Ранее

Потому что все, что я мог видеть, слышать или о чем думать – это Белла.

Потому что она не вернулась домой.

Но, черт возьми! Я же оставил ее перед дверью! Как она могла не вернуться домой? И сейчас…

Я выглянул в окно еще раз, и мои глаза наполнились ужасом.

… Сейчас взошло солнце.

А ее до сих пор не было дома.

Что я сделал? Боже, что я натворил?

Одиннадцатое марта, вторник — 6:25 утра — Белла POV

Я ахнула и руками стала царапать стену. Запахло кровью, но сквозь дымку, которая появилась, я этого почти не осознала – я была в ужасе, мои глаза расширились. Я легко могла чувствовать солнце кожей, было так тепло. Почти обжигающе. Я не чувствовала ничего хорошего, из того, что говорили все о солнце.

Оно ранило.

Я простонала и пододвинулась вперед. Люди вокруг меня двигались быстро, сходили с пути – я не чувствовала никого, пока двигалась – и мне стало интересно, узнали ли меня. Никто не остановился, не помог.

Я стала плакать.

– Эдвард, – проскулила я, но никто не остановился. Хотя точно не было понятно, был ли тут кто. Было так рано…

– Эдвард!

И после этого крика меня поглотила темнота.

6:32 утра

Вспышки. Это все, что я видела. Вспышки света или темноты, или чего угодно, а, может, я видела Эдварда? Я знала, что когда видела его лицо – такое грустное и испуганное – я мечтала. Я знала, что все это было нереальным; как же я могла это увидеть? Я слепа, не могу видеть.

Я также знала, что когда он звал меня по имени и обнимал, чтобы защитить от жары, которая могла обжечь мою чувствительную кожу… все это был лишь сон.

Потому что он покинул меня.

Но это не имело значения. Пока я могла видеть его лицо вместо темноты, поглощающей меня… я была счастлива.

Улыбка.

– Эдвард, – выдохнула я, и мой воображаемый Эдвард стал плакать. Соленые слезы падали на мое лицо, и я могла думать только о том, чтобы его боль исчезла. Даже этот воображаемый Эдвард не должен плакать. Он слишком красив и добр для этого.

– Белла, – прошептал он дрожащим голосом, – держись. Боже, я так виноват. Белла? Я люблю тебя.

«Я люблю тебя», - хотелось сказать мне, но никак не получалось.

6:39 утра

– Пап! – мой воображаемый Эдвард звал отца, и его плач был больше похож на рыдания. – Папа, помоги ей! Боже, ну, помоги ей!

И когда Эдвард выпустил меня из своих, пусть и воображаемых, объятий, мне стало физически больно. Ранило не само передвижение, а именно передвижение из его сильных теплых рук. Хотелось, чтобы он говорил со мной. Я не хотела, чтобы он когда-либо покинул меня.

– Эдвард, - прохныкала я, а потом услышала другой взволнованный голос.

– Белла? Эй, Белла, ты слышишь меня?

– Ммм, хмм, – прошептала я и снова закрыла глаза, желая увидеть темноту, от которой я не хотела бежать. Она была нужна мне, потому что я так сильно хотела быть с Эдвардом. Если приходила темнота – приходил он.

Голоса ослабли. Они были лишь тихим шепотом на заднем плане.

Стало холодно, я задрожала.

– Эдвард.

Настала темнота.

Но в этот раз я не стала бороться с ней. Я приняла это.

8:59 утра

– У нее ожог второй степени, который покрыл более сорока процентов ее тела, – тихо объяснял чей-то голос, и я простонала, перевернулась и снова закрыла глаза. Меня кто-то обнимал, и было тепло. Очень тепло. Я знала, что тепло исходило не от Эдварда, ведь его руки были теплыми, а эти были холоднее, чем чьи-либо еще. Тихий голос продолжил: – Конечно же, мы будем следить за любыми признаками рака кожи, хоть на проявление этих признаков может уйти до нескольких месяцев. Сейчас она держится на обезболивающих, а ожоги мы обработали специальным средством.

