Часть 3.
* * *
Сняв очки и бросив плащ на пол, я случайно поймала своё отражение в зеркале. Какое всё-таки жуткое зрелище. За почти десятилетие я так и не смогла к этому привыкнуть, и не хотела привыкать. Мои глаза никогда не имели цвет меда и редко когда приобретали красный отблеск. У моих глаз иссиня-черный цвет. Это олицетворяет избранный мной образ жизни и то, что я представляю собой по сути. Этот цвет не просто очень темный, нет, мои глаза горели чернотой и затягивали в свою бесконечную глубину, словно черные дыры, пустые, но безжалостные, живые, но без души. Люди пугались моих глаз, и я бы тоже не прочь была испугаться, если бы помнила, как это делать. Но каждый раз я чувствую только отвращение.
Если же скрыться за темными очками, надеть дорогую одежду, то где бы я ни оказалась люди встретят меня с благоговением, чувствуя очарование и опасность одновременно. Иногда меня это забавляет, но когда людской страх и присмыкание - единственное удовольствие твоего существования, жизнь от этого не становиться лучше.
Время было за полночь, но я, ничуть не смущаясь, позвонила в аэропорт и заказала билет на самый ранний рейс. Кажется, в Прагу, а может и Амстердам. Я не утруждаю себя запоминанием названия города, куда отправляюсь, тем более что в обоих мне уже доводилось бывать. Завтра тихий Стокгольм будет потрясен новостью о двойном убийстве. Я бы не хотела застать этот момент, и тем более я не хотела оказаться застигнутой десятком разгневанных вампиров, которым пообещали за мою голову несметное количество богатств и привилегий. Нет, ни один из вампиров в Швеции, да и во всем остальном мире не разбогатеет за счет меня, не сейчас и никогда.
Приняв душ и смыв с себя все следы преступления, я рухнула на постель. И вновь настало это время – долгие часы забвения, когда перед моими глазами возникает лишь один предмет. Моя книга. Те страницы, которые самым дерзким образом возникли уже после слов «Конец истории», находятся не в самом лучшем состоянии. Они истерлись постоянными переездами, пошли волнами от неуемной горечи, многие строки совсем не видны – из-за заляпавших их кровавых пятен.
Что случилось после? Для меня всё это – обрывки кошмарного сна, который продолжается до сих пор, и конец которого обещает стать столь же трагичным, как и начало. Что может быть приятного видеть и слышать, чувствовать боль прошлого и бессмысленность будущего, в то время когда ты мертва? Но всё же, нечто приятное происходило – это странное чувство, когда возникала иллюзия заполнения бездны и я ощущала себя и своё измененное совершенное тело, когда я чувствовала вкус крови, вкус крови вампира…
***
После обращения я оказалась у Волтари. Перевозить куда-либо новорожденного вампира они не осмелились, поэтому я всё ещё оставалась в приделах штата. Я ясно помню лишь две вещи – ту невероятную силу, которая возникла во мне и мою первую добычу. Я чувствовала себя извергающимся вулканом, я хотела всё крушить и уничтожать, словно вышедшая из-под управления человека машина.
Со мной постоянно находились двое или трое из Волтари. Джейн, разумеется, была где-то далеко, в поисках новых экземпляров своей коллекции. Мне пытались давать кровь, кровь человека, но для меня она была как вода, а голод лишь усиливался. Спустя несколько дней или недель, когда Волтари решили, что я скоро умру от жажды, сила подчинилась мне. Голод, который едва не убил меня, неожиданно принес невероятную мощь – и тогда первой пищей стал один из моих надзирателей. Я не помню ни его лица, не имени, однако я хорошо запомнила его вкус.
Это было настолько прекрасно, что я почти ощутила счастье, словно путник, набредший на оазис в пустыне. Кровь, разорванная плоть и обезумевший зверь – вот как это выглядело на самом деле, но для новообращенного вампира – его первый раз как эйфория или божественная благодать… Иногда так хочется уничтожить себя за это.
