Вижу, дорогие читатели, что вы всё-таки не успеваете за моей скоростью, поэтому теперь буду рассылать оповещения о выходе новой главы не только тем, кто отписался после предыдущей на форуме, но и всем, кто оставил свой комментарий под ней. Если не хотите проморгать появление продолжения, обозначьте хоть как-то своё присутствие. Ну, а теперь долгожданная глава от лица обожаемого нами Эдварда, в которой вы найдёте ответы на многие волнующие вас вопросы. Приятного прочтения.

***

Эдвард.

- Мистер Мейсен, пройдите, пожалуйста, в кабинет директора школы, - раздался из динамика голос миссис Уайтакер, секретаря.

Учитель литературы кивнул мне, и я, ничего не понимая, поднялся из-за парты и вышел из класса. Зачем я понадобился нашему директору, да ещё посреди занятий? Никаких провинностей за мной не числилось. В отличие от многих моих одноклассников, я редко доставлял неприятности своим родителям и был достаточно дисциплинированным и аккуратным для пятнадцатилетнего подростка. И в кабинете директора школы побывал до этого единственный раз, когда родители решили, что я буду продолжать обучение в этом учебном заведении, и перевели меня сюда после нашего переезда из Форкса в Сиэтл. Секретарь директора как-то странно посмотрела на меня, с сочувствием, что ли, и пригласила в его кабинет. Я вошёл, и первой, кого увидел, была моя старшая сестра.

- Эдвард! – кинулась она ко мне и разрыдалась на моём плече.

- Эсми, что случилось? – выдохнул я, и предчувствие чего-то ужасного и непоправимого ледяными щупальцами сжало моё сердце.

- Мама и папа, - еле слышно откликнулась она. – Их больше нет, - сквозь слёзы с трудом произнесла Эсми эти страшные слова.

Я застыл, отказываясь верить в услышанное. Как это, нет? Ведь ещё утром мама кормила нас всех завтраком, папа листал свою газету, просматривая биржевые котировки. Всё было как всегда – привычное утро в милой домашней обстановке, мы все вместе, обычная семья, любящие родители и сестра, всё ещё относящаяся ко мне как к маленькому мальчику. Это была моя жизнь, может, немного скучная, но такая спокойная и стабильная, без потрясений и катаклизмов. И что теперь? Всё рухнуло в одночасье, когда Эсми выдохнула эти несколько слов, безжалостно разрушивших мой мир.

- Эдвард, мне очень жаль, - пробормотал директор. – Вам сейчас лучше пойти домой вместе с сестрой. Крепитесь, мальчик мой. – Он подошёл и сжал моё плечо. – Приступите к занятиям, когда сможете, – добавил он напоследок.

Чуть позже, когда Эсми успокоилась и смогла более-менее внятно рассказать о случившемся, я узнал, как погибли наши родители. Всё было до банальности глупо, но от этого не становилось менее ужасным. По версии полиции, наши родители стали жертвами уличного ограбления. Их нашли застреленными в переулке, рядом с офисным зданием, в котором работал отец. Грабители забрали украшения мамы, часы и бумажник отца, но мамины документы не тронули, так полицейским и удалось установить личности погибших и сообщить моей сестре о случившемся. Я знал этот проулок, по нему можно было пройти на соседнюю улицу, на которой было любимое кафе родителей. Мама каждый день заезжала за отцом, и они вдвоём шли туда на ланч, и в этот день они не изменили своим привычкам, что, в конце концов, и погубило их.

С того дня Эсми стала для меня всем – старшей сестрой, родителем, опекуном и единственным близким человеком. Отец успел скопить достаточно неплохой капитал, но Эсми не хотела растрачивать эти деньги, поэтому оставила свою скромную должность секретаря в небольшом издательстве и попросилась на работу к своему давнишнему знакомому, Карлайлу Каллену, в которого была влюблена ещё со времени учёбы в университете. Тех денег, которые она стала зарабатывать у него, нам вполне хватало на жизнь и моё обучение.

