2024-5-6

15

0

0

~*~ ~*~
Глава 4. Трагедия.

Зачем Бог, или что бы это ни было, создал насильников и убийц? Зачем нужны эти мерзавцы на земле, где их даже осудить правильно не могут? А что значит «правильно»? Значит ли это смерть? И в праве ли я рассуждать об этом? Я, убийца людей, охотник за теплокровной добычей, бессмертный мерзавец, скиталец в ночи… Чем лучше я них? Что может быть хуже, чем проклятье вечно скрываться, тая в себе позорную жажду, ища всё новые и новые оправданья своим деяниям. Я убиваю виновных. Ну, кто мне поверит? Ну, кто согласится, что это нормально, даже если мои жертвы – падаль, давно потонувшая в грехе… Нам всем гореть в одном пламени. Рано или поздно. Рано или поздно даже вечность кончается.
Вопреки словам своего мудрого отца, я снова здесь – на улицах, пропитанных смехом, вместо дневных шепотков, на улицах, потемневших от греха и ночи, на улицах, смердящих нечистотами и благоухающих разгорячёнными телами – смотрю на влажные стены домов, слыша каждую их мысль. Безумное время летит вперёд, не оставляя за собой даже выжженной травы, два года спустя мир просто переворачивается с ног на голову, и я наблюдаю за этим.
Прислушиваясь к каждой грязной мысли одиноких прохожих, я старался обнаружить наиболее сулящую опасность. И среди отрывистых вспышек, возникающих на узких улочках, я всё же уловил отчаянный крик о помощи ещё до того, как он вырвался из уст жертвы. Вместе с ним я услышал и мерзкие, как черви, мысли, одна за другой сменяющие друг друга, переплетающиеся, однако, в строгой последовательности, пугающие своей жестокостью. Я бесшумно двинулся в сторону, откуда, как мне казалось, исходила опасность, в пустой переулок с мокрыми от сырости стенами и почерневшими заколоченными окнами. Вот здесь, совсем недалеко, буквально в шаге от цивилизации, снова готовилась гнусность. Угрожая девушке ножом, мерзавец свободной рукой нашарил застёжку штанов, судорожно избавляясь от них. Его мысли за него рассказали о том, что он делает это не впервые, и мне было достаточно, чтобы вынести вердикт. Я быстро приблизился к нему, резко схватил за шею и оттащил в сторону. Зловонно хихикая, насильник прищурился, явно смакуя тот факт, что я был безоружен. Мы оба стояли, чуть согнув колени в боевой стойке - два диких зверя, готовых к прыжку.
- Давай, парень! – подзадоривал он, - так даже интереснее.
Мой рык огласил округу, и я молил всё на свете, чтобы девушка как можно быстрее исчезла и никогда никому не рассказала о рычащем звере, спасшем её. Но шок сковал её тело, и девушка словно вросла в стену, она почти сползла на землю, и лишь беззвучно плакала, зажав рот рукой.
- Чего ты ждёшь, уходи! – рыкнул я ей. Но девушка лишь вздрогнула. – Убирайся отсюда, говорю! - я посмотрел на неё. Глядя в мои почерневшие глаза, она глотала ртом воздух. Тушь на лице смешалась с размазанной алой помадой, волосы растрепались... Наконец, сверкнув белыми коленями в разорванных чулках, её хрупкий силуэт метнулся в сторону света и исчез из виду. Насильник, вероятно, решив, что это отличный шанс – напасть на меня, пока я отвлёкся – кинулся ко мне и, метнув руку с ножом вперёд, застыл на месте. Он не мог глаз отвести от того места, где нож должен был якобы пронзить моё тело. Но остриё лишь уткнулось в каменный живот, не оставив ни царапины, лишь немного рассёкло ткань моей одежды. Мужчина испуганно поднял глаза и, встретив мой сумасшедший взгляд, так и остановился. Я вновь зарычал. Всё, что произошло дальше, я, к сожалению, помню отчётливо. Как и все свои убийства. Его безжизненное вялое тело отлетело к стене, когда я швырнул его в сторону со свёрнутой шеей. Я припал ртом к шее и жадно пил его жизнь. Она горящим потоком бежала мне в рот, будто с радостью оставляя своего хозяина. Всю до капли, я лишу его крови, как он лишил чести и жизни столько человек…
Я чувствовал не победу, не блаженство, и даже не полноценную сытость. Я был доволен. Доволен тем, что на этой земле стало одной мразью меньше. И пусть я буду с ним вместе гореть в аду.

