Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Мавка
Иногда с Черноморского побережья можно привезти не только загар и фотографии…

Отблеск судьбы
1840 год. Англия. Леди Элис Брендон - молодая вдова, возвратившаяся в свет после окончания траура. Она намерена воспользоваться сполна свободой, молодостью, красотой, богатством и положением в обществе. Однако коварная судьба уже зажгла костер, отблески которого не позволят сбыться планам, уведя события по совсем иному пути...

Бронзовый закат
Белла со школьной скамьи влюблена в Эдварда Каллена, но он не замечает серую мышку. Изменится ли это после совместного путешествия через полстраны?
Байкеры, секс, тату и первая любовь. Мини.

Изабелла
Внезапно проснувшийся ген — не единственный сюрприз, который ждал меня в этом, на первый взгляд, знакомом мире.

Эдем
Что может быть романтичнее межгалактических путешествий и поиска внеземных цивилизаций? Что может быть прекраснее новых неосвоенных планет? Экипаж космической субмарины понимал, что это билет в один конец, и «Ребро Адама» - их дом отныне. Но капитан даже не предполагал, чем закончится выбранный ими путь.

Хищники
Вампир – а если ты не единственный Хищник во вселенной? Что ты будешь делать, столкнувшись с сильной и могущественной расой? Сможешь спасти любимую, оказавшись на территории врага, растеряв преимущества своей сущности?

Спасённая любовь
Твой голос остался эхом в моём мозгу.

Глубокие реки текут неслышно
Никто не знает, что таится на дне глубочайших рек, но еще меньше мы знаем о Вселенной и ее законах. Мы настолько слепы, что не видим, кто живет среди нас. Каждая душа может стать ИХ целью. Но не-святые забыли, что они не боги и что движение одной, на первый взгляд, незначительной жизни может привести к краху огромной гильдии, простирающей власть на весь мир.



А вы знаете?

вы можете рассказать о себе и своих произведениях немного больше, создав Личную Страничку на сайте? Правила публикации читайте в специальной ТЕМЕ.

... что можете заказать комплект в профиль для себя или своего друга в ЭТОЙ теме?



Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Каким браузером Вы пользуетесь?
1. Opera
2. Firefox
3. Chrome
4. Explorer
5. Другой
6. Safari
7. AppleWebKit
8. Netscape
Всего ответов: 8474
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 115
Гостей: 109
Пользователей: 6
lenyrija, simonovaxz92, nitka, sobolevalena14071973@mail, Saturn2763513, Феяяяя
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Все люди

Женщины его Превосходительства. Глава 35

2024-3-29
14
0
0
А потом будет новое утро…

Я закрою окно, чтобы холодный воздух не проскальзывал в комнату. Запахну плотнее халат и отправлюсь на кухню, где уже готов черный кофе. Первая сигарета, первый обжигающий глоток. Первые минуты после пробуждения. Тихие и ласковые. Под вкрадчивый аккомпанемент Мадонны.

Слишком рано. Едва светает. Пока можно не торопиться – спокойно пить кофе за небольшим стеклянным столом и задумчиво смотреть, как голубой дым струится между тонкими пальцами. Неподвижные мгновения, пограничные. Между реальностью и вымыслом. Когда с трудом понимаешь, что сон уже закончился. Его обрывки еще витают в сознании, пляшут яркими картинками перед глазами. Но потом замечаешь что-нибудь очень повседневное. Например, небрежно брошенный накануне ежедневник со списком дел, и все встает на свои места. Картинки разбиваются, образы исчезают. Только внутри, под ребрами остается ноющее чувство невесомости. Ненадолго. С третьим или пятым глотком и оно рассеивается.

Вот тогда можно начинать новый день. Без страха, что он превратится в испытание на прочность. В том числе, памяти. Надо только немного подождать. Все эти приступы воспоминаний, навеянных ночью, всегда проходят, если не разрешать себе в них погружаться. Если не подпускать их близко. Держать на расстоянии.

К счастью, такое случается все реже. Все реже я просыпаюсь с быстро бьющимся сердцем. Мне не снится ничего плохого. Впрочем, как и ничего конкретного. Штрихи. Наброски. Мгновения из прошлого. Но с привкусом чего-то очень нежного и приятного. Безмятежности или блаженства. Наверное, именно поэтому утром так остро ощущается чувство потери. Настолько остро, что приходиться запивать его горьким кофе. И вновь убеждать себя, что все уже давно прошло.

В конце концов, я научилась и этому. У меня были сотни ночей для оттачивания данного искусства. И сотни способов. Чтобы в результате утром испытывать лишь легкое разочарование.