Сбежав от остальных Волтари, я вернулась в Форкс. Мой мозг постепенно начал восстанавливать работу, поэтому первым делом я не отправилась домой к Чарли. Меня не сразило удивление, когда я обнаружила дом Калленов пустым. К двум возможным вариантам случившегося – либо они все погибли, либо вновь переехали, я заведомо отнеслась с равным спокойствием. Моё поведение, мои мысли – всё это стало в мгновение чужим. Я действовала по запрограммированной схеме, словно будучи только тенью той Беллы, что ещё недавно ходила по земле. Возможно, что перед тем как умереть, я начисто лишилась рассудка.
Я разговаривала с Элис по телефону. Мы с трудом узнали голоса друг друга, словно не виделись вечность, за которою наша жизнь успела перевернуться вверх дном не один раз. Наверное, так было на самом деле. Кажется, тогда Каллены находились в Канаде – теперь главной их заботой было уберечь Элис от преследования. Разумеется, они предложили приехать за мной, ведь я всё ещё оставалась жемчужиной для коллекции Джейн, но их предложение звучало так, будто бы они знали, что я ни за что не приму помощь Калленов. И я не приняла. Хотя бы потому, что мои силы значительно возросли с момента нашей последней встречи.
С того дня, когда для Чарли я уехала покататься на лыжах, прошло две недели – самое время чтобы вернуться. Я помнила, что предупреждала отца, что вряд ли смогу с ним связаться во время своего путешествия, поэтому переполоха не поднялось. И я пришла к Чарли.
Всё то, что произошло дома, в тот последний раз, когда я там была – самое позорное и жуткое, что я когда-нибудь совершала. Тогда я открыла свой выдающийся талант, талант который подарила мне моя новая форма существования – я могла заставить человека напрочь забыть всё то, что я пожелаю. Воспоминания убирались из памяти подчистую, словно их там и никогда не было. И я заставила забыть Чарли себя. Я убила в его памяти его единственного ребенка, его дочь. Это было всего лишь исполнением моего искаженного предсмертного желания о том, чтобы Чарли всегда думал, что со мной всё в порядке.
Я убедила отца покинуть Форкс навсегда. Он видел перед собой не свою Беллу, а чудовище, которое говорило безжалостно и весьма аргументировано, как первоклассный риэлтор, всасывая всю бдительность в свои черные радужки глаз. Затем, отправившись во Флориду я проделала тоже и с Рене.
Какая-то часть меня, которая очень быстро росла, истинно наслаждалась новыми возможностями и процессом их применения. Умение очаровывать и практически гипнотизировать людей, невероятная сила, быстрота, неуязвимость и талант… не оставлять себя в памяти всех, кто мне встречался. Я превратилась в тень, смертоносную хищную тень, без эмоций без чувств… Всё моё существование превратилось в перечисление однообразных фактов, занявших в моей книге не больше пары страниц.
Я осталась абсолютно одна – таков был мой выбор и моё предназначение, иного моя жизнь не предусматривала. Для моих родителей я никогда и не существовала, для немногих других - просто бесследно пропала или умерла, что являлась относительной истиной. Единственным, для кого я продолжала существовать (по крайней мере, я так думала) – это Джейк. Из телефонного разговора с Элис я узнала, что Джейка изгнали из стаи, ведь именно он помог Волтари похитить её. Как оказалась, Джейн сказала ему, что они хотят, во что бы то ни стало, предотвратить моё обращение, и Джейк, будучи на грани отчаяния, согласился. Когда же он понял, что за ошибку совершил, то помог Элис убежать и вместе с ней отыскал тот ангар, где всё это и произошло.
Я не хочу обвинять его. Но и не хочу его видеть, потому что убедилась – во всех бедах, произошедших с Джейкобом прямо или косвенно, виновна я.
Это ревностное одиночество изо дня в день, ежедневно сменяющие друг друга пейзажи, люди вокруг… вряд ли человек смог выдержать это испытание. Но я выдержала, я охотилась и продолжаю это делать до сих пор, чтобы продлить своё существование. Зачем же я это делаю?
Вместе с новой жизнью, ко мне пришла цель. Цель, которая образовала внутри меня твердый стержень, помогавший мне существовать все эти годы. И в этой жизни лишенной красок, цель для меня – далекое, но яркое мерцание. Звезда под моим именем. Для этой цели я была рождена, для неё и умерла и стала вампиром. И именно поэтому я стала вампиром столь же необычным, каким человеком я была.
