---

---

Трилогия «НЕ ЗАБЫВАЯ О ГЛАВНОМ»
Часть 3/3: ПОКА ЛОЖЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС

…Для Беллы привычное солнце заходило в последний раз. Не страшно потерять, но лишиться и не иметь возможности даже желать этого подобно участи самого недостойного из всех проклятых. Судорожно сглотнув щекочущий ноздри затхлый воздух, она лишь сильнее стиснула кулаки и прильнула щекой к холодной стене. Это было подобно тому, как если б… А вообще, сравнению это не подлежало по той лишь причине, что она не желала тратить свои последние мгновения на подобную чепуху, потому что при желании сможет подумать об этом «после».
Дверь тихонько скрипнула, но девушке не хотелось обращать на это внимания. Против воли, будто не желая обидеть своего незваного гостя, она все же обернулась. Равнодушно. Спокойно. Без покаяния и страха. Так оборачивается палач к своей жертве, прежде чем поднять лежащий рядом топор. Взгляды скрестились. Лицо вспыхнуло, но это лишь сейчас. Только теперь. Очень скоро оно уже не будет выдавать те чувства, которые Белла по своей человечности не способна была скрыть. Слишком мелочно. Неуместно. Жестоко по отношению к самой себе, словно она сама себя предавала и в тайне наслаждалась этим. Словно маньяк, ощутивший, что на руках помимо крови жертвы и его собственная. Неаккуратная работа.
О да, Аро был хорош. Хорош настолько, насколько может быть идеал, созданный после сотни тысяч набросков и пробников. Девушка почти слышала, как разбивались руками мастера неудачные творения, которые он уничтожал сам. В отместку собственному таланту. Но на «это» рука у него не поднялась – слишком уж прекрасно было застывшее за спиной создание. Порок и добродетель, нежность чувственного шелка и жестокосердность камня – он соединил в нем все то, что не нашло места нигде, кроме как в идеале. Безупречный образец совершенного зверя.
Рука плавно поднялась и коснулась двери. О, сколько в этом движении было недостижимой простому смертному элегантности и изящества. Удивительной красоты длинные пальцы сжали металлические кольцо, в желтоватых отблесках свечей блеснула жемчужная кожа, под которой едва виднелись голубоватые жилки. Завороженная, Изабелла не могла отвести взгляда.
— Приветствую тебя, дитя мое. В добром ли ты здравии сегодня?
— Я уж думала, ты передумал. – Девушка удивилась, что голос дрогнул. Почти незаметно, но «он» оказался куда наблюдательней. Или может, увидел, как на короткий миг расширились зрачки пока что карих глаз? Она не понимала, что именно выдало ее. – Сделаешь это сейчас?
Вольтури потребовалось лишь незаметное человеческому глазу мгновение, чтобы оказаться рядом. Прохладные пальцы коснулись запястья, подняв руку ладонью вверх. Наклонившись, вампир с трепетом вдохнул пьянящий запах кожи и закрыл глаза, впитывая в себя это сладкое, ни с чем несравнимое ощущение собственного могущества.
— Приятного аппетита. – Равнодушие, с каким Белла это произнесла, заставило Аро улыбнуться и посмотреть ей в глаза. Словно он видел в них ответы на все свои вопросы. Хотя, почему «словно» — все так и было. Ему не нужно было спрашивать, он все знал и так – читал в биении сердца, в жарком беге крови и осторожных вздохах. Скоро и она так сможет, наверно. А, может, у нее будет другой дар? Как у Джейн? Дар заставлять других испытывать боль…
Хотя, этим даром она уже обладает…
Возможно, Аро в чем-то прав и так будет даже лучше. Подобные ей не должны жить на этом свете.
— Моя философия ни чуть не хуже твоей. — Этот тягучий сладострастный голос, он был куда льстивей своего владельца. В нем чувствовалась покалывающая ложь, такая манящая, что ей хотелось верить. ЕМУ хотелось верить. Этот голос умел заворожить и заставить предать даже самого себя. — Я жду не дождусь, когда увижу твою «истинную» сущность. Ты будешь прекрасна.
— Словно хищный цветок, — с насмешкой добавила девушка, не обращая внимания на то, с каким упоением Вольтури прижался к ее напряженной спине. Его руки медленно поднимались от запястья к плечам, от кончиков пальцев вместе с холодом отскакивало легкое покалывание, несильным током пощипывающее кожу. Дрожь отвращения заставила Беллу передернуть плечами. Откинув голову на плечо Аро, она позволила ему коснуться губами виска, успокаивая разгоряченную кожу своим дыханием. Девушке даже подумалось, что он тоже закрыл глаза. Свои кровавые, но будто затянутые пеленой глаза. Такие же пугающе прекрасные, как и у других представителей его вида. Жаждущий власти зверь, слишком могущественный и умный, чтобы требовать все в ближайшее время – он научился жить в ладу с самим собой. Будто нарцисс, Аро любовался собой чужими глазами.
— Просто сделай это, — прошептала Белла, чувствуя опьяняющую страсть, исходившую от вампира. Этот жгучий порок совратил ее разум, захватив в свои сети, словно беспомощную золотую рыбку, способную воплотить все его желания в жизнь. В этой смертной Вольтури нашел то, что искал вечность со дня своего «рождения». Она оправдала его ожидания.
Тихий смех пощекотал кожу, и девушка открыла глаза, чувствуя, как по шее скользнула прохлада.
— Не торопись, — раздалось у самого уха, а затем откуда-то из темноты. – Это случится не сейчас…
Изабелле не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что комната пуста. Тихий скрежет двери подтвердил ее самые страшные опасения – Аро ушел. Игра в кошки-мышки продолжается…
Свечи, вокруг всегда свечи. Они обдают лицо жаром, обжигают пальцы, отражаются в темных, как ночь, глазах. Белла боялась темноты, но никто, никто и никогда не узнает об этом.
«Что ты есть на самом деле? И чем ты станешь?» — невольно думала она, наблюдая за трепещущими огоньками свечей, неясным светом освещавших комнату. — «Вымыслом тех, кто боится, или проклятием тем, кто желает того же? И если так, то всегда есть тот, кто выйдет из толпы и попытается занять твое место. Место, на которое ты возвел себя своим добровольным согласием. Просто сказав ДА».
Желания. Странные, темные желания, которые охватывают разум каждый раз, когда закрываешь глаза. Эдвард считал, что их порождают безнаказанность и ошибочные представления о морали. С бессмертием ты обретаешь уверенность, что можешь получить все, что захочешь.
«И тогда мы становимся чудовищами. Ты понимаешь это, Белла? Мы прокляты».
Прижавшись спиной к холодной стене, девушка посмотрела в самую мглу, куда не доставал танцующий по полу блеклый свет. Он дрожал, выводя изящные па.
— Забуду ли я тогда?...
Странно, но не там, в вечно хмуром Форксе, а здесь, в тихой мрачной каморке Изабелла чувствовала себя по-своему защищенной. Когда Аро приходил по ночам. Или когда она забывала, что значит дышать, восхищенная удивительной красотой его бездушного лица. Черные будто вороново крыло волосы шелковистой волной были рассыпаны по плечам. Хотелось протянуть руку, дотронуться до них. Но глаза, багряно-карие, они именно видели, а не просто смотрели, и это заставляло девушка отводить взгляд.
