Мы впервые понимаем смерть лишь тогда, когда она забирает человека, которого мы любим. (Жермена де Сталь)

Эдвард стоял у монитора, неотрывно взирая на фотографии предполагаемых похитителей дочери. Скрестив руки на груди, он прижал кулак к губам, пытаясь совладать с кипевшей внутри него всепоглощающей злостью. И в эту минуту сам бес вселился в него. Бес, желавший вырваться наружу и раздолбить ни в чем неповинный экран монитора.
Глаза преступников были устремлены в его сторону, словно кидали ему вызов, заявляли прямо в лицо: «Свою дочь ты не получишь!». Мужчина умирал от желания выколоть их.
В памяти всплыл голос похитителя. Едкий, вкрадчивый голос, наполненный победой и чувством всевластия, резанул слух. Эдвард зажмурил глаза, но в памяти уже услужливо всплыл призыв о помощи его перепуганной дочери.
«Папа... папочка!» - таким четким эхом отдавался голос повергнутого в ужас ребенка, словно это было сказано несколько секунд назад.
Отец девочки закрыл уши, пытаясь заглушить разъедавшие его изнутри крики дочери. Тщетные попытки оградиться от них обвенчались провалом. Мольбы ребенка отдавались еще более громким эхом в изнеможенном сердце мужчины.
Если бы он только знал о ее местонахождении, знал, где эти ублюдки держат его девочку, то тут же бросился к ней, преодолев любые, пусть даже и немыслимые преграды. Он сдержал бы свои слова, вернул ее в семью, к ее убитой горем матери, НО... никто не ведал о том, где находится Ренесми Каллен... в каком уголке этого огромного и жестокого мира она была сокрыта от посторонних глаз.
Заглушив в себе голос дочери, Эдвард прислушался к разговору людей, собиравших досье на похитителей девочки.
- Ты только посмотри, - изумленно воскликнул один из них, пролистывая данные касательно Блека: - В прошлом служил в ФБР... его уволили сразу же после провала операции по захвату наркодиллеров.
Услышанное прибавило Каллену злости. Очередное разочарование в жизни Эдварда. Бывший коллега по цеху, человек, который должен был спасать жизни и следить за безопасностью сограждан, плюнул ему и всем остальным в лицо, встав на столь омерзительный путь.
- Подожди... неужели это обычное совпадение, - удивленно проговорил все тот же мужчина, вчитываясь в список участников операции. - Тут значится имя Чени, убитого водителя.
- Вы уверены? - не выдержав, включился в беседу Каллен. Он отыскал глазами фотографию и данные касательно друга, и лишь тогда в голове мужчины все понемногу начало проясняться.
В памяти всплыло последнее слово Бена.
«Предатель. Неужели этот сукин сын в прошлом предал Бена и всю его команду? Неужели из-за него погибло столько молодых парней?!» - недоумевал Эдвард, пробегая глазами по списку погибших при выполнении операции людей. «Может, эта тварь сразу же не лишила жизни Бена с целью продлить мучения моего друга?" - выдвинул он новую еще более страшную догадку.
Не успел Эдвард опомниться после первой новости, как тут же обухом на него свалилась очередная.
Мужчина подошел ко второму монитору и уловил взглядом пару строчек из биографии похитителя.
«Эммет МакКарти (1978 года рождения). Женат. Супруга - Рашель МакКарти (1981 года рождения). Дочь - Вивиан МакКарти (8 лет)...»
"Черт возьми, восемь лет!" - мысленно вторил он записям монитора.
Не сумев сдержаться от ярости, охватившей его, Каллен ударил кулаком по столу. Резко развернулся и медленной нервной походкой прошагал к противоположной стене. С огромным трудом сдерживал нахлынувший прилив злости, пробравший его с головы до ног. С губ помимо воли слетала ругань.
Эдварду было нелегко принять тот удручающий факт, что у похитителя была дочь, к тому же являющаяся ровесницей Ренесми.
«Как он мог?! Как, мать твою, посмел, имея собственную дочь?!» - сокрушался мужчина, нервно окидывая взглядом буквально сжимавшиеся вокруг него тусклые стены комнаты.
Ответ не заставил себя долго ждать.
«Он не отец! Он тварь, которой плевать на детей, не говоря о моем ребенке!»
Мужчина сжал кисти рук в кулак, разжал их. Вновь не сдержавшись, ударил кулаком по столу.
Ярость, разочарование, боль - этот убийственный комок эмоций переполнял его. Во взгляде, в движених, мыслях читалось одно лишь желание убить, раскромсать, изрезать ублюдков, укравших у него дочь! Чувство мести горело в нем подобно вечному пламени.
"Я верну моего ребенка в семью, а потом... угроблю их жизни! Смету обоих в мелкий порошок! И никто меня не остановит! Никто!"