- Эдвард, это очень серьёзно. Я настаиваю, чтобы ты прекратил – это делает тебя безумцем! Подлая, грязная кровь засоряет твою собственную, ничего хорошего тебе не даёт. К тому же, ты должен понять, что всё зло уничтожить невозможно. Пока ты убиваешь одного, рождается новый. А другой уже строит планы, как совершить деяния первого. – Карлайл отчаянно пытался снова образумить меня, умерить мой пыл, объяснить мне всё то, с чем я и так был согласен, но никак не мог следовать этому.
- Я не могу молча наблюдать за тем, как гибнут невинные, не могу слышать их стоны и крики. Как я могу пройти мимо, когда в переулке мольбы о помощи, приглушённые грязной рукой?! – с отвращением проговорил я.
Карлайл присел рядом со мной. Он вздохнул, положив руку мне на плечо.
- Тебе нужно попробовать не думать об этом. Мир не изменить. Даже на мгновение. Всё лишь будет ухудшаться, а люди – дичать. И наша возможность проживать эпохи, наблюдая за их поведением, не должна оставаться для нас бесполезной. Страсть и пыл толкает нас к благим делам, они нам кажутся такими… Но всё это очень опасно для нашего существования. Всё это ставит под угрозу нашу тайну. Ты должен попытаться не думать об этом, жить отдельно от вещей, которые расстраивают тебя. Их всё равно не изменить.
Я хотел возразить, закричать, что не выбирал себе это существование, не выбирал себе необходимость пить кровь и скрывать это, слышать мысли и пытаться игнорировать это. Но я не смел. Я более не юнец, бросающийся фразами, я глубоко уважал Карлайла за его понимание и поддержку.
- Как я могу жить нормально, отвлекаясь на хорошее, если ты не позволяешь мне увидеться с Анной…
Карлайл сидел, не двигаясь. Похоже, он один здесь понимал, как я ошибаюсь.
- Ещё слишком рано.
- Прошло два года!
- Это не срок. Пойми, я ничего не запрещаю тебе, я лишь хочу, чтобы ты не совершал ошибок во время становления тебя как вампира. Мы живём в другом мире, но в то же время делим его с людьми. Мы должны заботиться об их безопасности, но не совсем так, как ты это представляешь. В каком-то смысле Анна представляет для тебя намного больше опасности, чем все эти преступники.
- Я понимаю.
О, конечно, я понимаю, в каком смысле, Карлайл! Моё недвижимое сердце чуть сжалось. С каждым месяцем оно сжимается всё слабее по мере того, как я отдаляюсь от моей возлюбленной. Ну, сколько ещё должно пройти времени, чтобы я мог навестить её? Чтобы смог убедиться, что она всё ещё любит меня так же сильно, как и я её. Я должен с ней увидеться. Чего бы мне это ни стоило. Я докажу Карлайлу и самому себе, что я не чудовище, что я больше не убийца, что я могу жить среди людей, как он, что я сильнее своей жажды…
Но как я объясню Анне своё отсутствие? Она ведь думает, что я мёртв и похоронен по правилам карантина, установленного в то время. Как я объясню ей холод своего тела, когда она захочет прикоснуться ко мне? А захочет ли? Может, она давно встречается с Джеффри, или с кем-то другим? О, я не вынесу этого! Одни вопросы…

(Часть Вторая)

