4 глава. Одно касание губ перед расставанием.



Когда Блэр проснулась, солнце начало радовать жителей города своим теплом. Слегка красные лучи солнечного света, миновав открытое окно, образовали ленивую улыбку на её лице, и она довольно зевнула, не желая пока что открывать глаза. Момент был слишком красивым и драгоценным, чтобы так просто его прерывать.

Она вздохнула и повернулась на другой бок, случайно уткнувшись носом в грудь Чака. А затем застыла. Чак.

Каким-то образом, размышляла она, он очутился рядом с ней на кровати, после того, как прошептал те три слова, которые, она надеялась, были плодом её воображения… Его пылкий шепот пожелания спокойной ночи раздался с пола, где он лежал на свернутом одеяле, закинув руки за голову. А она же была тогда на кровати. Нет, Чак не держал Блэр изначально в своих объятиях, когда они первый раз скользнули в сон без сновидений. По крайней мере, она питала на это надежду.

Но где-то среди ночи Блэр вспомнила, что вставала с постели и скользила по холодному полу; её взгляд бы прикован к спящему Чаку Бассу. Она стояла там буквально мгновение, осматривая тело, тепло которого она иногда надеялась ощутить, её руки чисто инстинктивно убрали волосы с его лба, когда она наклонилась к нему. Посмотрев на него тогда, от переполнявших эмоций у нее остановилось дыхание, а при виде его мальчишечьих черт на ее лице расцвела улыбка – тогда что-то изменилось.

Она опустилась на колени рядом с ним и провела губами по его лбу, не сдерживая дрожь в руках. Она выдохнула в его кожу:

- Я люблю тебя.

После она вернулась на свое место, не оглядываясь назад, из-за чего не заметила румянец, распространившийся по щекам Чака и легкое трепетание век, когда взбивала подушки на кровати и забиралась под одеяло.

И внезапно Блэр вспомнила, что ощутила кольцо его рук лишь несколько минут спустя. Она ощутила, как он потянул одеяло и присоединился к ней, и она запаниковала. Должно быть, он услышал её шепот… но она не хотела, чтобы он уходил. Она не вздрогнула, когда его руки пригладили волосы, закрывшие её лоб, и не задрожала, когда он уткнулся лицом ей где-то между шеей и плечом и пробормотал: «Спи, Блэр». Его слова были утешительными, а голос низким и убедительным.

И она заснула, с надеждой и спокойствием.

Она не осмелилась пока что разбудить его. В настоящий момент он раскрыл глаза, и она начала ожидать того, что он, несомненно, с отвращением отстраниться от нее, как всегда делал Нейт. И Блэр была бы не в силах вынести это вновь, не в этот раз.

Она схватилась за живот и с содроганием ждала приближающейся волны тошноты.

Через некоторое время она почувствовала движение позади себя и повернула голову, с беспокойством всматриваясь в усталые глаза Чака, показавшиеся янтарем в свете утренней зари. Он улыбнулся ей, мягко, неуверенно, и Блэр на мгновение заколебалась.

Ни с того ни с сего Блэр не могла припомнить, почему Чак находился рядом с ней, для чего пришел и по какой причине она чувствовала себя чрезвычайно голодной. Она отвела взгляд от него и закрыла глаза, стремясь вспомнить, что случилось накануне вечером, что принесло к ней Чака. Нахмурившись в отчаянии, она готовила себя к атаке с болезненными воспоминаниями, но ничего не произошло, и она была потрясена в течение длительного времени; её глаза были полузакрыты, а тело ощущало странную податливость, пока она вытягивала руки над головой.

Блэр задалась вопросом, что приключилось накануне, прежде чем спросила себя, почему её голова не гудела. Она не понимала, с чего не находила признаков похмелья или головокружения. Если бы она переживала пьяную ночь ранее, то нашла бы объяснение головной боли, однако не было ни одного опознавательного знака.