Эдвард вышел из комнаты, не в силах более там находиться. Закрыл за собой дверь и неожиданно для себя встретился нос к носу с Джаспером Хэйлом уже без преграды в виде стены между ними.
Оба мужчины резко замерли. Охранники за спиной Хэйла остановились, переводя взгляд с Каллена на вышедшего следом детектива.
Эдвард смотрел в лицо все еще приговоренного к казни мужчины и не мог разобраться в том, что он чувствовал по отношению к нему. Презрение или жалость, гнев или вину, сожаление и сострадание?
Каллен тряхнул головой, отгоняя последнее. Разгневавшись собственным мыслям, он бросил на него безжалостный взгляд.
- Если бы ты не заварил всю эту кашу... - Мужчина кипел изнутри: - Моя дочь... мой ребенок не должен расплачиваться за чужие ошибки! - Он начал медленно надвигаться в сторону Хэйла, желая выплеснуть скопившуюся внутри него злость хотя бы на нем, ведь все, как он считал, случилось, прежде всего, по его вине и только его!
Кисти рук сжались в кулак. Попытку сделать очередной шаг в направлении к приговоренному остановил Саймон.
- Держите себя в руках! - отчеканил он Каллену. - Уведите его! - прокричал детектив, обращаясь к охранникам.
Напоследок, прежде чем Джаспера развернули спиной к Эдварду, Хэйл успел кинуть ему наполненный сожалением взгляд, в ответ на который тот еще более разгневался.
- Молись, чтобы твои показания помогли мне вернуть дочь! - громким голосом выпалил обезумевший отец, хватаясь руками за голову.

Позднее Саймон безуспешно пытался уверить Эдварда в том, что найдет похитителей девочки, что его люди совсем скоро выйдут на них и тогда... его дочь вернется в семью. Каллен молча слушал его заверения, почти не воспринимая данную информацию как правдивую и вселявшую ему надежду.
Кто знает, сколько могут продлиться поиски дочери? Кто со стопроцентной уверенностью может сказать, доживет ли его дитя до завтрашнего дня? Никто не может уверить его в том, что она в эту минуту жива... никто, кроме тех тварей, что насильно держат ее в плену!

После недолгой беседы с детективом Эдвард направился домой, но прежде заехал к друзьям семьи Чени, дабы узнать о готовящихся приготовлениях к похоронам друга. Мужчина просто не желал отделаться лишь парой звонков и выложенными на эти цели деньгами. Он хотел вымолить своим личным причастием хоть каплю прощения у усопшего.
Уладив эти и многие другие вопросы, Эдвард, наконец, был на пути к своему дому.
Сутки без сна, более двадцати четырех часов нервотрепки и мыслей, буквально разрывавших его голову на части, привели мужчину в крайне удручающее состояние. Пару выпитых чашек кофе, единственная еда за весь день, оставили тошнотворное послевкусие во рту. Устало откинувшись на подголовник кожаного сидения, он прикрыл веки и попытался хоть ненадолго отпустить себя, но нескончаемые мысли, видения... ни на минуту не давали покоя изнуренному событиями дня Эдварду.
Потер виски, с раздосованным лицом пытался спокойно вздохнуть, но тщетно.
- Мистер Каллен, приехали, - объявил водитель, прорезав тишину, царившую в салоне автомобиля.
Эдвард коротко поблагодарил его и неохотно вышел из машины. Мужчина выпрямился и глубоко вдохнул вечерний воздух. Прохладный ветерок овеял его лицо, даря малое чувство легкости и свободы от постоянных переживаний.
Он окинул усталым взглядом фасад дома и на миг задумался.
Все было прежним. Клумбы продолжали цвести, распуская бутоны алых и белых роз. Из почтового ящика выглядывала новая газета. Стены дома были целы, никаких разрушений, которые царили внутри его обитателей и в душе сломленного горем хозяина дома.
Эдвард направился к крыльцу без тени улыбки, которая озаряла его лицо некогда в прошлом в предвкушении встречи со своей любимой семьей. Мужчина отворил входную дверь, не позвонив в звонок, как делал прежде, с целью известить своих девочек о его долгожданном прибытии. Он переступил порог дома, а в ответ не услышал топота детских ножек, бегущих навстречу к нему. Эдвард шел по коридору, так и не завидев перед собой счастливую Беллу. Повернул направо, не получив прежде крепких объятий своей дочери... не услышав ее задорного смеха и столь любимого звонкого "папочка".
Совсем недавно лишился всего этого, и он не хотел даже думать, что все утеряно безвозвратно... потеряно насовсем.