Единственная приемлемая пища – это кровь вампира, я поняла это сразу, как только впервые попробовала. Однажды я попыталась перейти на кровь животных, но это оказалось виноградным соком, по сравнению с благородным вином. И как только, я обнаружила в себе эту особенность, я обрела свою цель – уничтожать всех, подобных мне. Тех, кто убивает людей и обращает их в монстров. Я должна было искоренить это настолько, насколько будет отведена мне моя бесконечная жизнь.
Всё это противоречило тому, что было раньше, но не отменяло. Белла Свон любила Калленов, и я бы ни за что не посягнула на подобных им, тех, кто избрал иной путь. Но Белла Свон ненавидела Волтари, и я решила отомстить за неё.
Я знаю, что всё это звучит весьма гордо и вычурно. Быть может, многие считают меня невесть, что возомнившей о себе молодой вампирше, той, кто по своей глупости, рушит многовековой порядок. Быть может так, но я точно не являюсь тем, кто этот порядок нарушил первой. Волтари сами положили начало моей миссии. И я доведу её до конца там же, в Вольтерре, поставив точку, разорвав их мертвые тела. Я жду этого момента, я готовлюсь к нему, каждый день, каждую секунду. И очень скоро я буду готова.
А поставив точку Волтари, я поставлю её и для себя. Перевернув несколько страниц вперед, я подвела черту – к этому моменту все должно быть закончено. Неважно как, неважно от кого, но я завершу своё существование.
По-моему, нет ничего лучше планирования собственной смерти.

По улицам города мягкой неслышной поступью заскользила предрассветная дымка. Всё замерло в ожидании рассвета, когда тьма неизбежно отступит и солнце ознаменует начало нового дня. Всё конечно, но всё возвращается – шептал туман, становясь всё более прозрачным.
Когда прекрасное стокгольмское небо вернет свой неповторимый чистый голубой цвет, я буду уже далеко.
***
Часто ли люди ощущаю то, что они живы? Наверное, это так трудно, когда за столько короткий отрезок времени нужно успеть так много – закончить школу, закончить колледж, найти работу, обзавестись семьей. Всё это есть в планах каждого, и они называют это жизнью. Кажется, если бы всего этого не было, человечество просто не существовало. Чем же заняться человеку, когда у него нет не единой проблемы, когда ему некуда спешить, некого обманывать, на за что себя жалеть? Что же тогда остается от человека? Только он сам, такой, каким появился на свет, только его мысли, чувства, его любовь, его мечты и надежды.… А когда нет и этого, самого последнего оплота Человека, он умирает.
На самом деле мертвецов вокруг намного больше чем живых. Вот они – с пустыми глазами, с отсутствующим выражением лица, потерянные, забитые, незнающие, куда же себя, в конце концов, деть. Их очень много. Большинство из них безобидны и беспомощны до такой степени, что много дней после их смерти никто и не вспомнит о них, никто не станет искать. А обнаружив истлевшее тело, люди долго буду переживать, сокрушаться, пересказывать это историю своим знакомым. Историю очередной трагичной смерти, но не историю человека.
Мне так жаль, что я неспособна ничего сделать для этих людей, ведь я всего лишь одна из таких же живых мертвецов. Может и не по своей натуре, но по предназначению. Я понимаю, что мертва, когда думаю о нём. О том человеке, что преодолел свою смерть, что переступил через свою природу, который обрел в себе настоящего Человека, но и ему не позволили существовать на этой земле. Я вспоминаю с дрожью и ужасом его слова, его подозрения о том, что в нем нет души. Но я клянусь, никогда за десятилетия своих скитаний я не встречала ничего прекрасней, ничего светлее и чище, чем была его душа. Душа, которая сквозь смерть и жажду крови смогла полюбить. И его любовь смогла бы выдержать тысячи смертей. А смогла бы я?
