- Шутишь? Тебе уже надо в туалет? – потрясла головой. Невероятно.

Джаспер кивнул:
- Да, да, так что притормози.
- Слушай, я же сказала сходить перед поездкой. И не пить так много!
- Я не останусь в долгу, - хитро на меня покосился.
- Этому автомобилю не нужен новый лжесосновый освежитель, если ты об этом, - голос звучал раздраженно, но это все нервы. – Отлично, - вздохнула. – Заправлюсь, пока ты… занимаешься своими делами. И мы больше не остановимся, пока не доедем! – отрицательно покачала пальцем.

Он поймал мою руку и поцеловал:
- Спасибо, мэм.

Мрачно пробормотала нечто о водохлебах и размере мочевого пузыря техасцев, а Джаспер лишь хохотнул.

- Ты же не расстроилась, солнце, - мягко произнес он.
- Нет. Просто меня тошнит, - призналась я, крепче сжимая руль.
- Знаю. Все хорошо, - отозвался он, поглаживая мою ногу – на мне были высокие ботинки с короткой юбкой. А затем он медленно повел руку под ткань, сдвигая ее. Взгляд затуманился, когда он потер большим пальцем обнаженную кожу.

- Я врежусь в дерево, если ты продолжишь.

Он улыбнулся во все зубы, запрокинул голову и вызывающе громко исполнил тему «Джорджа из джунглей»:
- Берегись дерева!
- Ходишь по тонкому льду, приятель, - предупредила я, но рассмеялась. Слишком сильно радовалась, что он здесь, отвлекает меня от мыслей. Я обязательно бы испугалась и повернула к Сиэтлу, если бы была одна.

Мы несколько недель искали время, чтобы вместе поехать. В конце концов, остановились на весенних каникулах Джаспера. За это время Розали как раз нашла мне замену, приступившую к обязанностям за пару дней до нашего отъезда. Мы собирались в Олимпию, планировали остановиться в старом доме мамы на одну-две ночи. Я понятия не имела, что искать и сколько времени займут поиски, да и вообще, найдем ли мы хоть что-нибудь. Возможно, мы просто охотились за призраками. Тем не менее, мама была непреклонна, а я надеялась, что она… ну, серьезна. Права, насчет… чем бы это ни было.

Как только мы установили даты поездки, время, казалось, тянувшееся как резина, побежало в ускоренном режиме. Мне неудержимо хотелось «найти маму», что бы это не значило, но я боялась возвращаться домой. Даже думать об Олимпии как о доме было страшно, будто я снова в ловушке. Я не возвращалась с тех пор, как переехала в Сиэтл. И последний раз заезжала туда после смерти бабушки, считая, что смогу сама заботиться о маме дома. Через несколько недель я поняла, что не справляюсь. Продала дом, чтобы заплатить за ее содержание в Мидоувью. Да и бабушка оставила мне значительную сумму денег, скопленную за годы экономии и состоящую из выплат по дедушкиной страховке.

Правда заключалась в том, что мне не было нужды работать в «Единороге» или жить в столь маленькой квартире, но пришлось бы тратить меньше денег на содержание мамы. Я предпочла жить монашеской жизнью и знать, что о ней хорошо заботятся. Да и не особо мне нужны вещи. Тем более чем мне заниматься целый день? Мне нравилось отвлекаться. Я в этом нуждалась.

Конечно, так было до Джаспера. Теперь же, ну, не знаю. Я могла легко провести с ним целый день, возможно даже, всю жизнь. По крайней мере… пока не сойду с ума и не покину его. Я уверена, что почувствую, когда буду на грани, и ускользну от него под покровом темноты. Не позволю ему страдать. Не заставлю о себе заботиться. Он говорил, что я не похожа в этом на маму, но что он знал? А я понимала, в глубине души, что он станет заботиться обо мне несмотря ни на что, но я не хотела обременять его. Он должен жить своей жизнью. Должен быть счастливым. Я не буду держать его.

Бензонасос щелкнул, что значило: бак автомобиля заполнен до краев. Закрутила пробку и забарабанила пальцами по крыше машины. Джаспер задерживался в туалете. Позади сигналили машины, люди желали заправиться, и мне пришлось сесть в автомобиль и отъехать к магазинчику. Я продолжала нервничать и иррационально расстраиваться, что Джаспер так долго. Почему мне так не терпится вернуться в место, где я потеряла наивность и веру в людей?