Закрываю глаза и перевожу дыхание. Замираю так на несколько секунд, а потом быстро допиваю кофе и отправляюсь в душ. Через час не остается ни одной ненужной мысли.

Дальше по плану платье из тонкой шерсти цвета слоновой кости. Изящная нить жемчуга. Высокие сапоги и сумка в тон. Бледно-розовая помада оттенка «лиловый шелк». Легкий запах «Amarige». Уверенный взгляд на свое отражение в зеркале и довольная улыбка навстречу новому дню.



Он приглашает меня в ресторан. Хороший дорогой ресторан с прекрасным панорамным видом на город. Внимательным персоналом. И изысканной кухней. Я не видела его уже несколько месяцев. И ничего о нем не слышала.

Так что ради этого приглашения, отменяю все дела. Встречи. Съемки.

Он присылает за мной машину. Представительского класса. В его жестах все так же чувствуется английская сдержанность и учтивость. А также предусмотрительность и внимательность. Даже самые мелкие детали не ускользают от него. Я так и не научилась водить, предпочитая пользоваться такси. Он об этом помнит и делает все, чтобы не доставлять никаких неудобств.

Если откровенно, он мне ничего не должен. Тем более, запоминать мои прихоти.

Он встречает меня за столиком, поднимается при моем появлении, целует руку. Несколько секунд внимательно меня рассматривает, а потом порывисто обнимает и треплет по спине.

- Прекрасно выглядишь.

И это все. После столь продолжительного молчания.

Я говорю:

- Спасибо.

И присаживаюсь за уютный столик в отдалении от основного зала. Здесь тихо и в меру интимно. То, что надо для встречи. Официант приносит карту вин и меню. Выбираю «Монтраше», и пока нам разливают его по бокалам, расправляю на коленях льняную салфетку.

Улыбаюсь, закидываю ногу на ногу и прикуриваю.

- Так и не бросила? – усмехается он, делая глоток вина. – А я ведь тебя предупреждал, что курение плохо отразится на твоей карьере. Как работа?

Сквозь улыбку и сигаретный дым, протягиваю:

- Думаю, что все хорошо. Но не мне же тебе об этом рассказывать.

В ответ сдержанный кивок и короткая усмешка.

- Ты понимаешь, о чем я.

- Ну да. Все хорошо. Правда.

Дело не в том, что нам не о чем говорить. Просто есть темы, поговорить на которые очень хочется. А никак. Они все под негласным запретом. И труднее всего их не касаться.

Он делает заказ и якобы безразлично интересуется.

- Как здоровье?

Я в тон ему отвечаю. Тоже якобы безразлично. И без охоты.

- Чудно, Джаспер, чудно. Не жалуюсь.

В последнее время. Мы оба об этом знаем. Но он имеет право спросить. А я ответить ничего не значащей фразой. Мы вроде бы находим компромисс. Не вдаваться в подробности. Не углубляться. Все в прошлом. И Джаспер легко переходит на другое. Значит уверен. Значит, не сомневается. Иначе от него было бы не так-то просто отделаться.

Мои проблемы и слабости ему не близки. Но он в курсе каждого моего дня за последний год. С того самого момента как мы подписали договор о сотрудничестве. Или даже раньше. С того самого первого звонка, непозволительно раннего. И моего согласия на его предложение. Работа в Европе? Да, хоть в Китае. Он тогда спросил «Скучать не будешь? Это не пара месяцев вдали от дома». Я ответила, что нет, у меня все равно нет дома. Такая позиция ему тоже была не близка. Или, вернее, непонятна. Он промолчал. Я тоже.

Правда, моя уверенность в своем безразличии была наигранной. Я это поняла первым же тихим вечером в одиночестве. Было невозможно сидеть в четырех стенах. Где угодно, лишь бы не на перекрестном допросе своих мыслей. Оставаться с собой наедине – вот, что представлялось мне самым страшным. Приходилось это исправлять.

Джаспер хорошо помнит о моих шабашах, загулах, прогулах, срывах. Срывались съемки, срывались нервы. И все куда-то летело в тартарары. А вначале казалось так просто – уехать, забыть, начать заново. Потом – отвлечься, не думать, не возвращаться. Еще позже – остановиться, взять себя в руки, собраться.

Были истерики. Были слезы. Были бесконечные бессонные ночи. Бледная кожа, красные глаза и запавшие скулы. Были скандалы. И миллионы испорченных кадров. Были бесчисленные штрафы за невыполнение с моей стороны обязательств. Было желание удержаться, справиться. И было желание послать всех на хуй.

