Мне было необходимо поохотиться. Прикасающиеся ко мне губы Беллы были самым эротичным опытом в моей жизни, и я был истощен не только в физическом смысле, но и морально. Весь день был упражнением в самоконтроле, и под конец я держался на самом тонком волоске, и мой кожаный диван хорошо это доказывал.
Кровь была одним из самых надежных способов помочь мне взять себя в руки. И поскольку я не знал, что принесет новый день, потому что в последнее время каждый день приносил все более невообразимые сюрпризы, охота была, пожалуй, насущной необходимостью. Мне было невыносимо покидать Беллу: она спит так беспокойно. Но мне на самом деле нужно было идти, чтобы лучше владеть собой и вернуться до того, как моя любовь проснется.
Вернувшись в дом, я услышал звуки рояля, и на мгновение был сбит с толку. Я подошел к дому сзади, со стороны леса, и рефлекторно бросил взгляд на окно гаража – не вернулась ли семья. Розали великолепно играла и иногда развлекалась. Но машин моих домочадцев не было. Оставалась только Белла.
Если быть точным, это не походило на изученное музыкальное произведение. Как будто кто-то дурачился, но с определенной целью. Но меня удивило не это. За полтора года с нашей первой встречи Белла никогда не упоминала о том, что имела какие-либо навыки игры на рояле. А теперь она баловалась Бетховеном?
Я скользнул через заднюю дверь, тихо передвигаясь по дому. Я стоял, прислонившись к стене за ее спиной несколько мгновений, пока она пробовала разные клавиши, пытаясь оживить мелодию. Через несколько минут она успешно подобрала ноты первой дюжины тактов сонаты и расплылась в широкой улыбке, удовлетворенная своим достижением. Больше я не мог молча наблюдать.
Я усмехнулся. И, конечно, не был удивлен ее мгновенным смущением. Я был настроен уговорить Беллу сыграть для меня, зная, что я ее слушаю, и мне пришлось упрашивать ее сыграть несколько раз. Вид ее пальцев, порхающих над клавишами, поразил меня своей чувственностью потому, наверное, что они находились там, где до этого столько раз пребывали мои. И затем я сделал так, что она играла вместе со мной. Всего несколько минут, но за это короткое время я ощутил, будто разделил с Беллой что-то глубоко личное, принадлежащее только мне. У меня возникло чувство, что благодаря этому она лучше узнала меня.
Она попросила меня сыграть для нее, и я сыграл. Вскоре мы сидели друг напротив друга. Я держал в руках ее лицо и был переполнен ее красотой, близостью и тем, что женщина, которую я так люблю и желаю, сидит рядом со мной.
В тот момент я не мог сказать, дело ли в том, как она смотрела на меня, или в музыке, разделенной нами, или в интимности момента, или в свежей крови, текущей во мне, или в струе сексуальности и соблазна, которую Белла неожиданно внесла в наши отношения в последнее время, за три недели до нашей свадьбы. Я мог сказать одно – я хотел ее.
Я воплотил свое желание в поцелуе. И он был чудесным и горячим, головокружительным и всепоглощающим.
Я желал, нет, нуждался в большем.
Я привлек ее в свои объятья, прижав низ ее живота к моему уже очевидно напряженному члену. Я обнял ее за спину и притянул вплотную к себе. Я был вознагражден звуком, который она издала, который вместе с ее ароматом, казалось, отозвался непосредственно в моей промежности. Она опустилась на меня, и это заставило меня бредить от желания.
Еще.
Белла ухватилась за мою спину, пытаясь прижаться ко мне еще ближе. Я знал, чего она хотела. Мои руки соскользнули с ее спины и медленно опустились на упругие ягодицы. Я нежно сжал их, и она громко застонала, целуя меня, ее губы дернулись. Я зарычал, сжав ее крепче, помогая притиснуться ко мне еще плотнее.
Еще.
Боже, помоги, мне нужно было ощутить ее. Я снова поднял руки вверх, намеренно проскальзывая под ее майку. Я застонал при виде цвета – она знала, как нравился мне темно-синий на фоне ее кожи. Когда мои пальцы соприкоснулись с мягкой кожей ее спины, она подпрыгнула, но тут же вздохнула, прижавшись ко мне.