Эдвард сразу же направился в спальную комнату, надеясь увидеть там Беллу. Он тихонечко приоткрыл дверь, но завидел лишь мирно спящего Дина.
Новая порция беспокойства тут же завладела всем его телом. Бесшумно прикрыв дверцу, он повернул в сторону гостевой в надежде, что его жена именно там или хотя бы от слов полицейских узнает о ее местонахождении.
Зайдя в комнату, тут же окинул взглядом помещение, но не увидел столь любимого им человека. Усталый вздох вырвался из груди. Сил на волнение, казалось бы, не оставалось. Чувство постоянной тревоги приросло к нему, словно кокон, закутывало целиком и полностью.
Получив недоуменные взгляды и отрицательные ответы на вопрос о том, где находится его супруга, Эдвард направился в ту сторону, которую указал ему один из мужчин, заверив, что миссис Каллен двинулась якобы в этом направлении.
Эдвард шел, а перед глазами все плыло. Желание хоть ненадолго вздремнуть неумолимо усиливалось. И именно из-за столь усталого и потерянного состояния он не сразу расслышал громкий плач и крики, доносившиеся из комнаты его дочери. Но как только они стали доступны его слуху, какая-то сокрытая ранее неведомая сила, прилив энергии и эмоций вмиг завладели Эдвардом, поглощая в эти чувства с головой.
Мужчина ринулся в спальню дочери, резко отворил дверь и... его сердце екнуло и провалилось куда-то вниз.
Перед ним, опустив лицо на ладони, на кроватке их дочери, поджав под себя колени, сидела Белла и надрывно рыдала, обливаясь горькими слезами. "Ненавижу, не-на-ви-жу!" - кричала женщина, всецело отдавшись своему горю.
Увиденное Эдвардом сразило его бурей чувств и эмоций. Паника. В его глазах отчетливо читалась паника и страх. Все то, что Изабелла с трудом сдерживала внутри себя, предстало перед ним наяву. И то, что он увидел перед собой, повергло его в ужас.
Опомнившись, Эдвард кинулся к любимой и крепко обнял трясущуюся от рыданий супругу, умоляя ее успокоиться и подумать о себе... малыше...
Пропускал мимо ушей сыплющиеся на него угрозы, желание, чтобы он отпустил ее, оставил в покое... ушел... Эдвард бережно прижимал к себе убитую горем мать их ребенка все крепче и крепче и ждал до тех пор, пока она хоть ненамного, но придет в чувства и успокоится.
Каждый удар Беллы кулачком об его спину обладал целительной силой, служил одновременно наказанием Эдварду и облегчал ее боль, понемногу отпуская супругу.
Все это время мужчина корил себя и свою проклятую жизнь, гневаясь на то, что все испытания и мучения выпалила им обоим. Он даже не мог успокоить любимую какой-либо радостной новостью, ибо ее не было и в помине. И как бы Эдвард не старался, до возвращения их дочери в семью, он не мог избавить жену от страданий, а собственные глаза от лицезрения такого рода раздиравших его душу на части картин.
Глядя за спину Беллы, его взгляд упал на огромный портрет Ренесми, висевший над изголовьем кровати. Мужчина зажмурил глаза, поглаживая спину любимой... а по щеке тем временем медленно скатилась скупая мужская слеза...



В жизни каждого человека есть или обязательно наступит день, который захочется вычеркнуть из памяти, забыть его и никогда в жизни не вспоминать. Для одних он приносит много страданий и слез, для других - помимо этих мучений - боль от невосполнимой утраты.
Но, пожалуй, нет ничего хуже, чем дни смерти и похорон близких нам людей...

По мощеной дорожке одного из кладбищ Нью-Йорка под руку с отцом неспешно шел мальчик на вид лет двенадцати. В небесно-голубых глазах ребенка читался блеск от предвкушения очередной "встречи", а в юном сердце медленно, но настойчиво закрадывалась ставшая привычной грусть.
Дело в том, что он вместе со своим отцом направлялся к могиле матери, которая, казалось бы, погибла только вчера от несчастного случая, столь рано унесшего жизнь женщины.
Мальчик поднял голову к солнцу и сильно зажмурился. Перед глазами стояла красная темнота, которая не давала ни единого шанса трагичным видениям из прошлого предстать перед взором. Однако это не уберегло его от потока безрадостных мыслей, заполонивших разум. Мальчик понурил голову. Шумных вздох вырвался из груди ребенка. Уголки губ его опустились, веки расслабились, создавая тем самым брешь в хрупкой ограде от мучительных воспоминаний...