Благодаря сестре я окончил литературный факультет университета и остался там, уже в качестве преподавателя. Там же я и познакомился с Таней, своей будущей женой. Она была дочкой декана моего факультета и куратора моей дипломной работы. В последние месяцы своей учёбы я часто бывал у них дома, и Таня с первого дня нашего знакомства проявляла ко мне повышенный интерес. Уже позже я узнал, что у неё это было своеобразным хобби – соблазнять студентов своего папочки, но в тот момент мне льстило внимание этой сексапильной блондинки, да и моё зависимое положение от её отца сыграло свою роль. Предыдущие её похождения остались незамеченными деканом Денали, но нас он, в буквальном смысле, застукал в спальне дочери и потребовал от меня немедленного официального оформления наших отношений. До защиты моей дипломной работы оставался всего месяц, да и должность преподавателя в одном из престижных высших учебных заведений стала неплохим аргументом в пользу заключения брака с Таней. Конечно, ни о какой любви, ни с её стороны, ни с моей, речи даже не шло. Да, нам было хорошо в постели, и мы неплохо смотрелись рядом, но не более того. Уже через пару месяцев после свадьбы я узнал, что моя жена развлекается с новым подопечным отца. Выяснение отношений не привело к нашему разрыву, как можно было бы предположить, а семейный скандал закончился обещаниями моей жены немедленно порвать со своим любовником и бурным сексом. После этого подобные ситуации повторялись с завидным постоянством. Таня продолжала гулять направо и налево, её отец ни о чём не догадывался или делал вид, что не догадывается, а я просто привык к такой семейной жизни, отдавая большую часть времени работе и литературе. Да, наверное, это было малодушием с моей стороны, но менять размеренный уклад своей жизни я не хотел. Один раз мир вокруг меня уже рухнул, и испытать снова нечто подобное я вовсе не стремился. По большому счёту, меня всё устраивало – любимая и престижная работа, прекрасный дом, подаренный на нашу свадьбу родителями жены, замечательная библиотека, шикарная женщина в постели, пускай и не любящая меня, но ведь и я её не любил, мы просто пользовались друг другом.

Так бы, наверно, и прошла вся моя жизнь, если бы я не встретил Беллу. До этого момента я абсолютно не обращал внимания на своих студенток. Зачем мне были все эти недалёкие нимфетки, когда у меня дома была точно такая же, только чуть постарше и гораздо опытнее. Но Белла отличалась от всех этих Барби с их кукольными личиками и такими же пластмассовыми мозгами. В отличие от них, в её глазах горел интерес к моему предмету, а не похоть и вожделение. Казалось, она вовсе не обращает внимания на меня как на мужчину и искренне увлечена только литературой. Я так привык ко всем этим томным взглядам своих студенток и их откровенным заигрываниям со мной, что, пожалуй, именно абсолютно противоположное поведение Беллы сначала и заинтересовало меня, а потом уже я стал присматриваться к этой девушке более внимательно. Мне нравилось в ней всё – и густые тёмные локоны, шелковистыми прядями обрамляющие чуть бледное лицо; и шоколадные глаза, горящие неподдельным интересом в моменты обсуждения той или иной книги; и тихий, но уверенный голос; и хрупкая фигура без всех этих силиконовых протезов. Белла была настоящая и искренняя, этим она и зацепила меня, и я, сам того не замечая, влюбился в эту девочку. Впервые в жизни я стал так нуждаться в ком-то, с нетерпением ожидая каждый новый день.

Таня снова была увлечена очередным учеником своего отца, но меня это даже радовало, как ни странно, ведь теперь я вообще не хотел её, все мои мечты и фантазии были наполнены Беллой. Особняк Денали находился в пригороде Сиэтла, и моя жена частенько оставалась там на несколько дней в периоды бурного развития своего нового романа. Так было и в этот раз, и я решил пригласить Беллу к себе, чтобы, наконец, признаться ей в своих чувствах. Я уже заметил, что и она начала испытывать ко мне что-то, помимо интереса к моему предмету, и мне нетерпелось объясниться с ней. Я боялся, что Белла откажется идти ко мне домой, но она ответила согласием на моё приглашение, хоть и была смущена. Сначала я хотел поговорить с ней на отвлечённые темы, показать свою библиотеку, но, когда мы оказались наедине, я забыл обо всём на свете и не смог больше сдерживать свои чувства.

- Белла, я должен сказать тебе кое-что, - начал я, осторожно взяв её ладошки в свои руки. – Я понимаю, что это против правил, и преподаватель не может делать нечто подобное по отношению к своей студентке, но я просто не в силах больше молчать. Я люблю тебя, Белла, - тихо сказал я, опустившись перед ней на колени.

