Название: Сквозь ад
Жанр: Драма, Романтика
Рейтинг: R
Пейринг: Белла/Эдвард
Бета: +
Саммари: Холодный воздух обжигает легкие. Во всем теле такая слабость. Я по-прежнему не чувствую ничего. Я давно умерла. Я живу по привычке. Я устала. Я не борец. Я сдалась…
Слоган: Сквозь ад мы попадаем в рай, там, где нет страдания, нет и счастья. Ведь если не испытать оба чувства, то как отличить одно от другого?

---

EPOV

Тихая осенняя ночь. Все спит. Не слышно ни писка, ни шороха, ни отдаленного уханья филина. Только ветер колышет траву и ветки деревьев, мягко опуская желтые листья на землю. Кажется, что всё вокруг пропитано волшебством. В лучах тусклой луны переливается тонкая нить паутинки, покрытая лёгким инеем.

Я бежал по лесу, не чувствуя холода и усталости, поглощенный одной-единственной целью - увидеть Беллу. Почти четыре года назад я оставил её одну посреди леса, хрупкую и растерянную. После этого мне часто приходила в голову мысль: а что было бы, поступи я иначе? И каждый раз запрещал себе обдумывать её. Безумное эгоистичное желание быть рядом с ней вечность – неправильное! Я не хотел обрекать Беллу на участь, которой не пожелал бы даже врагу. У неё должна быть нормальная жизнь. И я дал ей шанс. Шанс найти настоящую, человеческую любовь, завести семью, познать прелесть материнства. Это то, что должно происходить с женщиной, то, что должно сделать её счастливой.

Пробегая по успевшей зарасти мхом тропинке, я глубоко вдохнул свежий воздух. Тысячи запахов, разделяясь и одновременно сливаясь в один неповторимый спектр, заполняли мои лёгкие и так же стремительно их покидали. Всё вокруг казалось до боли знакомым и одновременно чужим. Как мало времени требуется природе, чтобы залечить старые раны: в виде поваленных деревьев, умело замаскированных мхом, или кустарника, выросшего на том месте, где когда-то крот разрыл яму. На фоне этого извечного цикла возрождающейся жизни я чувствую себя некоей вечной, застывшей в безвременье насмешкой Бога. Или, вернее, дьявола.

Вновь осмотревшись, я нашел нужную мне развилку и ускорил темп.

Не знаю, что заставило меня вернуться сюда. Ведь я обещал, в первую очередь сам себе, что никогда этого не сделаю. Ради неё. Она должна жить мирно и спокойно, не тяготясь воспоминаниями.

Но в какой-то момент моё любопытство и беспокойство взяли верх. Я хотел увидеть Беллу, убедиться, что с ней всё в порядке. За это время она, скорее всего, нашла себе кого-нибудь и, возможно, у неё даже есть ребёнок. Я должен убедиться в этом и вновь погрузиться в бесконечную боль.

Да, мысль об этом доставляла мне невероятную боль. Ещё одна насмешка природы - если вампиры любят, то всепоглощающе, без остатка отдавшись этому чувству. Его нельзя заменить другим или стереть из памяти. То, что когда-то тебя окрыляло, начинает разъедать твою душу, оголяя нервы и мелодично перебирая их наэлектризованными пальчиками. Хотя какая может быть душа у вампира? У таких, как я, нет души.

Я уже совсем близко. В голове стучала одна-единственная мысль:

"Я должен увидеть ее".

"Я должен убедиться, что с ней всё в порядке".

Вот и дом Чарли Свона. Но в нем билось всего одно сердце. Без сомнения, это Белла. Её волнующий яблочный аромат, витавший в воздухе, пропитал не только дом, но и двор. Это было невероятно восхитительно. Настолько, что я не сразу уловил другой, более резкий аромат. Этот запах тоже мне знаком… Да, Джейкоб Блэк. Вонь оборотня невозможно перепутать ни с чем другим. Правда, здесь только намек на этот запах, который можно уловить только при наличии вампирского обоняния и огромного желания его найти. Значит, парень здесь нечастый гость.

Осознание этого факта слегка успокоило боль и злость, вскипевшие во мне при воспоминании о Блэке. Мне еще сильнее захотелось увидеть Беллу – ту красавицу, которой она стала. Не могла не стать.

Я повернул за угол, откуда доносился такой знакомый голос – и замер на месте мертвой статуей.