Руки матери, крепко обхватившие руль... огромные трещины на лобовом стекле... и окровавленное лицо мамы...

Громкий плач прервал его страдания, нить оборвав со столь ненавистным прошлым. Он обернулся и справа от себя завидел группу людей, проважавших в последний путь какого-то близкого и дорогого им человека. Ребенок вздрогнул и внутренне сжался от представших перед глазами очередных вспышек минувшей трагедии.

Наполненные слезами глаза отца... мертвенно-бледное лицо матери... похороны... и пустота...

За четыре года, прошедших без матери, все, что творилось на территории кладбища, стало ему привычным. Слишком рано повзрослел и осознал горькую правду: жизнь вовсе не сказка, в которой бы с легкостью по взмаху волшебной палочки можно было вернуть его маму и остальных обитателей этого злосчастного места.

Прищурившись, он сумел разглядеть среди собравшихся людей своего сверстника, стоявшего тем временем возле высокого мужчины, понурив голову и свободной рукой смахивая со щеки слезы.
Взгляд мальчика наполнился сочувствием и пониманием всей силы случившегося со сверстником горя... словно он видел зеркальное отображение самого себя четыре года назад.

Тем самым сверстником был Дин Чени. Сын, который в эту минуту хоронил своего родного отца. Сын, который потерял отца в день своего рождения. Сын, который лишился одного из самых близких людей в его жизни!
Дин держал руку Эдварда, иногда с силой сжимал ее, вымещая в этом жесте свою боль и несметные обиды.
Младший Чени не желал видеть творившегося вокруг. Стоя в черном костюме, он думал о том, почему он здесь, почему так случилось, что папа оставил их... одних с мамой. По началу, он шокировано смотрел на закрытый гроб, абсолютно не желая верить в то, что там... внутри него лежит его папа. Слушая речи неизвестных ему людей, покрывался мурашками и при каждом упоминании о том, что "Бен покинул нас", "Бен ушел... погиб", многократном "был", из уголков глаз Дина скатывались все новые и новые кристаллики слез.
В сознании взрослых не укладывался тот факт, что жизнерадостный и абсолютно здоровый мужчина покинул этот мир, не говоря о сломленном несчастьем ребенке.
Дин не видел тела отца. Эдвард не позволил, желая, чтобы тот запомнил своего отца таким, каким он был при жизни. Каллен и вовсе не хотел, чтобы мальчик присутствовал на церемонии похорон, но тот упорно настаивал на своем, всхлипывая и еще крепче обнимая Анжелу, которая взглядом дала понять Эдварду, что пусть так оно и будет. Пусть ее сын будет рядом с ней.
Дин опустил голову и задумался о том, где сейчас его папа. Ведь он так сильно нуждался в нем. Был нужен маме. Прямо сейчас. Был нужен все это время.
"И почему я не всегда слушал его? Почему убегал играть во двор, когда папа был дома?" - мысленно ругал себя мальчик. "Если бы сейчас он был со мной... я бы сделал все... все, что бы папа вернулся и остался с нами. Живой. Живой, а не мертвый!" - Дин громко всхлипнул, вытерев рукавом пиджака выступившие слезы.
Взглянув на влажную от соленой влаги ладонь, грустно улыбнулся, вспомнив, как отец делал ему замечание и называл плаксивой девочкой, стоило Дину лишь единожды пустить слезу.

"Настоящие мужчины не плачут", - давал Бен нравоучения Дину.
«Совсем никогда?» - недоумевал его сын, не понимая как можно не плакать, когда тебе очень сильно больно.
«Никогда». Мужчина на миг задумался. «Правда и тут есть исключение», - уточнил он, грустно улыбнувшись.
«И какое же, папа?»
«Все в свое время, сынок. Поймешь в свое время...»

