2024-4-26

16

0

0

Ничего не получалось.
Что бы я ни делала, что бы ни говорила, Белла не соглашалась войти в воду.
На самом деле, она отказывалась не только приближаться к воде, но и переодеваться в принесенный для нее купальник.

Акватерапия обычно как минимум включает в себя воду! Белла до сих пор отклоняла всякую помощь, все подбадривания и сопротивлялась любым попыткам убедить ее, что ей это нужно. Ни поощрения, ни сила не заставят ее передумать. Она приготовилась отвергать любые предложения, никакие мои слова или действия не произведут на нее никакого впечатления.

В конце концов я уступила настолько, что сказала, что ей достаточно будет просто войти в воду – прямо в тренировочных брюках и джемпере – но все было напрасно. Я пообещала, что никто и глазом не моргнет на ее наряд, но она даже не пошевелилась.

Розали Каллен испробовала все виды ободрения, принуждения, подкупа и даже пыталась тихо, но отчетливо называть чье-то имя, но ничего не помогало.

Я отошла, чтобы позвонить Керри и попросить ее совета, но она смогла порекомендовать только быть поласковее и не предложила ничего, кроме того, что мы уже пробовали. Она согласилась, что Белле необходимо сделать это, но у нее в запасе не было безопасного и легкого способа, который бы гарантированно сработал.

Как и Сандра, я была убеждена в том, что относительная невесомость в воде очень поможет, но Белла даже не пробовала ее ощутить.

Я спросила у Беллы, не хочет ли она, чтобы занятие провела Сандра, но нет. Может быть, она хочет, чтобы пришла Эсме? Нет. Кто-нибудь еще, с кем она чувствовала бы себя более спокойно? Нет.

После еще одной короткой консультации с Розали я узнала, что ей стоило больших усилий заставить Беллу одеться и сесть в кресло-каталку, чтобы приехать туда, где она сейчас находится – к бассейну. Она была молчаливой и воинственной с момента прибытия и теперь отказывалась даже обсуждать свои «проблемы» с любой из нас.

- Тебе предоставлена полная свобода, Белла. Я могу запереть двери, если это поможет тебе чувствовать себя лучше? – я встала на колени перед креслом, чтобы попытаться вступить с ней в более личный контакт.

- Ты все равно увидишь их, - прошептала она испуганным голосом.

Я посмотрела на Розали, надеясь, что она объяснит, но она покачала головой. Она тоже не знала, что это означает. Мне пришлось предположить, что Белла имела в виду свои шрамы.

Я снова повернулась к Белле.

- Никто не будет смотреть на тебя. Здесь нет никого, кто увидит тебя или будет тебя оценивать. Я видела уже все, что можно здесь увидеть, гарантирую, - усмехнулась я. – На твоем теле не может быть ничего такого, чего я уже не видела раньше у кого-нибудь еще.

Белла просто замкнулась в себе. Она решительно мотала головой, но отказывалась от всех дальнейших попыток обсуждения. Я напомнила ей, что мы обе, и Розали, и я, здесь только для того, чтобы помочь ей. Что ей необходима относительная невесомость, чтобы иметь возможность использовать мышцы, которые болят, когда она стоит обычным образом, но она оставалась глухой ко всем моим доводам.

Я начала немного сердиться, немного расстраиваться и была почти готова отказаться от этой затеи и предоставить Сандре разбираться с ней, когда Розали кивнула мне идти за ней и мы отошли немного в сторону.

- Позвони Эдварду. Вызови его сюда. Как последнее средство, - она съежилась.

Я тихо фыркнула и подумала об этой идее.

- Я знаю от Керри, что она должна сделать это самостоятельно, и не хочу сорвать лечение, вызвав Эдварда, - созналась я. – Это вроде как поражение, если она не может или не будет делать то, что должна, без Эдварда, который настоит на своем.

- Слушай, если ты говоришь правду и вы все согласны, что она нуждается в невесомости, тогда ты должна решить, как это осуществить. Если это лучше для нее, то какая разница, кто убедит ее войти в воду, раз уж это то, что ей нужно?

Я вздохнула. Это был хороший контраргумент, и мне было нечем его отразить.

