Эбби расстроится.
- Да уж… Она всерьёз рассчитывает на гномика.
- А бывают гномики-девочки?
- Ну как-то же они размножаются…
Из меня снова вырвался смешок. Интересно, стоит ли знать ребёнку, о чём говорили родители за несколько минут до его рождения?

Роберт Каллен появился на свет двадцать девятого октября в восемь пятнадцать вечера. Всё прошло естественным путём. Он сразу же во все лёгкие заявил о себе миру, вызвав одобрительный гул присутствующих. Маленький окровавленный комочек положили мне на грудь, и я заплакала, поднимая ослабевшую руку и гладя тёмные слипшиеся волосики.
- А вот и ты. Здравствуй, моё солнышко. Ты такой герой у нас, всё выдержал. Просто умница.
Эдвард, казалось, не дышал, во все глаза смотря на новорожденного сына. Его рука дрожала, когда он, едва касаясь, провёл пальцами по его сморщенному плечику.
Когда малыша унесли на обязательные процедуры, муж склонился надо мной и, взяв в руки моё лицо, принялся покрывать его поцелуями.
- Спасибо тебе. Спасибо, родная… Спасибо…
Я смеялась сквозь слёзы, стараясь тоже целовать его в ответ, попадая то в ухо, то в шею.
- Иди к нему, - толкала я его. - Мне надо тут ещё кое-что закончить…
Завёрнутого в мягкое фланелевое одеяльце, в смешной голубенькой шапочке на крошечной головке, Роберта вручили отцу.
Пока со мной занимались врачи, я смотрела на них. Высокий, красивый, немного растерянный, трогательный в этой растерянности, Эдвард склонялся над маленьким комочком, которого было почти не видно в его больших руках. Он что-то говорил, смотря в крохотное личико сына, и я закрыла глаза, стараясь навсегда запечатлеть в памяти этот момент. Когда же я их открыла, Эдвард поймал мой взгляд. И то, что я увидела в его глазах - бескрайнюю и благодарную любовь, - заставило моё сердце понестись вскачь. Навалившую усталость сняло как рукой.
- Смотри, какой он у нас красавец, - гордо заявил он, подходя и протягивая мне сына.
Красавец лежал у меня в руках, подперев одной ручкой подбородок, и смешно дёргал носиком, будто принюхивался.
- Какие у него глаза, ты видел?
- Тёмно-синие…
- Правда? - улыбнулась я, изучая маленькое сморщенное личико. Я проводила тыльной стороной пальца по маленькому носику с обязательной младенческой горбинкой, по безбровому лобику, по прижатым к голове, ещё не закрученным прозрачным ушкам, по ниточкам-пальчикам. Малыш открыл беззубый ротик и издал мяукающий звук.
- По-моему, кто-то проголодался. Помогите мне, пожалуйста, - обратилась я к одной из оставшихся в палате медсестёр.
Она немного помогла мне разработать грудь, прежде чем пристроить к ней сына. А тот, оказавшись снова у меня на руках, всего лишь один раз слепо ткнулся в неё, а потом маленькие губки ловко обхватили сосок, и через некоторое время я почувствовала характерное давление.
- Сразу видно - этот своего не упустит, - засмеялась медсестра, отходя от кровати.
- Мой мальчик, - кивнул Эдвард. Я посмотрела на мужа, ловя его взгляд.
- Твой.
- Наш.
Он изучал моё лицо, будто только что ему открылось в нём что-то новое, чего он ещё не видел.
- Я люблю тебя, моя Белла, - наклонившись ко мне, он провёл пальцем по моим губам, а затем оставил на них долгий, нежный поцелуй. - Вряд ли может быть что-то больше, чем это.
- Да, - согласилась я, прекрасно понимая, что он имеет в виду. - И вряд ли есть что-то большее, что я могу желать.

- Вы познакомите меня наконец с внуком или для этого требуется ордер? - раздался из-за двери громкий голос моего отца.
Не дожидаясь ответа, наше многочисленное семейство ввалилось в палату.
Налетая друг на друга, они остановились прямо в дверях, восторженно глядя на нас с Эдвардом. Я широко улыбнулась, крепче прижимая сына к груди.
- О, мои глаза, мои глаза, - простонал Эммет, в притворном ужасе пряча лицо за растопыренными пальцами. Я прыснула, а Эдвард, не обращая внимания на идиотскую выходку брата, поднялся с кровати и гордо заявил всем собравшимся:
- Разрешите вам представить: Роберт Брайан Мейсен Каллен.
- Не многовато ли имён для одного парня? - заявил красный от смущения и переживаний Чарли.
- Нет, в самый раз! - Под всеобщий смех, я кивком головы подозвала его: - Иди, познакомься с внуком, ты же так рвался…

Роберт побывал на руках у всех, кто был с нами в тот день. Ближе к одиннадцати появились Ли и Анжела в сопровождении Бена. Только к часу ночи мы наконец остались одни.
Малыш спал в кувезе, приставленном к кровати. Через прозрачные стенки было легко наблюдать за ним. Во сне он издавал смешные звуки, выражение крохотного личика всё время менялось. Эдвард полулежал в нашей большой кровати, спинка которой была поднята, облокотившись на несколько высоких подушек. Мне совершенно не хотелось спать - сказывалось перевозбуждение. Я лежала в объятиях мужа, прислонившись спиной к его груди. Его руки гладили мои, двигаясь от плеч до запястий и обратно, а губы то и дело оказывались у меня в волосах, и я чувствовала его лёгкие поцелуи. Говорить не хотелось. Хотелось только смотреть на маленькое чудо, спящее рядом с нами, и прислушиваться к его дыханию.
Иногда я поднимала лицо к Эдварду, и он так же молча склонялся ко мне. Его губы находили мои, его дыхание смешивалось с моим, его ласки успокаивали меня, усыпляя.

Это было истинное, ничем не омрачённое, почти прозрачное в своей чистоте драгоценное счастье.

Продолжение
___________________________________________________________________________________

Здравствуйте, мои дорогие!
Я не планировала разбивать последнюю главу на части, честно вам скажу. Но написав вот эти пять с половиной листов, поняла, что не хочу мешать это светлое событие в жизни наших героев с чем-либо ещё. Пусть сегодня они порадуются своему новоприобретённому счастью. Со всеми остальными проблемами и вопросами, требующими ответа, мы разберёмся чуть позже.

P.S. ViCh, спасибо за песню!

Отредактировано 17.05.2013