Название: 9 грамм
Песня: Save Me From Myself - Christina Aguilera
Автор: -
Жанр: Angst/Romantic
Рейтинг: R
Пэйринг: Эдвард/Белла, Джейкоб Блэк, Эммет Маккартни.
Саммари: Они были лучшими друзьями и им было хорошо вместе. Но им не повезло – это переросло в любовь. И они стали врагами, чтобы причинять друг другу боль.
Предупреждение: Эдвард Каллен и Изабелла Свон актеры, познакомились на пробах совместного фильма. У Беллы есть парень – Джейкоб Блек, с которым она встречается вот уже несколько лет.
9 грамм* - классический вес пули.

***
Сначала было феерично весело, как бразильский карнавал: море цветов, растворенных широких улыбок, они накуривались вместе с Маккартни и купались в фонтане на главной площади в Риме. А потом официально приносили извинения руководству своей киностудии, чтобы выйдя из здания заявить прессе, что Эдвард - гей, а она наркоманка и беременна.
Они спелись сразу, как познакомились на пробах фильма, став неразлучными друзьями и сущей головной болью для режиссера. Эдвард – единственный кто полностью ее понимал и поддерживал, если даже не опережал, в ее сумасшедших выходках. Они жили каждый день как последний, делая все, что только в голову взбредет, гонять в бешеном угаре за развлечениями. Каждую ночь они зависали в барах, закрытых клубах и прочих злачных местах, буквально упиваясь весельем. Они прыгали на крутящейся сцене, различая только друг друга в этом вихре сумасшедших прыгающих огоньков. Белла буквально задыхалась от смеха, смотря в блестящие глаза Каллена, который еще и умудрялся оглушительно подпевать. Им было слишком весело, чтобы подумать, чтобы увидеть к чему это все идет.
Потом настала вторая фаза, когда физическое притяжение начало вырываться из-под контроля – эти вечные шутки с сексуальным подтекстом, провокации и как бы невзначай скользящие прикосновения. И взгляды. Он растворялся в ее расширенных черных зрачках, считая гулкие неравномерные удары своего сердца. Словно двум магнитам, им физически трудно было находиться рядом друг с другом, не прикасаясь. А еще и режиссеру постоянно требовалось, чтобы он то взял ее на спину, то провел по шее, его руки постоянно должны были находились на ее бледной желанной коже. А Эдвард только этого и ждал, пальцы становились все более жадными, задерживаясь дольше чем нужно, не отпуская желаемое. Тяге было просто невозможно сопротивляться, это начисто сводило с ума. Это видели все, поэтому никто не участвовал в их постоянно заключаемых пари. Да по сути любой был бы там лишним.
А им нравилось испытывать друг друга на прочность, узнавать, где их граница, и насколько она прочна. Однажды ночью, после очередной веселой тусовки в ночном клубе они сорвались. Можно было бы поставить в причину то, что они были на 50 процентов из текилы и по брови обкурены, но это было бы не правдой. Не в первый раз. Просто они сорвались, не удержались магниты. Это была самая незабываемая ночь в их жизни.
Он помог ей добраться до номера, потому что ее ноги уже упорно спали, отделенные от хозяйки. Однако по дороге домой она еще успела спеть что-то из репертуара Марли и заявить на всю улицу, что нагнутой позе мир выглядит намного лучше. А когда они оказались в темной комнате, и он опустил ее на кровать, Белла удержала его за футболку, не давая включить свет. Нет, не сейчас, иначе все исчезнет, а у нее еще не остыли ожоги, которые остались в местах, где он прикасался к ней, неся ее на руках. Ни о чем не думая, Свон почти грубо дернула его на себя, обвивая его ногами. Для него это было слишком, он же тоже не железный. Ее близость сносила крышу, а сейчас, чувствуя ее под собой, он понимал, что это конец, что они проиграли еще до начала. Белла думала, что ее кожа расплавится под его раскаленными пальцами, что позвоночник переломится от непрерывных разрядов тока, безбожно пропускаемых через нее. В тот раз, их самый первый, нежности не было, было горячее, обжигающее желание, страсть.
Утром они оба были в прострации. Но решили не напрягаться и сказали друг другу, что это ничего не значит. Им и так друг с другом не плохо. Глубоко внутри втайне от самих хозяев, начал зарождаться страх, что они могут потерять что-то важное.
