Мне приятно ощущать себя частью праздника. Быть его декорацией. Украшением. Я в своей тарелке, на своем месте. Уверена, что девочки испытывают то же самое иначе бы их здесь не было. Каждая сделала свой выбор и этому выбору следует. Вспоминаю детство. Я всегда его вспоминаю, когда дело касается выбора. Не знаю почему. Непроизвольно улыбаюсь. Встаю, и меня немного ведет от выпитого шампанского. Одним отточенным жестом одергиваю юбку, расправляю складки на материале. Темно-синее платье из тонкого кашемира, целомудренной длины – ровно четыре пальца выше колена и аккуратный вырез.

Как сейчас слышу слова:

«Сексуальность – это не вызов. Это обещание. Это таинство. Запрет и в то же время надежда на что-то большее. Сексуальность – это всегда недосказанность, недоговоренность, подглядывание. Никакой определенности, только намеки».

Я иду через небольшой зал. Прямая спина, чуть опущенный подбородок, взгляд из под ресниц. Шпильки врезаются в гладкий паркет, оставляя на нем царапины. Зазубрины. От каждого моего шага. На память. За мной тянется шлейф туалетной воды Кристиан Диор. Poison.

«Этот аромат исключительно для брюнеток. Он подчеркивает их страсть и вкус. Диор станет твоим самым любимым мужчиной. От него в твоих глазах будет каждый раз разгораться желание».

Это правда.

Иду дальше, лавирую между столиков и чужих взглядов. Не признаюсь, но испытываю от этого удовольствие. Я знаю, что каждый присутствующий здесь мужчина про себя шипит мне в спину «шлюха», но никто бы не отказался трахнуть меня прямо на барной стойке. По-моему, одно не исключает другого. Я же глядя им в глаза, улыбаюсь и безразлично думаю, что они ублюдки. У нас взаимная договоренность на комплименты. Мысленно предлагаю им трахнуть на барной стойке своих титулованных жен. Примерно на этой возвышенной ноте наши взгляды расходятся.

«Я хочу, чтобы каждый. Каждый кобель здесь вас захотел».

Могу себе позволить все что угодно. Например, раздеться и станцевать на одном из столиков. И никто мне ничего не скажет, только подумают. И то осторожно. Исподтишка. Приближаюсь к пьяной компании. Усаживаюсь на подлокотнике кресла, закидываю ногу на ногу. Улыбаюсь.

- Бель, милая, как дела? – мужчина в кресле смотрит на меня и благоразумно целует тыльную сторону ладони. Я знаю, что с большим удовольствием он запустил бы мне руку под юбку, но знает, что так делать нельзя. – Как на счет партии в Блек Джек? Ты приносишь мне удачу.

Пристраиваю свою руку у него на плече. Слегка поглаживаю материал белоснежной рубашки. Никогда не запоминаю ни их имен, ни рода деятельности. Носком туфли как бы невзначай дотрагиваюсь до его ноги. Просто ради спортивного интереса.

- Какие ставки?

- Пять к одному, - на его губах улыбка, а в глазах ее нет. Глаза холодные, колючие. Визитная карточка данного закрытого клуба. Нервы у этих людей, как стальные канаты. Они смеются, пьют, отдыхают, а сами прикидывают, кого завтра убьют. Вместо мозгов у них калькулятор, а взгляд как прицел. У моего отца был такой же. И у брата. Я привыкла. Меня это не удивляет и не шокирует. Я же говорила, что гораздо лучше подготовлена к такой компании.

- Я стою большего, - усмехаюсь. – Поднимай цену. Даже за удачу надо платить.

«Китайская мудрость – никогда не отвечай твердым отказом. Оставляй себе место для маневра».

- Удача не разменивается по мелочам, правда, милая? – подключается другой мужчина. Он старше. Опытней. И мне он нравится больше. У него тон голоса приятней.

- Удача, как любая женщина, предпочитает, чтобы ее оценивали по достоинству.

Вижу на их лицах усмешки. Давно научилась по самой незначительной мимике лица угадывать чужие мысли. Думают, что все дело в цене. В моей цене, о которой я деликатно умалчиваю. Не могу категорично утверждать, что это не так, всякое в жизни бывает. На деле же, пусть не всех, но некоторых я и сама могу позволить себе купить. Это козырь в моем рукаве. Это дает мне право снисходительно улыбаться.

- А я сыграю. - Элис. Она появляется рядом и садится на подлокотник с другой стороны. Она вызывающе наивна. У нее выразительные серые глаза и нежный, звонкий голос. – Мне сегодня везет.

Дело не в везении. То есть не совсем в нем. У нее от природы прекрасная память и патологическое хладнокровие. Она внимательна к деталям и умеет рисковать. Своей выдержкой она может дать фору любому в этом зале. Она утверждает, что раньше такой не была. Неудачный роман, ночь соленых слез и одна попытка самоубийства отточили ее характер до лезвия ножа. Я ей не верю. Не хочу верить, что человек способен настолько измениться.

