Год спустя…
-----------------------------------------------------
Рождественское утро робко вступало в свои права, проникая блеклым серым светом сквозь занавески. Я проснулась и, приподняв голову, взглянула на своего мужа, все еще крепко спящего. Его рука привычно прижимала меня к боку, темные при этом неверном свете волосы рассыпаны по кремовой наволочке подушки, расслабленное лицо прекрасно как у ангела, идеальные губы приоткрытые, влекущие… Но на это утро я запланировала нечто важное и никак не связанное с соблазнительным телом моего супруга.
Аккуратно и медленно, стараясь не разбудить Эдварда, я выбралась из постели. Легкий дискомфорт в мышцах напомнил мне о том, что вчерашней праздничной ночью мы порядком утомили друг друга. В полутьме трудно было отыскать шелковый пеньюар, который вчера ненадолго задержался на моих плечах, но я справилась, быстро разложив по местам всю небрежно брошенную нами одежду. Я улыбнулась воспоминаниям, - он был так нетерпелив и страстен…
Эдвард зашевелился и пробормотал мое имя. Муж не проснулся, но повернулся на бок и провел ладонью по тому месту, где всегда спала я. Подкравшись на цыпочках обратно к кровати, я осторожно подсунула под его руку подушку. Ему нужно еще немного поспать, а мне нужна пара минут личного времени для того, что я задумала…
Бесшумно я скользнула в ванную комнату, зажгла свет над шкафчиком, висевшим над раковиной и, открыв его, достала длинную бело-розовую упаковку…
***
Я стояла перед огромным окном в гостиной, равнодушно отмечая, как сверкает и вспыхивает свежий снег в румяном и уже уверенном утреннем свете. Ночь прошла, но рождественское волшебство не исчезло, осев искрящимися снежинками на тротуарах, крышах зданий и припаркованных машин. Мои мысли были хаотичны, сосредотачиваясь на всем, кроме самого главного: как я скажу ему об этом и как он отреагирует… Я вертела вокруг запястья браслет, рождественский подарок любимого, и хмурилась, не слишком ли он дорог: украшение от Картье представляло собой довольно широкую полоску белого золота с рядом геометрических граней квадратиков-бриллиантов на ней. Разве мой скромный подарок, свитер, связанный своими руками, может сравниться с этим? Но Эдвард был в восторге, получив его… Я вспоминала, как мы въезжали в эту квартиру, - он приготовил мне настоящий сюрприз, даже глаза завязал. Это было как раз после нашего возвращения из медового месяца…
…Эдвард сделал мне предложение на прошлый Новый год. На тот момент мы знали друг друга едва ли неделю, даже меньше, потому что стали неразлучны только после Рождества. Но это не остановило его. Каллен был убежден: если бы Маккарти так долго «не скрывал меня», как он тогда выразился, я бы давно уже носила его фамилию. Я помню, как проснулась в его квартире тем новогодним утром, и мой взгляд первым делом сфокусировался на маленькой черной коробочке, лежащей на подушке моего мужчины, и лишь затем перешел на его взволнованное и возбужденное лицо. Эдвард сидел на коленях перед кроватью, опустив подбородок на сложенные руки. Этот тревожащий меня предмет он расположил между нами и ожидал, когда я проснусь…
Я видела, чувствовала, как сильно он меня любит. Для этого мне не нужны были все те слова, которые он сказал мне тогда, достаточно было его нежного проникновенного взгляда во время этого признания и сладостного, головокружительного занятия любовью после него…
Я не дала ему согласия, как ни старался он убедить меня дать ответ сейчас же, и попросила дать время подумать. На то была причина: я люблю его до умопомрачения, он был и останется единственным мужчиной в моей жизни, но разве есть во мне что-то, способное надолго удержать Эдварда возле меня? Что если однажды у него откроются глаза? Он ослепителен, и где бы мы с ним не появлялись, женщины дружно поворачивали головы в его сторону. Да, пока Эдвард видит только меня, но имею ли я право воспользоваться его возможным заблуждением и привязать его к себе сначала узами брака, а потом… Я боялась сказать заветное «да», впрочем, уже вырезанное в моем сердце. Я оттягивала этот момент до того самого дня, когда Эммет решил вмешаться.