Изменилась не только местность. Не только дом, на котором появился балкон, где стояла сейчас разговаривающая по телефону Белла. Изменилась и любовь всей моей вечности.

Личико в форме сердца осталось все таким же бледным – вот только теперь эту бледность никак нельзя было назвать аристократической. Скорее она вызывала в памяти тупые фильмы про живых мертвецов, бродящих по вымершим городам: черные круги под глазами, впавшие щеки, серые губы, четко выделяющиеся скулы, обтянутые пергаментной кожей. Волосы прежнего каштанового цвета отросли до пояса, но висели безжизненными прядями и, кажется, уже неделю не встречались с щеткой и феном. Покрасневшие глаза, потерявшие цвет молочного шоколада, равнодушно и отстраненно смотрели в лес. Тело под тонкой ночной рубашкой, совершенно неподходящей для осенней ночи, выглядело не просто стройным, а исхудалым и слабым.

Я хотел рвануться к ней и отнести в дом: на улице холодно, поздно и нельзя полураздетой девушке стоять одной на балконе. Но, конечно же, не мог этого сделать. Я не имел ни малейшего права вот так врываться в ее жизнь. Моей целью было убедиться, что с ней всё в порядке, а так она имеет право делать что хочет.

- Нет, - коротко и глухо ответила Белла.

Чувствовалось, что ей не очень нравился собеседник, и лишь из вежливости она ещё не положила трубку. Голос звучал устало и немного хрипло.

Звонил мужчина - я слышал его голос: глубокий, немного прокуренный. Я не знал, кто это мог быть. Возможно, знакомый с работы или парень, с которым Белла где-то познакомилась. Он куда-то звал её. Говорил, что она не должна сидеть дома и проводить выходные в одиночестве. Предлагал приехать, привезти ужин или отвезти ее куда-нибудь развеяться.

Белла молчала.

Голос начал снова недовольно доказывать ей, что она поступает глупо.

Белла вновь кратко отказалась.

Мужчина с глухим ругательством отключился.

Белла сделала глубокий вдох, отложила телефон и вцепилась в перила балкона, не отрывая взгляда от леса. Я стоял под её балконом и ждал, когда она пойдёт спать.

Произошло это нескоро. Только ближе к рассвету девушка, наконец, отпрянула от перил и пошла в дом.

Кажется, с ней явно не всё в порядке. Теперь надо узнать, что послужило причиной этому. Ведь это не может быть как-то связано с нашим расставанием? Прошло слишком много времени, наверняка за это время она не раз успела влюбиться, расстаться и сейчас переживала очередной неудачный роман. Это нормально. Это так… по-человечески.

Но мысль о страданиях Беллы заставляла меня чувствовать себя ужасно. Она не должна опускать руки. Всё наладится, рано или поздно, ведь если она пережила наше расставание, то справится и с этим… А я проверю, что так и произойдет, и только после этого покину эти места.

Следующим вечером, когда лес снова погрузился в сумерки, я занял самую удобную позицию для наблюдения, выбранную ещё на рассвете: дерево в тридцати ярдах от её дома. На таком расстоянии мне прекрасно было видно балкон и прилегающую к дому территорию. В свою очередь, тенистая крона служила идеальной маскировкой, и Белла даже при сильном желании не смогла бы разглядеть меня среди множества веток.

Спустя всего час моего ожидания девушка, как и вчера, вышла на балкон. Сегодня Белла накинула себе на плечи тёплое одеяло и обулась, но по-прежнему не лучилась ликованием жизни. Она не была похожа на женщину, о которой заботились. Да и вчерашний разговор, который не назовешь радостным… Кто тот мужчина? Я бы на его месте приехал, несмотря на протесты Беллы, и сделал всё, чтобы она почувствовала себя лучше. Хотя… именно так я и не поступил в своё время.

Белла стояла на балконе около трёх часов. Я не сводил взгляда с неё, она молча и неподвижно смотрела в черноту леса, словно бы что-то искала в нем. Я боялся даже предположить, что… или, вернее, кого она там искала.

Прошла неделя...

Очередную ночь я ждал с нетерпением. День, проведённый в лесу, был невыносимо длинным, и мне безумно хотелось как можно скорее занять своё место на дереве неподалёку от дома Беллы. И, как только настало время, я залез на полюбившуюся мне ветку и стал ждать.

Она вновь появилась на балконе, одетая и ещё более уставшая. Сегодня пятница, конец рабочей недели, и Белла еще сильнее походила на зомби. Радовало лишь одно: завтра ей не нужно вставать на работу, и она сможет спать весь день.