Дин медленно поднял голову и прищурился. Он смотрел в глаза того самого мальчика. Перевел взгляд на его отца и, заметив их абсолютную схожесть, понял, кем они друг другу являются.
Волна зависти тут же захлестнула Дина, а вместе с ней чувство тоски. Его худенькое тело пробрала крупная дрожь. Как же сильно он хотел оказаться на месте неизвестного ему мальчика. Каким невыносимо огромным было желание также под руку ходить со своим отцом. Но невозможность этого окончательно сломила ребенка, заставляя колени подгибаться под натиском чудовищной правды.
Эдвард мгновенно прижал Дина к себе, как только заметил его состояние. Тот крепко обнял его, вцепившись за Каллена, словно за спасательный круг.
- Держись, Дин. Держись мой мальчик. Только держись... хотя бы ты, - тихим голосом молвил Эдвард, с огромной болью на сердце наблюдая за страданиями его матери.

Младший Чени плакал и вовсе не стыдился своих слез, поняв истинный смысл отцовских слов. Жаль только время, о котором говорил ему Бен, пришло слишком рано...

Одна из женщин, стоявших в кругу собравшихся людей, прижимала дрожащую ладошку руки ко рту, сдерживая тем самым отчаянный крик, вырывающийся из глубины изможденного сердца. Свободной рукой держала черный платочек, неустанно смахивая им соленую влагу из уголков глаз. Исхудалое лицо ее было бледным, веки опухлыми, взгляд отрешенным. Блеск темно-карих, почти черных по цвету глаз потух вслед за угасшей жизнью супруга. Женщина была одета в черное платье, поверх которого был накинут такого же цвета плащ, на голове завязан черный шарф, из-под которого выбивались копны волос. Настал черный, по сути, день, за которым пойдет черная полоса в ее безликой и опустошенной жизни.
Той женщиной была Анжела Чени. Вдова, хоронившая своего горячо любимого мужа.
Невыносимо сложно описать то состояние и переживания, которые она испытывала в те трудные для нее минуты. Она до сих пор не могла поверить в случившееся, в то, что происходило на ее глазах. Все что-то говорили, выражали свою боль в связном потоке слов, в то время как она была не в силах выговорить и единого слова, целиком окунувшись в неописуемую боль, разъедавшую ее на мелкие части. Свои переживания Анжела выражала в жестах: дрожи до кончиков пальцев, учащенных вдохах при каждом упоминании о смерти мужа, усталым взглядом сквозь пелену слез. Изредка из ее уст слетали обрывки фраз в моменты забытья, когда женщина на короткое время теряла связь с реальностью, окунаясь в поток радостных и безрадостных воспоминаний, теперь так трепетно оберегаемых ею. Она прикрывала веки и попадала в абсолютно счастливое прошлое: терялась в объятиях мужа, забавлялась его проделками, проявляла свою заботу, смеялась, любила... утопала в пережитых вместе с любимым мгновениях их безоблачной совместной жизни. С легкой улыбкой на лице нехотя раскрывала глаза и с ужасом смотрела перед собой. Возвращалась в реальность и плакала то тихо, то громко всхлипывая, а после вновь забывалась в череде трепетных воспоминаний.
Лучистое солнце, которое казалось неуместным в день похорон, вызывало невольное раздражение. Нескончаемые слова сочувствия были абсолютно ненужными, не приносили ничего кроме боли и осознания мучительной правды... Женщина была уверена в том, что супруг не слышит ни ее, ни всех собравшихся, в противном случае, он остался бы... хотя бы ради нее и сына.

Не смотря на все Анжела держалась. Выдерживала посланное ей испытание стойко. И в глазах других казалась женщиной очень сильной, но только до того момента, как началось погребение гроба с телом Бена в вырытую специально для него свежую могильную яму.
В ту же минуту солнце скрылось за серой пеленой облаков.
Анжела с ужасом распахнула глаза. Тело ее охватила огромная слабость и крупная дрожь. Она разрывалась между желанием подбежать к гробу и упасть на колени, предпринимая последнюю попытку вернуть любимого. Даже после всего пережитого в женщине не угасла последняя искорка надежды на возвращение Бена к жизни.
Громкое рыдание Анжелы разорвало тишину кладбища. Видя, как ее мужа собираются навеки скрыть от ее глаз под холодной землей, она сорвалась, поддавшись собственному страху и вспышке ужаса, охватившего ее внезапно и всецело. Она было вытянула руку вперед и намеревалась осуществить задуманное, как ее лишили и этого, крепко обняв и умоляя держаться, как бы невыносимо тяжело это не было.
- Нет! Пожалуйста, нет!- умоляла вдова, обливаясь слезами и отчаянно пытаясь вырваться. - Останься!!! - голос женщины сорвался на крик, сменяясь надрывным рыданием.
С мучительной болью на душе она смотрела, как на ее глазах медленно исчезает гроб с телом любимого ей мужчины. И осознание того, что теперь она никогда больше не увидит Бена, душило, заставляя ее с жадностью глотать воздух.
- Не покидай нас! - с последней мольбой обратилась она в пустоту, прежде чем гроб полностью скрылся от ее взгляда. Анжела прижалась лицом к груди обнимавшей ее женщины и снова предалась слезам, нашептывая с трудом разборчивое "прости"...
Когда приступили к засыпанию могилы землей, Анжела закрыла уши ладонями рук и с силой зажмурила глаза, дабы не слышать звука лопат и земли, сыплющейся на деревянную поверхность гроба. Ей казалось, что вместе с мужем закапывают и ее саму... заживо со всем накопленным счастьем.