Я вернулась на работу в MHL. Это была заслуга Эдварда, хоть он и не признавался в этом, упрямо склоняя меня работать на него. Эммет позвонил мне в то рождественское утро в прошлом году, наше первое утро с Эдвардом, поздравил, извинился за нелепое и абсолютно несправедливое увольнение и позвал обратно. Его сдавленный смех и заключительное «Передавай Эдварду привет и поздравь его с Рождеством за меня. Пусть вам на пути побольше омел попадается» - ясно дало мне понять, что не здравомыслию Маккарти я обязана возвращением к любимой работе.
Прошло восемь дней с того самого новогоднего утра, когда я обнаружила эту злополучную черную коробочку и ожидающие глаза Эдварда за ней. Я сидела в своем офисе за работающим компьютером, пытаясь разобраться в причинах повышения цен на поставки, сверяя свои отчеты и пространные электронные письма от наших поставщиков. Перед глазами висели цифры и графики, а мысли блуждали далеко, мучительные противоречия не давали сосредоточиться на работе.
- Где витаете, мисс Свон?
Я вздрогнула и подняла глаза. Перед моим столом возвышалась массивная фигура босса: ни малейшей искры юмора во взгляде, лицо серьезное, почти строгое. Невероятно!
В моем скоропалительном увольнении обнаружились свои плюсы. После возвращения в MHL Эммет наконец прекратил ласкать мой слух обращениями «малышка», «сладенькая», «пупсик», хотя бывало, он забывался и очень забавно хлопал при этом себя ладонью по рту, округляя глаза. Наши отношения стали, с одной стороны, более формальными, с другой – еще более крепкими. Начальник и раньше ценил и уважал меня, теперь же я будто выросла на две головы в его глазах. Из его тона исчезла какая-то покровительственная снисходительность, свойственная ему прежде. Я подозревала, в чем причина. Точнее, две причины. В Эдварде и еще в Розали Хейл.
Эдвард привозил и забирал меня с работы, взял за привычку звонить мне несколько раз в течение дня, всегда придирчиво проверял, не перегружена ли я работой, расспрашивал, какие поручения давал мне босс и как долго длился мой перерыв на ланч. Эммет был прекрасно осведомлен об этом и, видимо, не желал давать другу повод для ссор или обид. Он даже освободил меня от моей обычной обязанности по приготовлению кофе. Теперь этим, а также менее важными делами занималась Джессика Стенли, мой новоявленный ассистент.
Что касается Розали, то, насколько я знала, Эммет начал с ней встречаться также с Рождества. Несколько раз мы ужинали вчетвером, и я сумела оценить, насколько прекрасной парой они были. Без сомнения, Роуз делала Эммета счастливым… Таким босса я никогда прежде не видела, он все реже бывал привычным бесшабашным озорным мальчишкой, невозможно легкомысленным и капризным.
Временами я ловила себя на мысли, что скучаю по его бестактности и готовности подколоть. Вот и в этот момент, когда я смотрела в серьезные холодные глаза Маккарти, грозно нависающим над моим столом, эта мысль снова посетила меня, но уже задержалась на более долгий срок, нежели одно неясное мгновение.
- Пойдем в мой кабинет, - в конце концов, произнес Эммет деловым тоном, закончив мерить меня тяжелым взглядом. – Нам нужно поговорить.
Острый укол предчувствия подсказал мне, что разговор этот будет не из приятных.
- И когда ты намерена дать ответ Эдварду? – без предисловий выстрелил он в меня вопросом. Я даже присесть не успела.
По всей вероятности, мой вид был достаточно комичным: открытый рот, расширившиеся глаза, - но даже это не спровоцировало Маккарти на шутку. Да что с ним не так? Что произошло? Я с трудом сглотнула и похолодела.
Эдвард покинул MHL час назад, обняв и ласково поцеловав меня на прощание. Я знала, что они с Эмметом обсуждали перезапуск завода их общей компании OW, но даже не предполагала, что речь зайдет и о личной жизни…
- И не смотри на меня так, будто я тебя прямо в лоб спросил, сколько оргазмов за ночь ты испытываешь, - продолжил босс, сверля меня глазами.