За прошедшее время я узнал, что Чарли умер, а Блэк перебрался в Сиэтл. Кем был звонивший Белле мужчина, выяснить не удалось. Он больше не появлялся в её жизни, и сложно было сказать, к лучшему это или худшему. Я склонялся ко второму: Белла не любила его, иначе не разлучалась бы так надолго. Но ей нужен был муж, семья, дети, разбросанные по полу игрушки и запах шоколадного печенья на кухне.

От размышлений меня отвлекла Белла. Она громко выдохнула и что-то невнятно пробормотала.

В этот момент воспоминания из прошлого удивительным образом переплелись с моей фантазией. Я представил, как подхожу к ней и обхватываю её маленькое личико руками, говорю, что до сих пор её люблю, и целую, стирая этим поцелуем всю ту боль, что причинил сам и причинили другие мужчины. Она смотрит большими красивыми глазами, обнимает меня тонкими руками и прижимается своим теплым телом, согревая моё заледеневшее сердце…

Так пролетел не один час.

К сожалению, скоро должен был настать рассвет, и мне придется уйти, оставив неподвижно стоящую Беллу. Меня всё больше и больше тревожило её состояние.

Я ждал до последнего. Ждал до первых лучей солнца, которые начали подниматься над горизонтом, освещая городок. Уже приготовившись слезть с дерева, я увидел, что Белла медленно развернулась и наконец-то ушла в комнату. Я слушал её шаги. Потом раздался звук проседающего матраса, и зашелестела простыня. Белла легла в постель. Её сердце забилось медленнее, дыхание стало более редким и глубоким. Она уснула.

У меня был огромный соблазн подняться к ней, посмотреть, как она спит, но я не решился делать это, заставляя ноги двигаться в сторону леса, уходя от любимой. Спасало только одно – я знал, что мы встретимся снова… Даже если у неё кто-то появится, я буду просто наблюдать за ней, прячась в тени, и в случае необходимости приду на помощь.

Так я провел ещё неделю, наблюдая за Беллой по ночам.

Сегодня она, как и прежде, вышла на балкон. До восхода солнца девушка простоит тут, затем пойдет спать, а когда проснётся, выполнит привычный набор запрограммированных действий, совершающихся изо дня в день.

Но что-то изменилось. Белла не стояла, а сидела на кушетке, и не сводила глаз с дерева, на котором я всегда прятался, наблюдая за ней.

Смотря ей прямо в глаза, я и подумать не мог, что один её взгляд подействует на меня, вампира, как взгляд мифической горгоны. Тело окончательно окаменело. Я понял, что совершенно не могу контролировать его. Я смотрел в её глаза, не в силах отвести взгляда. Когда-то они искрились жизнью и счастьем, но сейчас пусты. В них можно утонуть… нет, не так. Сейчас её глаза как черная дыра, которая обжигающим холодом навечно затягивает в себя. Если Белла сейчас не отвернется, то я окончательно пропаду.

Так больно смотреть на неё, такую хрупкую, нежную... но неживую, просто существующую на этом свете. Как же мне хотелось, чтобы Белла стала счастливее! Но как это сделать? Я не могу ей ничем помочь. Просто не могу. Я не существую в её жизни. Я ушел из неё четыре года назад, и теперь вынужден смотреть в черные пустые глаза, источающие ледяной холод. Если это продлится еще немного… я просто не выдержу.

Белла вздохнула и, быстро встав, вернулась в свою комнату. Я заколебался. Мне надо бы уйти, но я чувствовал, что не могу её покинуть. Не до конца отдавая себе отчет в действиях, я быстро спустился с дерева и подбежал к балкону. Одним легким прыжком оказался на нём и прижался к стене. Через открытую балконную дверь мне была видна Белла, сидящая на кровати и держащая что-то в руках.

Она подняла голову, и ее взгляд, пронзивший пространство, вновь практически поймал меня в ловушку, из которой невероятно сложно выбраться. Я напрягся, решая – удирать или ворваться в комнату, раз уж она всё равно меня заметила. Но Белла ничем не выказала, что видит меня, продолжая что-то крутить в руках. В первых лучах солнца я увидел, что это. Английская булавка.

«Зачем она ей?» «Что она хочет сделать с ней?»

Вопросы с невероятной скоростью сменяли друг друга, но я не мог найти на них ответ.