Я уже собиралась надавить на гудок, когда заметила вышедшего из магазина с несколькими пакетами Джаспера. На его голове красовалась бейсболка с очаровательной надписью: «Я особенный». Рядом с глазом на ветру развевался ценник, как акробат из Цикла Солнца(2) на тросе.

- Косишь под Минни Пирл(3)? – поинтересовалась я, когда он скользнул в машину.
- Я обязан был купить ее. Она кричала «купи меня». Даже вопила.
- Купи меня. Отлично, - завела машину. – И что в пакетах? Ты говорил, остановка стоит моего времени. Где мой сахарок?

Джаспер вынул из пакета идентичную бейсболку и надел на меня козырьком назад.
- Я взял одну для Фитцси. Мы как Мышкетеры(4). Водилотеры(5)!
- Ага, тогда ладно, - отодвинулась, притворяясь, что испугалась его странности. Он наклонился за поцелуем, но жесткий козырек его кепки боднул меня в лоб. Сорвала ее с его головы и кинула на заднее сиденье.

- Эй! Мне нравится! – воспротивился он.

Кинула свою в ту же сторону.

- Эй! Тебе тоже нравится!

Положила руку ему на затылок и, притянув к себе, крепко поцеловала.
- Я люблю тебя, Джаспер Уитлок, но кепок хреновей я не видела, - пробормотала ему в губы, а его пальцы уже запутались в моих волосах.

- Я знаю, - его взволнованный голос прозвучал слишком громко в Фитцсимобиле. Я рассмеялась и, стукнув его по груди, выехала с парковки на шоссе.

Как только мы вернулись на I-5, Джаспер стал демонстрировать оставшиеся вещи: несколько баночек «Принглс», пару закусок и пакетик арахисового печенья.

- Ты понимаешь, что ехать осталось только около часа?
- Да, - отозвался он, надувшись, и откинулся на сиденье. – Я просто… люблю поездки. Дома мы часто ездили. Хочешь, покормлю тебя «Принглс»?

- Прекрасно, - сузила глаза. – Ты не хотел в туалет, не так ли?
- Нет, - признался он. – Просто хотел «Принглс».
- Блин, почему ты не купил их в Сиэтле? Или хотя бы, когда мы останавливались в черте города, потому что ты настоял, чтобы мы купили тебе попить? Держу пари, у тебя нет никакого гипогликемического синдрома(6).
- Они не такие вкусные, как на заправке, - возразил он. – Это все знают.

Хотела что-то сказать в ответ, но, когда открыла рот, он положил в него «Принглс».

Потом попыталась сказать «Ты дурак», но он опять занял меня следующим «Принглс». Когда открыла рот сказать «Хватит пихать в меня «Принглс», получила следующий. В тот момент я так сильно смеялась, что испугалась съехать с шоссе. Я понимала, что Джаспер делал все, чтобы отвлечь меня от того, что ожидало нас в конце этой поездки, и была благодарна.

Особая любовь, подумала я. Он прав; «Принглс» прекрасны.

Он заметил, что я успокоилась, и перестал пичкать меня чипсами.
- Спасибо, что поехал со мной.
- Спасибо, что позвала, - Джаспер как-то странно повернулся. Я думала, он обнимет меня, но он просто попытался добраться до кепки на заднем сиденье.

- Только попробуй, мистер, - непреклонным голосом предупредила я. – Я вижу, что ты делаешь.
- Что? – его рука застыла в воздухе.
- Тянешься к бейсболке. Можешь забыть о ней.
- Не ожидал, Элис, совсем не ожидал, что ты можешь об этом подумать.
- Я не права?
- Ну, нет, - пристыжено склонил голову.

Оставшуюся часть поездки составили другие глупости Джаспера, включая еще несколько попыток вернуть кепку, и бессчетное количество сладких коротких поцелуев.

В дороге я размышляла о последних неделях: как же изменилась моя жизнь. Я видела маму гораздо чаще, несколько раз в неделю. И всякий раз, как Джаспер работал или приходил посидеть с ней, пока она вязала, я появлялась тоже. Принесла ей свою лучшую пряжу и разные спицы, и она казалась счастливой, хоть и не всегда узнавала меня. Иногда мы все втроем сидели в тишине и вязали. Джаспер учился платочной вязке на другом полотенце. Мамины руки медленно вспоминали, что и как делать. Она была уже далеко не так искусна, как дома, в Олимпии, но ей удалось связать хороший полосатый шарф для Джаспера из крашеной шерсти ламы.