Эммет никогда прежде не был так груб со мной. Я молчала, находясь в каком-то вихре из эмоций: удивление, непонимание, раздражение, боль, страх, - все смешалось, сменяя друг друга бешеной каруселью.
- Не думай, что это он. Он ничего не сказал мне. Не надо быть гением, чтобы догадаться, ведь он сам не свой в последние дни. Мрачный как туча и какой-то рассеянный, что вообще странно для него. Я было стал на тебя грешить, но заметил, что и ты точно такая же…
Я слушала и не верила: Эдвард мрачный и рассеянный? Взгляд, полный чувств, и нежная улыбка, не сходившая с его лица, когда он смотрел на меня, - вот то, что видела я, пока мы были вместе.
- Сначала я думал, что вы поссорились из-за пустяка, но, смотрю, у вас все гладко. Даже более чем. Ну а сегодня я случайно заметил в кармане его брюк очертания маленькой коробочки, в которую обычно кладут серьги или кольца. Маленькие такие колечки с бриллиантиками. Обычно парни одевают их на палец своей девушке, когда делают предложение.
Я по-прежнему хранила молчание. Боже, неужели Эдвард носит кольцо с собой?
- Ты же понимаешь, что это значит? – спросил Эммет, зло сверкая глазами. – Этот болван его с собой таскает, чтобы быть готовым в любой момент одеть его тебе на палец!
И впервые с того самого черного дня, когда Эдвард так красноречиво подтвердил свои чувства ко мне, настаивая на браке, я задумалась о том, насколько ранит его моя нерешительность…
Опустившись на стул возле стола Маккарти, я всматривалась в ткань своей юбки, разглаживая несуществующие складки. Эммет продолжал свой выговор, понизив голос и расхаживая по кабинету, как делал обычно в минуты волнения.
- Почему ты до сих пор не согласилась? Разве ты не видишь, что это заживо его съедает? Никогда не думал, что ты можешь быть такой бессердечной! Чего ты боишься? Что твои чувства долго не протянут? Или того, что я не стану работать с женой моего конкурента?
В последних словах мне послышалась усмешка, и я взглянула на Эммета с надеждой: нет, увы только послышалась… Он совершенно сбил меня с толку. Впрочем, я уже больше недели лишена чувства душевного равновесия.
- Эммет, я не думаю, что достойна его, что… - я осеклась и спрятала готовые вот-вот выступить слезы, снова низко опустив голову.
- Господи, Белла! – проревел у меня над ухом Маккарти. – Ты самая умная дура на всем белом свете!
Я подавила желание истерично рассмеяться над этим неожиданным комплиментом.
- Ты - все для него. Он смотрит на тебя, как на величайшую ценность в мире. И я полностью понимаю его: чертовски тяжело сделать любимой девушке предложение и ждать ответа. Это все равно что приговора ждать!
- Я не думала… - попыталась оправдаться я, но босс перебил меня.
- Вот и подумай! А то я уже сам начинаю думать, что тебе нравится играть с ним. Знай, что я не позволю доводить своего друга до отчаяния!
Представляла ли я, что моя отсрочка может именно так выглядеть в глазах Эдварда? Неужели он думал, что я не соглашаюсь потому, что не уверена в своей любви. Как я могу заставлять его страдать, уступая своим страхам? Почему я, пребывая на волнах оргазма, слыша его восторженное «люблю» и озвучивая свое в ответ, всей душой верила, что мы были созданы друг для друга, и не верила в это в обычные минуты, сомневаясь в себе?
Тем же вечером я приняла его предложение. Как всегда он заехал за мной и ожидал возле машины. Во время поцелуя я просунула руку в правый карман его брюк. Она действительно была там, коробочка с моим кольцом. И как только мы оторвались друг от друга, я показала ему свою находку, держа ее на раскрытой ладони. Я улыбалась, давая свое безмолвное согласие, околдованная его сияющими счастьем и торжеством глазами…
Мы поженились через два месяца, в марте. А еще через три месяца мы все оказались втянуты в то, что Эммет назвал «величайшей смертоубийственной авантюрой нашей жизни». MHL и CHP начали слияние.