И не успел среагировать, когда Белла сжала головку, поднесла острие к подушечке пальца, и игла прорвала тонкую кожу. Багровыми каплями начала сочиться кровь. Я заворожённо стоял и наблюдал.

Сладкий аромат её крови добрался до меня быстрее, чем хотелось бы. Мой рот наполнился ядом, и мне пришлось приложить все силы, чтобы сдержаться.

Хотя нет, не все. Жажда крови была не такой сильной, как я предполагал. Но что делает Белла? Что вообще происходит?

Она отбросила иголку на прикроватную тумбочку. Я с удивлением заметил на её лице отчаяние. Это был первый эмоциональный всплеск с её стороны за всё то время, что я наблюдал за ней. Она, казалось, готова была разрыдаться, и это ножом резало моё оледеневшее от ужаса и страдания сердце. Но ни одна слеза не скатилась с её реснички. Губы еле шевелились, шепча молитву, и каждое её слово камнем падало на мою голову:

- Боже, дай мне почувствовать хоть что-то... хоть немного боли. Я не могу так больше. Дай мне почувствовать хоть немного боли, или прекрати это бессмысленное существование.

Я в ужасе отпрянул и вновь опёрся о стену, не зная, что и думать. В голове билась и надсадно орала ужасающая мысль:

"Это я был виновником её мучений. Это я во всём виноват"...

Я оставался на балконе, пока солнце окончательно не взошло. За это время Белла ещё пару раз повторила свой ритуал с прокалыванием пальца. Как мне показалось, она так и не смогла ничего почувствовать. Её отчаяние и полная гипестезия убивали меня всё больше и больше.

Наконец, она вновь отложила булавку и легла в кровать. Я слышал, как шуршит одеяло и скрипит кровать. Спустя некоторое время она уснула и я, наконец, решился покинуть её дом. Мне требовалось время, чтобы осознать всё, что я увидел и услышал.

***

После той ночи я потерял покой, не зная, что делать. Одна моя часть робко говорила, что надо каким-то образом отвезти Беллу к врачу, убедиться, что её вылечили и уехать из Форкса навсегда. А вторая половина была уверена в том, что нельзя убегать от собственных ошибок. Их нужно исправлять.

Но как? Как это сделать в этой ситуации? Как я могу вот так просто появиться перед ней спустя целых четыре года? Что я ей скажу? «Здравствуй, любимая, прости за все?»

Любой из вариантов казался мне идиотским, и поэтому я продолжал наблюдать, теперь не только ночью, но и днём.

Я постоянно бродил неподалёку от неё, не особо скрываясь, ведь Белла была погружена в свои мысли и практически не замечала ничего вокруг. Ничего не происходило. Её расписание составляли всего две обязательные вещи – дом и работа в магазине Ньютонов, и одна необязательная – поход в магазин раз или два в неделю. Все остальное время она тратила на апатичное сидение возле окна или на балкончике, не отвлекаясь больше на иглоукалывание.

К концу недели я с сожалением осознал, что придётся отлучиться на охоту. Жажда брала верх и в скором времени могла стать опасной для Беллы.

Конечно же, я не мог уйти далеко от её дома, так что моя охота длилась от силы пять часов. За это время мне удалось выпить одного оленя, а по дороге назад подвернулась ещё и пума.

Умерив свой голод, я пришел к дому Беллы, как обычно, в одиннадцать вечера, и обрадованно понял, что Белла не сидела на кушетке, а спала в кровати.

BPOV


Ещё одной безумной бессонной ночи не суждено было настать. Конечно, рано или поздно они бы закончились. Я больше не могла держаться. Глаза закрывались сами собой, тело еле двигалось, словно пробираясь через толщу воды, туман в голове сгустился до почти ощутимого марева. Я хотела спать. Моё предательское тело хотело спать, невзирая на кошмары, которые придут, обязательно придут, как приходили все эти четыре года.

Я упала на кровать и со стоном закрыла горевшие, словно в них насыпали песок, глаза. Чернота утягивала меня. Чернота, в которой был он…

Я вновь стояла в том лесу. Совершенно одна. Больше ни одной живой души. Ни одной, потому что Эдварда, маячившего где-то на вершине высокого, крутого, заросшего колючей травой и густым кустарником холма, нельзя было назвать живым.