- Лед и виски, - бросает она, проходящему мимо официанту. – В игральный зал.

Я предпочитаю тихо покинуть компанию. Не люблю азартные игры. Ищу взглядом Розали и нахожу ее в другом конце зала. Она рядом с огромным аквариумом, наблюдает за золотыми рыбками. Рыбки откормленные и ленивые. Как маленькие каравеллы бороздят водное пространство, бесстрастно следя за всеми прозрачными глазами.

«Розали, как вышло, что ты здесь?»

«Везение, чистое везение. А ведь сначала я хотела даже отказаться. Представляешь?»

Представляю. В душе она домашняя девочка и ее место в другом мире. Год за годом в ней остается все меньше уюта и тепла. Процесс запущен давно и стал необратимым. Едва ли в ее мечтах все еще существует дом у озера, муж и двое детей. Их тактично подвинули. Обстоятельства. На время или навсегда. Она держится на оптимизме, попутно открывая в себе все новые черты характера.

Душно. Решаю проветриться и выхожу на палубу. Воздух влажный, пропитанный соленой темнотой. Не освежает, но ласкает обнаженную кожу, как любовник. Облокачиваюсь на перила и долго смотрю на морскую пену. Приятно, спокойно. Могу стоять так час, а то и два. Я созерцатель и всегда им была. Мать говорила, что это плохо. Она много чего говорила обо мне. Называла бесхарактерной, бесхребетной, не способной бороться, кусаться, драться. Сейчас понимаю, что это именно те черты, которые бы она не хотела видеть во мне. Для нее я оставалась безмолвным слушателем, заводной куклой, девочкой на побегушках. Тенью, на фоне которой остальные, выглядели бы лучше. Ярче. Я родилась для контраста. И мной всегда были недовольны. Даже контраст из меня так себе.

- Белла, Розали плохо, - рядом со мной появляется Элис. Лицо встревоженное, и ей это не идет. Добавляет лишних морщин и, соответственно, годов. Она берет меня за руку и тянет за собой. Сохраняю спокойствие. Весь хмель выветривается. Спрашиваю:

- Что случилось?

Мы заходим в зал, сбавляем шаг. Губы растягиваются в улыбках. Синхронно. По привычке.

- Мне кажется, она нанюхалась.

У нас не может быть проблем. Тем более, таких. Мы не употребляем наркотиков, нам это запрещено. Это плохо сказывается на здоровье. Кажется, Розали сама не раз об этом говорила.

- Серьезно? – Спускаемся по лестнице и сворачиваем в узкий коридор. Ковры здесь темно-бордовые, мягкие. Заглушают шаги.

- Похоже, что шучу? – она быстро смотрит на меня. Долю секунды.

- Я не про тебя спрашиваю, - я отмахиваюсь, не желая ничего объяснять.

Люкс. Пахнет свежим, выглаженным бельем, гвоздикой и сигаретами. Горит только настенное бра. Шоколадного цвета обои впитывают его свет, делая обстановку еще более интимной. Панели из орехового дерева украшены резьбой восточного орнамента. Великолепно!

Особенно великолепно среди всего этого смотрится Розали. Она сидит прямо на полу в туалете, ее голова покоится на ободке белоснежного унитаза. Выглядит она неважно. Влажные волосы облепили виски и лоб, помада размазалась, туш потекла. Сажусь рядом с ней, приподнимаю голову. Отрываю туалетную бумагу, вытираю ей рот. Глаза у нее прозрачные. Ни одной полезной мысли. Как у золотых рыбок в аквариуме.

- Принеси из бара воды, - бросаю Элис, и она тут же исчезает. Я заправляю платиновый локон за ухо Розали. Прижимаю ее к себе. Шепчу что-то невразумительное. Вроде как «Потерпи, все будет хорошо». Ага, сейчас. Она издает звук очень похожий на стон.

- С газами или без? – интересуется Элис, осторожно заглядывая к нам. Но, так и не дождавшись ответа, протягивает без газа. – Что будем делать?

- Надо возвращаться, пока нас не начали искать. И что-то сделать, чтобы ее не увидели в таком виде. – Элис согласно кивает. Мы не боимся последствий. Боимся, что будет чертовски неудобно.

Никаких предложений. Я вздыхаю и отпаиваю Розали водой. Тонкая струйка льется по ее подбородку. На шелковом платье остаются темные разводы. Ее тошнит. Еле успеваю увернуться. Это все шампанское и кокаин.

- Я вернусь в зал, попробую их отвлечь. Ты оставайся с ней и попробуй привести в порядок. Не совершенный, но хотя бы терпимый, - этими словами напоминаю сама себе вождя перед решающей битвой.

Элис снова кивает. Как китайский болванчик. Я поднимаюсь, прихватываю из бара бутылку шампанского. Открываю ее на ходу и, делая прямо из горла внушительный глоток, отправляюсь на сцену.