Кто еще мог тусить с ним по десять часов в сутки, вытворять безумные вещи, а потом идти на важную презентацию, обкидавшись энергетиками и нести всякую чушь про тонкие и высокие отношения главных героев, кроме нее? Нет, оно того не стоит.
Они очень старались возвратиться к тому же уровню безумных лучших друзей, но вот только ничего не получалось. От одного прикосновения сносило крышу, дыхание перехватывало, пульс бился рваным ритмом. Пытаясь сбежать от самих себя, они безмолвно свели к минимуму все тактильное общение, избегая касаний, боясь их как огня. Но надолго это не помогло, и однажды они сломались и сделали это прямо в машине! Там, где их могли застукать папарацци, это могло стать их концом! В тот раз они получили кроме волшебного удовольствия еще и огромную долю заводящего адреналина, который кружил голову лучше всяких допингов. И стало ясно, что пути назад нет…
Зачем все усложнять? – решили они и стали «друзьями с привилегиями». Сто раз они были на грани того, чтобы их застукали, адреналина получили лет на 10 вперед. Но потом они лишь смеялись над этим, и Белла, стирая следы их близости, поправляла волосы и, подмигнув на прощание, уходила к Блэку, который все еще был ее парнем.
Однажды Эдварду захотелось, чтобы Блэк сдох, и она сейчас осталась. Внутри начало появляться какое-то едкое развязное безумие. Каждый раз, когда Свон уходила, оно становилось на грамм больше. Он становился жестче в их ласках, оставляя на ее бледной коже синие тени. Она покрывала его матом и замазывала их тональником. Они, как и прежде оставались лучшими друзьями, по-прежнему совершали свои безумные выходки, отрываясь ночи напролет.
Но его внутри начало что-то не устраивать, он злился, не понимая, чего хочет. Может нужно больше их времени, может ему просто не хватает? Он увез Беллу в Лондон на три дня, которые они провели большим временем в горизонтальном положении. Но и это не помогло, стало только хуже. Однажды Эдвард понял, что ее зеленая детская зубная щетка хорошо бы смотрелась в его ванной, это его напугало. Он исчез на неделю ничего не сказав, хотел все обдумать. Потом появился с черными кругами под глазами, огромным букетом белых роз и широкой улыбкой от уха до уха. Он сказал, что, кажется, любит ее, а значит им надо быть вместе.
Но улыбка быстро сошла на нет, когда ее лицо вытянулось и она спросила очередная ли это шутка. Шутка? Какая к черту шутка, он серьезен как никогда в жизни. Белла растерянно спросила его: «А как же Джейк?».
- Джейк?.. А не пойти ли ему просто на хрен?
Она недоверчиво и испуганно на него посмотрела, и тут ему показалось, что его уронили со стоэтажного дома. От такого удара просто не живут. Глубокий вдох… Кривая ухмылка и слова: «Я отличный актер, правда? Круто я тебя развел». Свон совсем не весело засмеялась и одобрила его актерское мастерство. Но вот внутри засосал страх, смотря на это несоответствие: широкую улыбку и дикие обезумевшие глаза. Тогда она впервые в жизни испугалась его. Но шоу продолжается, они отправились в бар, набрались до чертей и в ту ночь, секс был с привкусом какого-то разрушающего отчаяния, с легким налетом безумия.
А на следующий день Каллен пошел в бар и подцепил девчонку. Утром Белла об этом узнала… Истерик не было, но это-то его и взбесило! Лучше бы она орала и швырялась в него посудой, чем эта ее паршивая улыбочка и «ну я же тоже это делаю с Блэком».
Это было умышленно. И с этого начался новый виток их отношений. Возможно, зря они посмотрели фильм «Влюбись в меня, если осмелишься»… Эдвард боялся, что у них тоже все закончится бетоном. Мысль о том, что сейчас она сходит с ума в его объятиях, а через пару часов может делать ЭТО с Блэком, доводило его до крайности. Иногда смотря на Джейка, хотелось, чтобы в руке оказался холодный надежный револьвер.
Они по-прежнему прикалывались, только их приколы стали немного злыми, не утратив при этом своей веселости. Просто она стала немного извращенной. Иногда они шутили друг с другом слишком жестко - Белла оказалась в больнице, после того как она на спор спрыгнула с высоты. А ему всего-то хотелось, чтобы Свон хоть немного узнала, каково это, падать с высоты.