Голос замолчал, но я знала, это не потому, что я проваливалась в забытье, а лишь потому, что в комнате было два человека, среди которых наступило молчание.

И затем: – Она будет в порядке?

Голос был тихий, напуганный. Я почти улыбнулась. Джейкоб.

– Да, - заверил первый голос. – Было просто слишком рано. Я верю в то, что Эд… что она была спасена вовремя, чтобы избежать серьезных повреждений.

– Ох.

Ответ был простым, но полным эмоций. И когда я услышала, что доктор покинул комнату, объятие стало сильнее.

– Просто хочу, чтобы ты знала, Беллз, – тихо сказал Джейк, и мне показалось, что он старался сдерживать слезы. – Он глупый, пустоголовый идиот. Эдвард, в смысле. Он не должен был покидать тебя. Никогда. Ты просто чудо. Каждый, кто позволил бы тебе уйти, – идиот, обыкновенный и простой. Оу, и беременность Анжелы… Доктор посмотрел на результаты теста прошлой ночью. Хочешь быть крестной?

Я не ответила – не могла. Он промычал и положил голову на мое плечо.

– Как это все могло произойти, Белла? Мне семнадцать, Анжела лишь на пару месяцев младше меня. Мы не можем быть родителями! Но мы уже решили оставить малыша, об аборте или усыновлении мы не думали вообще.

Снова настала тишина, я стала засыпать. Мне хотелось не открывать глаз до тех пор, пока голос Эдварда не разбудил бы меня. До тех пор, пока не он обнимал бы меня.

И когда Джейк заговорил, слезы стали течь из моих закрытых глаз.

– Очнись, Белла, пожалуйста. Я не могу делать все это без моего лучшего друга. Я понимаю, что встретил тебя совсем недавно, но ты прекрасная девушка. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Анжелой, но не могу этого сделать, пока ты не очнулась. Белла, пожалуйста…

Я крепче зажмурила глаза.

Двенадцатое марта, среда - 11:03 утра

– Каким местом ты думал? – прогремел один голос, а второй, – который заставлял мое сердце биться – ответил очень тихо.

– Я не думал. И прекрати кричать, пожалуйста. Ты расстраиваешь ее.

Мне безумно хотелось сказать ему, что причиной того, что монитор истошно попискивал, был его голос, а не крики Джейкоба. Но этого сделать я не могла. Слова, казалось, застряли у меня в горле. И хоть я не могла видеть его, только его голоса было достаточно. Мне хватало того, что он держал мою руку. Того, что он был тут.

– Ты ублюдок! – завопил Джейк, и что-то треснуло на заднем плане. Я вздрогнула, и объятие вокруг меня стало крепче. – Ты оставил ее. Одну, Эдвард! Мне плевать, что случилось между вами, но ты не должен был этого делать!

– Между нами не случилось ничего! – начал защищать себя Эдвард. – Это случилось между вами!

– Это был несчастный случай, а ты идиот! У меня есть девушка, с которой я и был прошлой ночью! Белла лишь пыталась отступить назад, но упала. А я поймал ее, – фыркнул Джейкоб.

Эдвард не ответил. Вместо этого я услышала, что он сел в кресло позади моей кровати – я услышала скрип, и мне так сильно захотелось дать Эдварду знать, что я очнулась. Я попыталась сжать его руку, но пальцы не двигались. Мне стало интересно – почему?

– Это так больно, – прошептал Эдвард, и я могла почувствовать, что его руки сжимаются. – Я люблю ее, Джейкоб. Больше, чем кого-либо. Я был нелогичным, я понял это сейчас. Но это ранило так, как никогда раньше. Она сказала, что любит тебя. Но когда я спросил, любит ли она меня, она не ответила. Ты представляешь, насколько это ужасно?

Джейкоб замолчал буквально на секунду, а когда заговорил, то не кричал, как раньше. Наоборот, его голос был очень тихим.

– Белла любит меня, как друга. Ты понимаешь, что я был ее первым другом с тех пор, как она ослепла?

– Вообще-то, это я был ее первым другом, – пробормотал Эдвард, и мне захотелось сделать все, чтобы прогнать его боль. Но я не могла.

