Рене и я долго перебирали мой гардероб, решая, что же мне надеть на встречу с Эдвардом Калленом. Под пристальным руководством мамы было решено, что я надену розовое платье с «матросским» воротничком. Оно ведь такое милое, непосредственное и, как нельзя лучше, подходит молодой леди из хорошей семьи. Я не почувствовала подвоха, надела эту злополучную матроску. Волосы убрала в высокий хвост. Посмотрев в зеркало, я не увидела там ничего подозрительного.

В ту пору я не стремилась взрослеть, не бунтовала против того, что для родителей я остаюсь ребенком. Я по сути своей еще была наивной маленькой девочкой, которая спит со своим плюшевым медвежонком. Мне и в голову не приходило, что подобный вид совершенно не вписывается в тот мир, в котором живет Эдвард Каллен. Девушки из его окружения уже начали носить мини-юбки, ярко подводить глаза и делать начесы на голове. Но я об этом даже не догадывалась. Я оставалась собой – наивной маленькой Беллой, не знавшей вкуса поцелуя и боли первой любви.

Накинув пальто, я выскочила из квартиры, так быстро, что даже не услышала напутствий Чарли. Я бежала по лестнице в жутком волнении. Сем и его жена Эмили уже ждал меня в машине у подъезда нашего дома.

Эмили вышла маленького «Фольксваген», пересела на заднее сиденье. Сев рядом с Семом, я машинально бросила взгляд на зеркало бокового вида. На меня смотрела очень бледная девушка с темными глазами, лихорадочно горевшими щеками. Только сейчас я поняла, что безумно волнуюсь. Мое сердечко трепыхалось в груди, как пойманная в силки птаха.

Прежде мне не доводилось общаться с незнакомыми молодыми людьми. Так или иначе, но все мои знакомые парни значительно старше меня были либо подчиненными отца, либо сослуживцами матери, либо сотрудниками клуба для семей офицеров.

Я не знала о чем говорить с Калленом. Так ли он прост в общении, как говорит Сем? Возможно, он устал от чрезмерного внимания поклонниц и не стремится общаться с посторонними. И тут еще я, не знающая ни единой его песни.

- Белла, ты очень мило выглядишь. - Успокоила меня Эмили, сидевшая на заднем сиденье. - Дыши глубже, мы едем.

Я улыбнулась ей через плечо и принялась рассматривать дорогу. В этой части города я никогда не была до сего момента. На Виссбаден спускался осенний вечер, но фонари еще не озарили своим оранжевым цветом улицы. Дома вокруг были величественные, из серого камня, с увитыми плющом балконами и изгородями. Они разительно отличались от казенных квартир, в которых жили семьи американских офицеров.

Около бордюра одного из особняков Сем остановил машину. Я заметила, что у калитки стояла группа из нескольких девушек. Они протягивали какие-то фотографии, цветы мужчине импозантного вида в сером немецком костюме. Тот принимал у них из рук все это добро и улыбался.

Подойдя по ближе, я заметила, что мужчина уже не молод. Ему около пятидесяти лет, но выглядит замечательно: светло-русые волосы, открытый взгляд, приятная улыбка.
Сем приобнял Эмили, взял меня под руку, и мы направились прямиком к калитке. Сквозь девушек пришлось проталкиваться буквально силой. Некоторые из них пытались залезть на забор, но он состоял из острых прутьев, и поклонницам таланта пришлось оставить эту идею. Протиснувшись сквозь кричащих и рыдающих немецких школьниц, Сем подошел к мужчине в костюме, держащему приоткрытой тяжелую кованую калитку специально для нас.

- Карлайл Каллен, а это - Белла Свон, я вам рассказывал о ней, - представил нас Сем.

Карлайл пропустил нас вперед, закрывая калитку, и произнес усмехаясь:

- Привет, Белла, чувствуй себя как дома. Эдвард просто в нетерпении, сейчас начнется концерт.