- Хорошо. Я позвоню ему, - я достала свой мобильник и вышла в маленькое фойе плавательного центра. Я позвонила в клинику и попросила к телефону доктора Каллена. Через несколько секунд он ответил.

- Эдвард, это Келли, из Центральной больницы. У меня здесь Белла в помещении бассейна, но она отказывается входить в воду. Розали с ней, но она просто не слушает нас. Не мог бы ты приехать и помочь нам уговорить ее? – скептически поинтересовалась я.

- Не могу ничего обещать, но уже еду, - ответил он без малейшего промедления. Я еще не встречала этого печально известного мужчину, но, судя по всему, он, казалось, стремился помочь ей, и его голос не звучал слишком сердито из-за необходимости уйти из его клиники, чтобы сделать это.

В моей практике врачи не были такими. Если пациент был непослушным, они обычно просто передавали его психологам и предоставляли им работать с ним, пока он не будет готов продолжить лечение. В защиту Эдварда можно было сказать, что он встречался с Беллой, практически был обручен с ней, если верить слухам, так что это не были обычные отношения «врач-пациент». Мне нравилась Белла, она была милой девушкой, и, судя по немногочисленным контактам, которые были между нами до сих пор, я понимала, что она, похоже, стремится закончить свое лечение, чтобы иметь возможность пойти домой и начать жить заново, но эта Белла была совсем не такой, как та, которую я видела сегодня.

Я закрыла телефон и, возвращаясь к Белле, показала Розали большой палец, чтобы она знала, что ее план принят к действию. Не было смысла говорить Белле, что Эдвард приедет, так как она запаниковала бы или сбежала, так что это не было хорошей идеей, поэтому в ожидании его приезда мы просто продолжали попытки убедить ее.

Я подвезла ее к нижнему краю рампы и опустилась рядом с ней на колени. Рози присела на корточки с другой стороны и тихо разговаривала с ней о том, как хорошо ей будет в теплой воде. Мы обе уверяли ее, что бассейн подогревается, что никто не увидит ее, что она почувствует себя лучше, как только окажется в воде. Но она просто ушла в себя.

Я почти сочувствовала этому, если быть честной. У нее было чертовски плохое время. В ее записях не говорилось, что с ней случилось, там только в общих чертах перечислялись травмы, с которыми она поступила, но только настоящий идиот не понял бы, что ее мучили, избивали и, возможно, жестоко обращались с ней довольно долго. К счастью, у меня не было личного опыта, связанного с физическим жестоким обращением. Правда, я получила свою долю засранцев-бойфрендов и одного настоящего ублюдка-мужа тоже. Но они никогда не поднимали на меня руку, а у меня хватило ума расстаться с ними и получить развод до того, как они прибегли к этому средству. Так что хотя я могла способствовать ее физическому восстановлению, у меня не было реальной точки опоры, чтобы помочь ей эмоционально. Вот почему я была инструктором по лечебной физкультуре, а не психиатром. Я знала, как помочь справиться с физическими травмами, но мозг был для меня чересчур сложным устройством.

Я слушала и смотрела на Розали с тихим благоговением. Поговорив с ней немножко до начала занятия, я узнала, что она не очень хорошо знакома с Беллой, что Эдвард – ее деверь и что они с Беллой любят друг друга всю жизнь, но вместе совсем недавно. Я узнала, что Роуз вызвалась помочь Белле сегодня, надеясь, что сможет немного сблизиться с девушкой перед тем, как ее выпишут на попечение Калленов. Она хотела чуть лучше понять, что Белла думает, как она справляется со своей ситуацией, чтобы иметь возможность эффективнее помогать ей, когда она выйдет из больницы. Когда я только начала разговор с Розали, она показалась мне жесткой, почти холодной, но через несколько минут, когда Роуз действительно увлеклась темой, я начала понимать ее внутреннее беспокойство о Белле. Возможно, она не слишком стремилась позволить другим видеть это, но я увидела.

Она шептала Белле о том, насколько лучше та почувствует себя, когда ощутит теплую воду. Изо всех сил старалась убедить Беллу сделать это самостоятельно, не слишком зависеть от Эдварда, одержать эту небольшую психологическую победу своими силами, но Белла оставалась глуха к ее уговорам. Я доверила Рози еще одну попытку, так как сама к этому времени уже сдалась.