Что будет после того, как мое тело обратиться в пепел, сгорев дотла, когда исчезнут последние мысли и моё бессмертие подойдет к концу? Что следует за вечной смертью, скрытой за личиной жизни? Что же будет за этим пределом? Существует для меня рай, ад, чистилище? А что если я сейчас пребываю где-то из этих трех приютов души? Иногда, мне невольно начинает казаться, что если бы человек действительно оказался в раю, а потом по возвращению на землю его спросили: «А вы знаете, что побывали в Небесном Царстве, вокруг вас порхали ангелы, и рекой лилась божественная благодать?», то человек бы только неопределенно пожал плечами и отправился по своим делам.
Рай, ведь он не такой, каким мы его представляем, каким нам его описывают. Я так считаю, потому что знаю, что есть на самом деле столь желаемое человечеством бессмертие. Это есть то, когда смерть становится спасением, блаженством, роскошным даром… тем самым раем.
Во мне расцветало предчувствие триумфа. Сейчас я как никогда близка от своей цели.
Это был необыкновенно солнечный день. Лучи проворно пробирались сквозь ветки деревьев и неумолимо мчались вслед за мной. Впереди меня встречал ветер, я чувствовала в нем запах моря, земли, свежего белья, развешенного на балконах… всё это летело на меня с сумасшедшей скоростью, делая моё тело невесомым. Я практически не ощущала мотоцикл под своими коленями, кажется, он совершал маневры только под усилием моей воли, обгоняя одну машину за одной, проскакивая на красный свет, не сбавляя скорости, словно на одном дыхании пролетая по улицам мимо возмущенных и напуганных водителей.
Впереди меня тихо, но вполне ясно мерцал свет. Это было вовсе не солнце, не светофор, это был мой свет, но он был для меня самым ярким, обжигающим и самым настоящим. Это был тот безумно манящий огонек, который впервые за многие и многие годы увидел вдалеке слепой. И я летела к нему навстречу, в надежде наконец-то прозреть.
Я минула ворота в Вольтерру и пронеслась по узкой улице на площадь, мимо вереницы туристических автобусов. Я старалась выжать из своего мотоцикла столько, сколько было возможно, но я не могла пронестись мимо своей памяти – дома, цвета темного песка, квадратный бассейн фонтана, а впереди возвышалась та самая Палаццо Дей Приори – башня с часами. Всё здесь, всё на месте. Но сегодня я одна.
Мотоцикл летел по узкому кривому переулку всего несколько секунд. Остановившись, я оставила его вместе со шлемом у стены. Буду надеяться, что мой черный сверкающий Yamaha попадет в хорошие руки.
Решетка маленького отверстия на уровне земли была гостеприимно приподнята и, не раздумывая, я прыгнула туда. Темный тоннель всё так же уходил вниз, мощная решетчатая дверь пропустила меня в темную каменную комнату. Я не видела вампиров, я летела мимо стен, словно мотоцикл всё ещё нес меня вперед, но чувствовала их, чувствовала, что меня ждали. А знают ли они, как я ждала их?
Последний рубеж перед входом в основное здание – массивная дверь отворилась мне только после вежливого стука, громовым раскатом унесшегося назад, в туннель и во все его ответвления. Прихожая всё так же была светлой и ухоженной, я шла к лифту мимо десятка вампиров в балахонах, уделяя им внимания не более чем каменным стенам - среди них не было тех, кто мне нужен.
- Вас проводить, мисс Свон? - донеслось до меня.
- Благодарю, я помню дорогу.
Я не заметила, как лифт поднял меня вверх на несколько этажей, я не обратила внимания на изменившиеся цвета вестибюля. Я ворвалась в последние двери, разметав в стороны обе створки, которые с оглушающим гулом врезались в стены, и только тогда ощутила, где нахожусь.
Мне удалось увидеть многое, и я знала, что меня ждет в Вольтерре, но на одно едва уловимое мгновение я одеревенела от ужаса – меня встретил гвалт, состоящий из криков боли, стонов о помощи, и вместе с тем меня оглушил запах крови. Вот на что они рассчитывали – что мне не устоять.
Но среди всей этой какофонии я не могла не услышать окликнувший меня голос. Словно голос врача, пробуждающий от анестезии, я услышала его и очнулась.
- Изабелла! – крикнула Джейн звонко и весело с другого конца зала.
Я медленно зашагала по направлению к ней.