Во-первых, она была одета в шелковый халат, похожий на те, которые она обычно носила, когда ложилась спать или когда она… вызывала рвоту, предположила она. На голове отсутствовал какой-либо беспорядок, если бы она свалилась на кровать без чувств, и, когда её пальцы тревожно проследили осевшую кожу под глазами, она не ощутила никакого остатка черного пятна или слабого блеска теней для век. Очевидно, она все-таки не была пьяной вчера.

Так почему она не могла ничего вспомнить?

Блэр вынудила себя вернуть взгляд к Чаку и вопросительно посмотрела на него, проигнорировав огонь, пронзивший её тело, когда его рука потянулась к её щеке, небрежно поглаживая напряженную кожу. Сглотнув, она перевела взгляд в сторону и невольно улыбнулась, в то время как его слова окутали её, порождая уверенность в завтрашнем дне, которая не была ложной:

- Что? Пол плохо сказывается на моей спине.

Она легкомысленно усмехнулась, но удержалась от ответа. Она не помнила, что его принесло к ней, и почему он оказался спящим на полу – все смешалось в одно размытое и болезненное пятно, которое не хотело отпускать девушку.

Она улыбнулась Чаку и вытащила себя из утешительного захвата его рук, поднялась с кровати и прошла в центр комнаты. Подавив зевок, она встревожено оглядела комнату, её сердце стремительно забилось в отчаянной попытке понять то, что сделал Чак для нее в последнее время. Прикосновение его пальцев, когда она пошла за разговором к Нейту, ожидание её в медпункте, его мгновенное соглашение остаться с ней на ночь… Но нет. Она не хотела понимать.

Повернувшись к нему спиной, она закрыла глаза и попыталась найти в себе силы для того, чтобы остаться в стоячем положении. Её разрывало от желания убежать в ванную и недостатка пустоты в желудке. Все было неправильно, все это.

Даже спокойный голос Чака удивил её:

- Не стоит, Блэр.

Она кивнула, опустив взгляд в пол. Ей не хотелось разочаровывать его, не сейчас. Потому что ей все равно придется сделать это позже.

- О мой Бог, - прошептала она, а её голос казался мертвым, и тело стремилось к полу. Что она наделала?

Блэр подсознательно слышала, как Чак спрыгнул с кровати и подбежал к ней, ощущала скрип дерева, пока он располагался позади нее, потрясенная мягким давлением его руки в основании её шеи. Её глаза закатились от чистого ужаса, и она заставляла себя держать их открытыми, наблюдая за тем, как Чак в замешательстве следил за ней, его нижняя губа привлекательно дрожала.

- Что-то не так? – Блэр услышала озабоченность в его голосе и изо всех сил стремилась подавить воспоминания о том дне, когда он одним осеннем днем нашел её в уборной.

Покачав головой, она проигнорировала боль в его глазах и только прошептала:

- Что произошло?

Он сглотнул, внезапно пряча глаза:

- Хочешь сказать, ты не помнишь? – он выглядел почти… раненным.

Блэр упрямо уставилась на него, - её глаза цвета шоколада вглядывались в его глаза цвета карамели – сопротивляясь воспоминаниями, которые боролись, вырывались и кричали. Но внезапное поникшее выражение лица Чака заставило её заколебаться, и воспоминания обрушилась на нее. Она не подавляла их, да и не хотела этого делать. Ночь, а не день. Любовь, а не похоть.

Любовь. Ей не хотелось думать об этом. Она не любила Чака Басса. Она не могла любить Чака Басса. Даже если он прошептал ей те самые слова, а она вернула их в ответ. Он был известнейшим плейбоем во всем Манхэттене, и она была… ну, нетронутой, горько подумала она. Она была известна своим противостоянием во время отношений с Нейтом. Она не позволила ему зайти так далеко. Это было чем-то особенным для нее. И она считала, что это было тем же для него.

Но тогда он подарил это лучшей подруге Блэр, а Нэйт и Блэр ушли в небытие. Они были красивой парой, да. Однако больше не представляли собой идеал.