Но падать снова пришлось ему. В тот вечер, сидя в белом коридоре около стеклянной двери, за которой врачи по его вине боролись за ее здоровье, он первый раз задумчиво посмотрел на свои вены… Как они до этого докатились? Главное – как он мог, что наделал? От ужаса леденела спина, покрываясь холодным потом, а сердце сжималось в тугой комок от животной паники. Не выдержав подступающего безумия и тяжести вины, Каллен встал и направился в бар, чтобы напиться так, что забудет свое имя. По пути столкнулся с испуганным бледным Джейкобом, который узнал новости и спешил в больницу. Они без слов обменялись взглядами, оказывается, Блэк ненавидел его не меньше…
***
Прошло два месяца, все вернулось в норму, будто ничего и не произошло. На его день Рождения Свон пришла к нему в странном состоянии. Она не разрешила ему говорить, они занимались любовью молча. И именно любовью, в этот раз было все слишком нежно, искренне так по-особенному. В конце Изабелла не смогла удержаться, и он услышал тихие всхлипы. Ее щеки были мокрыми. У него начали рождаться робкие мечты и надежды, что у них все будет хорошо, что будут ВМЕСТЕ. А потом она убила его… Всего пара слов, как пара пуль: Джейк сделал предложение. Это был их последний раз, они должны все это прекратить, это не правильно.
У него даже не хватило сил подняться с холодного пола, когда за ней хлопнула дверь, так и пролежал всю ночь в том положении, окаменевая. Утром бритва показалась особенно блестящей, а расширенные глаза в зеркале, полные тоски, особенно невыносимыми. Уже решился, занесся лезвие, но в дверь начало долбиться будто стадо слонов - приперся Маккартни, перебив все. И не отставал его следующих две недели, как бы грубо Эдвард его не посылал, Эм тоже был дураком.
Он не видел ее уже целых две недели, с каждым днем становилось не лучше, а хуже. А в конце срока Джейк решил доказать ему что-то или просто поиздеваться, прислав официальное приглашение на бракосочетание. Наверно хотел просто добить его, он ведь был уверен, что Каллен не появится, чтобы не видеть, как Белла навсегда ускользает из его рук. Красивая белая карточка из плотной дорогой бумаги, розовая окантовка. Джейкоб, а ты знаешь, что она ненавидит розовый цвет? Эдвард усмехнулся, смотря в зеркало, он придет, еще как придет… Только вот ты Блэк очень пожалеешь об этом.
***
Белла сидела и озадаченно рассматривала свое испуганное лицо в зеркале, прогнав всех из этой комнаты, что была непосредственно в церкви. Сейчас сознание выдавало только одно: НЕТ! Что нет, она не знала, просто очень хотелось сбежать куда-то очень далеко, где никто не найдет ее, где ее больше не заставят играть роли.
Девушка вздрогнула от резкого хлопка и обернулась - в дверном косяке нарисовался одетый с иголочки Каллен. Улыбка от уха до уха – ему все нипочем.
- Какого черта ты здесь делаешь?!
- У меня приглашение, - он лениво опирался на косяк, помахивая бело-розовой карточкой.
Свон была ошеломляюща в белоснежном воздушном платье, вся в окружении кремовых роз и классической строгости. Сердце сжалось от невозможности, несбыточности мечты.
Зачем пришел? Ну, у него была давнишняя эротическая фантазия – сделать это с невестой, с чужой невестой. И конечно она не устояла, так и не научившись сопротивляться его зеленым, замкнутым на сто препятствий, глазам. А потом, идя вдоль прохода, не чувствовала себя грязной, хотя казалось, что все знали правду и только так на нее и смотрели. Его прикосновения не могли испачкать ее, это было чем-то практически священным. Когда пришла ее очередь отвечать, она услышала его голос. «Ну что же Беллз, слабо сказать в церкви нет? Неужели по кайфу такая жизнь, а ведь придется рядом с ним просыпаться каждый день. Повеситься не захочется?». Вот тут ей стало по-настоящему страшно от этой перспективы, так и будет, она свихнется от этой пресной снобистской жизни. И не будет больше его… О чем она вообще думала, как оказалась здесь в белом дурацком платье?!