– Нет, – голос Джейка прозвучал ближе. – Ты никогда не был другом для нее. Она думала, что любила тебя, как друга. Но ты никогда не думал о том, что она не ответила тебе вчера лишь потому, что любит тебя больше, чем друга, и она была напугана? Напугана, Эдвард, потому, что боялась сказать тебе. А ты оставил ее. Одну.

И после этого Джейкоб вышел; можно было услышать хлопок двери. Я вздрогнула, и голос – такой мягкий и нежный – ворвался в мои мысли.

– Мне жаль, - с болью сказал Эдвард. – Так жаль, Белла.

Я поняла, что он обращался ко мне. Слезинки стали капать из глаз. Эдвард поймал их своими пальцами, а затем нежно обхватил мое лицо своей ладонью.

– Мне невероятно жаль, Белла. Я не должен был никогда делать так.

Он мягко поцеловал меня в лоб и щеки. И очень нежно в губы. Я задрожала под его прикосновениями и, наконец, открыла глаза.

Я почувствовала его улыбку и то, что он глубоко вздохнул.

– Так жаль, – снова прошептал он, а затем: – Я люблю тебя.

Я тоже тебя люблю, Эдвард.

Я люблю тебя.

Люблю тебя.

– Я люблю тебя, – наконец выдохнула я и почувствовала, как он замер. Я могла представить, что его глаза расширились, пока руки дрожали на моем лице.

– Б… Белла?.. – прошептал он. Я подняла дрожащую руку и прикоснулась к его лицу. Кожа была холодной, но такой… родной. Я улыбнулась.

– Я люблю тебя, – снова повторила я, а он засмеялся. Это был счастливый, но все еще слегка сконфуженный смех.

– Белла, пожалуйста, не ври, чтобы сделать мне лучше. Это только сильнее ранит.
- Я люблю тебя.

– Белла, пожалуйста… – взмолился он; я закрыла глаза, позволяя рукам упасть. Я чувствовала, что темнота возвращается, но улыбнулась и сжала руки Эдварда сильнее.

– Я люблю тебя.

Тишина. – Я люблю тебя, Белла. Черт возьми, насколько сильно.

И его губы мягко поцеловали меня, почти как ветер.

13:25

– Я похожа на мумию? – сказала я, мой голос звучал грубо и скрипуче. Эдвард поднес к лицу мою ладошку и поцеловал каждый палец, тихо напевая ту песню, которую написал для меня.

– На красивую мумию, – поправил он, и я засмеялась. Доктор вошел в комнату, и, несмотря на мою неспособность видеть, я распознала его голос и прикосновения, пока он снимал с меня повязки. Я буквально услышала, как Эдвард вздрогнул, когда моя кожа – красная, пятнистая и покрытая волдырями – оказалась видна.

– Как ты сегодня? – спросил Карлайл с улыбкой в голосе. – Немного лучше?

– Хух, – пробормотала я. – Могу я уйти?
Он засмеялся.

– К сожалению, нет. Я понимаю, что ты хочешь этого, но пока это невозможно.

Я застонала, и Эдвард прижал мою руку к груди. Карлайл покинул нас, и Эдвард взобрался на кровать, мягко обнимая меня. Я спрятала голову на его груди.

– Я не верю, – тихо начал он, – что когда-нибудь смогу попросить прощения за все те ужасные вещи, что я сделал с тобой.

Я улыбнулась в его футболку и глубоко вздохнула чудесный аромат.

– Я прощаю тебя. А ты меня? – спросила я, а затем добавила: – В смысле за то, что ранила тебя так сильно.

– Тут нечего прощать, – вздохнул Эдвард. – Ты была сконфужена и неуверенна. Это я не должен был быть таким твердым с тобой, Белла. Я не должен был ожидать столь многого. Я единственный, кто должен быть виноватым.

– Пожалуйста, – попросила я, зная, что не буду чувствовать себя лучше, пока он не скажет то слово, которое очень важно для меня. Он улыбнулся, и меня коснулось его прохладное дыхание, которое послало дрожь по спине.

– Тогда да, я прощаю тебя.