Она съежилась от подобной мысли. Было больно думать о ней и Нейте в прошедшем времени, даже при том, что она готовилась к этому моменту в течение двух лет. Она должна была вернуть его, только ради душевного равновесия. Она не любила его, больше не любила – ей стало интересно, испытывала ли она к нему такие чувства вообще, - но она и Нейт были золотой парочкой Верхнего Ист-Сайда. И она была не в состоянии отказаться от этого.

Она оторвала пристальный взгляд от Чака, не беря во внимание глубину его взгляда, и прошептала:

- Нет, я помню.

Чак вздохнул от облегчения, и Блэр извиняющимся жестом коснулась пальцем его губ, ненавидя ту боль, что она должна была принести этим любящим глазам. Её голос был твердым, уверенным, смиренным. И отчаянным.

- Мы не можем сделать этого.

- Сделать чего? - его был, напротив, мягким, светлым и легким. Он звучал так, будто бы был лишен всех эмоций.

Тем не менее, Блэр знала его лучше. На самом деле он тревожился за все происходящее и хотел, чтобы эта ночь что-то значила для нее, хотел кардинально изменить их отношения. Но было ли этого достаточно? Как она оправдает прошлую ночь перед её матерью? Сереной?

Нет, ни в коем случае. Идея казалась совершенно немыслимой.

Конечно, ничего такого не произошло между ними, ничего, что она могла бы стереть из памяти или забыть. И еще… эта ночь значила для нее больше, чем другие проведенные вместе с Нейтом.

Блэр горько улыбнулась парню, который спасал её очень много раз, и осторожно прошептала, ласково коснувшись рукой его покрасневшей щеки:

- Ты и я. То, чему не суждено случиться, не может случиться.

Он только покачал головой, и она поморщилась при виде боли в его глазах.

Ей не хотелось стать причиной этого разрыва и потери. Не сейчас. Не когда-либо. Он слишком много значил для нее.

И поэтому она, вздохнув, прошептала:

- Но я бы очень хотела.

Она склонилась к нему, её губы парили вблизи от его, ожидая, просто ожидая. У нее не хватало сил вдохнуть воздуха между ними, и она не знала, как попросить у Чака Басса то, в чем она нуждалась сильнее всего: любви. Как ей решится спросить о том, во что он даже не верил?

Однако он улыбнулся ей, и в следующий момент его губы завладели её губами.

Блэр потеряла себя в ту же секунду, упивалась погружением его рук в её волосы, получала наслаждение от боли, смешанной с удовольствием, которые пронзили её насквозь, когда их языки встретились. Его дыхание слилось с её, и она почувствовала взлет своей груди и падение одновременно с его, пока она нагло притягивала его ближе к себе. Тепло проникало сквозь каждую её мысль, и она цеплялась за него.

Но затем они оторвались друг от друга и не прерывали зрительный контакт; слезы навернулись на ее обеспокоенные глаза, когда она постепенно понимала, что только что целовала Чака Басса, а он целовал её и никто, кроме них самих, не мог понять зачем.

Она провела с ним ночь. Это была именно та ночь, о которой она должна была сожалеть, плакать и стыдиться, потому что она когда-то пообещала себе, что никогда не станет очередным из завоеваний Чака Басса. Правда, они не спали вместе, а она лишь провела ночь в его руках, полностью одетая. И это было намного хуже.

И все же… она не сожалела о происходящем. Она нуждалась в нем, и он был рядом ради нее.

Его глаза искали что-то в её лице, однако, там он не нашел ни капли надежды. Она покачала головой, и он прошептал:

- Мне жаль. Я не думал…

Блэр отмахнулась от его извинения:

- Не беспокойся.

Он моргнул при её словах, его выражения лица напоминали нечто похожее на смятение:

- Что мы будем делать?

Блэр свирепо взглянула на него, её слова отдавали голодом, а голос потерял всю эмоциональность, напоминая женщину, которой она имела обыкновение быть перед Чаком, прежде чем он вернул её к жизни:

- Мы ничего не будем делать. Я собираюсь убедиться в том, чтобы этого больше никогда не повторилось.

Её пристальный взгляд смягчился, и черты лица трансформировались:

- У тебя есть хоть какие-либо идеи о том социальном падении, которое нам предстоит пройти, если все узнают о нас?

