Всем пламенный привет!
Прошу прощения за такой длинный перерыв. Надеюсь, вы будете благосклонны ко мне и героям, и мы порадуемся за их романтическую поездку в Прагу вместе.
Не подведу вас и в скором времени доведу историю до логического конца.
Буду безумно рада вашим откликам и комментариям.
Всех жду на форуме, ссылка после главы.

---

Я нетерпеливо ерзала на сидении, наблюдая через иллюминатор приближающуюся армию красных черепичных крыш, в то время как самолет с характерным звуком выпустил шасси и приготовился к посадке. А через полчаса уже прильнула к боковому стеклу автомобиля, за которым мелькали готические шпили монументальных сооружений из прошлых эпох и контрастные фасады ультрасовременных пражских зданий. Город приветствовал нас. Он завораживал и манил: колокола старинных костелов звучали в унисон с клаксонами резвых трамваев, а в приоткрытое окно нагло врывались порывы осеннего ветра, несущего за собой запахи пряностей, табака и промокшего под дождем асфальта.
Непроизвольно я стала напевать мелодию «dreams are my reality», которая прекрасно передавала мое внутреннее состояние покоя и радости.
- Что ты там мурлычешь себе под нос?
Я тотчас обернулась, но чары не растворились, а только сильнее опутали меня.
Эдвард - такой волшебно красивый, такой нежный, добрый, такой настоящий – сидел рядом и, сощурив глаза, с подозрением смотрел на меня. Я не сдержала улыбки и смущенно отвернулась, пряча раскрасневшиеся щеки за завесой спадающих на лицо волос.
Он наклонился ко мне, заправил упругий локон за ухо и едва уловимым касанием очертил линию скулы. Неторопливо и осторожно. Потом одним указательным пальцем вскинув подбородок, повернул меня к себе. И поцеловал. Легко, непринужденно, без стеснения. Я залюбовалась им. Не могла поверить, что все это по-настоящему: мы, Прага.
Теперь в откровенном диалоге с собой я признавалась (наконец-то), что с первого взгляда, с первой минуты общения чувствовала нечто необъяснимое, непонятное и пугающее до чертиков. Нечто, перевоплотившееся с течением дней в совсем конкретное и настоящее, осязаемое. В любовь.
Сейчас в тесном салоне такси мне казалось, что сердце может лопнуть от переизбытка чувств к Эдварду. Но тогда… Злость на весь белый свет, обиды после пережитых предательств, напускная холодность Эдварда – тогда я отрицала все предпосылки. Я выстроила преграды и сопротивлялась, как могла. Потому что верила – любовь ничего кроме боли и слез не приносит. Мама, Джейкоб…
Знаете, я долгое время хвалила себя, что избежала срыва в начале нашего совместного с Эдвардом пути. Я думала, все сделала сама. Но правда неожиданно свалилась мне на голову: это благодаря ему.
- Сегодня последний день фестиваля света, - вмешался в мои размышления таксист, говорящий на чистом английском, и указал в сторону площади, загроможденной аппаратурой. – Очень советую посетить, такое зрелище нечасто увидишь в городе.
- Хочу! - Тотчас загорелась я. А потом сдвинула брови и даже немного расстроенно добавила: - Везде хочу.
Эдвард рассмеялся и, переплетя пальцы наших рук, поцеловал тыльную сторону моей ладошки.
- Везде. Обещаю.

Из-за задержки при стыковке рейсов я опаздывала на генеральную репетицию, поэтому Эдвард сопроводил меня до отеля, который расположился в центре города на Вацлавской площади, а сам отправился в спальный район Праги, где находились его апартаменты, наспех арендованные в интернете. Он пообещал, что мы скоро увидимся. Я верила и почти порхала на пути к ресепшену.
Все прошло быстро: администратор, молодая девушка, сказала, что никто моим отсутствием не интересовался и посланий мне не оставлял, только ознакомила с информацией по отъезду спортивных шаттлов и вручила карточку от двери. Я была рада, что с регистрацией не возникло проблем, и бронь придержали до моего приезда.
Небольшой номер с кухней и видом во двор по достоинству оценить не удалось: в распоряжении я имела не более двадцати минут. Я переодевалась практически на ходу, успела только почистить зубы и завязать, не причёсываясь, волосы. Но перед самым выходом я остановилась, чтобы взглянуть на себя в зеркало, и улыбнулась: усталость и мешки под глазами от длительного перелета не были заметны по одной простой причине – я почти светилась от счастья.