Девушка ошеломлённо вздохнула, а моё сердце ухнуло вниз от страха, что она сейчас испугается и убежит, но этого не произошло.

- Встань, Эдвард, - тихо попросила она, потянув меня за руки. – Я так ждала этого, - с улыбкой прошептала она, заглядывая в мои глаза. – Я тоже люблю тебя. – Белла обхватила ладошками моё лицо, а я не смог сдержать счастливой улыбки.

- Девочка моя, - выдохнул я и подхватил её на руки, закружив по комнате, а она засмеялась, прижавшись ко мне. – Я так боялся, что ты отвергнешь меня и уйдёшь, - признался я, поставив её обратно на ноги и любуясь сияющими глазами любимой.

- Не отвергну и не уйду, - прошептала она и, обвив мою шею руками, сама потянулась ко мне.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на неё со всей своей страстью, буквально рвущейся наружу. Осторожно притягиваю её к себе, медленно склоняюсь к её приоткрытым губам и нежно обвожу их контур своими губами, едва касаясь её лица. Несколько ласковых прикосновений к её манящему рту, и вот уже он в моей власти, а язык скользит внутрь, нетерпеливо исследуя и заявляя права на обладание. Белла дрожит в моих руках и прижимается сильнее, тихо застонав, а я совсем теряю голову. Страсть и безумное желание затмевают всё вокруг, а затуманенный разум отказывается контролировать тело, уступив место чувствам. Я вновь подхватываю девушку на руки и несу в гостевую спальню. Не хочу заниматься любовью в постели, которую столько времени делил с нелюбимой женщиной. Сдёрнув одной рукой покрывало и одеяло, осторожно опускаю Беллу на простыню и склоняюсь над ней.

- Я люблю тебя, - шепчут мои губы, а руки лихорадочно освобождают её от одежды. – Ты такая красивая, - вырывается у меня вздох восхищения, когда на Белле остаётся лишь бельё.

Любуясь этой совершенной красотой, я встаю и, не сводя с неё глаз, раздеваюсь сам. Румянец смущения заливает щёки моей девочки, когда она видит, насколько я возбуждён, а меня это только ещё больше заводит. Она такая невинная, словно хрупкий цветок лотоса, такой, какие Белла делала из бумаги и использовала в качестве закладок в книгах, которые я давал ей читать. Нежная, хрупкая и притягательная. У меня начинают дрожать кончики пальцев – настолько я хочу прикоснуться к этой почти прозрачной коже, чуть покрасневшей от возбуждения и волнения.

Я сажусь на постель и, приподняв Беллу, усаживаю её на свои бёдра. Мой член подрагивает от желания, коснувшись плоского животика девушки, чуть выше кружевных трусиков, которые уже промокли насквозь, и я едва сдерживаю удовлетворённую улыбку от осознания того, что и Белла хочет меня так же сильно, как я её. Мои пальцы зарываются в её каштановые волосы, и я осыпаю её лицо поцелуями. Губы оставляют влажную дорожку на шее девушки и двигаются к её плечу. Осторожно захватив зубами бретельку бюстгальтера, я опускаю её вниз по руке Беллы, а потом перехожу ко второй бретельке и проделываю то же самое с ней. И вновь влажная дорожка по её пылающей коже, мучительно медленно и так безумно прекрасно. Белла откидывает голову назад, и мои губы ласкают её горло, осторожно опускаясь к ложбинке между грудей, а пальцы расстёгивают застёжку на спине. Я освобождаю её грудь от ненужного предмета гардероба и отбрасываю его на пол, не сводя глаз с двух очаровательных холмиков, созданных специально для моих пальцев и губ. Белла вскрикивает, когда мой рот нежно захватывает её затвердевший сосок, и она сильнее выгибается в моих руках, непроизвольно прижавшись к моему члену, уже готовому взорваться от возбуждения. Не могу больше сдерживаться и опрокидываю её на спину, нависнув над ней. Губы вслед за руками начинают движение вдоль её тела, трепещущего от моих прикосновений. Вновь втягиваю её сосок в рот, осторожно перекатывая между пальцами другой, и новый стон вырывается из приоткрытых губ девушки, отдаваясь вибрацией в моём паху. Несколько долгих поцелуев остаётся на её животе, и вот уже мои губы прижимаются к влажным кружевам у неё между ног. Она до сих пор смущается и инстинктивно пытается сжать бёдра, но разве я могу позволить ей сделать это и скрыть от меня самое желанное. Наоборот, я мечтаю увидеть любимую без единого лоскутка на её теле и стягиваю с неё последнюю преграду, отделяющую мои губы и язык от этого совершенства.

