Эдвард позвонил следующим вечером. Трубку из моих рук выхватил Чарли, а я закрылась в своей комнате и заткнула уши руками. Сейчас, как никогда, я чувствовала себя маленькой девочкой, которая готова скрыться от всех бед мира у себя под кроватью.

Если отец поставит Эдварду ультиматум, то это будет неминуемый конец наших с ним отношений. Мы виделись с Калленом всего два раза. И я не могла сказать, по-настоящему я его заинтересовала или нет. Что, если Эдвард всего лишь развлекался и его не прельщает школьница со строгими родителями и семейными нравами?

В моей голове кружился целый рой вопросов, на которые я боялась находить ответы. Мне оставалось только очередной раз призвать небеса, чтобы они смилостивились надо мной, и Эдвард захотел встречаться со мной, не смотря на все препоны со стороны моих не в меру заботливых родителей.

Я сидела на полу около кровати, обхватив себя руками. Ничего не видя перед собой, я ждала того момента, когда мой отец произнесет самые страшные слова, какие только могут быть на этом свете: «Вот видишь, Белла, ты не нужна ему. Каллен не захотел говорить со мной».

В комнату вошел Чарли, и я невольно вздрогнула. Папа хмурился, но я давно привыкла к такому выражению его лица. Пытаясь унять волнение, я посмотрела на него и, как можно беспечнее, улыбнулась.

- Белла, мистер Каллен и его отец готов прийти к нам. Надеюсь, он, наконец, сможет объяснить мне, что ему от тебя надо.

Чарли вышел, а я все еще не верила своим ушам. Эдвард готов прийти к моему грозному отцу ради того, что бы мы могли встречаться. Мое сердце пело в груди. Я соскочила с места, подхватила своего медвежонка и закружилась по комнате. «Я нужна Эдварду, нужна!» - раз за разом я повторяла про себя одну и ту же мысль.

Этим же вечером к нам в квартиру вошел мистер Карлайл Каллен в безупречном песочном костюме-тройке и его сын - капрал Эдвард Каллен, в военной форме, сидящей на нем просто великолепно. Для меня до сих пор остается загадкой, как Эдвард смог уговорить строгое военное начальство, чтобы ему разрешили отставить стрижку не по уставу. Его волосы пребывали чуть в меньшем беспорядке, чем обычно, но, тем не менее, такой внешний вид разительно отличался от большинства молодых военных, которых мне доводилось встречать в то время.

Рене пригласила гостей присаживаться на диван в гостиной, подала кофе и стала за спиной Чарли по привычке. Я чувствовала неловкость ситуации просто физически. Не зная, куда деваться от смущения, я теребила бахрому на обивке кресла, в которое меня усадил отец. Чарли настаивал, чтобы я присутствовала при этом разговоре.

Только одному Эдварду все было нипочем. Он сидел расслабленно, потягивал кофе и тепло улыбался мне. Я нервно сглотнула, когда увидела выражение лица Чарли. Он, по своему обыкновению, был одет в военную форму. Обычно он не позволял себе курить в моем присутствии, но сейчас не сдержался. Достал сигарету из своего трофейного портсигара, сделал одну глубокую затяжку, выпустил дым и пробуравил Эдварда взглядом. Я послала Каллену сочувствующий взгляд. Какое счастье, что он не служит под началом моего отца. Иначе, я боюсь себе вообразить. На какие тяготы военной службы обрек его мой любящий родитель.

- Слушайте, я спрошу прямо. Что вы хотите от моей дочери?

- Знаете, мой муж, - начала было Рене оправдывать его манеру говорить. Но Чарли ее перебил:

- Рене, я четко спросил. Итак, начну еще раз. Что вы хотите от моей дочери? Вы же Эдвард Каллен, женщины сами вешаются вам на шею, а моей дочери только четырнадцать лет!

- Сер, я очень люблю ее, - тихо и безмятежно произнес Эдвард. У меня закружилась голова, засосало под ложечкой, и я не верила своим ушам. Вот так легко и беззаботно, в комнате, где находятся мои родители и его отец, Эдвард Каллен произнес самые сокровенные слова, какие только я могла услышать от него.

Чарли сначала побелел лицом, начал медленно подниматься с кресла, но Рене ловко усадила его обратно.