К моменту окончания похорон была установлена могильная плита со следующей выбитой надписью:


Теплые лучи солнца осветили холмик свежей могилы.
Существует поверье, что погода во время похорон указывает о доброте души погребенного человека.
Бог забрал себе человека хорошего. Видно там ему будет намного лучше... надеялась Анжела, утешая себя этой мыслью...



Прошло больше суток с последнего звонка похитителей, однако, они так и не дали о себе знать, будто канули в никуда. Словно ничего вовсе и не было. Не было свершено никакого похищения девочки и убийства мужчины.

В вереницу событий влез главный виновник разрушенных судеб людей, заставив изменить указания, переданные похитителям до этого. Только об этом не ведал никто до определенного момента времени...

Тем временем Эдвард неотрывно смотрел на телефон. При каждой трели звонка мужчина вздрагивал и плотно сжимал кисти рук в кулак, а после осознания того, что это не похитители, он делал медленный вдох облегчения, вместе с тем становясь еще более раздраженным и разгневанным. По иронии он до безумия сильно жаждал услышать голос ублюдков, а вместе с ним заполучить весточку о его дочери. Мужчина сжал челюсти, разозлившись от двойственности собственных мыслей. Если бы была его воля, он пожелал никогда не слышать их омерзительных слов... но не сейчас. Сейчас же Каллен был полностью зависим от них.
После похорон друга в сознании мужчины закрался страх иного характера. Что-то внутри оборвалось, дав повод всего лишь на крохотный миг представить последние проводы не взрослого человека, а ребенка... его ребенка. В ту же секунду страшное видение вместе с мыслями были отброшены Эдвардом, однако они вполне могли воплотиться в жизнь с приходом новой и абсолютно неожиданной по своему содержанию новости.

- Мистер Каллен, к нам только что пришли сведения о том, что на окраине города найден труп девочки по описанию схожий с вашей дочерью.
Отцовское сердце резко кольнуло в груди.
"Нет!" - прокричало сознание, отрицая только что сказанное. "Нет! Этого..."
- Этого не может быть! - выпалил он в ответ, хватая за шиворот стоящего перед ним копа. Каллен впился в него убийственным взглядом, ожидая услышать опровержение сказанных им слов. - Моя дочь должна быть жива! - злость в голосе сменилась отчаянием.
Двое полицейских тут же оттащили мужчину, призывая держать свои руки при себе.
- Это не она! Вы лжете!!!
- Мистер Каллен, - коп поправил свой галстук, - вам и стоит удостовериться в том, ваша это дочь или нет! И я искренне надеюсь, что в этот раз оказался не прав и ваша девочка жива...

Мучительно долгих полтора часа поездки в городской морг не забудутся Калленом никогда. В минуты перед созерцанием безжизненного тела девочки часть его сознания уже похоронила любимую дочь, а другая неустанно молила о помощи у Бога:
"Только не моя дочь... не моя девочка... Молю!"
А перед глазами против воли всплывали фотографии с лицами жестоко убитых детей, сменявшихся одна за другой, исчезая на фоне проносившегося мимо потока машин...

Разрываемый от неизвестности Эдвард стоял возле стола, на котором под покрывалом лежало бездыханное тело девочки. Впрочем, не все было укрыто от взгляда отцовских глаз. Кое-где выглядывали волосы цвета каштана... того же оттенка, что и волосы Беллы и...
Заметив их, мужчина осталбенел. Из груди был готов вырваться громкий крик отчаяния, когда резким движением руки он откинул простынь, представив взору мертвенно-бледное и жестоко изувеченное тело ребенка...

Я, наконец, вернулась) Огромное спасибо K@tena за помощь в редактировании главы!
На очереди бонус-глава от лица истинного убийцы девочек.