- Как же я мечтал об этом, - тихо признаюсь я, прежде чем начать ласкать её.

Белла судорожно втягивает воздух, а её пальцы вплетаются в мои волосы, когда я медленно раздвигаю языком влажные складочки и обхватываю губами уже набухший бугорочек её клитора. Мне так нравятся её тихие стоны и всхлипы. Её тело реагирует на каждое моё прикосновение, и я с наслаждением ласкаю любимую, упиваясь её возбуждением.

- Эдвард, - зовёт она и тянет меня за плечи.

Я и сам уже еле сдерживаюсь и с готовностью подчиняюсь её призыву, накрыв своим телом хрупкую фигурку, трепещущую подо мной. Мои губы захватывают её, и одним движением я заполняю Беллу, резко и глубоко погрузившись в неё. Я даже не сразу понимаю, почему она такая узенькая, пока не чувствую, как её пальцы судорожно вцепляются в мои плечи, а хрупкое тело вздрагивает и напрягается подо мной.

- Господи! Ты девственница? – Я ошарашено смотрю на её лицо, приподнявшись на руках.

- Уже нет, - смущённо улыбается она.

- Девочка моя, что же ты не сказала мне ничего? – начинаю бормотать я, целуя её щёки, нос и прикрытые глаза. – Я был бы осторожнее.

- Всё хорошо, - шепчет Белла. – Я люблю тебя. Я хотела этого.

- Боже мой! А я-то как тебя люблю! – не могу я сдержать восхищённый возглас. – Маленькая моя, солнышко моё любимое, - шепчу я, всё ещё боясь двигаться в ней. – Очень больно? – робко спрашиваю я, гладя её волосы и с тревогой вглядываясь в шоколадные глаза, потемневшие от страсти, а может и от боли.

- Нет, уже почти прошло, - откликается Белла и снова тянет меня к себе за плечи.

- Постой, - спохватываюсь я. – Ты же, наверно, не пьёшь таблетки, раз это твой первый раз, - предполагаю я.

- Всё нормально, у меня сейчас безопасные дни, - смущённо отвечает она.

- Прости, прости, я такой эгоистичный болван, - начинаю извиняться я, вновь осыпая её лицо поцелуями. – Я совсем не подумал о тебе, моё желание полностью подчинило мой разум. Прости меня, пожалуйста. Я так люблю тебя, я должен был быть внимательнее к тебе. Девочка моя родная, прости меня, любимая моя, - шепчу я, прижимая её к себе.

- Тебе не за что просить прощения, Эдвард, - тихо говорит Белла, гладя мои волосы. – Я сама хотела этого, и я счастлива, что ты стал моим первым мужчиной. Я люблю тебя, хочу тебя, хочу принадлежать тебе, - шепчут её губы, касаясь моего лица. – Ты уже сделал меня своей, не останавливайся, прошу тебя, - просит она, прильнув ко мне всем телом.

Разве мог я не отреагировать на такие её слова? Я мечтал, чтобы эта девушка стала моей, но я и представить не мог, что она подарит мне свою невинность. Безумная страсть, полыхающая во мне, сменилась нежностью и благодарностью к этой хрупкой девочке, отдавшей мне себя целиком, без остатка. Очень осторожно я начал двигаться в ней, стараясь не причинять дискомфорт своими движениями, внимательно следя за реакцией её тела и выражением лица. Но, кажется, всё действительно было нормально, и более того, я увидел, что Белла получает удовольствие от этого. В её глазах не было и тени сомнения или боли, они светились счастьем, с любовью глядя на меня. Я пытался сдержать подступающий оргазм, но это было сильнее меня. Ощущение её тугих мышц, плотным кольцом обхватывающих мой член, сносило мне крышу, и вскоре я уже изливался глубоко внутри неё, сжав Беллу в своих объятиях.

- Люблю, - выдохнула она.