Все было. Пока я не встретила его. Сама пришла на прием. Когда уже не знала, что дальше делать. Когда других вариантов не осталось. Его звали Роберт. Он встретил меня со спокойной уверенностью, которая присуща только врачам. Приветливо улыбнулся и пригласил присесть. Спросил, что случилось. Уже через десять минут пустых слов и провальных попыток что-то объяснить, я остановилась, а потом вдруг тихо сказала: «Не могу» - это все, что смогла выговорить. – «Не могу больше».

Спать не могу, жить не могу. Ничего не могу. Не отпускает, не проходит. Хоть выворачивайся. Все словно в тумане. Из алкоголя, антидепрессантов, наркотиков. А все равно не помогает, даже сквозь скомканный кайф иногда выныривает и перебивает дыхание. Так, что хочется сжаться и закрыться. Защититься. Уберечься от боли. И не заесть это никакими блюдами. Не заласкать чужими прикосновениями. Не заглушить клубной музыкой.

«Не помогает. Не могу».

«Боюсь, вы ошиблись дверью, - мягко улыбнулся он. – Я нейрохирург, а не психотерапевт».

Меня спасла секунда. Когда я на мгновение подняла глаза и посмотрела на него. Он стоял у окна, убрав руки в карманы, и смотрел вдаль. А потом обернулся. Что-то щелкнуло. Неуловимый жест, короткий взгляд. Поворот головы и едва заметная улыбка. Всего секунда, за которую мне показалось… За которую я увидела что-то похожее. И от чего замерло сердце. Оно, блядь, просто заткнулось. Захлебнулось от воспоминаний.

«Да, нет же. Это все бессонница. Мне рекомендовали вас, как лучшего специалиста в этой области. И обещали, что вы сможете мне помочь».

«Так уж и обещали? – в его усталом взгляде вдруг засветилась снисходительная ирония. – Даже я не бросаюсь столь громкими словами. Но надежда умирает последней. Для начала, вы готовы на долгие и продолжительные свидания со мной в стенах этого здания? Если вы ждете помощи, одним визитом сюда вам будет не отделаться».

Я кивнула. Да, готова. К тому времени, я была уже готова на все.



- Привыкла к Европе? – Джаспер вырывает меня из моих мыслей. Так резко, что не сразу соображаю, где я. – Помнишь, как ты поначалу ее ненавидела? Англию, в частности. Все повторяла, как тебя достали постоянные дожди.

Чужая страна, чужие люди. Европа и тоска. Дерьмовое сочетание. Почти блевательное.

Он добавляет. Без упрека, но с сожалением.

- Сложно с тобой было.

Знаю. Тогда мы с ним одновременно оказались в каком-то пространственном тупике. Из его жизни исчезла Элис. Из моей Эдвард. Приходилось заполнять пустоты. Подручным материалом. Я делала это антидепрессантами, он – мной. Своей заботой обо мне. Я стала его самоцелью и самоутверждением в одном флаконе. Неизвестно, кому из нас было хуже. Мы никогда не доходили до откровений. И личных разговоров. Существовали в упрямом и противоестественном молчании. Каждый в своем.

Мне кажется, он думал, что если вернет меня к прежней жизни, то и сам сможет к ней вернуться. Я так не думала. Но никогда ему об этом не говорила. Это было моей тайной.

Джаспер нашел среди своих многочисленных знакомых прекрасного специалиста по нейрохирургии. С чего-то надо было начинать. С чего-то безобидного. Потом, за неплотно закрытыми дверями, он спрашивал у Роберта: «Что можно сделать? Может быть, частная клиника в Швейцарии?».

Он думал, что я ничего не слышала. Но я все слышала.

Он как заговоренный ездил за мной по больницам. Не со мной. А именно за мной. Убивал свое свободное время. С помощью меня. Объяснял это срывом сьемок и нарушением контракта. Орал, что я ему нужна здоровая и улыбающаяся. И все время ставил сроки. Через неделю. Месяц. Два. Я должна. Я нужна. Я обязана.

Через неделю. Месяц. Два.

Через месяц, Роберт пригласил меня на ужин. Я улыбнулась.

«Зная мою историю, не боитесь делать подобные предложения?»

Он улыбнулся в ответ. Как всегда, уверенно и спокойно.

«Я врач, и знаю с кем можно связываться, а с кем нет».

