Она медленно убрала руку, ее чувства, ее эмоции, ее боль, переполнявшие меня еще за секунду до этого, постепенно тускнели в моем сознании, я помотала головой, стремясь избавиться от наваждения. Я вскинула глаза на Несси, ее полные губы были плотно сжаты, руки повисли плетью, она выглядела усталой и растерянной. Мне захотелось прижать ее к себе, в немом порыве я распахнула свои объятия, но она легко отстранилась от моих рук. Хрипло прошептала:

-То, что я тебе показала, еще не делает нас ближе – я видела, как она пытается скрыть слезы за этим безразличным тоном – возможно, мы еще поговорим, потом, сейчас для нас главное спасти папу – она бросила полный нежности и обожания взгляд на спящего Эдварда.
Я хотела ей все рассказать, почему я оставила их, и чего мне это стоило, я хотела оправдаться, чтоб она хотя бы чуть - чуть, хотя бы на малую толику, но попыталась понять меня:
-Несси, все дело в том – начала я. Но Ренесми одним взмахом маленькой ручки, остановила меня:
-Потом – тихо прошелестела она. Она заняла мое место возле Эдварда, взяла его руку в свою, потерлась об нее щекой, смешно хихикнула:
-Хм, теплая… - подняла голову, обращаясь ко мне – Я посижу с ним, иди.

Я тихо выскользнула из комнаты. В дальнем конце коридора, точно так же как в старом доме, на стене висело огромное распятье отца Карлайла. Я впилась ногтями в мягкое, отполированное временем темное дерево, прислонившись к нему лбом. Дерево еще хранило в себе запах смолы и ладана, запахи церкви, они были приятными, успокаивающими. Я никогда не помнила себя молящейся, ни в человеческой жизни, ни тем более в этой, но какое–то необъяснимое чувство заставило меня рухнуть на колени и сложить руки в молитвенном жесте. Я просила Господа об одном, просто чтоб он жил, и пусть я буду далеко от него, пусть он не примет меня, выгонит как дворнягу, но только, Боже, не отнимай у него жизнь. Я знала, какой может быть мука быть вдали от него, я уже два раза пережила этот ужас, это было почти невыносимо, но я цеплялась за жизнь как могла, потому, что знала, где-то в этом большом мире есть он. Но я не знала и не хотела существовать в мире, где нет его. Он, с самого первого дня знакомства стал сосредоточением моего маленького мира, стал его центром, его солнцем, его воздухом. Он раскрасил мою серую жизнь в цвета радуги, заставляя испытывать такие эмоции, которых я никогда бы не испытала не встретив его. Здесь были и нежные розовые тона наших первых поцелуев, и синие переливы моей тоски по нему, когда он оставил меня, и оранжевые блики счастья, когда он обнимал меня, алые всполохи страсти, когда мы занимались любовью. И сейчас, стоя на коленях, я просила у Создателя забрать у меня все, не лишая моего смысла жизни, моей любви, моего Эдварда.

Наверно это было комично, вампир, исступленно молящийся Богу, наверное, Эммет и Джейк просто со смеху покатились бы. Одним неуловимым движением, я поднялась на ноги и понуро побрела вниз. Мне хотелось бы быть невидимкой, чтоб не ловить на себе холодные и отчужденные взгляды моей семьи. Они старались не замечать моего присутствия, это и было страшно, как будто меня нет. Как будто я была прокаженной. Как будто я умерла для них. Для меня тяжело было выносить эту гнетущую атмосферу, поэтому я спряталась в огромной библиотеке Карлайла, мм, странно, то же самое я делала в Вольтерре. Здесь было множество книг, конечно, в основном по медицине, старинные в кожаных переплетах книги таинственно сверкали тусклым золотом, новые издания глянцево блестели в свете ламп. Я присела на широкий кожаный диван, почувствовав себя почти дома в этом уединенном месте. С нижней полки я взяла одну из моих любимых книг – «Портрет Дориана Грея», я помню те ощущения одиночества и безысходности, которые я почувствовала, впервые прочитав эту книгу, как искренне жалела главного героя, который так и не смог по-настоящему полюбить никого кроме себя. Эгоизм убивает, вот, что я вынесла для себя из тягуче медленных, таинственных, непостижимых мыслей Уайлда.
Наверное, я зачиталась, поэтому не заметила, как зашла Эсми.
-О – удивилась я – привет.
Эсми тихо опустилась на краешек дивана рядом со мной, я не сразу поняла, что в руках она держит авиабилеты для моего перелета в Италию. Хм, это проявление любезности или намек на то, что я уже и так слишком задержалась? Хотя, зная, мягкую по натуре Эсми, скорее всего она просто хотела помочь:
-Это очень мило с твоей стороны – сдержанно сказала я, повертев в руках билеты. Несколько мгновений мы провели молча. Неожиданно ее глаза вспыхнули, она с жаром схватила мои ладони и быстро зашептала:
-Белла, дочка, пожалуйста, сделай что-нибудь, я знаю, ты любишь его, пожалуйста – в ее глазах я видела панический страх потерять сына, ее лицо было искажено горем, судорожно сглотнув, она продолжила – я, наверное, была несправедлива к тебе, но ты могла объяснить нам… - она в нерешительности замолчала.
-Я сделаю все, что смогу – на удивление мой голос казался холодным, значит, пятьдесят лет служения Волтури сделали из меня неплохую актрису, ведь сейчас больше всего мне хотелось обнять Эсми и рассказать ей обо всем, но я хотела быть ответственной. Кроме того, я не должна быть собачкой Калленов, бегущей по первому зову, они не захотели меня принять, почему я должна что-то делать для них? Меня интересовали только Эдвард и Ренесми. Моя свекровь все еще смотрела на меня полными горечи и сожаления глазами, тут я не смогла противится ее природному обаянию и материнскому горю, ведь я тоже была матерью, и со стоном упала в ее раскрытые объятия.
Наверное, мы долго просидели так, обнявшись, сначала, я долго и путано объясняла ей причины моего ухода, а ее лицо светлело по мере моего рассказа, по ее мнению, то, что я сделала, было героическим поступком, она, как и Элис, приняла меня. Потом мы просто сидели в тишине, пока короткий день снова не сменила ночь. Эсми ушла так же тихо, как и появилась.