Я не знаю, в какой момент Эммет и Эдвард решили объединить свои компании. Возможно, после того, как Эммет сделал Розали предложение, и та приняла его. А быть может, когда Эдвард понял, что часть моей жизни всегда будет сокрыта от него. Так или иначе, дружба-соперничество теперь обрели новый смысл и форму в C&M Corp.
Новость о слиянии в равной степени неприятно ошеломила и порадовала меня. Я знала, что моя жизнь сильно изменится после этого, но даже моя вечно опаздывающая интуиция не подсказала мне, что изменится настолько! И чему это объединение станет причиной…
Я улыбалась, щурясь на яркий свет восходящего солнца, показавшегося между домами, вспоминая, как Эдвард сообщил мне эту новость.
… Был чудесный июньский вечер, вечер пятницы. Я лежала обнаженная на животе среди сбитых простыней, полностью расслабленная и счастливая, истощенная после занятий любовью. Эдвард был рядом, прижавшийся ко мне, расположивший свою ногу между моих. Его губы медленно порхали по моей спине, приятно щекоча. Время от времени он зарывался лицом в волосы на затылке и легонько дул, вызывая у меня хихиканье.
- Кстати, забыл тебе сказать, что теперь ты работаешь на меня, - сказал он, оставив долгий влажный поцелуй у меня на шее.
- Не начинай все сначала, - простонала я в разочаровании: он решил испортить этот восхитительный момент? – Я работаю на Маккарти.
- Теперь это то же самое, что работать на меня, - ответил он.
Удивленная, я повернула голову и встретилась с его смеющимися глазами.
- Мы объединяем компании в одну большую, - пояснил он, играя с моими волосами. Было видно, какое удовольствие доставляет ему эта перемена.
- Как? – выдохнула я. Известие было из разряда тех, про которые говорят «хороших новостей не бывает».
- Обоюдное решение, - спокойно ответил Эдвард и вернулся к моей спине, запечатлев между лопатками два сладких поцелуя. Я снова расслабилась. Быть может, хорошие новости все-таки бывают.
- И тебя ждет новая должность, любимая, - продолжил он уже возле моего уха. Обхватив губами мочку, он играл с нею своим языком. Простые ленивые движения рождали уже знакомые электрические искорки, заставившие проснуться угаснувшее на время желание. Я забыла обо всем… Последней посторонней мыслью было: Эдвард Каллен – опасный человек, который умеет убеждать.
… И меня действительно ждала новая должность. Но прежде чем я смогла возглавить отдел маркетинга C&M Corp., мне предстояло разобраться со множеством проблем и хлопот, возникающих при таком слиянии.
Это был тревожный и тяжелый месяц для всех нас. И в дополнение ко всем нашим заботам юридического и финансового планов в одном конце страны заупрямился Джейкоб Блэк, грозя разорвать прибыльный контракт, а в другой – запаниковало руководство OW.
Напряженные, изматывающие переговоры, смена часовых поясов, бесконечная нервотрепка плохо сказались на мне. Я была постоянно уставшей или раздраженной, чувствуя умиротворение и защищенность только в объятиях мужа. Жаль, что ласки и поцелуи Эдварда не способствовали так необходимой мне ясности мышления. Катастрофическое попустительство, жаркие ночи и, как итог, - бело-розовая коробочка и две полоски на тесте…
Я ошиблась где-то в расчетах. И это неудивительно при такой жизни, когда часы мчатся со сверхзвуковой скоростью, а ты из самолета попадаешь прямо на деловую встречу или в желанные объятия любимого. День путается с ночью, вечер с утром, проблемой становится сосредоточиться и подсчитать правильно. Мысленно я ставила себе галочку, что на всякий случай нужно принять дополнительные меры защиты, но когда речь идет об Эдварде и почти двухдневной разлуке, эта галочка тает и становится все незаметнее с каждым поцелуем и сброшенным предметом одежды.
Редкий, нет, скорее, единственный для меня случай невнимательности. Я жалела? Или все-таки не жалела? Я была растеряна, зла на себя и испугана одновременно.
Набравшись храбрости, я взглянула в лицо своей проблеме и содрогнулась.