Мои руки блуждали по ее спине, постоянно стараясь притянуть ближе. Чем крепче становились мои объятья, тем выше соскальзывала вверх ее майка, и я остро осознавал, что наши тела разделял только тонкий хлопок моей футболки.
– Эдвард, – вздохнула она. – М-м.
– Белла, – я отодвинулся, чтобы иметь возможность заглянуть ей в глаза, молча спрашивая ее согласия.
– Пожалуйста, – не то попросила, не то приказала она.
Я нежно взялся за край майки и стянул ее с вытянутых рук. Ткань зацепилась за резинку, стягивающую хвост, и ослабила ее, тогда я протянул руку и снял ее вообще, в любом случае, так мне нравилось больше.
Белла выглядела невероятно. Волны длинных волос цвета красного дерева рассыпались по коже цвета слоновой кости, прикрывая изысканный и женственный розовый бюстгальтер с бархатными бретельками и маленьким рядом шелковых розочек в центре.
– Совершенство, – пробормотал я, и мои губы вернулись на ее кожу на этот раз двигаясь от шеи к ключице.
Еще.
Я почувствовал, как Белла крепче ухватилась за мою рубашку.
– Эдвард, – простонала она и потянула ее сильнее. Я немедленно отпустил Беллу, чтобы дотянуться до рубашки и стянуть ее. Наши обнаженные тела впервые соприкоснулись. Жар ее тела и учащенное сердцебиение проникали в меня, как будто это было мое сердце, и оно билось и для меня тоже.
Когда мы целовались, руки Беллы оставляли пылающие следы на моей спине, что только усиливало мое желание. Когда она внезапно убрала руки с моего тела, я немедленно ощутил потерю. Мои глаза распахнулись, пытаясь найти объяснение, почему она отодвинулась.
Она сидела передо мной, одной рукой прижавшись к кружевной ткани бюстгальтера. Другая потянулась за спину, и затем бретельки ослабли в тот момент, когда она расстегнула застежку сзади. Я судорожно вдохнул. Она никогда не переставала удивлять меня.
Прикусив нижнюю губу, она встретила мой взгляд. На мгновение она замерла, дав мне возможность подготовиться к зрелищу, которое собиралась мне подарить.
Я хотел дать ей понять, что желал его, поэтому я аккуратно протянул руки вперед, положил их над ее сердцем и раздвинул в стороны ее ладони, медленно поднимая кружевную ткань.
Господи, Боже, она была потрясающе красива.
Я протянул ладони и сжал ее лицо, привлекая к себе для поцелуя.
– Белла, – прошептал я, целуя ее. – Я не могу высказать. Не могу высказать, как люблю тебя, и как ты совершенна.
Она наклонилась вперед, отвечая на поцелуй, прижимаясь ко мне обнаженной грудью. Ощущение было почти невыносимым, и мы оба застонали при соприкосновении. Я немедленно почувствовал, как твердеют ее соски, и меня захватила возможность чувствовать ее возбуждение, как она чувствует мое.
Еще.
Внутри меня кипело сражение. Я знал, что все происходит слишком быстро, но желание мое было непреодолимым, особенно учитывая то, что наша последняя близость поколебала мою уверенность в том, что Белла непременно пострадает, если я потеряю самоконтроль.
Наши поцелуи стали глубже, она тяжело дышала. Я пробежал губами по скуле к шее, прикоснувшись носом к сделанной мною там отметине. Белла тяжело дышала над моим ухом и потом выдохнула:
– Прикоснись ко мне, – и направила мои руки к своей груди.
Ух, так хорошо! Ощущение ее груди в моей руке было неописуемым – теплая и полная, мягкая и упругая.
– Эдвард, – выдохнула она. – О-ох.
– Белла, тебя так приятно касаться, – хрипло сказал я.
– М-м, сильнее, Эдвард, – она лизнула мое ухо. – Ты говорил, что будешь трогать меня сильнее.
Господи. Ее слова отозвались прямо в моем члене, который напрягся, причиняя мне неудобство, упираясь в джинсы и уже влажные плавки. Я точно знал, о чем она говорит – о словах, которыми я направлял ее, когда она ласкала себя тем утром.