- Не буду снимать его, даже в душе, - торжественно пообещал Джаспер, когда мама церемонно заматывала ему шею.
- Не смешно, Кастер, - ответила она, гладя его по щеке. – Пряжу нельзя стирать в горячей воде.

Смотреть на них двоих вместе было очень необычно: будто я жила в альтернативной реальности. Я отлично понимала, почему мама настолько удивилась, увидев нас вместе. Но постепенно и она, и я привыкли к присутствию Джаспера в наших странных дочки-матери отношениях в неестественном, похожем на муравьиную ферму, заключении в ее больничной палате. Он был рядом, как ангел-хранитель. А может немного по-другому: ангел-хранитель послал его, чтобы он помог построить нам новые отношения. Он принес с собой радость, по моему мнению, найти которую было невозможно здесь, в маленькой продезинфицированной комнатке, и мы стали его сокровищем.

Теперь, когда Джаспер знал обо мне все, я ощущала свободу, легкость – я, фактически, купалась в счастье. Он все еще здесь. Кожа ликовала, вступая в контакт с его, и я слишком много раз рисковала опоздать на работу, потому что мне не хватало смелости оторваться от его прекрасного тела в моей – или его – постели. Теперь, когда он знал все мои тайны, я не могла оторваться от него: губы к губам, наши тела, переплетенные, сцепленные, как кусочки мозаики. Я была настоящей, полностью, даже обнаженной. Знала, что он не станет – не сможет – вредить мне. Никогда не думала, что можно так просто быть счастливой. Нет нужды прятаться. Никаких обид, никаких секретов.

А сейчас мы ехали домой, возвращались к источнику моих рваных, душераздирающих воспоминаний, первопричине всей моей боли. Но он был со мной, затыкая мне рот «Принглс» и бесстыдно пытаясь достать отвратительную бейсболку с заднего сиденья.

Все шло хорошо, пока мы не пересекли границ Олимпии. Голова закружилась, появилась тошнота. Пришлось остановиться, потому что руки дрожали, а сердце металось испуганной птицей.

- Малыш, малыш, все хорошо. Ты справишься, - забормотал Джаспер, немедленно прижав меня к груди, неловко перегнувшись через рычаг переключения передач и ручной тормоз.

- Не могу, не могу, не могу, - повторяла я, впиваясь ногтями ему в спину. – Я боюсь.
- Шшш, милая. Я здесь. Мы сможем. С тобой ничего не произойдет, я позабочусь.

Как только я потянулась руками к своему лицу, он осторожно удержал меня.

- Шшш, все хорошо. Ты в безопасности. Со мной.
- Не могу.
- Мне повезти? – спросил он, прежде чем поцеловать меня в уголки глаз. Машины со свистом проносились мимо нас по шоссе. Кивнула.
- Китайская пожарная тревога(7)! – крикнул он, хлопнув в ладоши, чем рассмешил меня. Мы вылезли из машины, и Джаспер дал мне «пять», когда мы встретились у багажника.

Когда же он приземлился на водительское сиденье, колени почти достали ему до подбородка.
- Я иногда забываю, какая ты низкая, - сморщился он, отодвигая сиденье. – Ты не подкладываешь под ноги кирпич?

- Ты гад, - приподняла бровь.
- Твой гад, - напомнил он, целуя меня в морщинку между бровями. – Руководи, куда ехать. И я предпочел бы, что ты говорила с успокоительным австралийским акцентом, как у Эммета на GPS-навигаторе.

Подумала, что он шутит, но когда попыталась говорить нормальным голосом, он притворился, что не понимает.
- Я слышу слова, но… в них отсутствует, возможно, что-то австралийское.

Закатила глаза и изобразила фальшивый акцент Крокодила Данди.
- Нет, не эта развилка. Да, да, сейчас. Остановись прямо тут.
- Да, мэм!

Его план сработал. У нас обоих кололо в боку к тому времени, как мы подъехали к моему старому дому. Изображать австралийский акцент было довольно сложно. Все закончилось тем, что я говорила обычным голосом, но добавляла названия блюд из Аутбэк Стейкхаус(8):

- На светофоре налево, эм, чертов лук.