Она вошла без стука, конечно, ведь она самая красивая женщина на земле и вдобавок снова ненавидит меня. Черт, может быть, меня оставят в покое? Розали, в отличие от Эсми, держалась на расстоянии.
-Что ты читаешь? – спросила она, нервно теребя заколку. Я оторвалась от книги, глубоко вздохнула и ровным голосом, стараясь не показывать своего истинного настроения, ответила:
-Розали, говори, что хотела сказать, я не думаю, что тебя, действительно, интересует то, что я читаю.
Девушка пожала плечами и нахмурилась, по-видимому, разговор тяжело ей давался, она не могла подобрать слова. Ее легкие пальцы мяли край шелковой туники.
-Розали… - я ждала. Она вздохнула и выпалила:
-Белла, я еду с тобой, ты прекрасно осведомлена, как я хочу стать человеком, и я хочу, чтобы это мое желание, наконец, исполнилось. Я не доставлю тебе никаких проблем.
-Ты не едешь со мной – я отчеканила каждое слово, ее лицо инстинктивно дернулось, губы подрагивали, желая обнажить белоснежный ряд острых, как бритва зубов. Я усмехнулась, у меня был такой же арсенал в запасе, тут мы были равны, я больше не была слабой Изабеллой Свон, но я не хотела превращать наш разговор в драку. Я попыталась объяснить:
-Видишь ли, Розали, - я сделала ударение на ее имени – я сама не знаю, что меня ждет в этой поездке, я никогда не сталкивалась ни с кем, подобным тому существу, оно опасно, поэтому я не могу взять тебя. – мне казалось, что я говорю достаточно убедительно. «А еще, мне бы не хотелось разрушать жизнь Эммета» - эти свои мысли я не пыталась озвучить. Несколько мгновений она стояла, не шелохнувшись, застыв словно статуя, вылепленная искусным скульптором. Но я видела, как ее светлые глаза темнеют, наливаясь гневом, еще секунда, и Розали с воплем кинулась на меня, обезумев.
Я была достаточно сильна, чтоб справиться с ее агрессией, я с силой отшвырнула ее на диван, где она затряслась в рыданиях. Она больше не пыталась напасть на меня, лишь злобно метала яростные взгляды из-под опущенных ресниц:
- Что ты понимаешь в моей боли – неожиданно ее голос стал хриплым – тебе никогда не понять, как тяжело видеть мне иногда Ренесми, ведь, ты ее мать, она любит тебя, хотя и пытается это скрывать, - я усмехнулась, Несси, по-видимому, тоже неплохая актриса, было очень легко ей поверить, но Розали продолжала - а мне никогда не суждено стать такой как ты. Почему, Белла, почему все достается всегда вам, тебе и Эдварду? Почему то, что бы я хотела иметь больше всего на свете, у вас есть? – она говорила искренне, и мне было даже жаль ее. Но вместе с тем, Розали почему то не могла понять, что вместе с тем счастьем, которое было уготовано нам судьбой, мы были словно меченые, если в мире происходили фатальные катастрофы, мы обязательно были в самой гуще событий. Порой это очень утомляло. Для нее, произошедшее с Эдвардом, было подарком судьбы, для остальных же, началом конца. Для меня это было сродни гибели мира. И я не знала, как заставить ее понять это. Я легко прикоснулась к ее руке:
-Прости. Но я ничего не могу сделать для тебя – она закрыла лицо руками.

Я поднялась в комнату Эдварда, Несси мирно спала в кресле, поджав под себя ноги, я заботливо укрыла ее пледом. Эдвард казался спящим, все такой же странно недвижимый и бледный, хотя я понимала, что Карлайл искусственно создает эту иллюзию сна, вкалывая ему антидепрессанты, болеутоляющие и снотворное. Я понимала, что так лучше, но видит Бог, как бы мне хотелось сейчас обнять любимого и рассказать о том, что я чувствую. О том, как он важен для меня, как я хочу быть с ним, чтоб его нелепые сомнения покинули его, как будто бы я стану меньше любить его, зная, что он человек. И, я бы не хотела снова уезжать, не поцеловав его на прощанье, это желание было настолько сильным, что мне почти стало больно. Но голосок Элис заставил меня отпрянуть от любимого, и я поспешила вниз, в надежде, что ей удалось что-нибудь увидеть.
Когда примерно через час, я вернулась в комнату Эдварда, его кушетка была пуста.