- Не поймите меня не правильно, но мне очень приятно общество Беллы, мне хорошо с ней и я прошу у вас разрешения на наши встречи. Не беспокойтесь, прошу Вас, я не обижу ее, - продолжил Эдвард. На его губах играла вежливая полуулыбка, и он едва заметно подмигнул мне. Я сдержалась, чтобы не хихикнуть.

Чарли тяжело вздохнул, помолчал пару мгновений и произнес:

- Предположим, я Вам верю. Но это не дело, что кто-то привозит, кто отвозит мою дочь. Я должен знать, кому я доверяю своего несовершеннолетнего ребенка.

Я покраснела. Папа все еще продолжал считать меня малышкой.

- Сер, я понимаю, что Белла всегда останется для вас ребенком, но она уже молодая и красивая девушка, - пришел на выручку молчавший до этого Карлайл. Теперь я понимала, откуда в Эдварде умение располагать к себе людей и успокаивать. В нем очень много было от оца, хотя он и не стремился признать это.

Чарли хмыкнул, но промолчал.

- Понимаете в чем дело, я прихожу со службы, мне необходимо привести себя в порядок – вот весь вечер и прошел. Если Вы не против, то мой папа будет забирать Беллу? – улыбаясь, и как ни в чем не бывало, продолжил Эдвард.

Он допил кофе, изящно поставил белую фарфоровую чашку на столик и кинул в мою сторону ободряющий взгляд. Удивительно, но он чувствовал себя в этой абсурдной ситуации лучше всех присутствующих в этой комнате.

- А я рад буду помочь, мистер Свон, - Карлайл улыбнулся Рене и пристально посмотрел на Чарли.

Отец закурил еще одну сигарету, помолчал пару секунд, посмотрел на меня. Я умоляюще смотрела на него, понимая, то еще чуть-чуть и предательские горькие слезы потекут по моим щекам. Но в итоге родительское сердце дрогнуло и он поддался на наши уговоры.
Всеми правдами и не правдами нам удалось выпросить разрешения на свидания. Но возвращаться домой я должна была непременно к одиннадцати. И этот комендантский час не оговаривался.

После тяжелого разговора, Каллены покинули нашу скромную квартиру. Я отправилась их проводить вниз. Я не набросила пальто, и на улице было довольно холодно. Эдвард, не раздумывая, набросил мне на плечи свою теплую армейскую куртку. Я с удовольствием закуталась в нее, вдыхая ее запах и чувствуя тепло его тела, которое Каллен передал мне. Карлайл, чтобы не мешать нам, сел в машину и деликатно отвернулся.

Мы стояли около дверей моего подъезда. Я долго не решалась, но все же сказала:

- Ты замечательный актер, Эдвард. Так провести моего отца мало кто отважился бы.

- Ты о чем, милая? – Каллен удивился вполне искренне. – Всё, что я говорил – это чистейшая правда. И это правильно. Твой отец заботится о тебе, и ему действительно, будет спокойно от того, что он в курсе, где ты и с кем. И потом, разве ты не видишь, что я люблю тебя?

У меня подкосились ноги, и если бы не сильные руки Эдварда, то я бы рухнула на асфальт. Но он прижал меня к себе, провел губами по моим волосам, спустился ко лбу, потом нежно поцеловал меня в нос и переместился к губам. И опять наш поцелуй был простой и невинный. Всего лишь легкое касание его чувственных губ к моим приоткрывшимся губам. И на этом всё. Эдвард нежно отстранился от меня, сказал, что всегда ждет, забрал свою куртку и сел в машину.

Я вернулась в квартиру, зашла к себе в комнату и упала на кровать. Эту ночь я провела без сна и мое сердце в гуди пульсировало вместе с мыслью: «Любит!».

Мы встречались два раза в неделю. С Эдвардом я чувствовала себя, как ни с кем. Мое сердце билось быстрее, мысли путались в голове, но я не могла без него. Он мне был необходим, как воздух. Первая любовь пришла ко мне не звано, она закружила меня в вихре из страданий, ревности, редких минут счастья, когда Эдвард брал меня за руку или нежно прикасался к моим губам. Но мне хотелось гораздо большего. Хоть я пока еще не знала, чего именно.