Припарковались прямо перед домом. Миллион различных вариаций меня промчались перед глазами, словно призраки: маленькая я, в безопасности, любимая, на руках у мамы в нашей кровати. Я подросток, только начинающий понимать, как мама ненавидела жизнь здесь. Я, пришедшая домой и осознавшая, что жизнь кончена. Мигалки скорой помощи. Я, пробирающаяся домой в синяках, униженная парнями из драмкружка.

Коснулась волос, недоумевая, почему они такие короткие. Неправильно.

- Кто я? – шепот.
- Ты Элис и Мэри Элис, и моя любимая. Ты сможешь. Мы уже далеко зашли.

Кивнула, но не пошевелилась, чтобы выйти из автомобиля. Мы посидели в тишине, потом Джаспер отстегнул ремень безопасности, открыл дверь, вылез и обошел машину, встав напротив пассажирского места. Открыл мою дверцу, опустился на колени на бордюр.

- Не важно, что там; я здесь, с тобой, - сказал он, освобождая меня от ремня. Я так и не двигалась, и он просунул под меня руки, как под марионетку, вытащил и прижал к себе на мгновение, прежде чем опустить на траву.

- Все отлично, - закрыл дверцу и сжал мою руку.

Я оцепенела, замерла.

- Правой, левой, правой, левой, - уговаривал Джаспер. – Маленькими шажками. Мы дойдем. Дойдем.

И я послушалась. Направилась к дому мелкой, неровной походкой.

Неизвестно, кто теперь жил в доме. Риэлтор взял на себя все дела по продаже, тем более прошло несколько лет – может, и первые покупатели уже съехали. Остановилась у крыльца. Мой личный Эверест.

- Можем вернуться. Я требую слишком многого? Я знаю, что ты можешь, но ты тоже должна это знать.

Сжала зубы.
- Могу, - я обращалась больше к себе, чем к нему. – Могу быть сильной. Ради нее.

Схватила Джаспера за руку и сделала первый шаг, второй, третий. На крыльце. Рука дрожала, когда я тянулась к звонку. Внутри плакал ребенок. Рука замерла, я в нерешительности застыла перед яркой кнопкой. Джаспер мягко взял меня за руку:

- Давай позвоним вместе.

Кивнула, закусив губу, позволила управлять собой.

Звонок был до ужаса знаком, но далеко похоронен в прошлой жизни. Ладони вспотели, и я все затряслась.

Усталая женщина с добрым лицом открыла двери.
- Да?

Она казалась немного смущенной, но не испуганной.

- Здравствуйте, - произнесла я не своим голосом. – Извините за беспокойство. Я жила здесь. Мы проезжали мимо, и заинтересовались, нельзя ли зайти. Меня зовут Мэри Элис Брендон.

- Ой! Да, да, я запомнила имя на контракте. Конечно, можете войти.

Ребенок сгреб в кулак ее волосы, пытаясь запихнуть их в рот.
- Нет, маленький, не жуй мамины волосы, - она попыталась разжать его сильную хватку.

Как мама сказала? Под полом. То есть в подвале?

Женщина следовала за нами, пока мы переходили из комнаты в комнату. Я не винила ее. Если бы двое незнакомцев вломились ко мне домой с требованием осмотреть его, я бы убедилась, что они ничего не прихватят с собой.

- Вы что-то ищите, да? – осведомилась она, когда я зажгла свет у лестницы в подвал.
- Да, - надо было быть честной с самого начала. – Звучит глупо, но мама прислала меня сюда. Сказала, что она здесь. Не знаю, что это значит.
- Ну, звучит как приключение! – добродушно отозвалась она.

Спустившись в сырой подвал, закрыла глаза, надеясь почувствовать притяжение, хоть что-нибудь, что приведет меня к тому, что подразумевала мама. Ничего. Совсем ничего.

Мы поднялись обратно, и я бродила из комнаты в комнату, желая найти ловушку, поймавшую часть сущности мамы.

- Это глупо, - руки сжались в кулаки. – Простите, что отняла у вас время. Вы были очень добры, - уставилась в пол, смущенная. Мама просто сумасшедшая. Даже не понятно, почему я считала, что что-то найду.