Сбивая в кровь руки, я пыталась добраться до него, но вязла в кустарнике, путалась в траве, спотыкалась о невидимые камни. Тёмная паутина леса всё глубже затягивала меня в себя, запихивала в глубокую яму, поросшую острыми стеблями. Из неё невозможно было выбраться. Самое ужасное, я не могла это остановить, вовремя проснуться, не дожидаясь, пока острые иглы не пронзят моё тело насквозь. Но больнее всего были не режущие до крови листья, а Эдвард, безразлично отворачивающийся и уходящий прочь.

«Ты не нужна мне».

Его слова ударили больнее любого ножа.

Я опять проснулась.

Проснулась, понимая, что сон продолжается наяву. Я не нужна ему. Никогда не была нужна и не буду нужна в будущем.

Я села на кровати, автоматически стирая с лица холодный пот. Так больше продолжаться не может. Надо как-то покончить с этим.

Мой взгляд упал на календарь, висящий на стене. Сегодня двадцать второе октября.

Прошло ровно четыре месяца с тех пор, как умер Чарли. Автомобильная авария. Чарли всегда был аккуратным водителем, но в этот раз осторожность не спасла его: фура, вылетевшая навстречу на большой скорости, превратила его машину в груду металла. Смерть Чарли стала для меня вторым ударом после ухода Эдварда. И я всё чаще ловила себя на мысли, что последние четыре года держалась только ради него. Ради него я могла притворяться, что всё нормально.

Но его не стало, и последней связи с этим миром тоже. Я была опустошена. Конечно, мне пытались помочь друзья. Первое время приезжала Анжела и пыталась меня хоть как-то подбодрить. Джейкоб также заглядывал, но, так как сейчас он жил в Сиэтле и у него была куча работы в недавно открытой мастерской, то, к моему облегчению, не мог часто наведываться.

Был ещё Джон. Мы познакомились с ним в кино, когда год назад Анжела и Джессика уговорили меня пойти с ними. Я даже не заметила, как он начал подбивать ко мне клинья. Кроме всего прочего, Джессика дала ему мой телефон. Мы пару раз ходили на свидания, которые никак, кроме как дружескими прогулками, не назовёшь. И, когда мне уже показалось, что Джон отвязался от меня, умер отец. Парень посчитал своим долгом помочь мне выйти из депрессии и каждый божий день наведывался ко мне на работу. Слава Богу, он до сих пор не знал, где я жила, иначе это паломничество проходило бы и у меня под окнами.

Я бросила короткий взгляд на часы - два ночи. Что ж, вполне подходящее время. Пора закончить со всем. Я устала. Слишком устала от всего.

Я вышла на балкон, пристроенный моими отцом незадолго до смерти. Он считал, что это поможет мне справиться с депрессией – всё-таки новизна и свежий воздух… Прости, папа, я не справилась. Надеюсь, там, в другом мире ты не будешь ругать меня. Мне нечего здесь делать.

Холодный воздух обжег легкие. Тело еле двигается. Тонкая рубашка не защищает ни от чего: ни от ветра, ни от ночной прохлады, но я по-прежнему ничего не чувствую. У мертвецов нет чувств, а я давно умерла. Я живу по привычке. Я устала. Я не борец. Я сдалась…

Эти месяцы, нет, эти годы я жила как в аду.

Шаг один, второй. Перила. Слишком высоко, я не смогу перебросить через них ногу. Папа, ты даже после смерти продолжаешь заботиться обо мне…

Я механическими движениями притащила из спальни стул. Пододвинула его к краю балкона. Подняла одну ногу, поставила на сиденье. Перенесла на неё вес. Подняла вторую ногу...

Это мой единственный выход. Другого я не вижу. Надо было давно так поступить, но я держалась. Я дала обещание… Ему. Но не могу больше так!

Взгляд упал вниз, на прелестный палисадник под балконом. Раньше был прелестным. Когда-то я любила там возиться. Но сейчас все цветы завяли, а клумба заросла травой. Я запустила всё…

Сделала глубокий вдох. Выдохнула. И снова вдох. Задержала дыхание. Я готова к прыжку.

Шаг в пустоту. Мой последний в жизни шаг. Сердце замерло, как испуганный птенец. Мимолётное чувство полёта, ветер в лицо и свист в ушах – это всё, что осознала я в последние мгновения жизни. Боли нет. Совсем нет.

Меня обволок знакомый аромат. Приятный, родной и до боли знакомый. Так пахнут радость и счастье. Так пах Он. Но этого не может быть. Он ушел, он бросил меня, я больше не была ему нужна. Нет. Это очередной бред...