Каллен-старший направился вперед, пытаясь удержать в руках цветы и подарки, которые передали его знаменитому сыну поклонницы. Мне стало жаль этих девушек. Эдвард Каллен никогда не обратит внимания ни на кого из них. Как бы они не старались привлечь его внимания, этот парень всегда будет вне их досягаемости. Тогда зачем так унижаться? Задаваясь вопросами, на которые мне не суждено было получить ответов, я не заметила, как мы поднялись по высоким ступенькам, и Карлайл Каллен распахнул входную дверь, пропуская нас впереди себя.

Наверное, эти мгновения навсегда вселились в мою душу. Даже если я впаду в старческое безумие, то восстанавливая свою память по осколкам, я не смогу забыть нашу с Эдвардом первую встречу. Для меня он всегда оставался тем самым парнем, которого я увидела в Германии. Со мной всегда его взгляд, будоражащий мой кровь и заставляющий сердце сладко щемить в груди, удивленно приподнятая бровь, лукавая улыбка четко очерченных и чувственных губ, двухдневная щетина пшеничного оттенка, украшающая его подбородок. В этом весь Эдвард. Другого не было и никогда не будет.

В тот момент я не почувствовала, что моя прежняя жизнь закончилась, и я встретила свою судьбу, единственную любовь, о которой будут снимать кино, слагать легенды. Я всего лишь замерла, предвкушая, что сейчас произойдет нечто потрясающее и волшебное. Больше никогда я не испытывала подобного.

Сем, Эмили и я вошли в дом. Раздевшись в небольшой прихожей, я прошла вслед за супругами Адли и мистером Калленом-старшим в просторную гостиную.

Первое, что я услышала, был громкий мужской смех. Такой искренний, заразительный. Я огляделась по сторонам. В самом центре комнаты стоял огромный черный рояль. За ним сидел, повернувшись к входной двери в пол оборота, молодой человек с каштановыми волосами, пребывавшими в жутком беспорядке. Ко мне закралось подозрение, что сами черти отплясывали у него на макушке рок-н-ролл. Я не могла понять, как парень способен проводить по несколько часов перед зеркалом, чтобы добиться такого эффекта. Каштановые вихры на его голове торчали в разные стороны. Он запустил руку в них и еще больше взлохматил прическу.

Я заметила, что он одет не так, как на своих фотографиях в журналах. Простые черные зауженные брюки, светлая рубашка с коротким рукавом. Не такого Эдварда Каллена я ожидала увидеть. Мне представлялось, что он спит в своей черной кожаной куртке.
Вокруг рояля толпились какие-то парни, всем своим внешним видом старавшиеся соответствовать своему другу, боссу и кумиру. У многих были похожие прически, а кто-то пытался копировать смех Эдварда Каллена.

- Подражатели и свита. - Шепнул мне на ухо Сем. - Вот тот блондин с ухмылкой - Джеймс . Он отвечает за выпивку и закуску. Рядом с Эдвардом – Джаспер, его двоюродный брат. Он что-то вроде личного ассистента, ну и Эммет – играет роль охранника.

Я начала рассматривать парней. Джеймс мне сразу не понравился. Слишком он заигрывал перед Калленом, пытаясь привлечь к себе внимание. Чарли всегда говорил, что такие мужчины ничем не лучше продажных женщин. Сначала они пытаются обратить внимание на себя одного человека, если не получается, то сразу же находят другого, кто способен терпеть эту лесть. Мой отец ненавидел первых и презирал вторых. Я много раз слышала разговоры о подобных людях из его окружения на службе.

Джаспер выглядел отстраненным. Он был одет наименее вызывающе и старался не привлекать к себе внимания. Почему-то, я сразу почувствовала симпатию к этому парню.

Эммет выглядел устрашающе. Высокий брюнет, время от времен поигрывал своими бицепсами и высматривал красоток, находящихся в комнате. Девушки, которых было не мало, тихо хихикали и бросали заинтересованные взгляды в ответ.

Тут Эдвард Каллен повернулся в нашу сторону, лениво потянулся, поднялся с места и подошел к нам. Он поздоровался за руку с Семом, чмокнул в щеку Эмили, от чего та зарделась. Я почувствовала себя рядом с ним сущим ребенком, ведь он был гораздо выше меня, да и всех присутствующих в комнате.