Самый главный вывод, который я сделала на генеральной репетиции: всем плевать на генеральную репетицию. Когда речь шла о благотворительности, и на кону не стояли кубок или место в национальной сборной, гимнасток занимали только культурные мероприятия и фотосессии, в ожидании которых они лениво махали накаченными ногами, болтались на брусьях, а то и вовсе переписывались в твиттере.
Отрепетировав в порядке очереди затертый до дыр номер, подогнав его под нестандартные размеры сцены спортивного комплекса, совместно с операторами настроив свет и звук колонок, поющих тенором Фредди Меркьюри, я успела даже мило пообщаться с парочкой сплетниц, чем их несказанно удивила. Узнала, что меня каким-то образом засекли двумя днями ранее на одной из вечеринок и даже опубликовали в сети материал с размытым фото. Я выдохнула. Наверное, все решили, я слишком высокомерна, чтобы появляться на ежедневных прогонах и тренировках. Хоть раз репутация сыграла мне на руку.
На все механические действия у меня ушло не больше часа. И теперь я скучала в углу и думала о том, как скоро окажусь рядом с Эдвардом, как мы будем гулять по ночной Праге, смеяться, обниматься и…
- Ты! Улыбчивая и костлявая, давай сюда! - Услышала я почти над ухом.
Фотограф со смешными рыжими кудряшками обозначил, что недоволен крупными и не самыми фотогеничными девицами, по периметру обступившими его площадку и норовящими влезть в кадр. Он требовал меня. И в первую очередь.
- Белиссимо! – заголосил мужчина, в скором времени получив под вспышками фотокамеры нужную ему картинку.
Без десяти шесть я освободилась, и желудок наглым образом напомнил мне, что неплохо было бы перекусить. У меня оставалось достаточно времени до групповой фотосьемки. В голову закралась коварная мысль, и я набрала Эда.
- Через пятнадцать минут буду. – От его голоса по всему телу побежали мурашки, напоминая о совместных тайских вечерах.
Предупредив о своей отлучке ребят из организаторской команды, я отправилась в раздевалку, где накинула свитер с высоким горлом и ветровку. С лестницы я сбегала, пропуская на радостях ступеньки. Потому как уже видела, уже знала, что облокотившийся на мотоцикл красавец в шлеме – мой Эдвард.
С таким разгоном я не могла не врезаться в Каллена крепкими объятиями. Ммм… Его одеколон сводил меня с ума. А черная кожаная куртка и темно-синяя водолазка, подчеркивающая атлетически сложенное тело, заставляли позабыть обо всем. Он был достоин того внимания, что привлекал.
- Неплохая задумка, мистер Икс, – подмигнула я Эдварду.
Я села позади него и, надев пассажирский шлем, крепко обняла. После набрала воздуха в легкие и с первыми порывами встречного ветра зажмурила глаза, наслаждаясь происходящим.

Мы остановились, но пришла в себя я не сразу. Очнулась, когда Эдвард сжал мою талию, чтобы помочь спуститься с мотоцикла. И как только я оказалась на земле, потянулась к его губам. Но Эд увернулся от моего выпада и настойчиво увлек за собой. Я расстроилась, но последовала за ним. Я последовала бы за ним куда угодно.
Мы двигались вниз к набережной, затем стали пробираться сквозь плотную толпу. Я чувствовала запах жареного на гриле мяса и пота, слышала звон пивных бокалов в такт громкой национальной музыке и понятную на любом языке брань. Я видела, как резво давятся в очередях люди и тут же хлопают друг друга по плечам, приглашая вместе выпить, как довольно рычат бродячие собаки, ухватившие с чьего-то стола по свиной сардельке.
За короткий путь мне потоптались по ногам уже множество раз, кто-то даже задел меня локтем, но атмосфера пивного фестиваля – вызывающие наряды официанток, заливистое пение гармони, крики зазывал, искренние и неподдельные эмоции на лицах людей – все это так и манило присоединиться, остаться, задержаться совсем на чуть-чуть. А может, и на всю ночь.
Но, видимо, у нас были другие планы, так как мы прокладывали путь вперед. Туда, где толпа начинала редеть. Мы двигались в сторону главного моста, прямиком к центральной аллее. Но когда я уже собралась обгонять Эдварда, тот резко свернул влево, уходя от намеченного маршрута.
Я ничего не понимала. Мы шли долго. Я несколько раз подворачивала ногу на брусчатой дороге. И когда мое терпение окончательно лопнуло, а необходимость коснуться Эдварда достигла предела, мы обогнули высокое здание и оказались на абсолютно оголенном каменном выступе, где располагалась небольшая кафешка с видом на весь утопающий в закате город.