Несколько месяцев после этого я, как упрямое дитя, изо всех сил старался воспитать в себе волю и терпение. Частые охоты с Карлайлом заметно умерили мой пыл и на какое-то время позволяли не испытывать такую жгучую жажду. Забираясь в самые людные места города, я напряжённо наблюдал за предметами своего строгого табу и искренне гордился своими заслугами, едва ощутив что-то похожее на спокойствие в окружении людей. Я даже ещё не понимал тогда, какую цель преследую. Женщины пленялись моей серьёзностью и сосредоточенным взором и без оглядки буквально вешались мне на шею, но, чувствуя их запах, чувствуя настойчивый запах их желания, я начинал испытывать отвращение к себе, ведь никто из них даже отдалённо не пах, как Анна. Вот, я и пришёл к этому. Анна не выходит из моего сознания, даже когда я не думаю о ней. Я не могу даже изменить ей. И я знаю лишь один способ избавиться от этого и не мучить себя. Я достаточно натерпелся, что бы там ни говорил Карлайл. Я хочу вернуть своё потерянное счастье. И, если страшная болезнь и отняла его ненадолго, то жажда, с которой я успешно боролся, никак не остановит меня. Я стою здесь, среди людей, женщины ласкают моё тело через одежду, страстно умоляя уединиться наверху, они слабы и пьяны, а я не пользуюсь этим. Я не кидаюсь на них, не припадаю к их коже, не разрываю их вены острыми, как бритва зубами, не овладеваю ими и их жизнью.. Так почему же я не смогу быть с Анной?
- Я должен ненадолго уехать.
- Должен? – в недоумении спросил Карлайл, держа руки в карманах идеально отглаженных брюк. Могу поспорить, он уже понял, куда я собираюсь, и теперь его волнует лишь вопрос «почему». – Почему ты так упрям, Эдвард? – он словно хватался за соломинку, но мой отъезд мне самому уже казался неизбежным. Сейчас или никогда.
- Сейчас или никогда. Я лишь предупредил тебя, я дам о себе знать… - проговорил я, в замешательстве глядя в окно из его кабинета на втором этаже нашего дома.
- Ты молод для человека и слишком молод для вампира, ты понимаешь, какую ответственность на себя берёшь? Потребности человека и потребности вампира совершенно пока не совместимы в тебе….
- Я осознаю, кто я, - с вызовом сказал я, и эти дерзкие слова, похоже, задели Карлайла. Ведь он был единственным, кто сейчас мыслил здраво.
- Ты можешь пожалеть об этом поступке на всю жизнь.
- У меня нет жизни, Карлайл.
С этими хлёсткими словами я развернулся и ушёл прочь. Я слышал, как мой отец мысленно сокрушается одним единственным словом: «Эдвард….». Ну что я знал о жизни? Хоть в 20, хоть в 17… я не более чем юнец, брошенный в омут новой жизни, мучительно невыносимой и такой соблазнительной. Ведь зачастую я даже забавлялся своей силе, я любил тренировать её и применять в охоте, я дни посвящал охоте с целью довести до совершенства своё существование, но только теперь понял, что делало его неполным.

За несколько часов я добрался до Чикаго, и только тогда осознал, как близко он был ко мне всё это время. Ведь я мог в любое время сорваться и просто приехать сюда. Добежать, долететь, да как угодно, но оказаться в Чикаго не составляло труда. Оставаться от него вдали – было невыносимо. Город изменился, он ширился, переливаясь новыми огнями, пропитанными верой в будущее. Улицы стали шумнее, людей – больше, а сам город обрёл некий странный ритм, навсегда расставшись с прежней аморфностью и размеренностью былых лет, лет моей человеческой жизни.