Эдвард пару мгновений рассматривал меня, затем протянул мне руки и сказал:

- Привет, я - Эдвард Каллен.

Я подала ему руку в ответ, и меня прошиб разряд электрического тока. Его рука была сильной, горячей, и моя потная от волнения ладошка утонула в его ладони. Каллен, улыбаясь, отпустил мою руку, и я судорожно сглотнула. Посмотрев Эдварду в глаза, я почувствовала, как проваливаюсь сквозь пол. Этот гипнотический взгляд двух малахитов в оправе длинных, слишком длинных для мужчины ресниц заставил мое сердце гулко стучать в груди. Я не заметила, как стала теребить край своего платья, не зная, куда деться от пронизывающего насквозь взгляда.

Между тем, Каллен продолжил:

- Вы ходите в школу? Или в детский сад для мелюзги? – Эдвард громко засмеялся, и его смех подхватили и другие парни.

- Да нет же, в школу, - робко протестовала я, не подумав, что смогу стать объектом для насмешек четверых взрослых мужчин.

- А мне кажется, что вы еще ребенок. Вы так мило смотритесь в этом розовом платье, - гнул свое Эдвард, при этом подмигивая Джасперу.

- Никакой я не ребенок! Все это из-за дурацкой матроски, зачем я ее только надела, - уже на грани слез пробормотала я, ища поддержки у Сема. Но он уже стоял вместе со своей женой в противоположном конце комнаты и с кем-то мило беседовал. Я сделала глубокий вздох и наградила Каллена тяжелым взглядом исподлобья.

- Эй, малышка сердится? – усмехнувшись, произнес Эдвард и взял меня за руку. Кровь мгновенно прилила к моим щекам. Уставившись в пол, я старалась меньше смотреть на этого парня, который заставил меня чувствовать себя крайне неловко.

- А мне нравится эта матроска, - сказал он. - Присаживайся рядом со мной.

Каллен вновь взял меня за руку. Я шла за ним ни жива, ни мертва и боялась поднять на него взгляд. Румянец, заливающий мои обычно бледные щеки, не хотел уходить, и я чувствовала себя настоящей дурочкой. Не будучи поклонницей его творчества, мне довелось познакомиться с этим знаменитейшим парнем. Но я не знала о чем мы будем говорить. И почему он так ведет себя со мной так? Полностью запутавшись в своих ощущениях, я решила довериться судьбе и просто плыть по течению. Стараясь не думать об Эдварде, я пыталась восстановить дыхание и прекратить неистовую пульсацию в висках.

Мы подошли к дивану. Я аккуратно присела на край, Эдвард же занял все пространство. Он сел расслабившись, положив руку на спинку позади меня и закинув ногу за ногу.

Повернувшись ко мне, Каллен небрежно произнес:

- Давно я не видел девушек из штатов. Что там слушают?

- Вас, конечно же, - улыбнулась я невольно. Странный вопрос. Можно подумать, он не знает, что его называют самым популярным мужчиной десятилетия.

- А вы кого слушаете? – спросил Каллен, вопросительно выгнув бровь.

- Я слушаю Френка Синатру, - сказала я чистую правду, и поняла, что это было лишнее. Я внутренне сжалась, ожидая новой порции шуточек. Но Эдвард, похоже, удивился вполне искренне.

Он недоуменно выгнул бровь и уставился на меня. Я не знала, куда мне деваться. Это ж надо же так облажаться! Я ведь хотела попросить у Анджелы пару его пластинок.

- Ну, знаете, иногда, - не решительно пискнула я, глядя из-под опущенных ресниц за выражением на его лице.

В его глазах горел настоящий зеленый огонь. Он, прищурившись, посмотрел на меня, широко улыбнулся и сказал:

- Ничего я тоже люблю Синатру, - Каллен мне подмигнул, а я залюбовалась его классическим лицом, косой улыбкой и разлетом бровей.

За этот вечер Эдвард спел, наверное, дюжину своих песен. Все они были быстрые, динамичные, заводные. Все же у Эдварда прекрасный голос . Что бы ни говорили недоброжелатели, Эдвард Каллен действительно талантлив, красив и отчаянно смел, раз не побоялся критиков и начал эпоху рок-н-ролла.