Я ахнула. Не сдержалась. То, что предстало передо мной, – изгибающийся над водой мост, силуэт величественного собора вдалеке, столпотворение ярких крыш, купающийся в зелени берег, рассекающие речную гладь лебеди и шелест воды, разбивающейся о естественные пороги, – это было невозможно, просто запредельно прекрасным.
Эдвард бережно обнял меня сзади и зарылся носом в волосы.
- Извини, я не романтик… Но хотел тебя удивить.
Всего мгновение, и наши губы встретились. В голове взорвались фейерверки, а жадные прикосновения Эдварда опалили тело, будто языки пламени.
В этот раз Каллен был настойчивее. Я почти задыхалась, однако сдаваться не хотела. Я ответила ему со всей силой и желанием, которое прятала глубоко внутри. Мой язык ворвался в поцелуй, претендуя на господство. Но почти яростный отклик ясно дал понять, что мне не светит и равноправие.
Эдвард, наконец, вел себя раскованно, я чувствовала. И это было прекрасно.
Мы спорили, наседали друг на друга. Не желая признавать поражение, я прикусила нижнюю губу Каллена, отчего он почти завыл и немедленно отстранился, вонзив в меня затуманенный взгляд.
Мы оба тяжело дышали, оба были взвинчены до предела. Эдвард первым прервал зрительный контакт и вернул нас на землю, где сидящие за столиками посетители с явным интересом наблюдали за разворачивающимся перед ними представлением. Кто-то кивал в нашу сторону, кто-то даже посмеивался. Я залилась краской. Господи, с Эдвардом я совсем забывала, что мы на этой планете не одни.
- Сюда, - басисто позвал он и проскользнул между столиками к самому дальнему, спрятанному в тени.
Эдвард сказал, что не голоден и взял только кофе. Я же хотела попробовать абсолютно все аппетитные блюда со страниц красочного меню. И долго страдала от того, что физически подобную задачу не потяну.
Наконец, я остановилась на порции свиных ребрышек и жареного сыра. И удивленный взгляд Каллена никоим образом меня не смутил.
- Я хотел с тобой поговорить, Белла, - выискивая что-то на дне чашки, начал Эдвард. Ничего членораздельного ответить я не могла, так как только начала жевать огромный ломоть вкуснейшей свинины в маринаде. Кажется, ему это оказалось на руку. – Чтобы между нами больше не было недомолвок и непонимания, я хотел объяснить…
Я застыла, позабыв о еде. Напряглась. Он услышал тишину и поднял глаза.
- Я… я согласился стать твоим тренером уже потому, что восхищался тобой, - на одном дыхании выпалил Эдвард. Застыл. А после того, как я громко проглотила едва не вставший поперек горла кусок мякоти, заулыбался и расслабился. – Белла, ты такая потрясающая, - протянул он с какой-то особой нежностью и погладил по щеке. Мне так нравилось осознавать, что ему нравится меня касаться. – Я сам связался с твоим отцом и предложил помощь.
Вот это новости. Мое удивление не было для Эдварда неожиданностью. И он кивнул, будто в подтверждение моих сомнений.
- Ты напомнила мне меня, - он говорил это, а на его лице отображалась целая палитра эмоций. – Я слышал о твоих проблемах, решил, что ты запуталась и тебе нужна помощь. Мне в свое время никто не помог…
Он запнулся. А потом слова полились из него без остановки.
Эдвард рассказал, как был сражен при первой встрече. Как скрыто восхищался моей красотой и дерзостью. Как пытался оградить от неприятностей. Как желал мне побед. Как я сводила его с ума во всех смыслах, и как он хотел быть рядом. По словам Эдварда, ни тренерство, ни мой возраст никогда не пугали его. Он боялся исключительно своих чувств. Он напоминал себе, что в прошлый раз, в случае с Розали, гормоны сыграли с ним злую шутку. Напоминал, что так долго и старательно налаживал свою жизнь. Но тщетно.
- Белла, ты просто перевернула все с ног на голову, - как-то нервно выдал Эдвард.
Он рассказал, как сильно злился. Старался сдерживаться, вернуть самообладание. Но ревновал, требовал. Иногда вел себя глупо. Он извинялся за это, а в моих глазах уже стояли слезы.
- Ты застала меня врасплох, Белла, и мне пришлось пройти длинный путь, чтобы по-настоящему признать… Что хочу быть с тобой. Любить тебя. Прости, я все так затянул, лишь потому что мне страшно…
- Мне тоже, - не сдержалась я, обнажая перед ним истину. Эдвард покачал головой.
- Ты не поняла. Мне страшно потерять тебя… что-то испортить… Я в этом мастер.
Я громко расхохоталась.