Оглядываться не было времени, я должен был найти Анну, во что бы то ни стало. Ясное небо бледнело, постепенно окрашиваясь в сумеречную синеву. Кроны деревьев на окраине города постепенно чернели, засыпая. Всё вокруг затихло, как перед грозой, когда я стал осторожно пробираться к знакомому дому, который, к счастью, стоял на своём месте, как и прежде. Но, что радовало меня больше всего, - Анна была в доме. Я чувствовал её присутствие… Её тонкий аромат красной нитью тянулся из комнат в окно, опутывал меня, дразня осторожно и мучительно. Я даже представить не мог, что он может сделать со мной, окажись я ближе. Я не чувствовал в доме бодрствующих слуг, а отец Анны как и раньше – отсутствовал. Всё так соблазнительно идеально, что вызывает подозрение. Я наблюдал за комнатой через окно, когда туда вошла Анна. Я задержал дыхание, разрываясь между желанием окликнуть её и оказаться в комнате, заключить её в объятья или сбежать и не делать ни вдоха больше никогда… Я не был готов к тому, что её аромат буквально собьет меня с ног. Как же я раньше не ощущал этого прекрасного запаха? Я лишь банально чувствовал парфюм, пыльцу цветов, душистую косметику на ней, но сейчас это было нечто большее. Запах отравлял меня изнутри, выжигал во мне раны, но в то же время сводил с ума, и я, сам того не ведая, делал вдох за вдохом, находясь на безопасном расстоянии, боясь показаться. Не выдержав испытания, я отвернулся и прижался спиной в стене дома, стоя возле окна. Горло болело от жажды, но я смиренно ждал, пока смогу совладать с собой.
Всё такая же прекрасная в своём спокойствии, Анна накинула пальто и снова вышла. Я, конечно, последовал за ней, прячась среди желтеющих деревьев. Анна уверенно шла к реке, к тому месту, где мы так часто лежали под ивой, наслаждаясь друг другом. Девушка остановилась у реки и обвила себя руками, чтобы согреться. Она расслаблено смотрела на воду и…думала обо мне. Думала о нас, об этой иве, но ни мысли о моей смерти. Неужели она не верит в это? Неужели она не смирилась с тем, что меня больше никогда не будет рядом, как раньше. Я стоял в стороне, незаметный и бездыханный, как хищник, но такой отчаявшийся и влюблённый, как человек. Я не знал пока, как подступиться к ней, поскольку ни на секунду не забывал, что умер для этого мира. Я не решался подойти ближе, чтобы не испугать её. Но неожиданно для меня самого она развернулась и тут же застыла на месте. В сумерках она наверняка отчётливо видела моё бледное лицо, с взволнованным взглядом обращённое к ней. Анна долго на меня смотрела.
- Боже, Эдвард! – потрясённо прошептала она и ринулась ко мне, чуть спотыкаясь о камни на берегу реки. Нежные руки обвили мою шею, когда тело Анны буквально ворвалось ко мне в объятия. Сильнейший аромат, исходивший от неё, такой родной, усилившийся в стократ, ударил мне в ноздри, раздирая горло, проник внутрь. Я хватал ртом воздух, будто задыхаясь, пока она всхлипывала у меня на груди. Я крепко сжал её тело, зажмурившись. Я убеждал себя, что этот момент мучительной боли и жажды нужно просто пережить, и дальше будет легче. Наконец, Анна подняла ко мне заплаканное лицо, и я почувствовал себя застигнутым врасплох – я ведь совсем не знал, что ей сказать, но, как ни странно, Анна не хотела знать ничего. Её переполняла радость, а мысли были спутанными и больше походили на сгустки эмоций.
- Анна, я… - начал я вежливо.
- Я не хочу ничего знать.. – она приложила пальчик к моим холодным губам., - ты здесь, а это главное.
Боже, как я хотел коснуться её кожи, обхватить губами этот крохотный пальчик и попробовать хоть каплю той живительной влаги, что каждую секунду сводила меня с ума. Всего каплю, и я буду спокоен. Я разозлился на себя и немедленно выбросил эти мысли из головы. Радость встречи и восторг от исполнения моей заветной мечты последних одиноких лет переполняли меня, как бездонную чашу.
- Пойдём в дом, ты совсем замёрз.. – спешно сказала Анна, гладя меня по щекам горячими ладонями, я лишь посмотрел на неё, не в силах признаться, что я теперь собой являю.
Поленья в камине нервно потрескивали, пока я наблюдал, как Анна совершенно бессмысленно делает для меня чай.
- Я.. Анна, я не буду чай…
- Как это не будешь? Ты холоден, как лёд. Ни за что не поверю, что ты не замёрз, - она лукаво сузила глаза и улыбнулась, - не вздумай храбриться!