Через два сделал предложение. Это не стало неожиданностью. Всего лишь закономерностью. Наверное у восьмидесяти процентов населения все так и происходит. Встретились, влюбились, поженились. В этом нет совершенно ничего необычного. Или неправильного. Я сказала «Конечно». Слишком быстро и слишком безразлично. Я сказала «Почему, нет? Я люблю тебя».

К тому времени, я выучила много вежливых слов.

Спасибо. Пожалуйста. Я люблю тебя.

И умело их употребляла в подходящих случаях.



Джаспер расплачивается по счету и поднимается. Провожает меня до машины, но перед самой дверцей придерживает за локоть.

- Тот участок земли, в Миннесоте, кажется. Что ты с ним решила?

У него невыносимая привычка, все самое важное оставлять под самый конец встречи. Когда уже не ждешь никаких вопросов. Расслабляешься. Усмехаюсь и поправляю ему галстук. Смахиваю с плеча невидимую пылинку и протягиваю.

- Ничего. Местные власти прислали мне недавно предложение о долгосрочной аренде земли под заповедник. Думаю его принять.

А когда-то думала переписать его на Джаспера. Справедливости ради. Его такая справедливость не устроила. Он наотрез отказался. Я не настаивала.

Я больше ни на чем никогда не настаивала.

Люди, которые знали меня раньше, ни за что бы ни поверили в мою нынешнюю тотальную лояльность. Даже родители. Сейчас бы я стала для них эталоном. Почти идеалом. Я бы никогда не разочаровала их в своем стремлении делать, что-то по-своему. Мне бы и в голову этого не пришло.

Надеваю солнечные очки и сажусь в автомобиль. Вопросительно смотрю на Джаспера. Он или собирается прощаться, или еще что-то сказать. Наконец, он молча кивает и натянуто улыбается.

- Как Роберт?

- Прекрасно, просто прекрасно. Передам ему привет от тебя. Может быть, заедешь к нам как-нибудь? На ужин или что-то в этом роде.

- Обязательно. Вы уже назначили дату свадьбы?

Очень важный вопрос, на который то и дело приходиться отвечать. Ответы всегда выходят скомканными и рассеянными. Непроизвольно. Переплетаю пальцы и прячу взгляд.

- Да. То есть, нет. Мы решили пожениться следующей весной. Я решила.

- Белла…

Он точно хочет что-то сказать, чего я не хочу слышать. Поэтому останавливаю его коротким взмахом ладони.

- Не надо. Не продолжай.

И хлопаю дверью автомобиля. Откидываюсь на мягкое кожаное сиденье и закрываю глаза. Тихо прошу водителя трогаться. И только когда мы отъезжаем на безопасное расстояние, тяжело вздыхаю.

Дело не в свадьбе. Совсем не в ней.

Дело не в весне.

Дело не в желании. Или в его отсутствии.

Чаще всего все хорошо. И с каждым днем все лучше. С каждым днем мне все проще воспринимать мир таким, какой он есть. Мир, в котором не надо ничего менять. С каждым днем мне все приятней возвращаться домой, где меня встречает Роберт. Рядом с ним я спокойно засыпаю и с удовольствием просыпаюсь. Все так ровно и гладко, что постепенно обрастает тихим умиротворением. Когда он уезжает, я скучаю и с нетерпением жду его возвращения. Когда уезжаю сама, послушно звоню. Рассказываю из гостиничных номеров о проведенном дне, попивая красное вино. Я говорю: «Мне тебя не хватает». И понимаю, что действительно не хватает. Я не вру и ничего не придумываю.

Я испытываю все, что должна. Полный набор.

В свободное время мы ходим на вечеринки. Благотворительные ужины и званые обеды. К друзьям. И к друзьям друзей. Я так часто слышу от них, какая мы красивая пара, и как мне повезло с Робертом. В такие мгновения, я чувствую гордость. За себя. И за него. Я радуюсь его успехам и поддерживаю во всех начинаниях. А еще тщательно стараюсь не вспоминать свое прошлое.

Я делаю все, что должна. Полный набор.

И только когда в доме появляется собака, я не выдерживаю. Щенок лабрадора или ретривера. Золотистого окраса. С мокрым носом и черными умными глазами. Я смотрю на него, а с губ срывается «Нет».

С губ срывается «Прошу тебя, только не собака».

Я пячусь назад и отчаянно мотаю головой. В тот вечер, я впервые слышу в голосе Роберта резкие и злые интонации. Он смотрит на меня и сквозь зубы произносит. Так тихо, что больше похожу на угрозу.

«Почему нет?»

Я лишь настойчиво повторяю «Убери его».