- Пожалуй, в данной области я дам Вам фору, мистер Каллен.
На некоторое время повисла пауза. Мне было так тепло от его слов. Хотелось растянуть этот волшебный миг на часы.
Что может быть прекраснее, чем услышать нечто подобное от человека, в которого ты без памяти влюблена?
- И как мне идти обратно? – все-таки не выдержала я, обхватив разгоряченное лицо холодными ладошками. – Псле всх этиф слоф, - почти неподвижными губами добавила я.
Каллен потрепал волосы на моем затылке. А затем чмокнул в макушку.
- Мы встретимся очень скоро, - сказал Эдвард потрясающе сексуальным голосом. Я раздвинула пальцы правой руки и взглянула одним глазком. – И у нас будет в распоряжении вся ночь.
Его улыбка кружила мне голову, а от услышанного по телу проносилась дрожь.
Черт, он же не имел в виду того, что сказал?
Или имел?..

08.10. Я все-таки опоздала. Стрелки часов, изображенные на электронном табло вместо командного счета, уставились на меня с укором. Я сделала попытку незаметно прокрасться в самый хвост шеренги из шпагатов.
- Тростинка! Ну, наконец-то! – радостный возглас знакомого фотографа обратил ко мне всеобщее внимание.
Черт.
08.13. Я решила не сопротивляться и пережить кошмар без Эдварда побыстрее. Моя спина изогнулась «подобно лунному серпу», как назвал это властелин фотоаппарата, а улыбка в тридцать два зуба ослепила зал «не хуже прожектора». Но я таяла не от его комплиментов.
«Мы встретимся очень скоро».
«У нас будет в распоряжении вся ночь».
…
08.19. Я уплывала дальше и дальше за горизонты сознания. Казалось, в сердце после долгой и суровой зимы, наконец, пришла весна. Мысли витали очень высоко и далеко. Я почти потеряла связь с Землей.
08.22. Спина неприятно заныла. Я сменила позу, вытянувшись вверх. Кучерявый выстроил всех присутствующих треугольником, водрузив меня (заче-е-ем?) на самую верхушку. Мышцы лица постепенно начинали напрягаться, улыбка грозила перерасти в оскал.
08.31. Ну, почему? Почему эти куриные головы не понимали ни с первого, ни с десятого раза? От них всего-то требовалось подпрыгнуть на «два»! На «два», черт возьми! Не на «один» и не на «три»!
Смотря на этот цирк сверху вниз, я медленно, но верно соблазнялась отвязать канат, удерживающий импровизированную кулису, чтобы их всех раздавило. В лепешку.
08.33. А-а-а-а!
- Да на «два»! Подпрыгни ты на «два»! Что тут сложного? – нервно выкрикнула я. Мой голос импульсивно отскочил от стены напротив и эхом разнесся по всему залу.
От улыбки на лице не осталось и следа. Я спустилась на шаг ниже, вливаясь в общую массу.
08.44. Я заклинала минутную стрелку. Но та насмешливо и будто бы с издевкой переваливалась по кругу всего раз в шестьдесят секунд. Терпение было на исходе. Каждый новый вдох я сдерживалась, чтобы не послать все далеко и надолго. Даже Альф, рыжий фотограф, больше не рисковал меня трогать.
09.01. Я прыгнула в такси и ощутила себя разбитой, как после долгого марафона. Прошедший час показался мне длиннее бесконечности в квадрате. Хотелось, наконец, выдохнуть, но теперь, когда спортивная арена исчезала в заднем стекле автомобиля, передо мной возникали новые сложности вроде «как все успеть» и «что надеть». Даже поездка с таксистом вместо спортивного автобуса оставляла на сборы в лучшем случае тридцать пять, ну, сорок минут. Я почти взвыла. Успех не казался мне реальным. Как за это время суметь искупаться, помыть голову, побриться, надушиться, сделать укладку, подобрать белье…
Да никак – единственно верный ответ.
10.00. Я справилась! Невозможное возможно! Страшно вспоминать, какой погром я оставила в номере, но я смогла.
Предвкушение было почти невыносимым. Лифт плыл вниз так тягуче долго, что хотелось барабанить по всем кнопкам сразу. Но сумасшедший страх застрять в этой железной коробке без связи, когда счастье находилось уже так близко, вынуждал сдерживать подобные порывы.
Я неслась очень быстро. Чудом не убилась на нижних ступеньках и рефлекторно пробежала пару шагов уже после остановки. Глаза искали, перепрыгивали от одного лица к другому, огибали деревья и силуэты. Голова металась из стороны в сторону, дыхание сбилось, а пульс зашкаливал.