Чак ответил на её нетипичный нежный взгляд своим, полным жара и страсти:

- Да ладно тебе, Уолдорф. Понятия тебя и меня не существует. Все, что я делал, было помощью нуждающемуся другу. Ты не можешь считать, что Сплетница осудит этого. Или Нейт, если уж на то пошло.

Блэр вздрогнула, мысль о Нейт заставила её сердце сжаться от боли. Она опустилась на пол, образы, с которыми она безуспешно боролась, вернулись. Светловолосые головы склонились друг к другу, темно-синие глаза встречают голубые… не выдержать.

Чак застыл. – О боже, Блэр, я не хотел…

Она просто кивнула, слишком слабая для того, чтобы говорить.

Он плавно встал и подошел к ней, выдерживая её пристальный взгляд. Его руки обвились вокруг её талии, и она расслабилась в его объятиях, выдохнув от облегчения. Он приблизился к её уху и искренне прошептал:

- Мне действительно жаль, - он оставил поцелуй на её плече.

Она виновато задрожала от его прикосновений, прошептав в ответ:

- Я знаю, но если кто-нибудь узнает…

- Если кто-нибудь узнает? - его голос бы вызывающим.

Она переплела свои пальцы с его, слегка сжав руку Чака. Она ничего не хотела больше, чем удержать его рядом. Он был тем единственным человеком, который все знал и который помог. Как можно отказаться от подобного?

Но у каждого из них была репутация, которую нужно было поддерживать. И у каждого из них были люди, на которых нужно было произвести впечатление.

Она мягко ответила:

- Это погубит тебя. Чак Басс потерял свою репутацию ради девушки? – она усмехнулась, не веря в собственные слова.

Он сохранял тишину долгое время, и она задалась вопросом, уйдет ли он сейчас, уйдет потому, что она обвинила его – да, обвинила, так как любить, влюбиться в кого-либо, станет преступлением для Чака – в потери всего ради нее.

Блэр поморщилась. Она понятия не имела, как ей прожить определенные периоды её повседневности без его участия. Из-за прошлой ночи, ночи, когда он остался с ней, даже не предпринимая попыток переспать с ней, любви, мелькнувшей в его глазах, когда слезы исчезали с её щек его поцелуями. Тот момент почти заглушил боль от предательства Нейта и Серены. Она нашла его, нашла кого-то, действительно заботящегося о ней, и за это была готова пройти сквозь огонь. Он был всем.

Однако она ошибалась. Он был просто Чаком Бассом, а она – просто Блэр Уолдорф. Они никогда не смогут быть вместе.

Он прошептал, прерывая её размышления:

- Мне абсолютно все равно на то, что скажут люди.

Тем не менее, ей было не все равно. Общественное мнение – то, что привело её к нему, плачущей, глядящей на беспорядок в туалете. И он не признал, что он, конечно же, влюбился в нее, что то, что он почувствовал, когда она лежала в его руках, с копной красивых спутанных локонов на подушке… что то чувство, когда любишь, держишь, нуждаешься, оно не может быть заменено чем-либо другим.

И поэтому Блэр не сказала ему, что они найдут способ быть вместе. Она только повернулась и мягко обняла его за шею, уткнувшись лицом в его грудь. – Ты замечательный, правда. Но у нас с тобой обоих есть своя жизнь и репутация. Мы не сможем сделать этого.

Он вздохнул в смирении, притянув её ближе к нему. – Уолдорф, - прорычал он, приподнимая её подбородок и игриво улыбаясь, - любишь же ты все усложнять для меня.

Блэр рассмеялась, затаив дыхание, и возразила, её слова заглушились слезами:

- Ну, Басс, если ты помнишь, трудность – мое второе имя. Спроси у моей матери.

Она рассчитывала, что этот комментарий заставит её звучать небрежно, но её голос дрогнул, пока она говорила, и Чак посмотрел на ее долгим взглядом, беспокойство кроилось в глубине его темных глаз. Его взгляд пронзил её на мгновение, и с грустной кривой улыбкой он коснулся губами её щеки, продвинувшись ртом по охлаждённой коже и крепко удерживая её в руках, когда она слегка заколебалась.