Аро возвращался каждый раз, будто желая быть с ней. Стать частью пленительного наслаждения, растворяющегося в крови и сверкающего в ней яркими искорками иллюзорного удовлетворения. Он забывался, прикасаясь к бледной щеке, спускаясь к шее, где в ожидании взволнованно билась голубоватая жилка. Вампир приходил лишь для того, чтобы вдохнуть пряный аромат кожи, с нежностью провести кончиками ногтей по этой ниточке – источнике невероятного удовольствия. И Белла не сомневалась, что, касаясь ее, он представлял, что не пальцы едва ощутимо скользят по вене, а впиваются клыки. Но это не пугало ее, она даже по-своему ждала, когда Аро перестанет сдерживаться, играя в какую-то лишь ему понятную игру, и набросится на нее.
И каждый раз он словно шептал что-то – губы шевелились, но с ним не сорвалось ни единого звука. Иногда Аро позволял себе вздохнуть, и Белла испытывала чувство стыда за то, что желала прильнуть к их источнику, к этому шелковистому наслаждению. Казалось, лишь тогда она сможет найти потерянную часть себя, что снова и снова ускользала от нее. Нет, она не испытывала ничего, что толкнуло бы в его объятия, и все же, что-то необъяснимо влекущее было в плавных, притягивающих взгляд движениях. Жестах. Взглядах. Брошенных как бы между прочим фразах.
Оттолкнувшись от стены, Белла подошла к единственному в этой комнате предмету мебели – широкой кровати. Конечно, Аро помнил – она всего лишь человек, которому требуется едва, сон, свежий воздух. Лишь последнее он не мог ей обеспечить. Ни разу за те долгие несколько дней, что она провела здесь, девушка не попыталась подойти к двери, чтобы узнать, заперта ли та. Почему-то казалось, что нет, и лишь это пугало.
Низкий сдавленный стон вырвался откуда-то из глубины, а рука с такой силой сжала простыню, что едва не разорвала. Это было безумие, желать найти покой в разочаровании. Эдвард так страстно желал, чтобы она осталась человеком, А Белла с такой легкостью хотела отказаться от всего. Очень скоро и она станет «прекрасной», обладающей силой, и тогда он перестанет быть недосягаемой мечтой.
«А если нет? Что, если ты очутишься в темноте, и никого не будет рядом?» — тихонько шептал внутренний голос. – «Что, если перестанешь быть самой собой?»
— И все же это лучше, чем оставаться пустой, — вновь и вновь повторяла Изабелла, слушая собственный голос, стыдливо срывающийся с уст и теряющийся в темноте. Протягивая руку, она невольно отталкивала то, что так жаждала ухватить. Порождение разума превращало бесконечный кошмар в сладкую иллюзию, а мучитель становился спасителем. И глядя на нее, Аро невольно восхищался.
Действительно, что в Белле Свон такого особенного? Ничего, абсолютно ничего. Однако она просто есть и этого достаточно, чтобы возжелать порочным сердцем обладания этой искрящейся душой. Было бы слишком просто взять то, что трепещет в руках, словно маленькая птичка. Коснуться губами закрытых век. Почувствовать прерывистый вздох у виска, когда клыки вопьются в податливую плоть в предвкушении более сладостной добычи. Желание погрузиться в него с каждым новым днем становилось все невыносимей, мысль об этом не покидала Аро. Он был опьянен собственной страстью, которая нашла его именно теперь, много столетий спустя. Сперва она была чуждой ему, ненужной, даже раздражающей, но со временем удовлетворять ее стало все сложней. Как убийца, с каждым новым разом желавший все больше, Вольтури не мог насытиться тем, что давала жизнь обычной смертной. Она дышала. Ее сердце билось, разгоняя по телу сладкую кровь. Белла Свон просто была…
Нет, Аро не гнался за призрачным чувством любви, не она ему была нужна. И не страсть, что призраком следовала за ним по мрачным коридорам, не отпуская, даже когда он впивался клыками в очередного несчастного, ставшего частью его роскошного пиршества. Вольтури стремился к обладанию, желая подчинить себе саму правду, которую так льстиво обвивали лозы искусной лжи.
Аро манила недосягаемая реальность, и именно поэтому он позволял сердцу Изабеллы биться…
Тьма пожирала разум, она заполняла его уголки, оставляя после себя лишь безликую пустоту. И холод сковывал душу, потому что не может быть тепла там, где нет… чего? Любви?
Горько усмехнувшись, Белла легла на кровать, бездумным взглядом скользнув по комнате, освещенной лишь свечами, пламя которых не просто согревало, его тепло душило, заставляя задыхаться. Подняв руку, девушка посмотрела сквозь пальцы на золотистое сияние, делавшее кожу какой-то нереальной. Было больно, невыносимо больно. И это не пустые слова, а настоящие, вызывающие страдания чувства. И гнев. Да, это первое, что появляется после боли – ярость, безумная, безудержная, которая наполняла сердце хоть чем-то. От нее задыхаешься также как от жара свечей.
— Белла…
Повернув голову, девушка вновь уставилась в темноту. Да, с каждым разом становилось все легче...
— Ты всего лишь иллюзия, — спокойно отозвалась она, но сил отвести взгляда не было. Тьма магнитом притягивала к себе, обещая унять боль взамен маленькой награды. Жизни.
— Реальность, если ты захочешь этого…
Едва заметное движение, рука, на мгновение выскользнувшая из мрака. Но до нее не было возможности дотянуться. Зажмурившись, что есть сил, Белла зажала уши руками и уткнулась лицом в подушку. Почему?
Потому что комната была пуста.
Потому что Изабелла начинала сходить с ума.
Потому что она больше никому не доверяла, даже самой себе. Особенно себе!
— Но ты ведь не хочешь, верно? – разочарованно шептал все тот же родной голос. Призрак скользил по камере, боясь приблизиться и каждый раз оставаясь в темноте, как если б боялся оказаться в золотом сиянии свечей. И Белла знала, стоит лишь поднять голову, посмотреть, и безумие станет неизбежным.
— Ты всего лишь плод моей больной фантазии, — стонала она, не обращая внимания на сладострастный шепот. – Всегда лишь обман!
И все же холодные пальцы, трепетно касавшиеся плеча, дыхание, скользящее по щеке – все было реальным.
— Пойдем со мной, в мой мир.
— Тебя нет, — сдавленно повторяла Белла. – И больше никогда не будет…
— Я существую.
— Лишь в моем воображении.
— Я рядом. — Обернувшись, чтобы раз и навсегда убедиться в собственном безумии, девушка все же не смогла сдержать сдавленного вскрика. Иллюзия становилась слишком реальной. Стремительное движение гибкого тела рывком загасило свечи. Лишь одна осталась гореть, позволив Изабелле увидеть вышедшего из тени Эдварда – скрытый мантией Вольтури, он все же оставался самим собой. Лицо все также в полумраке, будто вампир стыдился чего-то. Но это были глаза, его глаза – золотисто-янтарные, полные безудержного желания защитить. Рука коснулась лица, желая вспомнить позабытые черты. – И всегда буду…
Моргнув, Белла вновь потеряла образ Эдварда, лишь призраки, что скользили по полу, оставались ее молчаливыми союзниками. Они смеялись, танцуя и извиваясь своими гибкими телами. Тени насмехались, перешептываясь между собой и оглядываясь назад, в самую мглу комнаты. Неясное движение рукой и черная мантия полетела в сторону. Огонек свечи испуганно дрогнул, взвившись вверх и на мгновение оплетя тонкие бледные пальцы своим неясным сиянием.
— Зачем ты приходишь? – негромко произнесла Изабелла, сомневаясь в собственном рассудке, ведь никто кроме нее не разговаривал с призраками. – Это мука, быть рядом, но не иметь возможности даже дотронуться…
Легкий, едва заметный кивок, в котором так много понимания – и этого достаточно, чтобы испытать гнев, взвившийся внутри и разлившийся по щекам румянцем.