Ни мотоцикла, ни Эдварда поблизости не оказалось. Но он обещал. Обещал найти меня. На этом самом месте.
Прилагая усилия, чтобы не поддаться панике, я потянулась к карману джинсов, в котором лежал телефон. Вдруг кто-то схватил меня за локоть, увлекая в узкий проход между зданиями, совсем не освещенный ни фонариками, ни витринами, ни неновыми табличками.
От неожиданности я пропустила вдох, и мой крик больше напомнил мышиный писк.
- Тише, тише, - прижимаясь своим носом к моему, успокаивающе шепнул Эдвард. – Не хотел тебя напугать.
Я крепко вжалась в Каллена всем телом. Не пытаясь показать, как невообразимо соскучилась. Или как сильно его хочу. Просто потому что по-другому не могла – сдержаться было выше моих сил.
- Привет, - я обронила тихое начало.
- Привет, - поздоровался уже губами Эдвард.
К этому невозможно будет привыкнуть.

Мы брели по пражской улочке, обрамленной сувенирными магазинами и разномастными ресторанами. Мы молчали, но город говорил за нас: где-то смеялись и откупоривали вино в честь хорошего вечера, где-то спорили на адской смеси английского, русского и чешского и понимали друг друга, где-то произносили тост, расплескивая пену на соседа. От массового гула дребезжал воздух. Я была в восторге.
Первую остановку Эдвард сделал на открытой площадке с возвышающимся католическим храмом. Парадный вход освещался сотней огоньков, вместе формирующих постоянно меняющиеся цифры. Обратный отсчет. Таймер сообщал, что осталось чуть больше трех минут. До чего? Мне было плевать. Когда я смотрела на Эдварда, все теряло саму суть смысла. Его глаза… зеленые, как листва на пороге осени, с тонкими золотистыми прожилками; его непослушные волосы, образующие на голове опаленный солнцем вихрь…
- Смотри, - кивнул он перед собой, и в тот же момент погас свет. Черты Эдварда пропали в непроглядной темноте, я крепче сжала его руку.
Сначала все, что я увидела, напомнило сцены из фильма «Звонок». Стало не по себе, по спине пробежал холодок. Под нарастающее жужжание и стрекот на черной стене сменялись картинки одиноких деревьев и церквей. Их пронзали молнии, они рассыпались на частицы. Я видела пустынную дорогу, тени, циферблаты. Они растекались и раздваивались. А потом картинка задребезжала, затарахтела и погасла.
Я подумала, что все закончилось. Но это было только начало.
Под такты легкой электронной музыки свет проецировал на здание невероятно точные детали конструкции, демонстрируя, как костел то рушится, то восстает перед нами вновь. От световых танцев на фасаде захватывало дух. Крестовые своды, башни, окна, стены, колонны существовали по отдельности и затем сливались в единое целое. Они исчезали и появлялись ритмично, как биение пульса.
Темп нарастал, и в сольной программе выступила готическая роза, круглое окно, расчлененное фигурным переплетом. Постепенно музыка кричала все громче, роза расцветала, архитектурные лепестки увеличивались в длине. Все больше. Набирая амплитуду с высотой и тембром звука. Эффектно. Превращаясь в эквалайзер. Растекаясь. А затем взрываясь тысячей разноцветных огней. Чтобы внезапно угаснуть.
Я забыла, что надо дышать. Я забыла, где я, и как меня зовут.
Но не забыла, кто рядом.
Эдвард. Я обернулась и будто увидела собственное восхищение в отражении его глаз.
- Ты невероятно искренняя, - говорил он серьезно, без улыбки в уголках губ. – Я еще таких, как ты, не встречал.

Позднее поток людей принес нас в окрестности Староместской площади, как гласила табличка с названием. И здесь движение остановилось намертво. Я выглядывала из-за возвышающихся передо мной спин, раздраженно металась в поисках лазеек для прохода, но далее, чем на пару метров продвинуться не удалось: народ, как завороженный, стекался все ближе и плотнее к нам и этой башне со средневековыми часами. За выставленными вперед фотоаппаратами и мобильными я не различала лиц. В это момент мне стало жаль их всех – они спешили за зрелищем, совсем не видя истинную красоту и величие старинных курантов, напоминавших нечто среднее между лондонским Биг Беном и астрономической башней из какой-нибудь книжки про магию.
Как только часы показали одиннадцать, площадь замерла. По толпе вдруг пробежал шепот, а фигуры на стене башни ожили. Белый скелет стал бить в колокольчик. Ангелы зашелестели крыльями. В окошках над отливающими золотом циферблатами задвигались разные скульптурки.