Не то чтобы я не любила животных, но…

Не дожидаясь моего ответа, он хватает щенка за ошейник и тащит его за дверь.

Я кричу ему вслед:

«Куда ты?»

«Пойду усыплю».

«Но ты же врач, тебе должно быть жалко…»

С моей последней фразы все и началось. Он оборачивается и тихо произносит:

«А меня тебе не жалко? Думаешь, я ничего не замечаю? Ты живешь, как будто тебя ничего здесь не держит. Словно в любой момент ты готова сорваться и уехать, куда глаза глядят. Ты намеренно избегаешь любой ответственности. Любой привязанности».

Его голос срывается на крик.

«Тебя всегда как будто что-то останавливает».

***

Щенок остается жив. Ссора забыта. Или замята. На следующий день мы отдаем собаку девочке-соседке. Она радостно улыбается, поглаживая его по мягкой шерсти. Для нее это счастье. Для меня тоже. От того, что все как-то разрешилось. Хоть в чем-то. Возвращаясь домой, я тихо говорю Роберту «Извини».

Я помню много вежливых слов. И умело ими пользуюсь чуть ли не каждый день.

Добавляю «Не знаю, что на меня нашло». Хотя знаю. Просто не хочу признаваться. Даже самой себе. Я бы еще сказала, что мне надо немного подождать. Но хорошо, что не говорю. Потому как его следующий вопрос наверняка был бы «Чего именно?». А я не в курсе. Может быть:

Пока привыкну?

Пока смирюсь?

Пока усвою, что это моя жизнь, а не чья-то чужая?

Это не самые лучшие темы для разговоров. Если рядом с тобой не твой психоаналитик. Можно сколько угодно верить в чистые и светлые чувства другого человека, надеяться, что тебя поймут, погладят по головке и забудут неожиданные откровения, как страшный сон. Проникнутся твоим бедственным положением. Перетерпят. Не обратят внимания. Оставят в прошлом. Проявят милосердие к воспоминаниям. И как-то переварят кризис.

Но лучше не экспериментировать.

В конце концов, еще одного года мне вполне хватит, чтобы таких ситуаций больше не возникало.

Мы вплываем в привычную повседневность, как корабль в тихую гавань после шторма. И все возвращается на свои места. Незаметно. Как будто ничего и не было. Мы делаем вид, что ничего не произошло. У меня это получается гораздо лучше.

Как у заинтересованного лица.

Я выбрасываю все календари в доме и перестаю мысленно отсчитывать дни. Как срок условного наказания. Больше не заглядываю на сайты авиакомпаний с целью забронировать авиабилет. Я столько раз за день повторяю, что все хорошо, что сама начинаю в это верить.

Когда меня спрашивают в интервью, хотелось бы мне что-нибудь изменить в своей жизни, я всегда отвечаю, что ни в коем случае. Ни одного дня. Тексты мне пишут совершенно незнакомые люди. Они составляют наиболее удачные фразы, компонуют слова так, чтобы они звучали легко и красиво. Я сама не замечаю, как перенимаю их образ мыслей. Как слепо следую чужим ожиданиям. Подгоняю себя под чужие шаблоны.

У меня вдруг появляется хобби заниматься дизайном английских садов. А так же пристрастие в свободное время кататься верхом.

Сначала на бумаге. Потом в действительности.

Усердные редакторы воссоздают мое детство, как самое счастливое время. С заботливыми родителями и любящим братом. Они красочно расписывают трагедию, постигшую мою семью и тяжелый период переживаний по этому поводу. Они корректно вычеркивают несколько лет моей жизни, не акцентируя на них внимания, как на малозначимых и абсолютно неважных.

Они ставят во главе всех моих приоритетов – семью. Так полагается. Этого ждут читатели всех модных журналов. Кем бы они не были – домохозяйки или успешные бизнес-леди. Первые, в какой бы жопе они не находились, в окружении десяти детей, согласно кивнут. И почувствуют себя не убогими и обиженными, а истинными хранительницами домашнего очага. Весталками в заляпанных жратвой передниках. Вторые же с помощью журналов просто стараются не забывать прописных истин. И, может быть, внесут этим же вечером в список своих дел, пункт о рождении ребенка. А заодно, прикупят в магазине пару баночек популярных кремов.

Это женское единение и матриархальная солидарность.

Это маркетинговый ход и зашкаливающие рейтинги.

Это бабки.

Это наиболее удобный расклад. Я верю. Мы верим. Все верят.

Но у меня этот расклад распадается как карточный домик, когда однажды вечером, я открываю электронную почту. Мне бы тут же вспомнить о своих фундаментальных взглядах на крепкие семейные отношения. Повторить давно заученные из интервью фразы.