— Ты действительно безжалостен, Эдвард!
Но тень лишь колыхнулась от резкого порыва ворвавшегося в комнату сквозняка, принесшего с собой лишь тихий смех Аро. Если б Белла не была уверена наверняка, то подумала, что иллюзии – это его попытка свести ее с ума. Как странно было просто сидеть, не думая о том, что смерть ходит где-то рядом. Возможно, даже стоит за спиной, глядя своими заинтересованными, но от того не менее холодными глазами. В них можно найти все – и боль разочарования, и желание забыться. Как легко было бы просто крепко зажмуриться, мечтая оказаться как можно дальше от хладных тел, агонии, беспомощности. Как легко…
Дверь даже не скрипнула, и все же она знала, что пришел именно Аро. Значит, настало ее время.
— Я уже устала ждать, — насмешливо бросила Изабелла, хотя сотрясалась от страха в ожидании боли. Вот сейчас холодные руки коснуться ее, а острые клыки вопьются в плоть, вырывая из горла отчаянный крик. Последний перед тишиной, потому что навряд ли она сможет произнести хоть слово от раздирающей тело невыносимой боли. Нужно просто подождать и все, больше ничего. Да, не нужно бежать, нет необходимости прятаться.
Тихий шорох ткани по каменному полу, горьковатый запах смерти и холод, за которым последовал тяжелый вздох. И также как взгляд Беллы скользил по стене, так и невидимый гость все глубже отступал в тень. Откуда-то издалека раздался тихий отчаянный вскрик, и девушка невольно вздрогнула. Даже думать не хотелось о том, кому он принадлежал и особенно, почему его обладательница кричала. Прерывисто вздохнув, Изабелла сильнее сжала одеяло, в которое куталась, чтобы согреться. Страх безраздельно овладел ею, и почему-то показалось, что именно этого добивался Аро. И сейчас, стоя там, во мраке, он улыбался тому, сколь беспомощной и уязвимой она стала. Хотя, наверно, для него она всегда была такой. Всего лишь человеком.
Напряжение с каждым вздохом становилось все сильней, натягивая нервы так, что хватило бы случайного звука, чтобы они с треском порвались. И боль, почему-то было очень больно. Не осознавая этого, Белла прижала ладонь к тому месту, где бешено билось испуганное сердце, сжав одеяло с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
— Чего ты ждешь? – выдавила девушка. – Пока я умру от старости?
Из темноты в приглашающем жесте выскользнула рука, и Изабелла невольно дернулась. Ее и Аро разделяло не менее десяти шагов. Конечно, он без труда бы их преодолел, но ждал, когда жертва сама приблизится. В полумраке сверкнули голодным блеском глаза.
— Ну что ж, приятного аппетита.
Едва не подавившись собственными словами, девушка сделала необходимые несколько шагов. Сдавленный вздох заставил вскрикнуть, и лишь через минуту-другую Белла поняла, что это она сама вздохнула. Вампир же будто растворился в темноте, которая наступила, когда с легким треском догорела последняя свеча. Но он видел девушку, в этом не было сомнений. Поэтому, недолго думая, она разжала пальцы, позволив одеялу упасть к ногам, и заправила закрывавшие шею волосы за ухо. Конечно, Изабелла сомневалась, что именно сюда Аро захочет укусить, да и вообще, как вампиры это делают – единственное воспоминание почти стерлось, лишь след на запястье напоминал, что произошедшее не сон. Но она помнила боль, огнем растекающуюся по телу.
Сцепив зубы, девушка крепко зажмурилась, чувствуя, как глаза жадно разглядывают ее испуганное лицо. Пальцы с предельной нежностью коснулись его, словно стараясь запомнить.
«Изучает меня, как я его тогда», — спокойно подумала Изабелла, не противясь и тому, что Аро, отведя тонкое запястье, скользнул рукой по волосам.
— Прости меня, Белла, — неожиданно прошептал он, и девушка замерла, боясь поверить. Глаза широко распахнулись, выискивая в темноте столь дорогое и совершенное лицо. – Прости, что пришел слишком поздно.
— Эд… Эдвард? – неуверенно позвала она, и сказанное едва слышным голосом мог уловить лишь острый слух вампира. – Я не верю!
Сердце болезненно сжалось и забилось сильнее, чем когда Белла была в ужасе. Внутри все перевернулось, а страх перешел в безудержную радость. Руки сами потянулись к любимому. Эдвард возвышался над ней, напоминая мрачную статую. На какое-то мгновение счастье настолько затмило разум, что девушка не заметила, как осторожно вампир сжал ее запястья и отвел в сторону, но лишь для того, чтобы обнять, сдерживая тем самым неловкие попытки.
— Эдвард, Эдвард… — Задыхаясь от разрывавших ее чувств, девушка прильнула к широкой груди, ощущая ее успокаивающую прохладу. Отвыкшая от ласк, она вздрагивала каждый раз, как Эдварда касался ее, нежно стирая со щек прозрачные капли слез. – Я так ждала, а ты все не приходил. Я отчаялась!
— И поэтому решила умереть? – горько усмехнулся безликий голос, и Белла отчаянно замотала головой, будто желая опровергнуть сказанное. – Глупенькая…
— Нет! Сначала я хотела просто исчезнуть из твоей жизни. А затем поняла, что если обрету бессмертие, то все встанет на свои места. Я больше не буду человеком и боль, которую доставляла, будучи им, вы больше не испытаете! Розали перестанет меня ненавидеть. Джаспер вернется к Элис. И ты снова будешь со мной…
Руки, ласкавшие лицо, с такой силой сжали плечи и встряхнули, что Белла даже лязгнула зубами.
— Это не жизнь, а… проклятие!
— Я просто хочу быть рядом с тобой. Любить тебя, — глотая слова, жалко залепетала девушка, боясь, что любимый вновь исчезнет, и она останется одна в этой непроглядной тьме. Без него. Без надежды! – Всегда.
— Белла…
— Всегда, слышишь?! – не допускающим возражений голосом повторила Изабелла и, высвободившись, подняла руки, нащупав в темноте лицо Эдварда. Напряжение, сковывавшее его тело, не уходило, и она лишь горько усмехнулась, понимая и принимая недоверие вампира. Он не смог забыть ее предательства. И, возможно, никогда не сможет.
— Будь со мной… Сейчас… — Поддавшись, Эдвард наклонился, позволив теплым губам коснуться его собственных: нежно, осторожно, как если б не она была хрупким человеком, а он. – Сделай меня такой же, чтобы мы смогли бы вместе целую вечность…
Не найдя понимания, сопротивление Белла встретила достойно.
— Я не стану этого делать, — сипло прорычал вампир, задыхаясь от гнева. Неуклюже отталкивая девушку, он пытался отвернуться.
— Пожалуйста, — настойчиво повторила она, с силой сжав холодную ладонь. – Прошу тебя, Эдвард! Сделай меня вампиром!
— Нет! Ни за что! – отсекая просьбу, рявкнул голос, и Изабелла протянула руку, положив на каменную грудь, из глубины которой вырвался низкий стон. – Нет…
Изабелла не ответила, лишь поджала губы и отвернулась, но и шага сделать не успела, как сильное тело прильнуло к ней. Сбивчиво дыхание коснулось виска.
— Нет, не уходи… Останься… Останься…
— Эдвард, — мягко произнесла девушка. – Так будет лучше для всех нас…
С каким-то животным рычанием вампир уткнулся носом в теплую шею, обжигая кожу холодным дыханием.