О, да. Храбрости мне точно не занимать. Боже, пусть подует ветер и развеет этот мучительный пьянящий аромат. Это оказалось сложнее, чем я думал…
- Анна, я, правда, не хочу чай, - я чуть покачал головой, настороженно наблюдая, как она опустилась передо мной на колени на пол с чашкой чая на блюдце.
- Сделай глоток., - и я сделал глоток. Безвкусная жидкость медленно отправилась в мучительно сжавшийся желудок, но аромат чая немного успокоил моё обострённое обоняние. Лишь на мгновение, потому что уже в следующий момент тонкие руки искусно заскользили по моим ногам вверх от коленей. Я чуть не подпрыгнул. Спящие во мне чувства как по команде обострились, воскресив ту животную страсть, с которой мы отдавались друг другу. Зверь внутри меня просыпался, потягивая лапы, хотя я всячески пытался концентрироваться на человеческих желаниях, чтобы не дать ему овладеть мной и навредить Анне. Я накрыл её ладонь своею.
- Может… не будем….. торопиться…, - с каких это пор слова даются мне так тяжело. Боже, как сложно просто наслаждаться… Анна встала с пола, не сводя с меня глаз, и потянула меня за руку постели.
- Тогда давай не будем торопиться, - медленно проговорила она, отходя к кровати, расстёгивая на ходу тонкую блузку. Сквозь возбуждение, овладевающее моим некогда строгим сознанием, я начинал осознавать, какое испытание меня ожидает.

(Часть Третья)
Заключительная
NC-17

Всё внутри меня кричало о том, что пора бежать, скрываться, что на сегодня хватит, но было слишком поздно, и я уже полностью поддался искушению, нежно поглаживая её ноги, когда Анна осторожно вскинула их мне на плечи. Я прижался к её ногам и закрыл глаза, с упоением оставляя поцелуи на тонкой лодыжке. Я лукаво улыбнулся и, отстегнув один из чулок, издевательски медленно стянул его с её длинной изящной ноги. Второй последовал за первым, и девушка осталась лишь в нижнем белье и тонкой шёлковой сорочке. Мои прохладные пальцы с жадностью скользнули за края, и я осторожно стянул последнюю деталь одежды. Обнаженная и беспомощная, она лежала передо мной, ничего не подозревая, пока я не мог даже насладиться красотой её тела, застыв на месте, боясь сделать очередной неосторожный вдох. Жажда обжигала горло и затуманивала рассудок, борясь со страстью, бушующей во мне с той же силой. Всё моё внимание приковали её бархатистые бёдра, такие соблазнительные в свете каминного огня.
- Не представляю, что ты делал всё это время,….
«Убивал людей, Анна.»
- …но теперь я не отпущу тебя.
Будь я проклят, этот аромат сводит с ума! Я должен держаться, должен держать себя в руках, и тогда никто не пострадает. Но зверь внутри меня крушил всё, на своём пути, едва почуяв, как близко по её полным венам движется кровь. Я чуть заметно помотал головой, отгоняя соблазнительные гнусные мысли о крови, пульсирующих венах..
- Что с тобой? – взволнованно прошептала Анна, обхватывая ногами мою талию, притягивая к себе. Наши губы слились в глубоком поцелуе, щекочущим моё самообладание, усиливающем её аромат в сотни раз. Я медлил, и поцелуем Анна показывала мне своё нетерпение, она отчаянно пыталась почувствовать язык, горячей лавой врываясь в мой рот. Не в состоянии больше выносить эти сладкие муки, я отстранился и припал губами к полной мягкой груди. Анна втянула воздух через зубы и запустила тонкие пальцы в мои густые волосы. Я задыхался между поцелуями, лаская её грудь, оттягивая момент единения. Но что это? Я не уверен в себе?
- Я уже не могу терпеть, Эдвард… - сдавленно произнесла Анна, и я понял, что она не шутит. Пора взять себя в руки. До сих пор всё шло нормально, так почему же дальше могут быть проблемы? «Проблемы»… Тут одно или другое. Боюсь, это были бы уже не просто проблемы.