Но я могла поклясться, что вдыхаю эту сладость, этот солнечный нектар... Как это возможно? Я ведь прыгнула! Я не сплю и не галлюцинирую! Я же умерла! Неужели теперь Его запах и Его присутствие будут моим вечным наказанием, вечной пыткой за то, что я согрешила?

Что-то не так.

Холод.

Ветер.

Сладкий запах.

Резь в закрытых глазах.

Отсутствие боли.

Это же не может быть иллюзией?

Сердце бьётся. Теперь оно уже колотится в рёбра, угрожая выпрыгнуть наружу, туда, где шелестит трава.

Вздохнув полной грудью, я почувствовала тепло. Тепло внутри меня. Как же давно я ничего не чувствовала, особенно тепло. Так тепло мне было только с Ним…

Еще я почувствовала, что кто-то держит меня. Крепко, но при этом так нежно. Мой ад начинал мне нравиться.

- Белла? – услышала я тихий шепот слева от меня. – Белла, посмотри на меня.

Этот голос был так похож на Его голос. Я хочу навсегда остаться в этом небытии. Это мой рай. Я буду вдыхать Его запах и слушать Его голос – ничего другого для счастья мне не нужно.

Слёзы потекли из моих глаз. Я думала, что во мне больше не осталось слёз. Я пыталась плакать, ведь говорят, что своё горе надо выплакать. Но не могла. А сейчас ревела в три ручья, как маленькая девочка. Боже! Какое это облегчение! Как будто камень упал с моей души.

Если врачи откачают меня – это будет самой жестокой шуткой Господа. Я никогда не смирюсь с этим. Никогда! Так или иначе, я сведу счеты с жизнью. Я не хочу жить без Него!

- Белла, я здесь, я с тобой. Пожалуйста, открой глаза, любимая, - испуганно шептал мне бархатный голос.

- Эдвард, - это всё, что я смогла сказать. Вернее, прохрипела. Горло пересохло, силы исчезли ещё тогда, в мире живых.

Я вытерла лицо ладонями и решила открыть глаза. «А вдруг я ещё и увижу Эдварда?» - эта мысль стучала барабаном в моей голове.

И я не ошиблась.

Передо мной предстало лицо моего ангела, моего мучителя, моей единственной любви. Эдвард был всё так же прекрасен и молод. Хотя он в любом случае не смог бы измениться, ведь, как и любой другой вампир, совершенен и бессмертен.

Его глаза не поражали чернотой. Они светились золотом. Мой любимый цвет.

- Белла, о чем ты думала? – теперь он злился на меня. Вполне обоснованно. Но мне плевать.

Слезы начали катиться по моим щекам с новой силой. Лицо любимого расплывалось.

- Теперь она плачет, - тихо прошептал мой вампир печальным голосом. – Пойдем в дом, тебе нужно поспать.

Он заботливо прижал меня к своей груди. Дуновение ветерка, потом холод сменился теплом. Затем Эдвард уложил меня на что-то мягкое, укутал одеялом и лёг рядом, как делал много раз до этого. Как делал в моей прошлой жизни. Если это и есть мой ад – то я согласна на него и только буду жалеть, что давным-давно не ушла в него.

А если нет? Если я все еще сплю, и всё, что чувствую – новый виток кошмара? И утром я проснусь, оденусь и потащусь на работу, чтобы вновь заученно улыбаться покупателям и мрачно смотреть в окно на лес?

Я съёжилась, словно меня кто-то ударил, и горячо зашептала в подушку, сама не понимая, кому адресую свои слова:

- Пожалуйста, не уходи, не исчезай. Я не хочу больше жить. Я не хочу больше мучиться. Я согласна быть и в аду, продать душу кому угодно, только пусть это никогда не заканчивается.

- Белла, я не уйду. Я буду рядом. Я вернулся, вернулся к тебе...

Он продолжал шептать ещё что-то, но я уже не слышала. Мысли в голове окончательно спутались в один большой клубок, который было сложно размотать, и я отбросила это занятие, позволяя моему сознанию унести меня дальше.

***

Раздражающий тикающий звук и грохот не давали мне покоя. Я с трудом открыла глаза. Ватное тело еле двигалось, густой туман заполонил голову, болели глаза. А грохот и возня, кажется, раздавались из кухни. Посмотрев на часы, я обнаружила, что уже вечер. Ничего себе... Я проспала весь день? Или не проспала…

Воспоминания начали неторопливо наплывать на меня. Календарь, стул на балконе, короткий полет… Эдвард. Эдвард, уложивший меня в постель и пообещавший никогда не уходить.