— Скажи, что прощаешь меня, — сбивчиво шептали гладкие как мрамор губы. – Скажи…
Не дождавшись ответа, Эдвард стремительно развернул Беллу, отчего у той даже голова закружилась, но все позабылось, когда он с силой смял нежный рот. Неожиданный натиск заставил зажмуриться от страха и радости одновременно, осталось лишь прикосновение спустившихся к шее губ и ладонь, с силой сжавшая плечо…
…Кровать была мягкой, но даже если б Изабелла оказалась на полу, она не ощутила разницы. Все чувства обострились, поглощенная нежностью, с которой Эдвард касался ее, Изабелла не желала замечать очевидного.
— О чем ты думаешь? – прошептал голос, щекоча висок.
— О том, как сильно люблю тебя, – улыбнулась девушка, уверенная, что вампир увидит ее улыбку или поймет, как она счастлива, по взволнованно бьющемуся в груди сердцу.
И снова странная тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием, заполнила каждый уголок комнаты. Склонившись, вампир прижался щекой к груди Беллы, слушая сильные удары.
— Эдвард?
Ответа не последовало. Девушка хотела коснуться возлюбленного, сильнее прижать к себе, но он лишь вздохнул, решительно отстранившись. Можно было подумать, что вампир избегал ее прикосновений.
— Не надо…
— Почему? – не спешила сдаваться Белла, сожалея лишь о том, что не видит в темноте. Внутри нее все вибрировало и кричало от страстного желания прильнуть к Эдварду, ощутить прикосновения его рук, губ. Почувствовать внутри себя. – Эдвард!
— Я не…, — сквозь зубы сдавленно процедил вампир куда-то в сторону, как если б отвернулся. — Я плохо себя контролирую.
— Когда ты в последний раз ел?! — требовательно спросила девушка.
— Дело не в жажде, — мягко отозвался голос, и Белла удивилась, ощутив, как губы любимого коснулись ее лба. – Это потому что ты рядом.
Сжав маленькую ладошку, Эдвард приложил ее к тому месту, где в груди едва ощутимо и редко билось сердце. Тепло тела обжигало холодную кожу. Обхватив лицо девушки своими большими ладонями, вампир склонился к нему, проникая взглядом в самую сущность.
— Эдвард…
— Тшшш…
Как же хотелось протянуть руку, коснуться его, но Изабелла понимала, что Эдвард не позволит этого. Подавшись вперед и закрыв глаза, она прижалась щекой к тому же, где всего мгновение назад лежала ладонь. Голос был едва слышен, но для вампира это не было проблемой.
— Я просто люблю тебя…
Руки скользнули по шелковистой коже плеч, поднялись выше, а затем, зарывшись в ворох теплых волос, притянули к себе мокрое от слез лицо. Нежные поцелуи старались украсть каждую каплю, а затем спустились по щеке к шее, где, маня, билась жилка.
- Я лишь надеюсь, что ты не пожалеешь об этом, Белла…
Дрожащее от желания тело с отчаянно мольбой прильнуло к холодному и каменному, поработив Эдварда, и в тишине можно было расслышать лишь прерывистое дыхание и шорох простыней…



Разъедающая разум, плоть и память боль была повсюду. Она растекалась от сердца по рукам и ногам к кончикам пальцев, поражая нервную систему. Что-то скользнуло по щеке, и Белла в очередной раз конвульсивно дернулась – прикосновение, казалось, обожгло ледяную кожу.
— Больно…
Но вместо крика с губ сорвался лишь вздох, один из тех, что рывками вырывала из нутра тупая боль. Выталкивала, как нечто ненужно и бессмысленное, не позволяя вздохнуть в ответ и насмехаясь над тем, как бьется в судорогах смертное человеческое тело.
— Я… не могу помочь тебе, — сквозь дурман невыносимых страданий раздался едва слышный голос, но в нем было столько отчаяния и чувства вины, что ее нельзя было заглушить ничем. Эдвард был рядом, он переживал смерть вместе с Изабеллой Свон, понимая, что не способен дать ей иного облегчения, кроме своего голоса.
— Нить… — Бессвязно произнесли сухие губы. – Ты… моя путеводная… нить.
Но нависшая сверху тень лишь покачала головой и вновь исчезла в тумане боли, где прятались другие, те, что скрывались за своими черными плащами. Безликие, но удивительно прекрасные. Молчаливые, и все же каждый их шаг был слышен, как если б что-то взрывалось над самым ухом.
«АРО!»
Крепко зажмурившись, Белла широко распахнула затянутые пеленой карие глаза, пытаясь разглядеть в мрачном танце золотистого света одно единственное лицо, то, что склонилось над ней, растягивая губы в кривой усмешке прыгающей по нему тени. Пальцы сжались на чем-то, что, по-видимому, было одеждой. Или, может, это длинные шелковистые волосы оплели дрожащие пальцы?
— Не дай… Эдварду уйти. Задержи, пока я…
И вновь тело конвульсивно дернулось: трещали кости, выворачивая суставы и заставляя походить на сломанную куклу. Все, что оставалось, это подчиниться новому ритму, старательно забываясь в багряно-черной пустоте.
«Это и есть ад», — в перерывах между накатывающими волнами обжигающего пламени думала Изабелла, позволяя своему созданию цепляться за реальность, пусть пугающе ужасную, но она была куда лучше пустоты, из которой невозможно было выбраться. Ломка. Агония. Боль. Сменяя друг друга, они заставляли захлебываться собственным дыханием и безмолвными криками. Казалось, кто-то проник внутрь и, сжав все органы, пытался вытащить их через горло, которое скребли стальные когти. Огонь, пламень, безжалостный и равнодушный, он был везде.
— Много… Слишком много…
Кто-то схватил Беллу за руки и ноги, будто привязанная к лошадям она ожидала, когда те сорвутся с места, разорвав ее на куски. Она даже ждала этого, но правда была страшнее. Все та же комната, пустая и холодная. Кровать. Сама Изабелла, не способная пошевелиться, словно статуя лежала на пропитанных кровью простынях. Но откуда кровь? Неужели это она сама хотела разодрать кожу ногтями, пытаясь избавиться от скользящей под ней смерти?
«Всем было бы лучше, если б ты умерла», — невольно вспомнились слова Розали. Хотя нет, она сказала что-то другое, но Белле, почему-то, казалось, что именно это. Или это агония выворачивала все наизнанку, превращая даже улыбку Эдварда в полный ненависти оскал. И единственное, чего хотелось, глядя в черноту его глаз, это умереть. Возможно, если она скажет об этом, он сжалится и убьет ее сам.
«Убей меня…»
Нет, это было лишь в мыслях, потому что в тишине не раздалось ни звука.
«Убей меня!»
И снова неудача – плотно сжатые зубы и стиснутые губы не пропустили крика.
«УБЕЙ!»
Единственное, чего желала Изабелла – смерти, быстрой смерти, в которой раствориться боль. Но она не заслужила ее. Предала Эдварда. С этой мыслью пришла новая боль, еще более сильная, по сравнению с которой все, что она чувствовала раньше, было чепухой. И с ней всколыхнулся адский пламень, безумным вихрем расползающийся внутри. Но, как ни странно, сознание как будто даже прояснилось, и при желании девушка смогла бы заставить себя поверить, что боли нет. Но зачем? Все стало каким-то безразличным. Лишь время имело значение…
«Раз»
Сердце по-прежнему билось, но теперь быстрее, будто подгоняемое кем-то.
«Два»
Белла прислушалась – кто-то был с ней. Не дыша, ведь в этом не было необходимости, но все же находился рядом. Держал за руку.
«Три»
Все верно, теперь она чувствовала прикосновение, оно не было болезненным, как раньше.