Нам редко получалось остаться наедине, как в тот первый раз. Вокруг Эдварда находились какие-то люди, всем было от него что-то нужно. Он пел свои старые песни, пытался писать новые. Я сблизилась с Джаспером, его двоюродным братом и лучшим другом. И я поняла, что преданней человека Эдварду уже не найти.

Он был спокойным, сдержанным, но между тем, всегда стремился вести себя под стать Эдварду. С этим парнем я чувствовала себя комфортно, не смущалась и могла говорить часами. Но тема наших разговоров сводилась к двум вещам – Эдвард Каллен и рок-н-ролл.

В тот вечер к Эдварду приехала в гости победительница конкурса красоты во Франкфурте. Высокая блондинка своим видом она затмевала даже новую пассию Карлайла – Розали. Две красотки буравили друг дружку взглядами, надували свои розовые губки, кокетничали со всеми мужчинами подряд, соревнуясь в популярности. Эдварда и его друзей такая ситуация откровенно забавляла, они даже делали ставки, всячески поощряли такое поведение девушек. Но мне было не до смеха.

Я внимательно рассматривала «королеву красоты». Кейт Миллер была одета в золотистый костюм, который обтягивал ее фигуру в абсолютно правильных местах. Я сидела на диване, вокруг, как всегда, было куча народу. Кейт всё обещала показать свои фото с конкурса и никак не могла их отыскать.

- Они на верху, на ночном столике, ты их забыла, - улыбаясь, беспечно произнес Эдвард. А я впервые узнала ядовитый вкус ревности.

Позже, когда мы остались одни в комнате Эдварда, я была уже готова расплакаться. Нам изредка удавалось скрыться от всех в его комнате, но когда нам это удавалось, то мы просто говорили о всяких мелочах. Эдвард рассказывал очень много о своей матери Эсми Каллен, о своих маленьких детских шалостях, о первой влюбленности в школе, о мечтах и о музыке. Он интересовался мной, моей жизнью, планами на будущее. Очень скоро я поняла, что мое будущее связано только с ним и ни с кем больше.

Каллен переодевался, а я, отвернувшись к окну, смотрела на вечерние фонари на улице. На душе было тоскливо. Я вспомнила то, с каким вызовом Кейт крутилась рядом с Эдвардом, как ядовито улыбалась мне. И я поняла, что рядом с ней выгляжу просто жалко. Мой взгляд блуждал по голым зимним веткам кленов, на которые падал свет уличного фонаря. Ветер за окном трепал несчастные деревья, и мои чувства были сродни картины за окном.

- У меня ничего с ней не было, - услышала я тихий шепот у себя над ухом. От этого вкрадчивого голоса по моей спине пробежали мурашки. Я поежилась.

- Это не мой тип, я люблю брюнеток, кареглазых, - и после этих слов Эдвард прижал меня к себе и начал целовать мою шею. Тысячи электрических зарядов бежали по моему телу. И я не знаю, где взяла силы, что бы высвободится из его объятий.

Но тут я увидела, что Эдвард остался без рубашки. Собрав все свои силы, я мужественно отвернулась, и продолжила:

- Но эта Кейт очень красива, - не дав мне договорить, Эдвард подхватил меня на руки и понес к кровати.

- Кажется, маленькая девочка расстроена, надо ее успокоить, - пробормотал Эдвард мне на ухо и очень бережно положил на кровать. Мне казалось, что воздух навсегда покинул мои легкие. Он был так близко, как никогда до этого.

Эдвард лег сверху, поддерживая вес своего тела на локтях, и поцеловал меня по-настоящему - страстно, нежно, вожделенно. Я впервые почувствовала, как он своими требовательными губами раздвигает мои губы, как его язык проскользнул в мой рот и стал нежно дразнить меня. Я полностью отдалась своим ощущениям и инстинктивно поддалась ему на встречу.

Но вот Эдвард отстранился от меня, и я пискнула:

- Мне пора, мой отец убьет тебя, если я опоздаю.

- Не оставляй меня, Белла, - притворно взмолился Эдвард, - потому что я хожу во сне. Когда я был маленький, то ночью вылез на крышу и гулял там, пока сосед не увидел меня, аккуратно снял и принес родителям, которые преспокойно спали.