Появившийся вскоре Эдвард был похож на бронзового полубога, когда неспешно спускался к нам по рампе. Его репутация привлекательного мужчины предшествовала ему, но даже праздные сплетни сотни медсестер не отдавали ему должное.

Он был высоким и мускулистым, но не чрезмерно накачанным, у него был волевой подбородок; и он целенаправленно шел к нам. Чем ближе он подходил, тем заметнее становилась озабоченность на его лице. Он быстро переводил взгляд с одной из нас на другую, вероятно, оценивая ситуацию с врачебной точки зрения перед тем, как погрузиться с головой в проблему.

Я не расслышала, что Рози только что сказала Белле, но та вдруг обрела голос и закричала Розали, что «ей наплевать». Я съежилась и почувствовала жалость к блондинке, которая на самом деле ничего не выигрывала от пребывания здесь, но в любом случае старалась изо всех сил ради своей будущей невестки.
Я встала и подождала, пока Эдвард подойдет немного ближе, а потом подошла к нему и пожала ему руку, ощутив при этом, как легкое покалывание прошло по моей руке, когда я коснулась его кожи. Он был нечеловечески красивым, если о мужчине следует думать в таких выражениях вообще. Я бы сказала, он был великолепен, но говорить так было бы ребячеством. Ангельски красив – более точное определение. И беспокойство за Беллу на его лице только делало его еще более притягательным.

Его рукопожатие было сильным, но не болезненным. Он слегка вздрогнул, когда отпустил мою руку. Той же самой рукой, которую я только что пожимала, он взъерошил свои волосы и откинул их со лба назад. Он тихо выдохнул через рот, а потом расстроенно вздохнул. Он любит ее. Это было написано на его лице, о том же говорила и его поза. Он стремился подойти к ней, но вначале хотел дождаться моей оценки ситуации.

Я сказала ему, что не смогу подписать ее выписной лист, пока она не пройдет хотя бы одно занятие в воде, а он вздохнул и ответил, что понимает, а потом пообещал, что сделает все, что сможет.

Он прошел мимо меня, и я уловила его запах. Он был пряно-теплым и восхитительным. Не знаю, был ли это аромат одеколона, или лосьона, или просто Эдварда, это не имело значения. Он пах так же хорошо, как выглядел. Я начала задаваться вопросом, может ли это быть правдой – что он так привлекателен и пахнет так хорошо, и в то же время такой милый и такой добрый, каким я его считала. Это было несправедливо, что один человек обладал всеми этими достоинствами одновременно. Обычно, исходя из моего опыта, парни могли иметь одно или другое… но наличие всех трех, наверное, было бы слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Может быть, он плох в постели? Эгоистичный любовник или у него пахнет от ног? Возможно, он издает ужасные звуки, когда ест? Я усомнилась в этом, видя, как он шагает туда, где были Рози и Белла.

Он опустился на колени перед креслом Беллы и внимательно слушал, как Рози объясняла, что мы уже предлагали Белле. Потом она извинилась и отошла ко мне, пока Эдвард разговаривал с Беллой.

- Смотри, держу пари, ты еще не видела ничего похожего на этих двоих, - подойдя, прошептала мне Рози.

Я не совсем поняла, что она имеет в виду, но скоро разобралась. Они были командой. Любой, кто дал бы себе труд взглянуть, увидел бы это. Если она двигалась, двигался и он. Если она замирала, он замирал тоже. Если она упиралась, он подталкивал, если он отодвигался, она притягивала его снова. Это было похоже на наблюдение за двумя движущимися взад-вперед каплями ртути. Если поверхность любой из капель будет повреждена, она просто поглотит другую, настолько они настроены друг на друга.

Эдвард, стоя на коленях на настиле бассейна, слушал, как Белла объясняет, почему не хочет входить в воду. Его лицо смягчилось при ее объяснениях, и я видела, что оно выражало крайнюю степень преданности, когда он пытался уговорить ее. Заканчивая свои объяснения, она уже плакала, а он просто держал свои эмоции под контролем, глядя на нее. Он называл ее деткой и милой, и слегка прикасался к ее рукам и лицу, когда утешал ее. Это было прекрасно, Рози была права. Я никогда еще не видела никого, подобного ему или ей. Он действительно был тем, кем казался. Хороший человек и хороший врач.