«Четыре»
Сердце билось все сильнее, почти разрывая плоть, как если б ему не хватало места в грудной клетке. Будто втягиваясь в сердце, боль скользила от кончиков пальцев рук и ног, обжигая с каждым новым ударом.
«Пять»
БОЛЬ!
«Шесть»
Удар сердца.
«Семь»
Волна огня.
«Восемь»
Боль.
«Девять»
Удар.
«Десять»
Огонь.
«Одиннадцать»
Боль.
«Двенадцать»
Удар.
«Тринадцать»
Огонь.
«Четырнадцать»
Боль…
«Пятнадцать»
…тишина…
Белла не могла поверить, считая все это иллюзией, которую породила невыносимая агония. Но нет, это было правдой. Вокруг стояла мертвая тишина. Боль ушла вместе с последним ударом сердца. Тело вновь стало подчиняться приказам и первое, что заставила себя сделать девушка, это открыть глаза.
Все было прежним, но словно другим. Чуждым, незнакомым, но таким манящим. И пусть в комнате было темно, но неясное сияние свечей освещало ее ярче солнечного света. Переливаясь, золотисто-багряный отсвет плясал на потолке и стенах. Белла могла видеть все так четко, ясно, каждый цвет спектра. Даже тот, который, будучи человеком, не могла видеть. Завороженная удивительным танцем незнакомого оттенка, Белла протянула руку. И стена придвинулась. Нет, это сама девушка неуловимым движением приблизилась. Восторженно вздохнув, она тут же нахмурилась, потому что не почувствовала облегчения. Верно, теперь дышать не было необходимости.
Все меньше человек.
— Belle! Ты действительно прекрасна…
Она услышала его приближение задолго до того, как открылась дверь и он вошел. Да, Изабелла слышала каждый шаг, который вампир делал, поднимаясь по лестнице. Как рука коснулась ручки двери, с легкостью поддавшейся давлению. И голос, бархатный, чувственный, он ласкал слух. Никогда в жизни девушка не слышала ничего подобного, поэтому позволила себе обернуться – также неуловимо стремительно, как и когда подошла к стене. Хотя, подошла – неверное слово, оно совершенно отличалось от того, что сделала Изабелла, каждое движение которой больше походило на танец.
Идеал, безупречность. Это тоже были не те определения.
Белла была поражена тем, почему раньше не видела, насколько Аро…
И вновь ненужный вздох, за которым последовало движение, о котором она, казалось, успела лишь подумать, но вот вампир уже стоят так близко, что можно увидеть сияние его горящих глаз. В зрачке танцевали сияющие искорки, которых девушка раньше не замечала. Да и стояла ли она когда-нибудь так близко от него, чувствуя нежное прикосновение теплой руки к своей коже.
Теплая…
Снова нахмурившись, Изабелла все же не отвела взгляда, восхищенная идеальными чертами. Бледная кожа сияла изнутри, черные волосы оттеняли ее. Багряно-черные глаза смотрели с восторгом, в пленительной улыбке растягивались алые, словно кровь, губы…
«Кровь»
Дыхание сбилось бы, а сердце пропустило удар, если б Белла по-прежнему была человеком. Но нет, теперь она вампир, и доказательством служило то, что горло раз за разом скребли когти, опаляя его сухим пламенем жажды.
Часто задышав больше по привычке, девушка подняла руку, очень медленно, почти не веря, что такое возможно, и коснулась шелковой поверхности нижней губы вампира. Запах, исходивший от него, всколыхнул жажду и, закрыв глаза, Изабелла привстала на цыпочки и глубоко вздохнула, наслаждаясь тем, как та растекается по ее горлу и легким.
Запах человеческой крови!
Хотелось прильнуть к этим губам, что так недавно чувствовали на себе терпкую жидкость. Белла не была уверена, сделала ли это сама или же Аро, но через долю секунды ощутила прикосновение. В его движениях не было сомнений, он твердо знал, чего желал. Руки с силой притянули к себе, позволив насладиться исходящим от него теплом. Жадный, глубокий, страстный поцелуй, он захватывал, обжигая огнем. Это была не та нежность, с которой к ней прикасался Эдвард. Это была похоть.
Ощущение того, что все идет неправильно, мгновенно отрезвило Изабеллу и она с легкостью, с какой позволила сила новорожденного вампира, выскользнула из крепких объятий. Теперь расстояние между ней и Аро было достаточным, чтобы он не смог дотянуться, но даже так Белла видела, как мерцают размытым блеском мутные багряные глаза. В них было столько жара, голода, недоступного пониманию человека желания. Однако теперь она была вампиром и имела представление, что за жажда мучает бессмертное тело Аро, взгляд которого теперь неотступно следовал за ней.
— Ты так прекрасна, — одними губами произнес вампир, но Изабелла услышала его переливающийся всеми возможными оттенками голос.
— Где Эдвард? – вместо ответа произнесла она, но услышала не свой привычный голос, а вырвавшееся откуда-то изнутри и разлившееся по комнате утробное звериное рычание.
Все меньше человек. Все больше вампир.
Казалось, Аро удивился требовательному тону, видимо, убежденный, что навряд ли первым желанием новорожденного будет увидеть кого-то из прошлой жизни. Но он ошибался, потому что Эдвард – настоящее и будущее!
— Его нет в Вольтерре, — спокойно объяснил Аро в ответ на гневный, прожигающий его ненавистью взгляд. – Мы не удерживаем тех, кто не желает с нами оставаться. Кроме некоторых исключений.
Было ли последнее намеком или нет, но Белла даже не обратила на это внимания. Крепко зажмурившись, она глубоко вздохнула, сдерживая рвущееся изнутри бешенство. Эдвард всегда говорил, что новообращенным тяжело потому, что они не способны контролировать свои чувства. Но девушка не желала становиться чудовищем, которое не может даже совладать с собой.
Криво усмехнувшись, Изабелла вновь открыла глаза, но даже не вздрогнула, осознав, что Аро вновь стоит слишком близко. Она чувствовала его, ощутила мимолетное движение, которое казалось слишком медленным, но от того не менее грациозным.
— Я могу уйти? — мрачно заявила девушка, и сказанное было скорее утверждением, нежели вопросом.
— Конечно, можешь, — улыбнулся Аро, протянув руку, но пальцы так и не коснулись волос, потому что Белла отстранилась, без труда уклонившись от ласки. – Но, возможно, ты захочешь разделить с нами трапезу?
Горло полоснуло огнем при мысли о человеческой крови, пусть даже Белла и не помнила ее вкуса или запаха. Жажда казалась столь мучительной, что затмила все остальные мысли. Облизав пересохшие губы, девушка прищурилась, жадно вдыхая пыльный воздух комнаты.
— Н-нет. – Дрогнувший голос прозвучал достаточно спокойно и даже мелодично. – Я… не голодна.
Ложь! Какая же это была неумелая ложь. Сказать, что новообращенный вампир сыт, столь же глупо, как и то, что днем светит луна, а ночью — солнце. Улыбка Аро стала еще более сладкой, даже приторной, но вот глаза, в них за багряной пеленой пряталась ярость.
— Что ж, — нараспев, произнес он и, обойдя Беллу, встал к ней спиной, с интересом рассматривая комнату, словно видел ее впервые. – Тогда мы не смеем тебя задерживать. Лишь надеемся, что когда-нибудь ты вернешься в лоно своей семьи.