Наступила тишина. Я глубоко вздохнула, закрыв глаза.

И я была удовлетворена.

Двадцать второе марта, суббота - 9:00 утра

– Эй, Белла!

Я широко улыбнулась, когда услышала его голос.

– Джейк! – счастливо воскликнула я, и он засмеялся. Эдвард позади меня немного напрягся; я в успокаивающем жесте потерла его руки. Он улыбнулся и сжал мои ладони, прежде чем встать на ноги.

– Я оставлю вас троих на пару минут, – прошептал он и затем исчез. Из-за его слов, которые повторялись в моей голове снова и снова, я отвлеклась от той грусти, которая обычно захватывала меня, когда Эдвард уходил.

– Троих? – переспросила я, и Джейк засмеялся, прежде чем сесть на краешек моей кровати. Я нахмурилась.

– Ты сидишь на моей ноге, – проинформировала я его. Он снова засмеялся и быстро встал.

– Упс. Извини. В любом случае, да. Я говорил тебе, что представлю тебя Анжеле, разве нет? Что ж, мы здесь.

В его голосе легко можно было услышать счастье. Во мне же росло волнение. Было трудно представить, что кто-нибудь еще может быть в это комнате, кроме нас, конечно же.

Но затем мягкий голос наполнил комнату; я улыбнулась.

– Здравствуй, Белла, – сказала молодая девушка – Анжела – и я почувствовала прикосновение ее рук. Моя улыбка стала шире.

– Привет, Анжела.

На несколько минут мы замолчали; для меня это было некомфортно, так что я решила действовать.

– Я… я, правда, буду крестной?

Джейк засмеялся.

– Нет, Белла, это был лишь хитроумный ход, чтобы привести тебя в чувство, пока я сидел с тобой на протяжении двенадцати часов. Конечно, да!

Мы все засмеялись, даже Анжела. И хотя я не могла видеть ее – и я не могла попросить разрешения прикоснуться к ней – я чувствовала себя достаточно уверенно рядом с ней. Когда она говорила, ее слова были тихими и милыми. Она была скромной, но доброй. Теперь я поняла, почему Джейк полюбил ее. Она была замечательной девушкой.

– К сожалению, в следующие несколько месяцев мы не сможем навещать тебя, – в конце сказал Джейкоб. – Мы с Анжелой собираемся погостить у ее родителей в Аризоне шесть месяцев.

Внутри меня возросло разочарование, но я кивнула и улыбнулась.

– Я буду скучать.

И я знала, что эти три слова были самыми правдивыми из всего того, что я когда-либо говорила.

Первое апреля, вторник – 7:39 утра – Десять дней спустя.

– Мы нашли небольшую возможную опухоль на спине Беллы, - очень тихо прошептал Карлайл, пытаясь быть тихим, чтобы я не услышала. Но даже если бы я не могла слышать его слова, то стона Эдварда полного боли было бы достаточно. – Мы обнаружили это достаточно рано, и с помощью хирургического вмешательства можно удалить опухоль без проблем.

Я слышала тяжелое дыхание Чарли и передвижения Карлайла по комнате. Мне так сильно хотелось видеть. Хотелось видеть выражение лиц каждого: их боль и удивление.

– С Беллой все будет в порядке. – Наконец, заверил моего отца Карлайл. – Она была подвержена опасности лишь на несколько мгновений, и это ничего не должно значить. Мы собираемся удалить опухоль, чтобы спасти Беллу. Тут не о чем беспокоиться, ясно? – твердо спросил он, и Чарли явно кивнул.

…

– Не оставляй меня снова, - попросила я, сжимая руки Эдвард так, что заболели пальцы. – Пожалуйста.

Его улыбка была грустной.

– Я не могу быть в операционной. Но я могу спросить отца, может ли он быть там. Это тебе подойдет?

Я кивнула. По крайней мере, не буду одинока.

– Оставайся в комнате наблюдения, – попросила я тихо, и он кивнул.

– Я буду там.

Третье апреля, четверг – 2:00 дня

На один момент Эдвард сжал мою ладонь немного сильнее.

