Неразборчивый звук сорвался с моих губ, когда я заставил себя оторваться от нее и отлетел в дальний угол комнаты, пальцами впившись себе в ноги. Мне было страшно, что если расслаблюсь хоть на каплю, то убью ее.

— Что... ты в порядке? — недоуменно поинтересовалась она.

Я зажмурился, но было уже поздно — образ ее, сидящей на кровати с волосами, укрывающими плечи, словно обжигал сетчатку.

Возможно, мне стоило быть благодарным за то, что это видение останется со мной навсегда, но именно сейчас оно только мешало мне сдерживаться, чтобы не кинуться на кровать. Едва ли я смог бы остановиться во второй раз и не выпить ее досуха. Мне нужно держаться от нее подальше.

— Эдвард, что случилось? — К своему ужасу я услышал, как она встала и медленно пошла ко мне. Она что, хотела умереть?
— Стой! Останься там. — Мой голос был груб от жажды как ее крови, так и тела.
Она замерла и тихо поинтересовалась:
— У тебя все хорошо?
— О, просто чудесно, — пробормотал я.

Возможно, из-за сарказма она решила, что я начал лучше контролировать себя, потому что она вновь начала двигаться ко мне.

— Не могла бы ты находиться подальше, пожалуйста? — простонал я.
— Почему? — не унималась она. Ее упрямство уже не умиляло, когда ставило ее под угрозу. Неужели так сложно ничего не делать, чтобы помочь мне сохранить ей жизнь?

Я слышал ее, чувствовал ее приближение. Пальцы рук буквально разрывали плоть на моих ногах. Боль помогала концентрироваться, чтобы не схватить девушку и не осушить ее.

— Я едва не убил тебя, — рыкнул я. — Это достаточно убедительная причина держаться подальше?
— Но ведь не убил, — успокаивающе проговорила она. — Все хорошо.

Эта невероятная девушка все еще медленно приближалась. Мне нужно было ее остановить. И ради этого я готов был на все.

— Ты не понимаешь, — резко возразил я. — Я хотел убить тебя. Я это планировал.

Наконец. Наконец-то, я услышал, как она сделала шаг назад.

— Планировал, — едва слышно повторила она.
— Да.

Я вздрогнул, когда услышал ее сбившееся дыхание. Она сделала глубокий вдох, видимо, чтобы успокоиться. Я услышал, как она вернулась к постели, оделась, включила лампу на прикроватной тумбе и затем тихо проворчала, бросив в меня мои же вещи. Отвлекшись на это внезапное и ужасающее осознание произошедшего, я даже не попытался их поймать и скорее услышал, чем почувствовал, как пряжка ремня ударила меня по голове.

Пока одежда летела в мою сторону, я понял, что она захочет прогнать меня.

И это меня должно было устроить. Это мне бы подошло, за исключением одного момента — я не хотел уходить. Мысль об этом буквально причиняла боль, словно в груди что-то разрывалось.

Это не укладывалась в голове. Что со мной не так? Она же просто человек. Вампиры могут сойти с ума?

— Мне правда жаль, — сказал я, сконфуженный и смущенный тем, как тихо и неуверенно звучал мой голос. — Я оденусь и уйду.
— О нет, даже не думай. — В ее словах слышалась твердость, которой я не замечал раньше. — Ты никуда не уйдешь, пока мы не поговорим.

Я не смог сдержать улыбки от ее напора, не подкрепленного никакой физической силой. Она походила на маленького шипящего котенка, мягкого, теплого и такого ранимого.

— Ты... ты что, смеешься надо мной? — Теперь она была в бешенстве.
— Я... прости. — Впервые с момента, как я вылетел из постели, я встретился с ней взглядом и мысленно содрогнулся, увидев в ее глазах слезы. — Просто неужели ты и правда веришь, что сможешь остановить меня, если я захочу уйти?

Она некоторое время просто смотрела на меня, пока я не почувствовал себя более обнаженным, чем когда-либо был, раздетый, замерший в ожидании и сгорающий от желания. Наконец, она заговорила тихим напряженным голосом:
— Я прекрасно осознаю, на что ты способен. Я не забыла твое трогательное представление с демонстрацией силы и скорости на той поляне. Но если у тебя осталась хоть капля порядочности, то ты останешься и расскажешь, какого черта тут происходит.
— Не знаю, смогу ли объяснить тебе, — честно ответил я, слыша смущение в собственном голосе. — Мне и самому не понятно, что происходит.

Выражение ее лица ясно говорило — она сомневалась, верить мне или нет.

— Одевайся. Не могу разговаривать, когда ты... в таком виде. — Она махнула рукой в мою сторону, а затем поправила постельное белье и села у изголовья, подложив подушку под спину. Она ждала.

Я встал, молниеносно оделся, наверняка показавшись ей размытым пятном, но даже после этого я чувствовал себя слишком открытым. Поток перепутанных мыслей и незнакомых эмоций ошеломляли и вызывали беспокойство. Не торопясь я сел и резкими движениями провел руками по лицу и волосам.