— Вот именно. Я собираюсь сделать именно это, — также растягивая слова, отозвалась девушка, оказавшись около кровати, на которой недавно умерла. Достаточно было лишь вздоха, чтобы ощутить букет ароматов, и все это была сплетенная со смертью кровь. Не только ее собственная, но и Эдварда. Изабелла не сомневалась, что она не принадлежала кому-то другому, была уверена также как и в том, что теперь она вампир. Взгляд скользнул по прекрасному, будто высеченному из камня лицу. О, сколько же в нем было самодовольства, которое хотелось стереть вместе с улыбкой. – Я собираюсь вернуться в лоно своей семьи.
Ни один мускул не дрогнул на лице Аро, лишь глаза выдали раздражение от своенравного поведения новорожденной вампирши, когда та легким ветерком проскользнула мимо.
— Ты еще вернешься, Белла, — не оглядываясь, холодно произнес Вольтури, и Изабелла почувствовала, как внутри все сжалось от странного ощущения неизбежного. Ничего не ответив, она лишь покачала головой, не способная выдавить из себя ни звука.
Странно, что ее никто не остановил. Никто не встал на ее пути даже когда прохладная ладонь коснулась ручки кованой двери и без особого усилие открыла. Будучи человеком Белла обвела бы взглядом коридор, но вампирше, которой она стала, на это потребовалась лишь неуловимая доля секунды, прежде чем пристальный взгляд остановился на застывшей около одной из дверей Джейн. Надменное воплощение хищницы, осознавшей, что есть лишь она и ее пища. Когда-то Изабелла считала, что глаза вампирши таят в себе угрозу, но теперь они казались ей совершенно обычными. Лишь где-то в самой-то глубине она продолжала испытывать что-то близкое к неприязни, а теперь еще и жалости…



…Это было удивительно и не походило ни на что другое. Играющий в волосах ветер не бил по лицу, а скорее ласково касался его теплой струей. Ноги не царапали сломанные веточки и маленькие острые камушки – казалось, девушка шла по бархатному ковру, каким стала для нее лесная почва. Белла смутно помнила то ощущение, которое испытывала, когда Эдвард с ней на руках передвигался так, как может лишь вампир. Все окружающее превращалось в размытое пятно, но то, что было сейчас, походило на чудо. Каждая мелочь, будь то взмахнувшая крыльями птица или крохотная божья коровка, замершая на зеленом листочке. И пусть вокруг царила тьма, Изабелла видела все без исключения. Слышала каждый шорох. Ты словно летишь навстречу ветру, навстречу какой-то новой, удивительной жизни.
Неожиданно замерев, девушка закрыла глаза, прислушиваясь к приятному звуку – биение сердца, а за ним и бегущая по жилкам кровь. Тело против воли устремилось к манящему запаху. Понадобилось лишь несколько секунд, чтобы пересечь поляну. Запах стал сильнее, перед глазами вновь замелькали деревья. Чувство жажды усилилось и боль, пришедшая с ней, стала гораздо ощутимей. Огонь волнами царапал горло. Ничто не могло бы отвлечь сейчас Беллу от желанной добычи, к которой она так стремительно приближалась. На кого она была сейчас похожа? На зверя? Такого же, как и тот, что в сытости улегся на малахитовый ковер травы под бледный свет луны, казавшийся самой девушке таким же ярким, каким раньше было солнце. В своей новой жизни она еще не видела его, а воспоминания из старой казались расплывчатыми.
Коричнево-рыжая шерсть бросилась в глаза сразу же, как появилась в поле зрения. Горный лев, сытый и довольный, лениво поднял голову, но Белла не испытала страха перед огромной кошкой, воззрившейся на нее прищуренными, потемневшими от гнева глазами. Лев поднимался слишком медленно для того, кто способен двигаться куда быстрее и, не теряя ни секунды, опьяненная резким горьковатым запахом, вампирша метнулась к нему. Зверь взревел от боли и попытался вывернуться, но не причинил и малой толики боли. Острые клыки новообращенной без труда нашли место, куда смогли впиться, в надежде ощутить на губах столь желанную кровь. Зубы без труда погрузились в плоть, игнорируя мех и жир. Для льва все закончилось слишком быстро. Горячая, густая и терпкая, кровь хлынула в рот, успокаивая горящее горло и согревая тело своим теплом. Закончив, Белла удовлетворенно провела ладонью по губам, облизав испачканные пальцы, а затем выпрямилась, прислушиваясь к тишине. Медленно, осторожно, робкие солнечные лучики скользили по земле между деревьев, превращая их в извивающиеся тени.
Рассвет.
— Белла… — Она знала о его присутствии. Внутри все сжалось от невыносимого желания посмотреть. Изабелла будто впервые слышала его голос, но без труда узнала в нем то родное, к чему всегда тянулась. – Элис сказала, что ты будешь здесь…
— Ты ушел, потому что я больше не нужна тебе? — Ожидание ответа тянулось, казалось, вечность, а ведь прошло не более секунды.
— Я ушел, потому что слишком люблю тебя.
Вампир хотел сказать что-то еще, но ему не позволили изящные пальчики, осторожно коснувшиеся его губ. Казалось, прикосновение можно излечить все раны, принеся облегчение. Прикрыв золотистые глаза, Эдвард положил свою ладонь поверх маленький ручки, чувствуя едва заметную дрожь.
— Хватит… — словно в каком забытьи произнесла Белла, когда вампир осторожно отвел ее руку в сторону. Бездумная, всепоглощающая, страсть захватила сильнее жажды.
— Я хочу, чтобы ты поняла — единственно, что держит меня на этом свете, это ты, Белла… — прошептал Эдвард, заглядывая в ужасающие, полные крови глаза. Когда-нибудь они станут золотистыми, но пока что на него смотрел новорожденный вампир, в котором он все равно узнавал любимое лицо. Теперь оно стало бледным, на нем не было привычного и столь очаровательного румянца, и все же это была Белла, прекрасная как никогда. Темные пряди обрамляли совершенное лицо, на котором приоткрытые губы казались еще более влекущими.
Но Изабелла не слышала волнующего душу голоса, она чувствовала его. Чувствовала, глядя в янтарно-золотистые глаза. Казалось, они наполняли жаром все, на чем останавливались, девушка ощущала, как все сильнее разгорается в ней это солнечное тепло. Или, возможно, виной тому было восходящее солнце, заставившее волосы Эдварда пылать, а кожу мерцать алмазной пылью, такой крохотной, и все же каждая песчинка была видна и казалась идеальной.
Они были так близко, что почти соприкасались губами. Белла ощущала теплое дыхание на своем лице, нежилась в нем, ласкающем ее кожу. Повинуясь инстинкту, возможно звериному, а может и просто женскому, девушка подалась вперед и прикоснулась к теплым губам. Нежный, легкий поцелуй, словно бабочка, скользнул по губам Эдварда и также быстро исчез, оставив после себя покалывающее тепло. На миг он замер, наслаждаясь теми ощущениями, которые испытал. Но этого было мало. Рука скользнула в темные волосы, притягивая к себе голову вампирши. Бархатистый язык скользнул между губ, каленым железом коснувшись рта. Наслаждение было таким сильным, непередаваемо восхитительным, что мысли беспорядочным потоком взметнулись в голове, напоминая безудержный вихрь. Весь мир, утопая в искрящемся свете солнца, слился в калейдоскопе ослепляющих ощущений. Бушующее пламя растекалось по всему телу, сжигая изнутри и превращая в пепел. И словно феникс, вновь рожденный в огне, Изабелла возрождалась в силе этого бушующего желания.
Эдвард больше не целовал ее губы, предпочтя спуститься к шее, где та переходила в нежную ямку. Изящная, безукоризненная ключица была схожа лишь с драгоценным ожерельем, украшавшим шею возлюбленной. Девушка чувствовала, как мягкий шелк медных волос щекочет щеку. Улыбка приподняла уголки полураскрытых губ, а пальцы скользнули в непослушную копну.