Я совсем отстранился от нежного белого тела и теперь сидел перед Анной, медленно разводя её колени в стороны. Девушка закинула руки за голову, запустив их куда-то между подушек. Закрыв глаза, я медленно погрузился в её горячее тело. Анна простонала. Намного громче, чем я ожидал. Протянув вперёд руку, я провёл по её по нежной коже на груди и животе, и послушное тело чуть подалось вперёд, как к магниту, впуская меня в себя до основания. Как же мне хотелось прижаться к ней всем телом, ощутить её тепло каждой клеточкой кожи, и в глазах девушки я видел ответное желание, но не смел приблизиться к тонкой, обжигающе горячей коже. Анна протянула ко мне руки, тонкие, как ветви деревьев, но я лишь ухмыльнулся, оставив её трепетный жест без внимания, пусть лучше думает, что я дразню её, чем узнает, почему я даже не могу нормально сблизиться с ней… Анна опустила руки и улыбнулась мне в ответ. С каждым моим движением вперёд, настойчивым и ускоряющимся, её дыхание учащалось, снова и снова переходя в чувственные стоны, ласкающие слух.
- Ещёё.., - взмолилась она. Боже, Анна, не проси этого, пожалуйста…
Каждый стон пускал электрический заряд по моему телу, и гнусный зверь во мне, казалось, был заодно со страстью, овладевающей телом и сознанием. Они оба вторили мне «ещё», «ещё», «ближе»… Анна, снова сделала попытку притянуть меня ближе, на этот раз удачную. Она просто приподнялась и обвила мою шею руками, утягивая за собой в измерение, откуда нет дороги назад. Перед моими глазами сияла полупрозрачная кожа тонкой шеи, хрупкой и невинной, как шея лебедя. Едва различимые для обычного человека очертания выступающих вен буквально кричали о себе для меня… Чувствуя блаженные ожоги на языке, я заскользил по ключице и шее выше, к самому уху, затем снова вниз. Анна медленно повернула голову, предоставив мне больше соблазна, издеваясь надо мной… Я, как одержимый, захватывал губами тонкую кожу.
«Проклятье…» - мысленно выругался я, прижавшись лбом к шее девушки, и только сейчас ощутил интенсивность собственных движений. Губы вернулись к вожделенной коже, лаская и скользя совсем на грани. Я уже чувствовал, как приоткрываю рот, отвлекая Анну блаженством, разливающимся густым потоком в наших телах. Хватая ртом воздух, она громко стонала, сжимая меня в себе с неистовой силой. Я не мог больше сдерживаться. «Ничего страшного, ничего не случится, всё будет хорошо…» Анна беспомощно затарабанила мне по спине кулачками, но к этому мгновению я уже не понимал, что делаю. Удовольствия смешались, образуя одну огромную волну страсти, захлестнувшей меня. Я захлёбывался ею, она наполняла меня с такой скоростью, что я не успевал сделать вдох, она питала меня и успокаивала. Вкус, не способный сравниться ни с чем на земле, даже с этим прекрасным ароматом, который сводил меня с ума всё время…
Я поднял глаза посмотреть на пылающее лицо изумленной Анны, но она была бледна и недвижима. Я только сейчас понял, что она больше не сжимает моё тело, не обвивает руками шею, не стонет и не двигается вообще.. Закрытые глаза и страшная тишина вокруг. Я отскочил на край кровати, как ошпаренный. Что я наделал?! ЧТО ЖЕ ЭТО?