Осторожно выйдя из неё, я перевернулся на спину и подтянул Беллу к себе на грудь.

- Я люблю тебя, - прошептал я, ласково водя кончиками пальцев по её спине и чувствуя, как она постепенно расслабляется в моих руках. – Ты моя, и я хочу, чтобы это длилось вечно. Через неделю вернётся моя жена, и я сразу займусь разводом, - пообещал я. – Не хочу больше продолжать этот фарс, которым с самого начала был мой брак. Мне нужна только ты. Ты веришь мне? – спросил я, чуть отстранившись и заглядывая в глаза Беллы.

- Верю, - кивнула она. – Я хочу быть с тобой. Я люблю тебя, - прошептала Белла и вновь прижалась ко мне.

Следующие два дня я боялся заниматься с ней любовью, чтобы дать возможность зажить тем повреждениям, что я нанёс её хрупкому телу, лишая девственности. Мы просто гуляли, разговаривали, читали, сидя в моей библиотеке. Я, конечно, не мог полностью отказаться от прикосновений к любимой женщине, поэтому все наши беседы заканчивались страстными объятиями и поцелуями. Мне до боли хотелось вновь прикоснуться к её обнажённому телу, почувствовать, как она трепещет в моих руках, когда я погружаюсь в неё, но я стоически терпел, понимая, что Белле нужно немного времени. Она и сама хотела этого и, спустя два дня, буквально затащила меня в спальню, не собираясь больше ждать. Не могу сказать, что я был не рад такому бурному проявлению её страсти. В ту ночь я так и не выпустил её из своих объятий, попросив остаться у меня до утра. Я уже не боялся и не сдерживал себя, и Белла была более раскованной. Я ведь понял, что в первый раз она не достигла пика наслаждения, и в эту ночь приложил все усилия, чтобы моя любимая получила от нашей близости такое же удовольствие, которое получал я сам. Мне так нравилось изучать её тело, находя самые чувствительные места, а её оргазм стал для меня наивысшей наградой. Она была потрясающей, великолепной в этот момент, и я любовался моей девочкой, такой невинной и одновременно страстной.

Я уже мечтал о том времени, когда освобожусь от своей опостылевшей жены и смогу жениться на Белле. Я чувствовал, что нуждаюсь в ней всё больше с каждым днём. Если до начала наших отношений у меня ещё были какие-то сомнения, то после того, как Белла стала моей, да ещё узнав, что я её первый мужчина, мне захотелось быть и единственным в её жизни. Было так мучительно расставаться с ней, когда она уезжала от меня к себе домой, и я собирался в ближайшее время прекратить эти расставания. Да, я понимал, что, скорее всего, мне придётся уйти из университета, ведь развод и мои отношения с собственной студенткой не могли остаться без последствий, но в тот момент меня это мало волновало. Учёная степень по английской литературе и стаж преподавательской деятельности позволяли мне не беспокоиться о будущем, я был уверен, что без проблем найду себе другую работу и уже начал зондировать почву в этом направлении.

Находясь рядом с Беллой, я впервые чувствовал себя счастливым после гибели родителей, а прижимая к себе её, мирно посапывающую во сне, представлял, как скоро каждую ночь буду ощущать это безграничное счастье. Я мечтал провести всю жизнь с этой женщиной, мечтал создать, наконец, настоящую семью, а не то жалкое подобие, которое имел на данный момент, мечтал о детях, таких же умных и красивых, как и их будущая мама, которая сейчас лежала рядом со мной, доверчиво положив голову на моё плечо. Но все мои мечты рухнули, когда, вернувшись от родителей, Таня сообщила о своей беременности. Сначала я отказывался верить в то, что это мой ребёнок, но по срокам получалось, что это именно так, ведь в тот период моя жена постоянно находилась дома и не крутила романы на стороне, насколько мне было известно.

Да, я никогда не любил Таню, а теперь в моей жизни появилась по-настоящему любимая женщина, но ребёнок-то был не виноват ни в чём. Я не мог бросить беременную жену, но и Беллу потерять я тоже не мог. Потом, по прошествии времени, я понял, каким был малодушным идиотом и эгоистичным ублюдком, предлагая Белле немного подождать, но в тот момент мне казалось это лучшим выходом из положения. Не знаю, на что я надеялся в тот день, когда, позвав Беллу в свой кабинет, начал нести всю эту чушь. Никогда не забуду ту боль и обиду, которые застыли в её глазах.