«Мы счастливы». «Мы любим друг друга». «Не могу дождаться нашей свадьбы».

И еще целый набор непонятных и труднопроизносимых слов. О своем будущем.

По началу, письмо не вызывает у меня никаких эмоций. Электронный билет на самолет. Ничего особенного. Так бывало сотни раз – срочные съемки, неожиданно подтвердившаяся рекламная кампания или еще что-нибудь в этом духе.

Блядская суета. Не больше.

Я только смотрю на дату, чтобы прикинуть, сколько у меня осталось свободных дней. И взгляд замирает на завтрашнем числе. Мне требуется минута, чтобы сообразить, что сейчас восемь вечера. А билет на ночной рейс. От возмущения мне прям-таки не состыковать эти два факта.

Тянусь к телефону, но тут он звонит сам. Одна короткая трель. И я поднимаю трубку.

- Ты получила билет? У тебя всего несколько часов, чтобы собраться и не опоздать на самолет.

Я сижу. Но от звука его голоса медленно сползаю на пол. Я бы никогда ни с кем его не перепутала. Не приняла бы за другого. Мне не нужно время, чтобы вспомнить эти тихие, спокойные интонации. С насмешливым придыханием. Привычку никогда не здороваться. И говорить с такой уверенностью, будто его все обязаны слушать.

Я бы никогда не забыла его манеру не предлагать, не просить, а приказывать. Даже, блядь, через год. Даже, блядь, через десять лет.

Закрываю ладонью микрофон и часто дышу носом. Дышу носом. Дышу носом.

Делаю все, чтобы жалобно не заскулить. Я совершаю все гребанные манипуляции, чтобы ничего не произнести. Ни одного звука. Это принципиально.

- Белла, я знаю, что это ты и ты меня слышишь, - никаких сомнений в голосе, никаких изменений в модуляциях. Словно разговаривать с тишиной для него обычное дело. – Я хочу тебя увидеть.

Я слышу его слишком хорошо. Слишком глубоко. И слишком больно. Я чувствую каждое его слово всем телом. Без всяких дополнительных стимуляций. Но так, что дыхание словно перерезает.

Паузы для моих реплик. Или, может быть, слез. Каких-то эмоций. Но я молчу, крепко сжав зубы. На языке оседают десятки невысказанных фраз. Обжигают небо. Тянусь за сигаретами и осторожно щелкаю зажигалкой. Огонек тут же гаснет от мокрых рук. Но я упрямая.

Вдыхаю соленый дым и выпускаю его в потолок, закинув голову назад. Пальцы дрожат. Я слушаю. А надо бы повесить трубку.

Надо – потому что серьезно воспринимать такие вещи опасно для здоровья.

Потому что хочется проклясть его со своим звонком навеки вечные.

Я не ждала его. А только хотела научиться самостоятельно жить.

Подобные шаги навстречу не способствуют успеху в моих начинаниях. Так измеряют силу выносливости и выдержки. Способности разумно мыслить в экстренных ситуациях. А также наличие инстинкта самосохранения в боевых условиях.

Что не снесет крышу от одного голоса. От одного предложения. По одному щелчку пальцев. В душе, я благодарю Бога за то, что сейчас меня никто не видит.

- Я слишком давно к тебе не прикасался. Прилетай.

Это действительно уже слишком. Я бросаю трубку. Со всего размаху. О стенку. Кусочки пластмассы разлетаются по полу. От громкого звука в комнату заходит Роберт. Он опускается рядом со мной на колени и обнимает. Гладит по голове, вытирает слезы.

Он целует меня в волосы и тихо шепчет:

- Милая моя, хорошая, что случилось?

- Да, блядь. Блядь, блядь, - как будто этот изысканный набор слов все объясняет. Как на духу. Повторяю, и повторяю. Снова и снова. Снова и снова, как по замкнутому кругу. Мне больше ничего не приходит на ум. Мне больше ни на что не хватает фантазии.

Когда его ладони ложатся мне на плечи, я вспоминаю другие прикосновения. Чужие. Я вспоминаю чужие поцелуи. Чужие губы. Чужой запах. А в ушах звучит чужой голос. Тихий и ровный, в котором нет и капли сожаления о случившемся. В котором звучат только собственные желания «Я хочу, мне надо, я знаю».

Это расширяет мой словарный запас.

- Ненавижу, - с каким-то долбанным подвыванием. До сучьей дрожи в ногах. – Ненавижу. Господи, ну за что?