- Двенадцать апостолов, сменяя друг друга, показываются каждый раз, когда бьют часы, - громко озвучила группе экскурсантов женщина-гид, рядом с которой мы случайно оказались.
Все это было похоже на сказку, на другой мир, полный таинственных существ, грандиозных балов и… принцев, – вспомнила я, оглянувшись на Эдварда.
- У тебя пальцы, как ледышки, - возмутился Каллен, по окончании перформанса снова взяв меня за руку в ожившей массе. Я лишь пожала плечами. Сама не заметила, как зубы начали постукивать в ночной прохладе. – Пошли, - буркнул Эд и потащил за собой.
Он отвел меня на периферию площади, где было также весело, но менее людно, и напоил глинтвейном со сдобной, пустой внутри трубочкой со смешным названием трдельник. Мы стояли, опираясь на невысокую ограду, и наблюдали за происходящим под аккомпанемент бродячего музыканта, напевающего «yesterday». Песня была грустной, но на душе от нее становилось как-то теплее.
Когда мы насмотрелись на готическую площадь, в свете ночных фонарей такую таинственную и даже немного пугающую, Эдвард позвал меня в магазин, купил два французских багета и с выражением лица «я что-то задумал» указал вектор направления. Я даже спрашивать не стала, он бы все равно мне ничего не раскрыл.
Не доходя до моста, мы увернулись от скопления публики и спустились вниз. Минуя чернокожих юнг, зазывающих поужинать на ночном теплоходе в компании джазовых музыкантов, мы вышли на берег Влтавы, городской реки. Сначала тяжело было различить хоть что-нибудь в темноте, местами разорванной отблесками мостовых фонарей. Но, освоившись, глаза уловили размытые белые пятна. Двигающиеся белые пятна.
- Лебеди! – Я по-детски радостно озарилась догадкой.
Много лебедей.
Они с важным видом расхаживали среди людей, не просто не боясь их. Прекрасные белоснежные создания с длинными изогнутыми шеями обитали в этом месте на равных с ними. И, пока я зазевалась, рассматривая одного из красавчиков с расправленными крыльями, другой чуть не вырвал у меня из рук целый батон. Причем вместе с пальцами.
Вскоре мы, наконец, поднялись на Карлов мост (я читала о нем в Википедии, хотела в подходящий момент блеснуть перед Эдвардом знаниями). По непонятным мне причинам Каллен вмиг сделался излишне серьезным и стал настырно отводить взгляд. Я могла поклясться, что он специально озирался по сторонам: то вдаль на собор Святого Вита, то близко на статуи, возвышающиеся над мостовой. Он делал это специально, только бы не смотреть мне в глаза.
Я заволновалась, когда его ладонь неожиданно стала холодной и влажной, как это случалось, например, во время разгона самолета по взлетно-посадочной полосе (хоть Эдвард и притворялся, что совсем не боится летать). Мысли сразу понеслись вскачь.
Что случилось? Может, он засомневался? Может, я что-то сделала не так? Почему он такой хмурый?
Я старалась не впадать в панику и держать лицо, разрядить обстановку и отвлечь Эдварда от мыслей, которые еще не успели укорениться в его мозгу.
Я со всех ног помчалась вперед.
- Сфотографируй меня! – вскрикнула я. – Чтобы вся панорама сзади была видна!
И с этими словами я стала забираться на толстый поручень бетонного моста.
Все, что приключилось следом, показалось сумбурным и непонятным. На миг я будто землю под ногами потеряла. Я даже подумала, что оступилась и лечу вниз. Но нет. Действие производилось в обратном направлении. Просто кое-кто очень быстрым движением пригвоздил меня к асфальту.
- Ты сумасшедшая! – Я повернулась на сто восемьдесят градусов к источнику крика и обнаружила неподдельный ужас в глазах Эдварда. Это было так… Так… Я честно старалась сдержаться. Но он выглядел слишком забавным. Я рассмеялась.
- И ничего смешного! – Он грозно помахал у меня перед лицом указательным пальцем. – Никогда! Слышишь, ни-ког-да так больше не делай!
Я была обескуражена его реакцией. И сменой настроений. Я развела руками и начала бурчать под нос, что так все делают, что сама так делала сотню раз, что…
Эдвард закатил глаза и прервал мою тираду, достав из внутреннего кармана куртки кожаную коробочку. Маленькую такую. Знаете, в которых обычно дарят кольца. Ее открывают и делают предложение.
О, боги. Что за чертовщина? Я застыла в ужасе.