— Что ты хочешь знать?
Она раздраженно вздохнула.
— Для начала, твое имя.
Я нахмурился.
— Меня зовут Эдвард Мей...
— Твое настоящее имя, — перебила она.
— Это и есть настоящее имя. Я Эдвард Мейсен из Чикаго. Мне было семнадцать, я умирал от испанки, когда меня обратил вампир. Это случилось осенью 1918 года. О человеческой жизни я почти ничего не помню.
— Но... это ты мне уже рассказывал. Ты говорил правду?
— Об этом да, — я решил, что могу быть искренним, и продолжил, — ты единственный человек, которому я рассказывал правду об этом.
— Почему? — скептично спросила она. — То есть почему ты не соврал мне, как другим?
— Не знаю. Я не планировал это, в смысле быть честным. У меня уже готова была личность для знакомства с тобой. Просто... это получилось само по себе. — Я сделал глубокий вдох. — Я расскажу тебе правду обо всем, если ты хочешь. Все, что тебе интересно знать.
— Все, что спрошу? — медленно повторила она. — И ты не соврешь?
— Я больше никогда не буду тебе лгать, — пообещал я, чувствуя то же удивление, что и она. — Клянусь. Хотя должен предупредить, тебе не понравится то, что я расскажу. Я действительно отвратительное существо.

Некоторое время она молча смотрела на меня, слегка нахмурив брови.

— Значит, пятнадцать минут назад ты планировал меня убить, а теперь хочешь рассказать самые страшные тайны о себе? Как все сложно.
Я мрачно усмехнулся.
— Поверь, ты не в меньшем замешательстве, чем я.
Она нахмурилась и сказала прямо:
— Не знаю, почему я должна тебе верить. Откуда мне знать, что это не часть твоего плана — поразвлечься и узнать, насколько я готова тебе доверять? Может, это такая глупая вампирская игра?
— Это не игра. У меня есть план, но если бы я ему следовал, то ты была бы мертва вскоре после того, как пригласила меня в постель.
— То есть до того, как я... — Она покраснела так сильно, что со своего места я почувствовал жар ее тела. И ее запах...

Мне пришлось заставить себя сфокусироваться на теме разговора.

— Да, — без лишних эмоций подтвердил я. — Мне нет дела ни до чьего удовольствия, кроме собственного. Я самый настоящий зверь.
— Не понимаю. Тогда почему ты не...
— Я не знаю! — вырвалось у меня. — Я не знаю! Я просто не мог позволить себе сделать это. Я так сильно хотел, чтобы ты жила, что разорвал на себе плоть, лишь бы не потерять концентрацию и не убить тебя! Я рассказал последнее, что хотел бы говорить тебе, чтобы ты держалась подальше, была в безопасности, насколько это возможно, находясь в одной комнате со мной! — Я сжал волосы в кулаках и продолжил тише, но не менее отчаянно: — Я не знаю. Не понимаю, что со мной происходит.
— Ты разорвал... тебе больно? — обеспокоенно поинтересовалась она. — Тебе нужна помощь? Швы там или что-то еще? Что с этим можно сделать?

Я потрясенно смотрел на нее.

— Как тебя могут волновать такие вопросы после всего, что я рассказал тебе?
— Не знаю. Наверное, я не должна об этом думать. — Она нахмурилась и посмотрела на руки, затем подняла взгляд на меня и добавила немного с вызовом. — Но я беспокоюсь.

Я оказался пленен ее глазами, она смотрела прямо на меня, наши взгляды смягчились, слились, и я почувствовал... Я не мог найти определение этому чувству. Но оно было слишком большим, слишком сильным. Мое тело не выдерживало. Я моргнул и отвел взгляд, обратив его на руки, сложенные на коленях, подавляя в себе желание подняться и дотронуться до нее.

Тихим голосом я произнес:
— Все нормально. Я поправил кожу, когда одевался, и рана уже почти зажила. Еще немного — и я даже не увижу, что она была повреждена.
— Но разве тебе не было больно? — робко и с сочувствием в голосе спросила она.
— Было. Очень сильно. — Я вновь посмотрел ей в глаза и серьезно сказал: — Но оно того стоило, Белла. Я бы сделал это снова.
Ее глаза наполнились слезами и она закрыла лицо ладонями, почти заплакав:
— Я ничего не понимаю! Ты вампир, приходишь ко мне, у меня появляются к тебе чувства, ты говоришь, что пытаешься поступишь хорошо, но это ложь и ты делаешь плохо, потом ты действительно делаешь что-то хорошее, и теперь я не знаю, что чувствовать, потому что это что-то большее, и я просто не... я... я так запуталась!
— Я знаю, Белла. Мне жаль. — Она всхлипнула, и я вздрогнул. — Пожалуйста, любимая, не надо...
— Не называй меня так! — Она смахнула слезы и гневно посмотрела на меня. — Не называй меня так же, как остальных своих женщин, как всех своих жертв! Ты заговаривал им зубы, соблазнял, заставлял довериться тебе, а потом убивал. — Она была на грани истерики. — Боже, когда ты сказал, что у тебя есть план... это он и есть... это... так ты... Как ты мог...
— Да, — спокойно перебил я. — Это и есть мой план. Так я поступаю. Но никогда прежде я не называл девушек "любимая".

Несколько долгих минут она смотрела на меня, замерев, а потом сдалась и расплакалась.

Предыдущая глава || Следующая глава