На это есть миллион причин. Если коротко, то за все. За все двадцать четыре года проведенные «до». Наверное, за каждую неправильно прожитую минуту. Кара. Наказание. Возмездие, блядь.

- Тише, тише, - он крепче прижимает меня к себе. – Ты вся дрожишь, идем наверх.

Отрицательно мотаю головой и облизываю пересохшие губы. Считаю про себя до десяти и отстраняюсь. Не отпускает. Примерно на цифре двенадцать прикуриваю еще одну сигарету. И поднимаю на него глаза. Встречаюсь с его взглядом – уставшим, потемневшим. В нем безысходное понимание. Или признание. Очевидного. Он смотрит на меня, а потом отворачивается. Убирает руки.

- Надо было раньше тебе все рассказать, - глухо. Скользко. Сквозь дым.

Никакого эффекта. Он угрюмо усмехается и встает на ноги. Уходит, ничего не добавив. Просто. Молча. Уходит.

И это хуже всего.



Аэропорт. Мерный шум, ровный голос диспетчера. Суета. Взлет, посадка. Рейс задержан. Электронное табло. Взгляд во всем этом путается, метается. Пальцы хочется прижать к вискам. И на секунду оказаться в тишине. Чтобы сосредоточиться. Чтобы взять себя в руки. Чтобы понять, куда идти дальше. Я так сильно сжимаю сумку, что руки немеют. Я стою посреди многолюдной толпы, среди беспорядочного, беспокойного движения и не могу пошевелиться.

Объявляют регистрацию на рейс. С трудом достаю паспорт и направляюсь к контролю. Мне кажется, если я его пройду, назад дороги не будет. Я уже не смогу развернуться, поймать такси и уехать отсюда.

Ерунда, конечно.

Всего лишь через несколько часов, я буду на другом конце земли. И даже не знаю на каком именно. В другой стране. В неизвестном городе. Мне и в голову не приходит уточнить пункт своего назначения. Да хотя бы просто его прочитать на билете. Как-то не до этого.

Несколько часов перелета в неизвестном направлении. Чтобы встретиться с тем, кто никогда не покидал моих мыслей.

Как оказалось. А сначала казалось, что я следую по другому сценарию.

В котором нет безумных шагов. Безумных поступков. И абсолютно безумных мыслей.

Я верю. Мы верим. Все верят.

Боже, какая невыносимая лажа. Будь все так легко, не стояла бы сейчас перед стойкой регистрации, судорожно сжимая в ладонях паспорт. Так крепко, словно это выигрышный лотерейный билет на миллиард долларов. Или еще что-нибудь в этом духе.

Впрочем, мне много не надо. Только возможность.

Оказаться. Снова. Рядом.

Я никогда не думала, что это будет так страшно. Так крепко. Так навсегда.

Я самонадеянно верила, что все прошло. Все закончилось. Испарилось это желание за одно его слово послать всех на хуй.

Я блядь, верила, что уже не больно. Больно.

Я, блядь, верила, что смогу нормально жить. Без него. Не могу.

Я блядь, верила, что уж теперь-то у меня хватит гордости достойно ему отказать. Не хватает.

Отдаю паспорт и долго, не моргая смотрю, как мое имя заносят в компьютер. Забираю посадочный талон и прохожу в зал ожидания.

Последний год в таком же зале. Может, чуть более комфортном. Но все равно в ожидании. Может быть, в кровати, но на деле, на жестком сиденье. Был бы повод – сорваться. И плюнуть на всех. Чтобы снова забилось сердце. Дать ему шанс. Не только поддерживать жизнь. Все эти гребанные, никому ненужные процессы. Это и годом-то назвать сложно – какой-то бесконечный, бескрайний, безбрежный поток пустого времени без дат.

Всего через несколько часов… Очень сложно заставить себя перестать фантазировать на заданную тему. Почти нереально. Ощущения такие, что весь этот год ты провела в монашеской келье под строгим запретом на любые земные желания.

Всего через несколько часов. От нетерпения перехватывает дыхание. Сводит судорогой. Так что невозможно дышать. Складываю руки в замок и прижимаю ко рту. Закрываю глаза. Знакомая поза – смирения. Повиновения. Пристрастия.

Объявляют посадку. А я бегу в туалет. И там уже набираю горсть холодной воды и тщательно умываю пылающее лицо. Не помогает. Вдруг появляются мысли – о макияже, покрасневших глазах, о растрепанной прическе, о недостаточно сексуальном нижнем белье.

И только потом. Так некстати. Так не вовремя. Так не к месту.