Белла развернулась и изо всех сил побежала вдоль прохода наружу, сопровождаемая возгласами, охами и ахами. Джейк рванул за ней, пытался удержать, хватал за руки, уговаривал, угрожал, давил на жалось. Но было одно желание – разрушить все. И убежать. А потом Джейкоб увидел насмешливо выходящего Каллена и перекинулся на него. Это дало ей возможность ускользнуть, скрывшись в такси. А Эдвард улыбался в озлобленное, полубезумное лицо Блэка, не сопротивляясь, пока тот превращал его в фарш. Ему было смешно - неужели этот наивный, оглушенный от ее потери, мальчик, которого он так ненавидит, всерьез думает, что сумеет сделать ему больней, чем она. Это было невозможным, да и он, по сути, не виноват, просто теперь его очередь кого-то растоптать, например Блэка. Почему нет, если есть возможность?
Ночью она пришла… Пробежалась нежными руками по его лицу, ощупывая ссадины и шепча разную любовную чушь. А Каллен готовился. Потом снова незабываемая ночь, чуть не стеревшая его волю в труху, но не стеревшая. Он перебил ее сбивчивые признания в любви и всевозможные обещания.
- Какая любовь, о чем ты? Я просто спас тебя. Так, по-дружески... С тобой слишком весело, чтобы дать им превратиться тебе в благопристойную миссис Блэк. А между нами просто волшебный секс. Причем здесь любовь?
В этот раз медленно умирала Белла, засыпая все вокруг невидимыми осколками разбитого сердца. Она решила в последний раз подарить ему это волшебство, а потом исчезнуть из его жизни навсегда. Утром она уходила, пока он спал, а он притворялся, что спал.
Конечно, она исчезла, но он так и предполагал, эта идиотская история не могла закончиться иначе, плохому режиссеру – плохой конец. Элис как-то обмолвилась, что она переехала в Италию. Ну да, там было весело когда-то. Им. Вдвоем. Именно там, на главной площади, еще будучи лучшими друзьями, они решили искупаться в фонтане, за что огребли по-полной. Но все правильно: она там, в Италии, он - тут, в Калифорнии. И огромный океан, который будет ему лишней гарантией, удерживающей от глупости. Ее проклятый дом стал его, а Свон попробовала свою же собственную горькую пилюлю. Все правильно. Так какого же хрена ему так паршиво?
Через месяц Эдвард понял, что спивается. Это уже было не веселье, а зависимость. Что дальше, наркота? И тогда самая глупая мысль стала казаться самой желанной. Однажды ночью, когда его как всегда ломало от отсутствия под ладонями гладкой родной кожи, ему как будто фильм включили, показывая все это, всю их историю со стороны. Сработала лампочка, Каллен поверить не мог, что был таким обделенным, таким идиотом. От осознания он заметался по комнате, хватаясь за голову, пытаясь упорядочить бешено мельтешащие мысли, надо было принять решение. Долго это времени не заняло, схватив кепку и бумажник, Каллен выскочил, набирая номер Элис. Тоскана. Она живет в Тоскане.
Не зря Эдвард всегда так ненавидел аэропорты, оказалось, что ближайший рейс только через четыре чертовых часа. Если он выживет за это время, то все изменит! Заставит ее на крайний случай, все должно быть правильно, а правильно это когда они вместе. Они вместе и любят друг друга, и никак иначе.
Ожидания было просто невыносимым, минутная стрелка ползла убийственно медленно, это все его ужасно бесило, необходимы были какие-то активные действия, чтобы утихомирить пламя, пылающее внутри. Тупые серые сидения, тупой зал ожидания, все тупое! И тут мелькнуло что-то, что зацепило его нервный взгляд. Брелок в виде черепа болтался в воздухе, а рядом с ним скалилось изображение Боба Марли. Черт! Взгляд выше – маленькая знакомая, родная фигурка с всклокоченными черными волосами и еще более черными очками. Голова опущена, взгляд в пол. Боже! Ну здравствуйте галлюцинации на фоне желаемого… Хотя черт с ними, дурка так дурка, его и так устраивает. Он сломя голову побежал к галлюцинации, которая оказалась на удивление материальной. Запах, слишком знакомый запах кружил ему голову, сбивая зрение, в ушах звенело. Он стряхнул с нее очки и увидел те самые расширенные шоколадные глаза. Боже, дурка, да я тебя обожаю! Впился в губы, задыхаясь, потихоньку начиная верить, что это реально, что ОНА реальна. Руки будто жили отдельной жизнью, ощупывая, вспоминая, исследуя.