Ребенок – ответственный шаг, к которому я была готова. Но Эдвард… И его грандиозные планы… Последние дни он только и говорил, что о расширении влияния C&M. Corp. по всей стране, о том, что нам придется открывать филиалы в других городах и организовывать их работу. Его глаза горели энтузиазмом, мужу не терпелось начать действовать. Как я могла отнять это у него? Выбор был сделан, но как я могла остановиться теперь, когда уже обозначена отправная точка и срок – Детройт, штат Мичиган, через месяц. Эдвард уже арендовал там дом для нас на следующие полгода… Как мы сможем растить ребенка, если примерно три года у нас не будет четко определенного места, которое можно было бы назвать теплым словом «дом»? Идея о том, чтобы позволить Эдварду осуществлять свои мечты без меня, находящейся рядом, отпустить его, быть с ним в разлуке, устранить себя, чтобы не мешать, - приводила меня в ужас, превращая в лед сердце и мозг. Вина за допущенную оплошность скручивала мои нервы, я сжимала и разжимала пальцы, пытаясь избавиться от тошнотворного ощущения загнанности в тупик, и щурила глаза, из которых текли слезы. Это яркие лучи солнца слепили меня, несомненно.
За спиной я услышала легкое шарканье босых ступней Эдварда и вспомнила о времени: как долго я пробыла здесь, терзающаяся, пытающаяся осознать последствия своего открытия…
- Белла, - окликнул он меня. Но я не была готова обернуться и посмотреть ему в лицо. Он бы все понял в тот же миг, когда увидел бы мои глаза. Мне казалось, что моя ошибка была написана в них, а следы слез на моих щеках – это буквы, складывающиеся в страшные слова. Тыльной стороной ладони я грубо стерла эти свидетельства.
Оттянуть минуту откровенного разговора, за которым, возможно, последует самый черный момент в моей жизни, - все, чего хотелось сейчас. Оттянуть еще на день или два, на неделю… Но я не посмела бы.
Он приблизился, обнял меня крепкими и теплыми руками и притянул к своей обнаженной груди. Его запах, ощущение обвитых вокруг меня рук, защищающих, закрывающих, успокаивали. Погрузив лицо в мои волосы, Эдвард глубоко вдохнул. Я расслабилась, и новые слезы потекли по щекам, освежая уже засохшие дорожки.
- Что случилось, любимая? – спросил он шепотом, не отрывая лица от моих волос, его горячее дыхание посылало мурашки вниз по позвоночнику. – Ты подложила мне подушку вместо себя, обманщица. А теперь стоишь тут и даже не хочешь обернуться и подарить своему мужу законный утренний поцелуй.
Я слышала юмор в его голосе, но чувствовала, что он напряжен, что его одолевают предчувствия, и все равно была неспособна заговорить – подавляемые рыдания содрогали мое горло. Я не понимала, куда исчезли выдержка и ясная голова, выручавшие меня в опасные моменты моей жизни, требующие судьбоносного решения или разговора. «Гормоны, - четко отметило сознание. – Это просто гормоны. Привыкай».
- Белла, ответь мне, пожалуйста, что происходит, твое молчание пугает меня…
В его словах я почувствовала твердые нотки, напоминающие, что я не могу держать его в неведении еще дольше.
Сейчас. Я набрала в легкие воздух, но у меня было странное чувство, будто я выполняю бесполезные действия. Мне не хватало кислорода, скоро я начну задыхаться.
- Я жду ребенка, - у меня получилось очистить голос от всех интонаций, это был мертвый голос, не мой голос.
Руки Эдварда, обнимавшие меня, напряглись на мгновение, но потом сжались еще крепче, и я оказалась буквально вдавлена в твердое тело. Его правая рука взметнулась к моему лицу, пальцы проследили влажные дорожки на моих щеках, вытирая их.
Он поцеловал мою макушку, затем висок, а потом его губы оказались возле моего уха.
- Это неправильно, нечестно, - что-то было в его шепоте: нежность, растерянность, - я так и не разгадала. Я замерла, ожидая продолжения.
- Правильно и честно так: мы ждем ребенка, - Эдвард коснулся губами моей щеки. - А теперь ты наконец посмотришь на меня, позволишь мне вытереть твои слезы и расскажешь, что так мучает тебя. Потому что я ничего не понимаю, а ты знаешь, как это важно для меня, как ты важна для меня.