Женщина потерла одну ногу о другую. Движение привлекло мой взгляд и не отпустило.
- Что с вашей ногой?
- О, просто глупость. Я застилала кровать в комнате для гостей и попала пальцем в дырку. Наверно, там незакрепленная доска. Хочу заставить мужа поправить ее.

Под полом.

- Которая из комнат гостевая? – сердце снова заполнила надежда.
- Спальня в конце коридора на втором этаже.

Наша старая комната.

- Покажете?
- Конечно, - она поставила ребенка в манеж, дав ему твердую книжку, которую он тут же засунул в рот.

Я направилась вслед за ней по лестнице, Джаспер дышал в затылок.

- Так, где же это? – пробормотала женщина, уперев руки в бока. Постучала ногой по полу в разных местах. – Думаю, тут.

Присела на корточки, осматривая указанное место. Постучала по дереву – глухой звук. Доска шаталась, готовая выйти как зуб. Попыталась вставить пальцы в щель, но она оказалась слишком узкой.

- У тебя есть ножик?
- Возьми кредитку.

Приняла ее и просунула в щель, наклоняя, пока не образовалась достаточная дырка, чтобы пролезли пальцы. Вернула кредитку Джасперу, отодвинула деревяшку. Пожалуйста, здесь, здесь, пожалуйста, мам.

Дощечка не отодвигалась до конца, места, чтобы прощупать пространство, хватало. Постаралась не думать о ядовитых пауках и голодных крысах. Сосредоточилась на мамином лице. Найди меня.

Пальцы испачкались в пыли, скользнули по холодному бетону, по страшным, непонятным кусочкам, и затем, наконец, наткнулись на что-то твердое и квадратное. Похоже на небольшую книжку. После нескольких безуспешных попыток, пальцы сильно сомкнулись на переплете, и предмет появился на свет.

Им оказался маленький поблекший журнал, пожелтевший с годами.

- Думаю, это, - прошептала я.

Джаспер помог мне подняться.

- Что это? – вмешалась женщина. – То, что вы искали?

- Я боюсь открыть.

На самом деле. Что, если там ничего нет? Мне хотелось, чтобы мама оказалась права, и как только я открою книгу, то узнаю, так ли это. Не будет больше возможностей, надежд, неизвестности, просто резкое «да» или «нет».

- Вместе, - Джаспер потер мне спину.
- Хорошо.

Руки снова дрожали, но Джаспер сжал их, успокаивая. И, руководя мной, открыл книгу.

Я не осмеливалась смотреть вниз. Джаспер тоже не опускал взгляда. Наверно, он хотел, чтобы я была первой. Поцеловал меня в макушку.

- Ты можешь, Элис. Мы слишком далеко зашли.

Глубоко вздохнула и посмотрела вниз: крупный, с завитушками почерк, смутно знакомый.

Этот дневник только для одного человека. Надеюсь, его нашла ты, Мэри Элис.

- Мэри Луиза Брендон, 1 января 1976.

1976. Я родилась в 1984.

Меня еще даже не было.

- Под полом.

Колени подкосились. Руки Джаспера обвились вокруг талии, он осторожно опустил меня на землю.

- Я нашла тебя, - пробормотала я, остолбенело сидя с этим невероятным дневником на коленях.

(1) Тори Эймос «Мама»
(2) Цирк Солнца (фр. Cirque du Soleil) - яркий представитель современного жанра циркового искусства. Компания основана в 1984 году и базируется в Монреале, Канада.
(3) Минни Пирл – американская комедийная актриса. Смотреть для понимания.
(4,5) Мышкетеры, водилотеры – видимо у Джаспера прошла ассоциация с The Two Mouseketeers
(6) Гипогликемический синдром – падение уровня глюкозы в крови, приводящее к вегетативными, нервными и психическими расстройствами.
(7) Китайская пожарная тревога (англ. Chinese fire drill) – переводится, как «неразбериха». В данном случае означает ситуацию, когда водитель и пассажир меняются местами, выходя из машины и обходя ее с разных сторон. Термин возвращает нас в 1900е года, когда Британский и Китайский корпус морской пехоты участвовали в учебной пожарной тревоге на одном корабле. Вследствие путаницы «кому куда идти» пожар потушен не был.
(8) Outback Steakhouse – сеть американских обеденных ресторанов.

И как вам, читатели, такой поворот событий? Удивляет?