Треск разрываемой одежды заставил сидящих на ветке птичек в испуге взметнуться вверх. Запах крови убитого горного льва уже давно смешался с утренней свежестью, одурманивая сильнее, чем когда бы то ни было. Не было ничего прекрасней этого мгновения. Изабелла почти не помнила ту ночь, когда Эдвард все же обратил ее. В памяти будто за пеленой прятались тусклые ощущения его прикосновений, страстные поцелуи, но то, что происходило сейчас, не шло ни в какое сравнение с воспоминаниями человека, которым она так недавно была. Все стало… острее, ярче, четче.
Прерывисто вздохнув, вампир склонился над прекрасным лицом, его губы, такие горячие, оказались совсем близко. Но он не поцеловал, лишь отодвинулся и улыбнулся. Разочарование пришло тут же, и Белла ощутила все возрастающий гнев. Ей совершенно не хотелось, чтобы Эдвард отодвигался или переставал целовать ее. Напротив, желание его ласк казалось непереносимым. Тело жаждало удовлетворения.
Налитые кровью глаза сузились, и девушка услышала, как в тишине раздалось шипение. По-звериному оскалившись, она гневно взирала на возлюбленного, но злость прошла также быстро, как и вспыхнула, когда Эдвард, ничуть не испугавшись подобной реакции, начал расстегивать рубашку. Неторопливо, будто весь мир мог подождать. Однако не могла ждать сама Изабелла, молниеносно притянувшая его к себе. И вновь тишину рассек звук рвущейся ткани, чьи ошметки полетели в сторону, как ненужный мусор.
Боже, насколько же он был прекрасен. Сияющий в солнечном свете, идеальный, похожий на божество, Эдвард склонился над возлюбленной. Ладонь на мгновение коснулась щеки, затем спустилась по шее к груди, нежно обведя пальцами розовую ягодку соска. Когда же ладонь легла на плоский живот, Белла ощутила всю силу безумия страсти. Как тогда, казалось бы, очень давно, вампир прошелся рукой вдоль ее ноги и, обхватив щиколотку, забросил себе на бедро. Но теперь между ними не было преград ненужной одежды, все было таким естественным. Сияющая в золоте солнца кожа, такая горячая и прохладная одновременно, пленительно прекрасная и трепещущая, прикоснулась, наконец, к ее коже. Тела сплелись, чтобы никогда больше не разъединяться, как две половинки единого целого.
Радость от чувства полноты заставила Беллу вскрикнуть. Вцепившись в вампира, девушка прильнула к нему, словно от этого зависела ее бессмертная жизнь. Каждое движение встречалось радостный вздохом, каждый стон – голодным поцелуем. Наслаждение стало непереносимым. Они оба, измученные своим желанием, стремились к завершению, которое пришло с взрывом безумного блаженства, принесшим им счастливое облегчение. Казалось, вокруг ничего нет, кроме них двоих, прекрасных и любящих. Лишь они. Навсегда. И ничто не сможет разлучить их! Никогда…
Какое-то время вокруг стояла невероятная тишина, но постепенно Белла начала различать не только крики птиц, но и шелест листвы, с которой играл теплый ветерок. Эдвард лежал рядом, задумчиво глядя сквозь кроны деревьев. Завороженная сияющим в лучах солнца лицом, девушка, прикусив губу, приподнялась. Но лишь для того, чтобы отвести с его лба медную прядку. Это не осталось незамеченным, и вампир перевел на нее взгляд. Пристальный, изучающий и такой… любящий.
— Ты так прекрасна, — прошептал Эдвард и, не способный сдержать чувство всепоглощающая счастья, коснулся кончиками пальцев идеального лица.
— Правда?
Поощренная, Белла склонилась чуть ниже, закрывая их обоих шелковой завесой волос. В золотистой глубине она старалась разглядеть свое лицо, но видела лишь сияющие гранатовым блеском глаза. Видимо, печаль отразилась на ее лице, потому что вампир обхватил его ладонями, глядя в самую душу. Не способная выносить этого, девушка осторожно отстранилась и отвернулась, совершенно не стесняясь наготы. Рука уперлась во влажную от утренней росы траву, а глаза закрылись, будто не способные смотреть на сияющий мир, частью которого стала Белла.
— Ты ненавидишь меня, потому что я бросил тебя, когда тебе так нужна была моя поддержка, верно? – раздался за спиной тихий голос. Теплая ладонь легла на плечо, а губы коснулись шеи, но не для того чтобы поцеловать – ощущение скользящего под ними шелка, когда он скользнул к уху, одурманивало. – Я понимаю…
— Я ненавижу не тебя, а себя, — расстроено отозвалась девушка и обернулась, обхватив сияющее алмазной крошкой лицо. – Ты – самое дорогое, что есть у меня. И я предала тебе! Я недостойна…
— Глупышка, — улыбнулись в ответ чувственные губы и на солнце блеснули белые клыки. – Я буду с тобой в болезни и здравии, хотя первое маловероятно, и не брошу, даже если ты захочешь питаться людьми, потому что уже давно отдал себя в твое пожизненное рабство!
Фыркнув, Белла сложила руки на груди, без труда различив насмешку в ленивом смехе. Эдвард откровенно высмеивал все ее страхи.
— Ты просто невыносим, — раздраженно пробурчала она и слегка оттолкнула вампира, но для него это оказалось слишком и, завалившись на землю, он побеждено поднял руки ладонями вверх.
— Сдаюсь! Только не бей! – Закатив глаза, Изабелла всплеснула руками и, криво усмехнувшись, оскалилась, приготовившись напасть на свою беззащитную жертву. В тишине раздалось звериное рычание, и Эдвард совершенно неподобающим образом расхохотался, когда, прильнув к земле, девушка набросилась на него, примеряясь к алебастровому изгибу шеи в поисках подходящего для укуса места.
— Я страшное чудовище, и я тебя съем! – гортанно прохрипела Белла, изображая монстра.
— Знаешь, я слегка разочарован, — сквозь смех выдавил Эдвард, когда она коснулась губами его шеи. Тут же отстранившись, девушка нахмурилась. – Я по-прежнему не слышу твоих мыслей…
— Ты просто ужасен, – только и смогла ответить она.
— За это ты меня и любишь! – рассмеялся вампир, притягивая к себе искрящееся в золотом свете тело.
— За это я тебя и люблю, — в самые губы прошептала Изабелла, чувствуя, как внутри разливается огонь сладострастия…



…Наверно, впервые в жизни Белла видела, как Эдвард воровал. Зажимая ладонью рот, чтобы не расхохотаться, она наблюдала, как, вскарабкавшись по стене, он приоткрыл окно и, игриво подмигнул, исчез в доме. Конечно, приближаясь к нему, они уже знали, что тот пустой, но вампир не упустил возможности повеселить возлюбленную «постановочным ограблением». Не прошло и секунды, как он уже стоял за ангаром, протягивая потертые джинсы и клетчатую рубашку. Сам Эдвард был одет как самый настоящий хулиган: потертые джинсы с дырами на коленях, белая майка и черная кожаная байкерская куртка.
— Поприличней ничего не нашел? – приподняв бровь, осведомилась Белла, с неподдельным восхищением глядя на Эдварда.
— По-моему, мне идет!
— Не спорю. И все же это… — не найдя подходящих слов, девушка несколько раз взмахнула рукой. – Слишком!