Страх ушел. Я развернулась, обняла Эдварда за шею и уткнулась лицом в его грудь. Теперь уже слезы облегчения брызнули из моих глаз, я не хотела их останавливать, да и не могла. Мне было смешно, я напоминала себе героиню дешевой мелодрамы, умывающейся слезами по поводу и без. Если в течение следующих месяцев все будет так, то стоит остановиться на одном ребенке.
Разбухшими губами я целовала его грудь, влажную и соленую от моих слез до тех пор, пока он не обхватил пальцами мой подбородок и не остановил меня, запрокинув мою голову и заставив посмотреть на него. В зеленых глазах читались беспокойство и вопрос.
- У тебя получается отвлечь меня, - вымолвил он после долгого молчания. – Но будь уверена, что мы не вернемся в постель, пока я не выясню, что с тобой происходит.
Указательным пальцем он вытирал слезы с моих щек и ждал ответа, но озвучить свои самые мрачные мысли вдруг стало невыполнимым для меня. Слова словно прикипели к горлу.
- Ты боишься, что еще слишком рано для нас становиться родителями? – вкрадчиво спросил он, заправляя локон волос мне за ухо.
Я отрицательно замотала головой.
- Ты боишься ответственности? Или грядущих изменений? – упорствовал он, лаская мои губы большим пальцем. Голосом, медленными ласковыми касаниями он пытался успокоить меня и добиться объяснения.
Я снова замотала головой.
- Я боюсь потерять тебя, - фраза с трудом далась мне, упрямо не желая срываться с языка.
Он снова крепко обнял меня, подбородок уперся в мою макушку.
- Похоже, беременность сделает тебя глупой, - рассержено бросил он. – Это мой страх, и я знаю его достаточно хорошо, чтобы позволить тебе и дальше его испытывать.
- Детройт, затем Топика в Канзасе, затем еще какой-нибудь город, - выдыхала я в его грудь, не обращая внимание на жгучий ком в горле. – Ты же не думаешь, что мы с ребенком…
Он отстранился и посмотрел меня. Гнев, горящий в его глазах, прервал меня.
- И ты предполагала, что я оставлю тебя?
Я молчала, наблюдая, как вспышка ярости сменилась обидой: мои сомнения задели его…
- А как же твоя мечта, что корпорация… - начала я, но он вновь решительно перебил меня:
- Белла, ты – моя мечта! Все, что я делал и делаю, - это все для тебя…
Он умолк на секунду и, внезапно положив руку на мой живот, продолжил:
- Для вас.
Я прислонила лоб к его плечу, сокрушенная его словами. Сердце отбивало бешеную дробь, я задыхалась и никак не могла осмыслить, как может счастье быть таким разочаровывающе неохватным.
Мы так и стояли возле окна, обнявшись, соединенные, тесно сплетенные друг с другом. Его щека лежала на моей макушке, пока одна рука мягко гладила мою спину, а другая прижимала к нему. Я цеплялась за его шею, время от времени проводя губами по гладкой коже под его ключицей. А солнце уже обрело всю свою ослепительную силу и вспыхивало золотистыми бликами в стеклянных и зеркальных поверхностях нашей гостиной. Это было чудесное рождественское утро. Самое чудесное и сказочное в моей жизни.
- Так мы не едем в Детройт? – нарушила я магию тишины. – Что у нас получается в итоге?
- Эммет поедет в Детройт, - Эдвард повернул голову и коснулся губами моей руки, лежащей на его плече. – И если хочешь подвести итоги, то все просто. Раз. Рождество, и мы безумно счастливы, мы вместе. Два. Рождество, и я только что получил самый грандиозный рождественский подарок из всех возможных.
Я беззаботно улыбнулась и, встав на цыпочки, сначала поцеловала его колючую щеку, а потом нашла губы…
----------------------------------------------
КОНЕЦ
----------------------------------------------
от автора Дорогие читатели, не спешите расставаться с героями) Дело в том, что я собираюсь порадовать еще чуть-чуть, разместив бонус к этому эпилогу)
Форум