- Я полагаю, это прощание.

Блэр кивнула, потерянная в безмолвном рыдании, и дотянулась до его руки. Она нуждалась в ощущении его кожи на её всего на минуту.

Чак с готовностью переплел их пальцы и закрыл глаза, прошептав:

- Блэр, извини.

- За что? – спросила она, улыбнувшись с сожалением и благодарностью. – Ты спас меня.

Отголосок эмоций пронесся в глазах Чака, как если бы прямое упоминание Блэр о прошлой ночи удивило его. Но затем он моргнул и тепло застыло на его лице. И все, что Блэр думала, изменилось между ними, вдруг вновь оказалось ровно тем, чем было до этого.

Она не отступила, не двигалась и не волновалась. Это являлось представлением Чака о способе выживания, его привычкой отталкивать её, когда он нуждался в ней сильнее всего.

И потому Блэр пробормотала, потянувшись за шансом сохранить последнюю частицу надежды в мертвых глазах Чака, спрашивая себя, может ли она действительно отпустить его:

- Не стремись разочароваться во мне. Я буду готова когда-нибудь.

Чак резко затянул воздух, и Блэр запнулась, испугавшись того, что она сказала чересчур много. Она говорила исключительно правду и едва не пропустила тот момент, когда он ускользал от нее, и заставила его увидеть, что она не покидает его. Вопреки её опасением она понимала, что причинит ему боль в следующее мгновение, потому что слова, покинувшие её рот, станут криком агонии, огня и потери.

Но она должна была произнести их. Он заслужил узнать правду, даже если это убьет её.

И таким образом, прежде чем он заговорил бы, она опустила взгляд и прошептала:

- Тем не менее, я должна вернуться к Нейту.

Ей нужно было смотреть на Чака, чтобы увидеть горящий гнев в его глазах. Она ощущала его и открыла рот вновь, чтобы рассказать ему все, заставить его увидеть, что она не любила Нейта, никогда не любила на самом деле, но он был всем, что она когда-либо знала, и она не могла позволить матери найти еще один повод ненавидеть её.

Чак повернул её лицо к своему и прошипел:

- Ты собираешься вернуться к нему.

Блэр кивнула и пролепетала:

- Но только потому, что…

- Нет никакого «потому что», Уолдорф, - его голос был мрачным, и Блэр захотелось убрать его боль поцелуем. Она не имела права говорить ему, что не вернется к Нейту. Она вернется.

Чак не понял, конечно же. Как он мог? Он только знал, что Нейт был причиной разбитого сердца Блэр, и не понимал, что Блэр нуждалась в Нейте. Не так сильно в их отношениях или даже в нем самом. Ей необходим был статус, знание того, что ею восхищаются и завидуют ей.

И как она могла рассказать Чаку, что она предпочла совершенство ему, что она была бы скорее уважаемой и несчастной, нежели презираемой и невообразимо счастливой?

Нет, никогда. Чак не должен узнать, как отчаянно она нуждалась в безупречности, и что она рискует быть с теми, кому все равно на нее, ради признания общества.

Блэр могла бы быть счастлива с Чаком. Она точно знала это, но вопреки всем желаниям этого было недостаточно.

И потому она промолчала, когда Чак зашипел ей, голосом огрубевшим от боли и гнева:

- Наслаждайся компанией бедного Натаниэля.

Она позволила ему шагнуть за дверь и не умоляла его не оставлять её. Все к лучшему, сказала она себе, им не стоит быть друзьями. Или теми, кем они были.

Кроме того, у нее был Нейт. Она вернет его назад и все станет прекрасно.

Но Блэр падала и падала… Комната крутилась вокруг нее, и она бросилась в ванную, видя перед собой образ Чака.

Он ушел.

---

Перевод: Stasya-Nastya
Редактура: miss_darkness

Ждем ваших мыслей и предположений на ФОРУМЕ