Расхохотавшись, вампир притянул к себе Изабеллу и прильнул к раскрывшемуся в изумлении рту. Налитые кровью глаза на мгновение скрыли опустившиеся на щеки черные ресницы, но они тут же взметнулись вверх. Руки уперлись в грудь Эдварда, настойчиво отстраняя настойчивого возлюбленного.
— Мы не можем снова… — гневно прошипела она и если б могла покраснеть, то румянец уже давно залил щеки. – К тому же, люди…
Эдвард понял без объяснений. Изабелла недаром начала свою первую охоту не на человека, а зверя. Она помнила рассказы о том, как трудно новорожденному справиться с голодом и вампир был удивлен тем самоконтролем, что не позволил ей растерзать первого же попавшегося на пути человека.
— Я ушла ночью и бежала так быстро, как только могла. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и я задохнусь от невозможности сделать вздох, однако ничего такого не произошло. Но сейчас… Я… неуверенна, что смогу остановиться, — с трудом выдавила Белла и вздохнула.
— Ты права, — с пониманием отнесся к этому Эдвард, поцеловав темную макушку. – Карлайл и остальные ждут нас.
— И… Джаспер? – зачем-то поинтересовалась девушка, встретившись с внимательным взглядом. Вампир молчал слишком долго и, можно было подумать, он не намерен отвечать.
— Джаспер не вернулся.
Ответ прозвучал сухо, а в золотистых глазах промелькнула боль.
На этом тема была закрыта и всю оставшуюся дорогу домой Белла молчала. Эдвард поступил также.
— О, Белла! Дорогая! – воскликнула Эсме, когда они, наконец, вошли в дом Калленов. Здесь все было по-прежнему. Те же стены, мебель, книги, и все же все казалось иным. Как и там, у Вольтерре. – Мы так скучали по тебе!
Крепкие объятия на сей раз были нежными и согревающими. Будто объятия матери.
— Девочка моя, — прошептала она на ухо, будто остальные не могли слышать ее. И все же сказанное предназначалось лишь одной Изабелле. – Я так волновалась.
Впервые девушка встретила подобную нежность со стороны миссис Каллен и растерянно оглянулась на Эдварда, почувствовав, однако, нечто сродное облегчению.
— Я рада, что смогла вернуться… домой, — прерывистым шепотом отозвалась Белла.
— Верно, теперь ты дома, — подтвердил подошедший Карлайл. Сияющий, словно солнце, он походил на Бога. Все они! Если раньше Розали казалась высокомерной красавицей, то теперь на нее было больно смотреть, глаза слепило светом. А Эмметт, все тот же здоровяк, янтарные глаза которого сверкают смехом. И Элис.
Элис...
Жалобно улыбаясь, вампирша стояла на лестнице, положив изящную ладонь на перила, будто боялась упасть. Как всегда удивительно прекрасная, сочетающая в себе изящество и силу. Такая… идеальная…
Она не успела ничего сказать, лишь раскрыла свой очаровательный ротик, прежде чем Белла оказалась рядом, прильнув к ней своим телом. Руки сжали с такой силой, что Элис даже охнула, удивленная таким откровенным и несвойственным Белле проявлением чувств.
— Мне… больно… — с трудом выдавила она, заставив подругу ослабить хватку, но позволив уткнуться лицом в миниатюрное плечико. – Белла, ну что ты…
Теплая ладошка легла на темные волосы, но не как раньше, чтобы потрепать – вместо этого она прошлась по всей их длине, наслаждаясь ощущением скользящего под пальцами шелка. Закрыв глаза, вампирша прижалась губами к виску Изабеллы.
— Ты ни в чем не виновата, — прошептала она своим музыкальным голосом. – Тебе не за что извиняться.
— Я такая дура! Поверила в то, что ты сказала и совершила такую глупость, что…
Насторожившись, Элис решительно отстранилась.
— Поверила в то, что я сказала? – непонимающе переспросила она. В золотистых глазах появилось нкчто странное. – Что ты имеешь в виду?
— Когда Эдварда исчез, я себе места не находила, — начала Изабелла, но то, как вцепилась в нее взглядом вампирша, заставило перейти к сути дела. – Карлайл сказал, что у тебя было видение, в котором Эдвард вернулся. Но меня среди вас не было.
— Все верно, — подтвердил глава Калленов, обняв жену за плечи. – Мы должны были лучше следить за тобой, Белла, тогда ничего этого не произошло.
Казалось, прошла вечность, прежде чем в напряженной тишине раздался раздраженный, но от этого не менее сладострастный голос всплеснувшей руками Розали.
— Белла Свон, большей дуры я просто не видела! – гневно выпалила она, заставив всех перевести на себя удивленный взгляд. – Элис попросила Карлайла не выпускать тебя из виду, а ты, словно нарочно, пошла к Вольтури! Ну не идиотка ли?!
— Роуз, — попытался образумить взбесившуюся подругу Эмметт. – Белла, видимо, не так поняла.
— Да она вообще ничего не поняла! – продолжала беситься блондинка, с такой ненавистью прожигая взглядом Изабеллу, что та даже растерялась. – Ты хоть знаешь, что этот придурок едва дом не разгромил, когда узнал, что ты исчезла. Да чего там, когда Элис сказала куда – у него, клянусь Богом, волосы зашевелились на голове! Я думала… Нет, это бред какой-то!
Не дождавшись ответа, Розали фыркнула, с гордо поднятой головой удалившись в гостиную. Эмметт лишь пожал плечами и, подмигнув Белле, отправился следом.
— Ты подумала, что не нужна нам? – неожиданно догадалась Эсме, и в ее прекрасных янтарных глазах можно было заметить боль. – Что мы не желаем, чтобы ты была частью нашей семьи? О, моя бедная девочка…
— Все, теперь Белла в безопасности, – еле сдерживаясь, прорычал впервые подавший за все это время голос Эдвард. Его глаза метали молнии, и было непонятно, на кого он больше злится: Карлайла и Эсме, которые плохо следили за его глупой смертной; Элис с проклятым видением или саму Беллу с ее вечно неправильной логикой. — Надеюсь, больше сюрпризов не будет?
— Эдвард, — улыбнувшись, прошептала Изабелла, чувствуя, как в груди разливается обжигающее тепло. Гневный взгляд хлестнул по лицу, но уже через секунду холодные льдинки растаяли и вампир вздохнул, расслабляя напряженные мышцы. – Я так люблю тебя…
— Белла… — Лицо озарила ответная улыбка, а глаза неуловимо потемнели. – Я…
— Так, по-моему, мы лишние, — улыбнувшись, прошептал на ухо Эсме Карлайл, но вампирский слух без труда уловил каждое слово, заставив Эдварда замолчать. Но улыбка не исчезла с губ, лишь стала шире, а глаза превратились в черные угольки. Также как и у Беллы, спустившейся на пару ступенек ниже, но лишь для того, чтобы оказавшийся рядом вампир без труда смог дотянуться до ее руки и, притянув к себе, с легкостью поднять на руки.
— Ты такая аппетитная…
— О, ради Бога, только не при нас! – раздался из гостиной низкий хохот Эмметта, с которым слилось пренебрежительное фырканье Розали. – Лучше сразу убейте!
— А какого мне вечность слышать твои похотливые мысли?! – глумясь, осведомился Эдвард, даже не повысив голоса, и Изабеллу поразило, как ему удается не сорваться. Однако сказанное возымело действие и кроме очередного взрыва смеха комментарий больше не последовало.
Когда, наконец, девушка оторвалась от изучения удивительных черт, она поняла, что вокруг уже никого нет. Лишь она и ее любимый, ненаглядный вампир. И, как ни странно, она бы отдала все на свете за то, чтобы услышать его мысли, пусть даже и знала их все до единой…

---

---