А Белла плакала, беззвучно, не дергаясь, просто один прозрачный поток за другим по одной намеченной дорожки. Ему больше не было больно - дыра в груди начала затягиваться. Но не ее раны… Она отстранилась. Эдвард попытался не дать ей сделать это, но наткнулся на твердый взгляд. Какого …?
- Тогда там, после свадьбы, ты специально делал мне больно. Это была месть? – жестко спросила она.
Внутри все свело от страха, неужели это не конец? А вдруг это только половина их мучительной истории или еще хуже начало? Поднялась тошнота. Но этот твердый прямой взгляд не давал соврать, он почти прохрипел:
- Да.
- А что, если сейчас моя очередь?
Руки обвисли безвольными плетьми, он с усилием развернул согбенные плечи, поднял глаза, стараясь говорить спокойно, но губы почему-то прыгали, пропуская некоторые фонетические звуки:
- Это только в твоих руках. Но лучше, если у меня есть выбор, то просто убей… Легче… мне…
Последние слова он пропускал с воздухом, с хрипом вырывающимся изнутри. Похоже на приступ астмы. Нечем дышать, суженые ноздри отказываются качать кислород. Ее взгляд не смягчается, она, пристально смотря, задает самый главный вопрос:
- Ты меня любишь?
Но вот сил ответить уже нет, хоть ты умри. А возможно так скоро и будет, если ничто не изменится. Поэтому он перенес свое лицо на ее уровень и вгляделся прямо в ее шоколадные глаза, хотя даже глубже, все же сумев выдавить:
- Всегда любил.
Тут чужеродная холодная маска свалилась с ее лица, раскалываясь миллионами кусочков. Наконец появились всхлипы, дрожание, она вся съежилась и зарыдала в голос, навзрыд, с силой прижимая судорожно сжатые кулаки к груди. Он обнял ее сверху, защищая и пряча от остального большого плохого мира.
Общительность – для меня слишком сложно,
Забери меня из этого большого плохого мира.
Сделай меня счастливой, но прошу – осторожно!
Мои чувства разбиты, я как на шарнирах…
Сквозь всхлипы он слышал невнятное задыхающееся лепетание: «Я люблю тебя, люблю… Я умирала, там… Одна… Боже, как же я тебя люблю, невыносимо… Умирала там, прости…».
Это наверно самый счастливый момент в его жизни, все нездоровое внутри него лечилось, порванное – зарастало, умершее – оживало. Он крепко прижимал к себе этого плачущего, содрогающегося ребенка, задерживал дыхание, чтобы удержать глаза сухими и понимал, что получил в этой жизни все, чего хотел и даже больше.
Они смогли простить друг другу все, это никуда не исчезло, просто это их путь, пусть тупой, лишенный смысла и понимания, но их. Они много кого сделали несчастными, особенно друг друга. Но теперь если есть в мире счастье, то оно у них. И нет, они никому об этом не расскажут, чтобы за ним не пришли.
Каждый раз, смотря на нее, Эдвард заново рождается, каждый раз чуть более счастливый, чем прежде. Она пыталась, как-то сидя на столе, когда его не было рядом передать листку бумаги что чувствует, но промучившись целый час, не смогла подобрать слова. Как передать крошечные микроинсульты, после каждого его взгляда, и настоящую беду, когда он улыбался? Это невозможно! Может таких слов пока не изобрели в английском языке, может стоит выучить русский или японский? Говорят они самые сложные. Хм, стоит подумать…
Когда-то Эдвард очень боялся. Боялся что это только середина или начало… Он ошибался, и нет одновременно. Это был конец, тот самый Хэппи энд, который так радует детей в конце диснеевских мультиков. Но это было и начало, начало новой жизни, в которой было все, но это все было у них двоих. Можно было бы сказать поделенное ровно пополам, но это было бы ошибкой. Никакого деления не было, просто они стали чем-то целым, монолитным, неделимым по природе. И никогда больше не будет иначе.
Ах, да и они все-таки снова искупались в том гребанном фонтане в центре Рима, где эта чокнутая парочка отмечала свой медовый месяц. И конечно, их схватила полиция, но это совсем другая история…