Белла ушла, не простив моей трусости. Я ещё какое-то время пытался поговорить с ней, но она отказывалась слушать меня. Вскоре начались летние каникулы, а, вернувшись после них, я обнаружил, что Белла больше не будет посещать мои занятия, заменив мой предмет в своём расписании. С Таней мы продолжали создавать видимость приличной семьи, только я больше не прикасался к ней, а её похождениям теперь мешал всё увеличивающийся живот. Я старался внушить себе любовь к своему будущему ребёнку, хоть и совсем ничего не испытывал к его матери. Но когда у меня это практически получилось, судьба отомстила мне за то, как я поступил с Беллой. Таня настояла на том, чтобы я присутствовал при родах. Каково же было моё потрясение и разочарование, когда моя белокурая жена произвела на свет темнокожего ребёнка. Она, кстати, была потрясена не меньше, но её чувства больше не волновали меня. Я даже сразу понял, кто настоящий отец этого младенца – наш чистильщик бассейна. Да, Таня в тот период времени сидела дома, но это не помешало ей переспать с этим молодым афроамериканцем с атлетичной фигурой и белозубой улыбкой.

Тут уж ничто не могло мне помешать развестись с ней. Её папаша ещё попытался остановить меня, но всё было бесполезно. Конечно, я хотел вернуть Беллу, но понимал, насколько буду смешон в своих оправданиях, поэтому и не стал даже пробовать это. Я был не достоин этой чистой девочки. Она, наверно, уже и забыла меня, но я не мог её забыть и понимал, что всю жизнь буду помнить единственную свою любовь, которую потерял по собственной вине. Не желая больше находиться даже в одном городе с семейством моей бывшей жены, а также не жаждая работать с её отцом, заставившим в своё время меня жениться на своей беспутной дочери, я перевёлся в филиал университета, находящийся в моём родном городе и вернулся в Форкс, в дом своего детства, порадовавшись, что мы так и не продали его за все эти годы. Я знал, что там открыл клинику мой университетский приятель, Алек Робертс, и возобновил нашу с ним дружбу, почти потерянную за годы моей семейной жизни. Тогда же я узнал о несчастье, произошедшем с его младшей сестрой. Я не был знаком с ней в то время, когда мы учились с Алеком, но знал, как трепетно он относился к обеим своим сёстрам. Жаль было девочку. Такая молодая и хорошенькая, а из-за этой трагедии превратилась в бледное подобие живого человека.

О Белле мне не было ничего известно, да я и не собирался что-либо узнавать о ней, не планируя вмешиваться в её жизнь, пока это вообще стало невозможным. Выяснилось всё случайно, когда Эсми приехала навестить меня и поделилась, что потеряла такую замечательную помощницу. Из рассказа сестры я узнал, что Белла целый месяц проработала у Каллена, а потом неожиданно уехала к какому-то дальнему родственнику, где, по неизвестным никому причинам, покончила с собой. Я поверить не мог, что Беллы больше нет, и поехал вместе с Эсми на похороны, организованные Калленом и его сотрудниками, где окончательно убедился, что моя любимая женщина мертва.

Не помню, как прожил неделю после этого. Я машинально ходил на работу, на автомате проводя лекции и занятия, и возвращался в пустой дом, впервые так болезненно ощущая его пустоту. В выходные неожиданно приехал Алек и попросил у меня какие-нибудь книги для сестры, радостно сообщив, что она пришла в себя. Я был рад за друга, но моё собственное горе не позволило ощутить эту радость в полной мере. Алек же, находясь в приподнятом настроении, казалось, даже и не заметил, что со мной что-то не так. Но это было даже к лучшему, ведь я не рассказывал ему о Белле и не собирался делать это впредь.

Прошла ещё одна безрадостная неделя, и снова мой друг приехал, чтобы вернуть уже прочитанные книги и попросить новые. Мы немного посидели у меня, и он заторопился обратно к сестре. Я с тоской посмотрел вслед его удаляющейся машине, в душе завидуя его оптимизму и счастью. Посидев пару часов над новой лекцией, я решил убрать книги, которые он привёз. Одна из них выпала у меня из рук и раскрылась. Я нагнулся, чтобы поднять её, и отпрянул назад, словно увидел привидение. На раскрывшихся страницах лежал бумажный лотос, именно такой, какие делала Белла. Но как он там оказался? Это была книга не из библиотеки моего бывшего дома в Сиэтле. Этот томик Шекспира никогда не покидал Форкс и принадлежал моей матери. Кто вложил между его страницами бумажный цветок? Я решил немедленно выяснить это и отправился в клинику друга.