Я осознавал, как хотел прикоснуться к ней, но мы вступали на опасную территорию, и я замер, боясь причинить ей боль. Она поняла это.
Она отодвинулась и посмотрела мне в глаза. Ее лицо раскраснелось, ее взгляд затуманился от желания, а рот приоткрылся. Она положила свою ладонь на мою.
– Может... может тебе будет проще, если... если я покажу тебе? То есть... как сильно... можно?
Ее слова снова поразили меня. Она будет моим спасеньем и моей гибелью. Я наклонился, нежно поцеловал ее и прошептал «да», не отрываясь от ее губ.
Она сжала мою ладонь своей и направила, массируя и сдавливая свою мягкую плоть. Чем сильнее я давил, тем больше стонов она издавала. Усиление аромата ее возбуждения сказало о том, что она получала необычайное удовольствие от более жесткого обращения, и какая-то первобытная часть моего мозга взорвалась при осознании этого. Ее желание двигаться медленнее и дать нам возможность узнать больше друг о друге не только помогало сохранять мне самоконтроль, но также дало мне возможность понять, что с ней можно вести себя не так нежно, как я намеревался.
Она подняла другую руку и обеими руками убрала мою немного в сторону. Одной рукой она держала мое запястье, а другой взяла мои указательный и большой пальцы и направила их к соску. Мне пришлось сделать усилие, чтобы не закатить глаза, когда она показывала, насколько сильно я могу его сдавливать. Вид этой демонстрации был невероятно эротичным.
– Все в порядке, Эдвард, – прошептала она, наклоняясь и целуя меня в ухо. – Хорошо. Мне не больно.
– Белла, я так люблю тебя, – пробормотал я и провел носом вдоль ее шеи. – Ты сводишь меня с ума.
Я почувствовал, как щека, прижатая ко мне, искривилась в улыбке.
– Это взаимно.
Я почувствовал зубки, нежно пробежавшиеся по моему уху, и застонал. Она игриво куснула меня, и я снова непроизвольно застонал, а она всхлипнула от удовольствия.
– Ты мне нужен Эдвард, – она укусила чуть сильнее, – Я так хочу тебя. – Она прижалась ко мне теснее, подчеркивая сказанное.
Ее сердце, ее слова, ее зубы, ее тело. Это было так много, почти слишком, и я хотел все это. Мое сопротивление, моя решимость таяли, похожие на готовый разорваться канат, держащийся на последней ниточке.
Еще!
Мне больше не нужно было ее руководство. Мои голодные руки блуждали по ее груди. Она выгнулась мне навстречу, отбросив голову назад в пароксизме удовольствия. Я удерживал ее одной рукой, подперев спину, и медленно наклонил назад, так чтобы видеть все ее тело. Я прислонил ее плечи к роялю, локти опустились на клавиши, вызвав взрыв бессвязных нот. Никогда за все годы, пока этот инструмент находился в моем владении, он не издавал таких прекрасных звуков.
– Боже, Белла, ты прекрасна. Дай мне прикоснуться к тебе. Дай мне почувствовать тебя, – она простонала что-то похожее на «да», и я положил обе руки на ее шею и провел ими вниз по плечам, по гладкому ровному пространству между ключицами, по упругим изгибам грудей к твердости ее живота. То тут, то там мои прикосновения вырывали у Беллы ответные стоны и вздрагивания, ее тело извлекало музыку из пианино. Мои руки опустились на ее бедра, которые я крепко сжал и не раздумывая притянул к себе, прижав нас друг к другу. Мы оба застонали при соприкосновении. Я так хотел ее в тот момент, что в голове у меня появилась непрошеная мысль: «К черту свадьбу! Возьми ее сейчас!»
Нет! Еще! Нет! Да! Еще! Ах-х.
– Белла, я... я хочу кое-что попробовать. Пожалуйста... не шевелись. Можешь, любимая?
– М-м-м, – выдавила она, поднимая голову с пианино и глядя мне в глаза.
Я наклонился и прижался губами к ее животу. Она задрожала.