Я смотрела с почти нескрываемой завистью, как он обнял ее и начал успокаивать. Она за десять секунд сказала ему больше, чем нам за час, и я прекрасно понимала, почему.

Он был таким чертовски понимающим, никогда не давил, только утешал и сочувствовал. Но не снисходительно. Когда он советовал ей что-то, это не звучало, как будто он ее начальник, казалось, что он просто пытается предложить альтернативу, чтобы ей было более комфортно. Когда она сказала, что не пойдет в воду, он не сердился и не раздражался, только сказал ей, что понимает, а потом мягко заставил ее еще раз подумать о причинах. Он слушал, на самом деле слушал, когда она говорила, и отвечал спокойно и практично. Он нежно ободрял ее, никогда не запугивал, и она, явно откликалась, несмотря на то, что по-прежнему отказывалась войти в воду. Ее поза изменялась по мере того, как они беседовали. Она больше не оседала в кресле, а сидела прямо и теснее прижималась к нему, когда они обсуждали, в чем состоит проблема. Она говорила ему, что мы не должны видеть ее, а я просто этого не понимала. Керри упоминала, что у нее есть проблемы, но я думала, что они не видны, и о них не говорилось при инструктаже.

Роуз выглядела как рыба, вытащенная из воды, пока они держались один за другого, как будто от этого зависело спасение их жизни. Она качалась на каблуках и пыталась смотреть куда угодно, но только не туда, где ее деверь обнимался со своей девушкой. Я знала, что она чувствует, но, возможно, у нее были другие причины. Я ощущала легкую неловкость из-за своей зависти и была уверена, что ей неловко из-за того, что она не может помочь.

Эдвард положил руки на руки Беллы, и они перешептывались еще несколько минут. Они были в своем маленьком мире, полностью изолированном от остальных. Я сомневалась, что смогу прорваться в окружающий их купол, если даже попытаюсь. Эдвард не заметит меня, а Белла не отвлечется от него. Это было поразительно.

Вдруг Эдвард отстранился, и на его обычно безмятежном лице появилось более свирепое выражение.

- Ты ведь хочешь пойти со мной домой? – строго спросил он Беллу.

Я слегка вздрогнула, потому что такой напор выглядел несвойственным для него. Судя по тому, что я видела до этого, обычно он говорил мягко и довольно тихо, но теперь это были тревога и огорчение в чистом виде. Я никогда не сомневалась, что он держит свой темперамент под контролем, а исходя из того, что я видела и слышала, он не был по-настоящему рассержен, просто отчаялся уговорить ее помочь себе самой.

Белла кивнула, но Эдвард выглядел так, будто такой ответ его не устраивал, поэтому ровным сильным голосом он повторил свой вопрос. На этот раз Белла распрямила плечи и закричала на него, что, разумеется, она хочет пойти домой.

Буквально через несколько секунд она согласилась войти в воду вместе с ним. Он сделал это. Он сделал то, чего я не смогла добиться, что не смогла осуществить Розали. Я понимала, как он это сделал. Белла любит его. Преклоняется перед ним. Хочет порадовать его. Но, что еще более важно, она хочет поправиться, чтобы пойти с ним домой. Она хочет жить с ним. Это был недостающий ингредиент наших усилий. Вот это желание жить с любимым.

А потом Белла обрела свой голос и закричала на Эдварда, что хлорированная вода причинит боль ее ссадинам и ободранной коже, и я съежилась одновременно с Роуз. Никто из нас не был осведомлен о том, что происходит под одеждой у Беллы. Я, разумеется, знала о ее травмах, но понятия не имела, что у нее истончена кожа. Думаю, Роуз тоже этого не знала.

Роуз стартовала быстрее меня и побежала обратно вверх по рампе к раздевалке – надеюсь, за защитным кремом. Я бы на ее месте сделала именно это, поэтому я подождала, пока она вернется, прежде чем предложить это самой.

Через несколько секунд Эдвард улыбнулся, и я почувствовала трепет в животе, увидев это. Вау. Что за улыбка! Если бы кто-нибудь так улыбнулся мне, у меня наверняка произошла бы остановка дыхания!
Он чмокнул ее в висок и улыбнулся мне поверх плеча Беллы. Мы заключили сделку, и я согласилась, что если Белла войдет в воду и сделает несколько простых упражнений, я подпишу ее бланк. Я убедилась, что они понимают, что окончательное решение остается за Сандрой, но сказала, что сделаю все возможное, чтобы отметить сегодняшнее занятие как выполненное.