- Эдвард? – удивился он, когда открыл мне калитку.

- Алек, у меня к тебе вопрос, - начал я без лишних предисловий. – Для кого ты брал у меня книги?

- Я же тебе говорил, что для сестры, - недоумённо пожал он плечами.

- И только? Быть может, их ещё кто-то читал здесь? – поинтересовался я.

- Вообще-то, моей сестре их читала одна пациентка, - протянул он. – А в чём дело? – удивился мой друг.

- Кто она? Как её зовут?

- Эдвард, разглашать имена своих пациентов я не имею права, но ты мой друг, поэтому могу тебе ответить. Её зовут Анабелла, - сказал Алек.

- Ты уверен? Анабелла? Не Изабелла? – переспросил я.

- Ты её знаешь? – проговорился мой друг и тут же осёкся.

- Так она жива? – воскликнул я. – Где она? – Я кинулся к дому.

- Эдвард! – Алек побежал за мной. – Откуда ты её знаешь? – Он догнал меня только на втором этаже и, обогнав, загородил собой одну из дверей.

- Я должен её увидеть! – выкрикнул я в ответ и, отодвинув его, ворвался в комнату. – Значит, я не ошибся! – выдохнул я, увидев испуганную Беллу, залепетавшую что-то.

Боже! Что с ней стало? Бледная, исхудавшая, словно она действительно восстала из мёртвых. А волосы? Где её роскошные волосы? Но всё это было не важно, самое главное, что она жива, и это всё ещё была моя Белла. Только порадоваться этому я не успел. Внезапно девушка охнула и согнулась, держась за живот. Мы одновременно с Алеком кинулись к ней и успели подхватить Беллу, начавшую оседать на пол.

- Что с ней? – воскликнул я, вырвав её из рук Алека и прижав к себе. – Что ты с ней сделал? – разозлился я.

- Идиот! Я ей жизнь спас! – огрызнулся он. – А сейчас, видно, придётся снова это делать. Некогда объяснять. Неси её на первый этаж в медицинский кабинет. Иди за мной, - распорядился Алек и направился к лестнице.

- Выйдите, молодые люди, - распорядилась доктор, когда я занёс Беллу в кабинет и опустил на кушетку. – Я должна осмотреть её и сделать УЗИ.

- Как она оказалась здесь? – спросил я у Алека, когда мы вышли в коридор. – Объясни мне, почему я неделю назад был на её похоронах, а теперь нахожу Беллу здесь, да ещё в таком плачевном состоянии?

- Эдвард, подробности я тебе расскажу позже, а сейчас надо дождаться, что скажет Сиобан, - вздохнул он, кивнув на дверь кабинета. – Главное, что тебе придётся усвоить – Изабелла Свон мертва, а девушку, которая там находится, зовут Анабелла Стоун. Если она не безразлична тебе, ты должен запомнить это. Остальное потом, - остановил он мою попытку возразить, услышав, что его зовёт доктор, и распахнул дверь.

- Алек, у Беллы внематочная беременность, - сообщила Сиобан, а у меня в глазах потемнело. – Труба вот-вот разорвётся. Срочно зови Викторию, она будет мне ассистировать, нужно немедленно оперировать, иначе мы потеряем её, - распорядилась женщина.

Алек побежал обратно наверх, а я сполз вдоль стены в коридоре и сел на пол, обхватив голову руками. Неужели я снова потеряю Беллу?

Вот и стало многое понятно. Конечно, Эдвард в этой истории далёк от идеала, но Белла любила его со всеми его недостатками, да и продолжает любить, как и он не смог забыть её. Как думаете, простит она его? Самых общительных моих ПЧ жду, как обычно, на Адском Форуме, а комментарии всех заинтересованных читателей с удовольствием прочту здесь. Благодаря вашим отзывам Муз продолжает маньячить сверх всякой меры. Спасибо вам огромное за внимание к моему творчеству! До встречи!