Как это возможно?

Я решила спуститься вниз и проверить, кто грохочет на кухне. Может быть, это Анжела решила навестить меня субботним утром, вполне на неё похоже. Она никогда не будила меня, дожидаясь, пока я сама проснусь.

Спускаясь вниз, я попыталась натянуть дежурную улыбку, но, стоило мне оказаться на кухне, как она тут же испарилась. Первое, что мне бросилось в глаза - бронзовые волосы…

"Нет, этого не может быть..."

В следующую секунду Эдвард развернулся ко мне лицом.

В его глазах отразилась боль.

Значит, это правда. Нет, это невозможно. Целых четыре года я грезила о нём и вот он как ни в чём не бывало стоит на кухне со сковородкой в руках. Или я на самом деле умерла, и это мой персональный ад, или наконец сошла с ума.

- Белла...

Из моих глаз брызнули слёзы. Нет, это не сон. И вчера я тоже не спала. Все-таки галлюцинация на фоне постоянного недосыпания и успокоительных?

Я прижала палец к глазам и, чуть подождав, убрала. Галлюцинация должна была бы исчезнуть. Эдвард продолжал стоять и со странным виноватым выражением смотреть на меня.

Откуда, мать вашу так, он здесь взялся и почему появился как раз тогда, когда я собиралась покончить с собой?

Элис?

Нет, я ведь приняла решение за несколько минут, она не могла так быстро среагировать.

Значит, Эдвард всё это время был здесь. Но как долго?

- Эдвард? - пробормотала я. - Что ты здесь делаешь? Почему ты вернулся?

Мой голос предательски дрожал, слёзы размывали картинку. Мои ноги подкосились, и я, скорее всего, упала бы на кафель, если бы не Эдвард, подхвативший меня у самого пола.

Он прижал меня к себе, и мы плавно опустились на холодный кафель.

- Белла, я прошу тебя, ты должна меня выслушать...

- Как давно ты здесь? – перебила его я, чувствуя, что моё сердце начинает биться всё быстрее и быстрее.

- Я приехал около месяца назад, потому что скучал и хотел посмотреть, как ты живёшь... Я не думал, что всё так плохо... Белла.

- Целый месяц, - с ужасом произнесла я, пытаясь осмыслить сказанное им.

Он наблюдал за мной целый месяц, прямо как когда я только переехала в Форкс.

- Белла, я, я... ты позволишь? - помогая мне подняться, спросил он.

Затем я ощутила, как Эдвард поднял меня на руки и понёс к лестнице на вполне человеческой скорости. Когда мы оказались в комнате, он усадил меня на кровать, сам же устроился в кресле напротив.

- Белла, я не имею права спрашивать тебя ни о чем. Ты вообще можешь выгнать меня из дома.

Мысль о том, что Эдвард может покинуть меня, заставила меня резко подскочить.

- Нет, не смей! Даже не думай об этом!

Как ему такое только в голову могло прийти? Я столько ждала его, столько ночей провела без сна…

Он снова усадил меня на кровать и сел обратно в кресло.

- Белла, почему ты не уехала после смерти Чарли к матери?

- Я не смогла уехать. Не хотела покидать этот город. Здесь я встретила тебя… Здесь всё началось, и здесь должно было закончиться.

- Ну а как же Джейкоб? Он ведь не раз звал тебя в Сиэтл.

- Нет, я не хочу с ним... – нахмурилась я. Этого было достаточно, чтобы вопросы о Джейкобе прекратились.

Эдвард молчал, видимо, что-то обдумывая.

- Я хотел, чтобы ты была в безопасности. Думал, что являюсь самой большой угрозой для тебя.

Я села на кровати. Недопонимание, растерянность, уязвлённость, боль, страх – всё это отразилось на моем лице. Эдвард непонимающе нахмурился.

- И ты не оставишь меня снова одну, когда всё якобы наладится?

- Я вернулся навсегда, Белла, - твёрдо произнёс он.

Я смотрела на него сквозь пелену вновь наворачивающихся слёз. Это слишком жестоко. Я не верю. Он уже говорил подобное, но оставил меня. Оставил, равнодушно сказав, что я ему не нужна. И вот теперь утверждает, что вернулся?!

Постепенно на смену шока, радости, боли пришла злость, и мне нужно было куда-то её выплеснуть, иначе я просто могла взорваться.