Он объявил, что они принимают сделку, и я смотрела, возможно, с высунутым набок языком, как он отошел в сторону и начал сбрасывать с себя одежду.

Милый бог на небесах, этот мужчина великолепен.

Чистые линии фигуры и рельефные мышцы живота. Его рубашка упала на настил, а я чуть не упала в обморок. Его кожа была светлой, и я предалась мечтам о том, как он мог бы выглядеть, загорая возле моего домашнего бассейна, но поскольку его мышцы были такими рельефными, недостаток цвета нисколько не умалял присущего ему великолепия. Черт возьми, даже его ступни были идеальными.

Он стряхнул с ног туфли и с привычной легкостью снял носки. Звук ремня, выдернутого из его джинсов, был подобен ружейной канонаде для моего одурманенного мозга, когда я следила, как его длинные пальцы швыряют ремень на землю. Он взял свой бумажник из заднего кармана и добавил его к маленькой кучке вещей на настиле бассейна. Распутная шестнадцатилетняя девчонка, живущая в моем мозгу, подталкивала меня, когда я смотрела во все глаза на его бумажник, лежащий на полу. «Как ты думаешь, в нем есть презерватив? - поинтересовалась эта шестнадцатилетка. – Держу пари, там его нет». Бог имел план для этого мужчины, не может быть, чтобы он создал его исключительно для того, чтобы им любовались женщины. Бог сделал его для того, чтобы он мог порождать потомство, плодиться и размножаться, продолжая такую совершенную линию.

Меня пробудило от грез возвращение Рози с банкой защитного крема в руке, а потом началась бурная деятельность по подготовке к погружению в воду вместе с Беллой.

Роуз даже спросила, все ли у меня в порядке, в какой-то момент, когда я смотрела, как Эдвард скользит под водой. Я почувствовала, что краснею, и поняла, что веду себя, как воришка, но ничего не могла с этим поделать. Этот мужчина так возбудил меня, что я не могла ясно мыслить. Я хотела, чтобы он отстранил Беллу и взял на руки меня, и овладел мной. Я хотела услышать, как он говорит, что ждал меня всю свою жизнь, что Белла была просто развлечением, и теперь он готов взять на себя обязательство доставлять мне наслаждение каждый день вовеки веков.

Я сидела на краю бассейна и надеялась, что все остальные думают, что я просто даю Белле возможность привыкнуть к боли, которую она чувствует. Но на самом деле я просто не могла пошевелиться. Все мое тело покалывало от скрытого желания. На мне была моя обычная униформа – простой черный купальник – и он не был непривлекательным, только простым. Я хотела бы, чтобы на мне оказалось крошечное черное бикини, и чтобы взгляд Эдварда в нашу сторону означал не молчаливое разрешение войти в бассейн вместе с его девушкой, а плохо замаскированную попытку поглазеть на мою грудь.

Увы, это было только их с Беллой разрешением, поэтому я спрыгнула в бассейн и занялась своей работой.
Это не было легким делом, потому что он был в воде только по бедра и вода окрашивала нижнюю часть его джинсов в темно-синий цвет, оставляя верхнюю «хорошую» часть бледно голубой. И я не представляла, как собираюсь делать свое дело хоть в какой-то мере честно, если мне придется смотреть на землю обетованную, которой являлась для меня полузатопленная нижняя часть Эдварда Каллена.

Рози поймала меня за подсматриванием и шлепнула по руке, сильно. Я потрясла головой и быстро заморгала, чтобы очистить свой мозг от тумана.

Я нырнула под воду и решила, что, вынырнув, буду снова только человеком дела.

Доска, которую я держала, быстро вынесла меня на поверхность, поэтому я стряхнула воду с волос и лица и взяла себя в руки, чтобы попросить Беллу сделать упражнения.

Я вознагражу себя за хорошее поведение во время занятия, разглядывая его великолепное тело, когда он позже выйдет из воды, а сейчас продолжу знакомую работу.