– Я люблю тебя. И буду здесь в тот момент, когда ты придешь в себя.

Потом он вышел, и меня покатили в операционную. Я была уверена, что была бледна и мои глаза были огромными от страха. К счастью, Карлайл взял меня за руку; стало намного комфортнее. В его словах чувствовалась улыбка, которая заставляла чувствовать себя удобно:

– Все будет хорошо, Белла.

Я попросила не спать во время операции, так что, когда врачи вошли, я была просто сонной. Они тихо заговорили со мной, объясняя, что будут делать. После этого они отошли, переговариваясь между собой. Я вздохнула; мои веки задрожали. Из-за пластиковой ширмочки я не могла видеть, что они собирались делать. Будто бы я вообще могла видеть. И это было неудобно.

– Ты в порядке, Белла? – спросил Карлайл мягко. Я кивнула. Я знала, что они начали, но ничего не чувствовала. – Надо немного подождать.

Из-за повисшей тишины страх начал возвращаться, и Карлайл, чтобы отвлечь меня, начал говорить снова. Я знала, что если бы его не было здесь, то я была бы слишком напугана, чтобы сделать это.

– Скажи о том, что ты хочешь в будущем, – прошептал он, и его пальцы, такие сильные и уверенные, пробежались по моим волосам, успокаивая меня. Веки затрепетали, и я улыбнулась, думая о Карлайле. Он был похож на второго отца.

– Мне бы хотелось пойти в колледж, – пробормотала я; те лекарства, которые мне дали, не совсем усыпляли, но от них сильно клонило в сон. – Я хочу изучать литературу, хочу писать. Ммм… мне хочется семью, где будет много детей, – сонно ухмыльнулась я. – С бронзовыми волосами и зелеными глазами.

Я могла услышать смех Карлайла. – О? И кто же будет отцом этих чудесных детей?

– Конечно же, Эдвард.

Он не смог сдержать улыбки – это легко можно было услышать по его словам – и я знала, что этого разговор вернется ко мне после, но я не возражала.

– А Эдвард всегда хотел большую семью, – задумчиво сказал Карлайл, и я сонно улыбнулась. – Неуклюжие детки с бронзовыми волосами. Они были бы прекрасными, - сказал он, проведя пальцем по щеке. Веки затрепетали снова, и я пыталась бороться с сонливостью, которая поглощала меня. Разве я не должна быть более бдительной? Карлайл, казалось, тоже это заметил.

– Белла, ты устала?

– Хмм, мм…

– Эй, взбодрись. Скажи мне имена. Как ты назовешь девочку?

– Ох… девочка… Тринити. Или, может быть, Ева.

– А мальчика? – спросил Карлайл и тут же задал вопрос доктору, который я не услышала. Его беспокойство росло с каждым сонным вздохом, сделанным мною. – Давай же, Белла. Имя мальчика.

– Эдвард, – выдохнула я, но это не было ответом на его вопрос. Это был мой зов к человеку, которого я хотела видеть сейчас рядом с собой больше чем кого-либо. Я могла чувствовать, что засыпала. Не было понятно, что было не так, но я знала совершенно точно, что случилось что-то, что не должно было случиться.

– Белла!

Но я едва могла слышать голос Карлайла из-за шума техники в ушах.

На один миг монитор замолчал, а затем мое сердце забилось неистово и неравномерно. Я не могла дышать.

И когда темнота стала сгущаться, я испугалась, что это может быть в последний раз.

Эдвард.

Перевод: Winee
Редактура: barsy (не забываем благодарить и Танюшу)

Ну вот никак Белле не везет. Что думаете по поводу главы/перевода? С радостью выслушаю все ваши мнения на форуме.
Что касается следующей главы... Постараюсь ее скинуть вам перед своим отъездом (с 25 июня по 5 июля). В ней будут все те же самые действия, но от лица Эдварда. Сама не люблю такие главы, но автор заверила, что такая глава была необходима. Зато в семнадцатой главе будет все очень мило, придут Эсми и Элис В общем, я тут немного проспойлерила. Надеюсь, что эта глава вам понравилась ;)