- Ты меня обманываешь! Ты пришёл только потому, что чувствуешь свою вину, - заорала я. – Ты говоришь это специально, ты снова уйдешь, ты не хочешь меня!

Я не заметила, как стала сопровождать каждое своё слово ударом кулаков по его груди. На последних словах мой голос сорвался. Снова началась истерика. Я захлебывалась, не могла успокоиться. Болели руки от ударов по крепкой груди, болело горло, болело всё.

Рядом со мной прогнулся матрас. Внезапно сильные холодные руки легли мне на плечи, и в следующую минуту я ощутила, как Эдвард прижимает меня к себе. До боли знакомый запах врезался в нос, парализуя и завораживая, дарил то ощущение эйфории, которого мне так не хватало все эти годы.

- Я не оставлю тебя, - очень убедительно прошептал он, наклоняясь к самому уху. - Клянусь. Я люблю тебя. Если бы я только знал, маленькая моя, если бы я только знал, как ты страдаешь…

Эдвард начал мягко поглаживать меня вдоль позвоночника, таким образом, пытаясь хоть чуть-чуть успокоить. И, похоже, это помогало.

- Я поступил глупо, я думал о том, как дать тебе шанс на нормальную жизнь. Я… я просто идиот. Я сто четырнадцатилетний идиот. Полный кретин. Ничтожество…

- Ты больше не уйдешь? – я перебила его. – Ты вернулся… ко мне?

- Да, но мне было стыдно...

Эдвард не смог договорить это предложение. Он потер переносицу.

А у меня появилось время на то, чтобы всё обдумать. Точнее, выбрать нужный вариант. Я не раз прокручивала в голове сценарий этого разговора в разных вариациях и при разных ситуациях. Но ещё никогда не чувствовала такой уверенности.

- Эдвард, - прошептала я одними губами.

Он неуверенно отстранился от меня и посмотрел мне в глаза.

Руки немного дрожали, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

«Сейчас или никогда, - стучало в голове. – Я должна сделать это».

Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я начала:

- Вчера я готова была умереть. Эдвард, ты понимаешь, что мне нет смысла жить без тебя?

Он попытался что-то возразить, но я лишь прижала палец к его губам, требуя не мешать.

- И сейчас я хочу знать, как долго на этот раз ты хочешь остаться со мной?

Я должна была задать этот вопрос. От него зависело всё - моё дальнейшее существование, моя жизнь, моё счастье.

- Я буду с тобой, пока…

- Будет биться моё сердце? Пока я буду жива? – перебила я его.

Эдвард судорожно выдохнул и закрыл глаза. Он понимал, на что я намекаю. Но был ли он готов дать мне то, чего я так хочу?

- Вечность с тобой, или я всё равно завершу начатое, - искренне сообщила я. - Мне нечего терять. Ты не сможешь вечно меня спасать, рано или поздно я это сделаю.

- Белла… - умоляюще произнёс он. – Ты не понимаешь, о чём просишь.

- Мы это уже проходили. В любом случае я попаду в ад, из-за суицида или из-за того, что стану вампиром. Я обречена, Эдвард! Разве это не ясно? Я была обречена с той самой минуты, когда увидела тебя…

В комнате повисла тишина, напряжение, витавшее в воздухе, было реально и осязаемо.

Пару секунд Эдвард взвешивал все «за» и «против». Закрыв глаза, он что-то прошептал себе под нос.

- И?

Эдвард открыл глаза, полные боли и отчаяния, нагнулся ко мне и обнял.

- Я люблю тебя, Белла, любил, и всегда буду любить, - тихо прошептал он мне на ухо.

Затем он поцеловал меня в волосы. Потом его губы коснулись моего лица. Поцелуй в лоб, в щеку, в подбородок. Еще один долгий вдох. Он продолжал скользить губами вниз.

- Прости…

Боль пришла внезапно, слишком резкая, проникающая и заполняющая все клетки, разрывающая на части.

Сквозь пелену боли я ощущала невероятную лёгкость. Он принял верное решение. Три дня боли по сравнению с четырьмя годами существования в аду – цена за вечность с ним была ничтожна мала.

Ничего в этот момент не имело значения, кроме бархатистого голоса, напевавшего какую-то давно забытую мелодию, и крепких объятий любимого.

Больше мне ничего не было нужно... Теперь я навсегда стала его. На целую вечность счастья.

_________________________

Форум истории