То самое, о чем бы не хотелось вспоминать. Никогда.

Вот оно утро. Молочные лучи солнца играют бликами в начищенных стеклах. Тишина. А затем слова. Слова, похуже камней. От них нельзя увернуться. От них нельзя спрятаться. И бьют они по самому больному. Вот гладкий паркет. Который ощущаешь сначала коленями. Потом ладонями. И собственная попытка защититься. Слабое «Пожалуйста». Почти мертвое. Забитое. Вот он соленый вкус слез на языке.

Соленый вкус. Соленый вкус. Соленый вкус.

Еще целую неделю. Постоянно на губах. Так, что можно текилу пить без лимона.

Никому бы это не понравилось.

Я сижу в туалете ровно столько, пока не слышу среди опоздавших пассажиров свое имя. И все равно не двигаюсь в сторону выхода. А вытягиваю из диспенсера бумажное полотенце и тщательно вытираю им лицо. Выбрасываю его в мусорное ведро, а потом беру свою сумку и переворачиваю ее вверх дном над раковиной. Так, что все дерьмо, которое у меня там хранится, с гулким треском бьется о белоснежный фарфор. И складывается в художественную разноцветную груду продуктов косметической промышленности.

Когда диспетчер объявляет, что посадка окончена, я заканчиваю с макияжем. Закручиваю помаду и пару раз сжимаю губы, чтобы равномерно распределился цвет. Приглаживаю волосы и одергиваю юбку.

Оказывается, ничего я не могу. И простить не могу и забыть тоже. За те дни, за те слезы. За те сны и ту бессонницу. За свои слова и за свое почти остановившееся сердце. ЗА каждую минуту, проведенную в полуобморочном состоянии. За неуверенность, обиду и злость. За отсутствие будущего.

На стойке регистрации, спрашиваю, когда будет следующий рейс на самолет, который только что улетел. Девушка, работник авиакомпании, бросает на меня короткий взгляд. В нем то ли удивление, то ли раздражение. А может быть, просто вселенская усталость. Прежде чем ответить, она вновь поднимает на меня свои ясные голубые глаза и долго смотрит. Словно решает, стоит ли выдавать данную информацию.

- Завтра днем. Хотите забронировать билет?

Я хочу покрутить пальцем у виска. Себе. И про себя. Против нее я совершенно ничего не имею.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/37-11155-35#1862362
Категория: Все люди | Добавил: RoBERT (13.01.2014)
Просмотров: 5376 | Комментарии: 17


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 171 2 »
0
17 оля1977   (25.07.2018 21:24) [Материал]
Роберта жаль. Она со своими тараканами никак не разберется, а ему больно. Не можешь выкинуть из сердца одного мужика, зачем втягивать во все это другого. Не справедливо. Жестоко. Глупо. angry

0
16 hbyf   (06.10.2014 19:03) [Материал]
Ну и выбор. Уйти нельзя остаться. wacko

0
15 RANIDA   (03.09.2014 11:15) [Материал]
Очень захватывающие произведения а когда будет продолжение?

1
14 maiko   (24.02.2014 15:12) [Материал]
всегда задавалась вопросом: от чего зависит степень любви? зависит ли она от индивидуальных качеств человека (способен ли он в принципе любить ТАК? до боли, до точки невозврата...) или же от стечения обстоятельств (максимально подходящие по храктерам и темпераментам два человека, обстоятельства их биографий, обстоятельства, в которых развивались их отношения и т.д.)?
Спасибо большое за такую историю! стиль очень затягивающий. с нетерпением жду продолжения!!!

0
13 aniuta4ka94   (17.01.2014 17:45) [Материал]
Благодарю

0
12 natik359   (15.01.2014 16:06) [Материал]
Белла пыталась жить как могла наладила ее, пока этот звонок опять все не разрушил! Спасибо за главу!

0
11 Kosy@   (14.01.2014 23:17) [Материал]
Спасибо за главу!

0
10 Helen77   (14.01.2014 05:17) [Материал]
Спасибо большое.

0
9 kotЯ   (14.01.2014 00:30) [Материал]
Меня не пригласили к прочтению новой главы ! /громко рыдаю/...
Ничуть не удивлена ее состоянием-нестояния.Так как она любит -редкость,но такое бывает/откуда-то же берутся такие житейские поговорки-бьет,значит любит/А она при всей 'ее гордости согласна на все,лишь бы сним.

0
8 Love_Art   (13.01.2014 21:50) [Материал]
Спасибо за главу!

1-10 11-15


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]