Они были всюду – мерцающая бледная кожа, изящные отточенные движения, острые клыки. Убийства, совершаемые ими, могли бы сойти за искусство, если бы не боль и страдания их жертв. Это были обыкновенные туристы, женщины, дети, мужчины, старики. Теперь я знаю, что этих людей Волтари доставляют на экскурсию в Вольтерру не случайно, а только для одной цели, и всё происходит настолько чисто и продуманно, что поток жаждущих увидеть древний город не убавляется с течением лет.
Я быстро шла, забыв о дыхании, но задыхаясь от омерзения, по скользкому полу мимо окровавленных трепыхающихся тел и пожиравших их чудовищ. У людей не было никакого шанса выжить, не единого шанса спастись. Их судьбу решили помимо их воли, и решением была смерть. Моё решение тоже было окончательным.
Джейн сидела в неком подобии трона у дальней стены, у её ног лежали двое молодых мужчин, бездыханных и обескровленных. Если бы не маска ужаса застывшая на их лице, можно было сказать, что они довольно красивы для людей. Джейн явно тщательно выбирала жертв для себя.
Для того чтобы выглядеть по-королевски ей не хватало, собственно, короны и мешала кровь, размазанная по лицу. На алых губах играла усмешка, а её глаза более темного, красного цвета счастливо сияли. Джейн внимательно смотрела на меня.
- Как жаль, что понадобилось столько лет ждать твоего появления, - едва ли не с подлинной грустью тихо произнесла она, и я снова отчетливо расслышала каждый звук её голоса.
Я ненавидела её, ровно так же, как в то утро, когда Волтари заявились в дом Калленов. Ненавидела её огромные глаза, её короткие каштановые волосы, я ненавидела её манеру двигаться. Больше всего на свете я хотела вцепиться в её горло.
- Ты натворила слишком много бед, Белла, - Джейн сокрушаясь, покачала головой. – Но я всё ещё могу закрыть на всё глаза и принять тебя в семью. Обещай верно служить мне и ты получишь достойную награду.
Я не поняла, что именно говорила Джейн, её голос постепенно стал тонуть в этом чудовищном хаосе звуков, не утихающем не на мгновение. Я стояла и смотрела на неё несколько секунд, долей секунд, готовясь к самому главному и наслаждаясь близостью этого момента.
«Ты можешь придумывать сколько угодно законов у себя в замке, а здесь ты никто. И особенно для меня», - после этих слов я навсегда потеряла способность чувствовать страх. И сейчас, сорвавшись с места с непреодолимой потребностью сорвать голову Джейн, я думала только о нем. На лету, с обеих сторон меня атаковали двое… конечно, нельзя было рассчитывать на потерю бдительности Волтари, да и так было совсем не интересно. Мне была нужна достойная битва.
- Белла, - бархатный голос донесся с моей мерцающей звезды, - я никуда от тебя не денусь. Разве этого недостаточно?

Всё действие исчислялось мгновениями.
Волтари было слишком много, я едва успевала уворачиваться от их ударов и наносить свои. Нужно было только продержаться несколько секунд…
Джейн была всего в двух шагах, она сидела, не двигаясь, словно в первом ряду во время спектакля. Чего бы мне это не стоило, сегодня она умрет вместе со мной.

- На сегодня достаточно, - улыбнулась я, чувствуя, что теряю силы.

Одного из них я отбросила к противоположной стене, так что камень покрылся трещинами, вампир поднимется не скоро. Кто-то всё ещё продолжал удерживать мои руки, но я чувствовала, что вот-вот вырвусь. Приятнее всего было видеть, как усмешка сползает с лица Джейн.

- Послушай, я люблю тебя больше всех на свете. Разве этого недостаточно?

Я почувствовала, что в шею впилось что-то острое. Неужели клыки? Нет, я не могу не успеть. Я не стала вырывать руки, но вобрав всю мощь я свела двух вампиров, ударила их друг от друга, и грохот был похож на столкновение ледяных глыб. Оттолкнувшись, я прыгнула прямо на неё – ещё немного бы и Джейн улизнула в маленькую едва заметную боковую дверь. Её глаза округлились, рот открылся, она хотела что-то сказать, но не успела…

- Да, - улыбнулся Эдвард. — Достаточно на сегодня и навсегда.