Каллен виртуозно играл на рояле, я и не заметила, как стала подпевать со всеми вместе и хлопать в такт. Никогда бы не подумала, что подобная музыка способна увлечь меня. То, что дело было в парне, исполнявшем эти песни, я еще тогда не понимала. Не хотела признавать. И боялась новых чувств, лавиной обрушившихся на меня.

После небольшого перерыва, в течение которого я сидела тихой мышкой на диване и наблюдала за тем, как Эдвард вместе со своими стоит у окна и смеется над какой-то шуткой, понятной лишь этой компании. Я вздрогнула, когда поняла, что он заметил мой тайный взгляд. Каллен подмигнул мне, а я вновь покраснела, проклиная свою беспечность и потерю бдительности. Моя пробуждающаяся женская интуиция упорно подсказывала мне, что с Эдвардом надо всегда быть настороже.

Эдвард ленивой походкой подошел к роялю, сел на вертящийся стул, но вместо того, чтобы откинуть крышку инструмента, он взял в руки гитару, лежащую на специальном столике. Каллен пел медленную балладу, перебирал своими длинными пальцами струны и они отвечали ему в ответ мелодичным звоном. Его тягучий бархатный тембр заставил мое сердце подпрыгнуть в тысячный раз и замереть.

Я буквально приросла к дивану. Во время песни он смотрел на меня. А я проваливалась в пучину его зеленых глаз, тонула и барахталась, но это было бесполезно. Теперь я на собственном опыте убедилась в «животном магнетизме» Эдварда Каллена. Так, кажется, о нем сказала известная голливудская актриса Таня Денали.

Когда мы собирались уходить, Эдвард догнал нас на пороге, набросил на себя свою военную теплую куртку и вышел на улицу. А я отметила про себя, что ему необычайно идет форма. Он закурил сигарету, выпуская клуб сизого дыма изо рта, перебросился парой слов с Семом., не обращая внимания на меня и Эмили. Затем Каллен отворил калитку. Адли вышли первыми, а я замешкалась, как всегда. Свет уличного фонаря падал как раз на то место, где мы с ним стояли, и я видела выражение его лица. Эдвард косо улыбался, рассматривая меня.

Потом он хрипло произнес:

- Был рад познакомиться, Белла. В этом доме на вечеринках никто еще не приходил в матроске.

Слова застряли у меня в горле, и я не знала, как ответить на подобную тираду. Вновь улыбнувшись, я проклинала свое смущение. Еще только не хватало, чтобы Каллен подумал, что я совсем малышка, но еще и умственно отсталая. Но Эдвард выбросил сигарету в сторону, развернулся и направился в дом. Мне же ничего не оставалось, как сесть в машину и молча следить за ночной дорогой.

Когда я вернулась домой, то меня захватила настоящая эйфория. Родители не ложились спать и ждали меня в гостиной. Чарли читал газету, Рене что-то штопала при свете настольной лампы.

Я вбежала в гостиную, и не раздеваясь, кинулась на шею Чарли:

- Спасибо, спасибо, что отпустили! – я чмокнула папу в щеку, и он улыбнулся мне в ответ.

- Как он тебе? - спросила мама, отложив в сторону белье.

- Милый, забавный, такой смешной. Я познакомилась с его отцом и бабушкой. Он называет ее «ловкачкой». Когда он был маленьким, то рассердился, швырнул в нее мячом, а она увернулась, и мячик пролетел мимо! – протараторив все это на одном дыхании, я закружилась по комнате. Забыв уточнить, что эту историю я слышала от Сема, пока мы ехали к Калленам.

- Кажется, он пел только для меня! – произнесла я, падая на диван.

И этой ночью мне снились зеленые глаза, небрежная улыбка. Эдвард Каллен вошел в девичьи грезы с изящной грацией дикого зверя. Поселился в моем сердце с этого момента и до конца. И у меня не было сил противиться такому повороту моей жизни. Более того, я приняла его, как перст судьбы.