Эдвард, кажется, увидел мое замешательство, поэтому открыл её, тыкая в лицо парой сережек. И на одном дыхании скороговоркой проговорил:
- Яхочучтобытысталамоейдевушкой.
Я все еще не отмерла. Но информация от органов чувств постепенно достигала мозга. Я опустила глаза на серьги и выдала нечто несвязное.
Они с точностью повторяли мой золотой кулон в форме сердца, обрамленного лучами драгоценных камней. Невольно я сжала тонкую цепочку.
- Так что?
- Ты о чем? – переспросила я.
- Насчет того, чтобы стать моей девушкой, - повторил свое предложение Эдвард, уже улыбаясь.
Я расхохоталась, что было сил.
- О Боже, Эдвард! Ты такой старомодный! – Ну, это действительно показалось мне уморительным. – Конечно, я согласна.
Мы потянулись друг к другу, но закрепить «уговор» не успели. Со всех сторон на нас посыпались поздравления на разных языках: кучка туристов, находившихся поблизости на прогулке, явно решили, что Эдвард сделал мне предложение. И разуверить их оказалось невозможно.
В суматохе наши глаза встретились, разговор велся без слов. Это был тот самый момент, который в кино показывают при помощи замедленной съемки для двоих и в кратно увеличенной скорости для всего оставшегося мира.
Все закружилось. Только что мы были на мосту и вот уже спускались в метро. Торопливо перебирая ногами, мы пробежали мимо автоматов для продажи билетов. Остановиться, искать, где обменять бумажные кроны на монеты, потом разобраться в чешском языке, чтобы купить никому не нужные проездные, не имело для нас никакого смысла. Весь смысл заключался в человеке напротив. И только.
Смеясь, я вырвалась из цепких рук Эдварда, чтобы через десять шагов быть настигнутой им вновь. Напряжение, химия – слишком плоские слова, которыми можно обозначить происходящее между нами. Я почти физически ощущала, что из моих глаз летели искры, а вокруг плавился воздух.
Когда мы оказались у дома с фигурной, хоть и потрескавшейся в некоторых местах лепкой, Эдвард достал связку ключей с разноцветными наклейками. Ни первый, ни второй к замку не подошли. Спешку и напряжение в действиях Каллена было видно невооруженным глазом. Я наслаждалась тем, как холодный, сосредоточенный Эдвард испаряется в никуда. И едва заметно хихикнула.
Его глаза сверкнули в блеклом свете ночного фонаря, заставив пропустить вдох.
- Так… холод, холодно… Черт, значит синий.
Эдвард вставил очередной ключ в замочную скважину. Высокие деревянные двери распахнулись, чтобы встреть нас новым препятствием в виде стальной решетки от потолка до пола.
- Ааааааа!
Нетерпение Эдварда было самой прекрасной мелодией для ушей.
- Как она там объясняла… Теперь теплее – розовый? Точно, розовый.
Я не успела поинтересоваться у Каллена, что за квест, и кто ему устроил. Он победно дернул на себя дверь и почти толкнул меня вперед, накрывая собой, прижимая к лифту, лихорадочно стуча по стене рядом в поисках кнопки вызова. Веселость пропала, игры окончились. Сейчас все было по-взрослому. Мне это нравилось и чертовски пугало одновременно.
Но судьба смеялась над нами: створки лифта разъехались, и из него прямо-таки вывалилась шумная компания молодых ребят. От неожиданности я отскочила от Эдварда. Им даже догадываться ни о чем не надо было, от нас явно пахло сексом. Парни с бутылками пива в руках выдали общее «ву-ху», а один из них, с раскосыми, скорее всего, от количества выпитого глазами, даже подмигнул мне. К очень-очень большому недовольству Эдварда. Мышцы Каллена напряглись, тело подалось вперед. Я со всей силы сжала в кулачках его куртку. Казалось, та вот-вот… и порвется. Но подействовало. Он не сдвинулся с места, но убийственным взглядом провожал подростков и одному из них мысленно сдавливал горло.
Теперь настала моя очередь вести Эдварда за собой.

Захлопнувшаяся за спиной дверь отгородила нас от внешнего мира. Мы снова были только вдвоем. Он и я. Вселенная свернулась до размеров двухкомнатной квартирки и громко стонущих от удовольствия тел.
Мужская куртка полетела вниз, мой свитер с кофтой вмиг исчезли в неизвестном направлении. Разлука всего на полсекунды возбуждала новую волну желания. Одну за одной. Вплоть до цунами, накрывшего нас с головой.
Он подкинул меня легким движением вверх. Сцепив за спиной Эдварда ноги, я застонала, когда почувствовала возбужденность в паху. Зубы импульсивно сомкнулись вокруг мочки его уха. Эдвард зарычал. Мои бедра, кажется, расплавились от львиной хватки.