- Анна! – я пытался разбудить её, тряся на плечи, прислушивался к дыханию, мыслям, но вокруг была абсолютная тишина. «Чего ты дёргаешься? Разве не очевидно, что ты сделал?» Я в ужасе закрыл рот рукой. – Очнись, прошу тебя,… я же не мог!.... – не унимался мой голос. Из шеи Анны всё ещё сочилась густая кровь, медленно, останавливаясь… Я прижал её бездыханное тело к своему и взревел, в отчаянии, запрокинув голову. Когда я открыл глаза, то увидел себя. Прямо перед собой на стене, над креслом, где я сидел всего час назад. Глаза Эдварда Мейсона внимательно смотрели на чудовище, смеющее сжимать в объятиях жестоко убитую красавицу. Глаза смотрели на меня, и я уже не понимал, кого ненавижу больше. Я вскочил с кровати и кинулся к портрету, который Анна закончила для меня, когда я уже не мог его увидеть. Я должен был ещё раньше посмотреть в своё гнусное лицо и никогда больше с ним не встречаться, я должен был умереть ещё два года назад!! Сорвав портрет со стены, я принялся рвать и крошить его на части. «Зачем ты нарисовала меня?! Зачем ты позволила этому жить?!» Груду хлама я швырнул в камин и снова приблизился к Анне. Тело пронизывала боль, словно вся выпитая кровь, запретная кровь, теперь обращается для меня ядом. Я наспех оделся. Я хотел извиниться перед ней, но не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, паника охватила меня. Что подумает отец, когда увидит её такой? Что они все подумают, когда увидят эти метки на нежной бездыханной шее? Как я буду смотреть в глаза Карлайлу? Упрямый идиот! Ужас забрался в каждую клетку моего тела. Я бережно подобрал её одежду и стал осторожно одевать Анну. Если бы я мог плакать, то сейчас бы рыдал. Рыдал у её ног из-за своей упрямой настойчивости, глупости и жестокости. Если бы я мог себя уничтожить, то немедленно бы покончил с жизнью. Если бы я мог убить себя , то не стал бы убивать её. Такого просто не произошло бы. Никогда. Мысли разрывали голову на части, пока я бережно продевал в рукава её тонкие слабые руки. Анна никогда не носила чёрного, почти всегда была только в белом. Как и сейчас, она словно готова уйти совсем… Раздираемый отчаянием, я взял её на руки и выпрыгнул из большого окна в сад, откуда сквозь редкий лес пошёл к реке. Свежий чистый воздух наполнил мои лёгкие, отравленные отчаянием, горем и болью. Я шёл медленно, едва переставляя ноги, всё отдаляясь от дома, от правосудия и людей. Камни зашуршали, когда я приблизился к воде, листва зашелестела, когда я зацепил ветку ивы плечом, значит всё это не сон, я ослушался и теперь дорого плачу за это. Прежде тихая река, казалось, ожила и уже ждала меня, чтобы забрать Анну в свой путь. Оказавшись по пояс в воде, я долго смотрел на девушку, расслабленную у меня на руках. Её лицо ничего теперь не выражало, было мертвым и безразличным ко всему. Я лишил её всего. Я лишил её самого главного. Медленно опустив тело на воду, я всё ещё не мог расстаться с нею, не мог поверить, что мне придётся и дальше существовать с этим убийцей об руку. Я отпустил её, и вода тут же понесла лёгкое тело прочь от меня. Я уже достаточно ей навредил…

- Я понял. Я всё понял, - проговорил я, сжимая голову руками, склонившись до колен. Передо мной, прислонившись к столу, стоял мой отец, Карлайл, я не мог не слышать его мыслей. Как же я ненавижу себя! – Я ни на что не гожусь. Я не могу уберечь даже близких людей, что говорить о простых прохожих?...
- Ты не понял главного. Ты будешь постоянно оказываться в таких ситуациях, нужно лишь время, чтобы не наделать того, что ты сделал.
Того, что я сделал.. Мне больно вспоминать об этом, но придётся. Это моё проклятье. Что я вообще возомнил из себя? Неужели я и правда думал, что готов не убить?! Какой идиот!
- Господи, как же ты был прав… - горестно прошептал я. – Я никогда.. никогда больше не позволю себе подступиться ни к одной из них… Я не вынесу такого снова… Карлайл, она же ни в чём не виновата!!
- Не зарекайся, Эдвард, - спокойно сказал Карлайл, хотя мысли его были очень тревожными, он волновался обо мне. Я подумал, что ослышался.
- Что?
- У тебя впереди много времени. Ты должен быть готов ко всему.