Весь свой монолог Эдвард сопровождал тем, что медленно расстегивал пуговицы на моей кофте. Вот уже оголилась моя грудь. Вот он поглаживает нежными движениями ложбинку между моей грудью. Вот кофта расстегнута полностью и Эдвард начал гладить мой живот.
Я тяжело дышала, боясь, пошевелится. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Эдвард увлекал меня в самый опасный и волнующий мир. Мне хотелось узнать больше. Я так боялась, что он прекратит свои ласки и отправит меня домой. На тот момент это были самые первые мужские прикосновения к моему телу. Оказывается, природа решила всё за меня и наградила самыми настоящими зрелыми формами, но я упорно закрывала на это глаза. Не хотела признавать тот факт, что я давно уже не ребенок и не маленькая девочка. И вот миг прозрения настал.

- Ты прекрасна, Белла. – Жарко зашептал Эдвард мне на ухо. - Девочка с телом чувственной женщины.

Его губы впились в мои губы, я раскрылась и доверилась ему. Наш поцелуй был глубокий, страстный. Его язык, ворвавшись ко мне в рот, дарил неописуемое наслаждение. Руки Эдварда сдвинули бретельки моего бюстгальтера на плечи и моя грудь практически обнажилась. Я прикасалась открытыми участками своего тела к груди Эдварда. Он продолжал неистово целовать меня. Я осмелела и продолжила нашу пляску языков. Это уже был настоящий французский поцелуй, о котором мне доводилось слышать краем уха в раздевалке в школе, но я и понятия не имела, насколько это прекрасно.

Во мне бушевали странные желания, которые я не могла понять. Я стремилась к Эдварду каждой клеточкой своего тела. Мне хотелось, чтобы он целовал меня больше, сильнее, нежнее. Мое дыхание сбилось, одежда измялась, а прическа растрепалась. Но я не обращала на это ни малейшего внимания. Я только чувствовала губы Эдварда, его руки и нежные ласки. Я была вся словно в огне. Мое тело ныло, и почувствовала странную тяжесть внизу живота. Мне хотелось большего.

На тот момент я была прекрасно осведомлена, чем мужчина и женщина занимаются по ночам в спальне. Хоть я и цеплялась за свое уходящее детство, но разговоров в школьной раздевалке избежать мне не удалось. Помню, как в двенадцатилетнем возрасте поверг меня в шок рассказ одной девочки, которая застала своего брата и его подружку в родительской спальне. Но знать – это одно, а чувствовать все это – совсем другое. Я была в смятении, но решила довериться Эдварду.

Он крепко обнял меня и перекатился, я оказалась сверху. Пытаясь восстановить дыхание, я посмотрела в глаза Каллену. Они были подобны старому лесному мху – темно-зеленые, влекущие, гипнотизирующие.

- Возьми меня сейчас, - я поцеловала его в шею. Эдвард тихо застонал. - Никто не узнает.
Мне показалось, что Эдвард разочаровался во мне, и решила проявить капельку активности. Первое желание, как будто ослепило меня. Я спустилась ниже и начала целовать его грудь. Эдвард тяжело дышал, его руки блуждали по моей спине.

- Малыш, нельзя. Тебе слишком мало лет, ты еще так юна. - Эти слова довались ему с большим трудом. - Нет, Белла, не искушай меня еще больше. Я никогда не прощу этого себе, если ты будешь страдать из-за меня.

- Но, - Эдвард поцелуем заставил меня молчать. У меня была сотня доводов для того, чтобы объяснить ему, насколько я люблю его и хочу принадлежать и телом, и душой, и мыслями. Но Каллен не стал меня слушать. Он прервал на поцелуй и отвернулся в сторону. Отстранившись, я легла к нему на грудь. Мы молчали. Его сердце колотилось в груди, так же сильно, как и мое. Эдвард тяжело дышал. Его пальцы нежно поглаживали мою шею, а мне хотелось плакать от досады. Неужели я недостаточно хороша для него? Но я верю, что Каллен любит меня.

Первым молчание нарушил Эдвард:

- Мне в шесть на службу, ты не обидишься, если Джеймс тебя отвезет?