Мы целовались до исступления. Руки вообще жили своей жизнью – изучали, давили, гладили, ласкали, сжимали, тянули. Все это было похоже на чертов рай. И не было похоже ни на что другое из моего прошлого. Даже на произошедшее в Таиланде. Сейчас это было осязаемо желанно, намеренно и обоюдно.
Когда Эдвард опустился на кровать (я краем глаза оглядела огромное двуспальное поле), паника одолела меня. Сейчас или никогда.
- Эдвард, я никогда…
- Я знаю, любимая моя, - тихо прошептал он и смел все границы.
Я приподнялась, оперлась на колени и одним движением скинула с себя топ. Эдварду я тоже помогла, чем зажгла в его взгляде озорные огоньки. Ему нравилось мое доминирование. Пусть и недолгое: как только он отодвинул чашку лифчика и сомкнул губы на моей груди, я превратилась в податливую мягкую субстанцию и потеряла ощущение реальности.
- Ты прекрасна, - сказал Эдвард, когда я лежала уже полностью обнаженная на белых невинных, как сама, простынях, а трусики, так и не удостоенные внимания, были отброшены с джинсами в угол комнаты, освещенной только уличными фонарями.
Я еще не успела принять сладость, разливающуюся по венам, от его космических комплиментов, как Эдвард оказался у меня между ног. Пальчики рефлекторно сжали простынь, а спина изогнулась дугой. Он действовал с напором, ласкал и целовал, не забывая поглаживать руками. Это было совсем не похоже на то, что я делала сама с собой. Переполненная новыми, совершенно потрясающими, всепоглощающими эмоциями, я очень быстро пришла к финишу и взорвалась хриплым стоном.
Он дал мне передохнуть. Поднимаясь выше, целуя живот, медленно выводя на нем круги и только ему известные фигуры. Он, покусывая, проложил путь от груди до шеи. К подбородку. Пока не нашел мои губы. И все понеслось по новой.
Он отстранился только на несколько секунд, чтобы прошелестеть упаковкой от того, что я до сих пор не могла назвать вслух, не смущаясь… И посреди моих размышлений о контрацептивах он вошел в меня. Стало чертовски больно, и я сжала губы, чтобы не закричать.
- Маленькая моя…
Эдвард без устали выцеловывал мою шею, щеки, лоб. Он двигался очень медленно и осторожно, позволяя привыкнуть и хотя бы не разреветься от боли. Он шептал такие прекрасные вещи… Он шептал их, как заклинания, и они действовали. Мало-помалу, одно движение за другим резь утихала. Уступая странным, абсолютно неведанным ранее ощущениям.
Когда с моих губ слетел первый, еще не окрепший стон, когда чувства замешались в одну чашу пытки и наслаждения, Эдвард перестал себя контролировать. Это было до ужаса прекрасно. По-другому и не скажешь.
Скоро мы громко дышали, каждый лежа на спине и изучая идеально белый потолок. Не было сил говорить, шевелиться, едва хватало сил моргать.
Внезапно загорелся комнатный ночник, зачем-то включенный Эдвардом, и реальность произошедшего ворвалась в мои мысли. Я села и огляделась по сторонам в поисках постыдных темных пятен из кошмаров. Но, слава богу, заметила лишь маленькую капельку у Эдварда на…
Встретив его взгляд, я смутилась сильнее, чем когда-либо прежде. Я схватила подушку и закрыла ей свое пылающее от стыда лицо.
- Ты чего?
Эдвард обнял меня. Реакции не последовало. Я все еще до жути смущалась.
Эдвард поцеловал мою руку от локтя до кисти, намертво вцепившейся в кусок ткани. Я замерла. Я ждала, что будет дальше. Предполагала, что сейчас он спустится ниже. Скорее всего, мурашки выступят на внутренней стороне моего бедра или левой груди…
- Аааа! – завизжала я, хватаясь за бок. – Ты укусил меня!
Эдвард был бы не Эдвард, если бы в очередной раз не удивил.
Мы расхохотались и, дурачась, повалились обратно на кровать.
- Я лю… Ау! Люблю те… бя, - отбиваясь от щекотки, пытался говорить Эдвард.
Мой Эдвард.

---

[ссылка на форум]

---

ПРИМЕЧАНИЯ
1) Отрывок из песни Shakira “Underneath your clothes”:
Underneath your clothes
There's an endless story
There's the man I chose
There's my territory
And all the things I deserve
For being such a good girl honey.

Предыдущая глава