В тот вечер Белла осталась у Калленов вместе со мной. В качестве первой лжи, которые ей пришлось бы рассказать, согласись она жить со мной и обманывать других, она позвонила отцу и попросила разрешения переночевать у своей новой подруги Элис.

Вместо этого она провела ночь в моей комнате. Эсме сказала, что для меня была комната в каждом доме, где они жили с тех пор, как Элис сказала им, что я присоединюсь к ним. Она была обставлена мебелью, заполнена книгами и музыкой — вещами, которые, по мнению Элис, могли бы мне понравиться. Была даже кое-какая одежда, неношеная, современная и явно дорогая.

Это было уже слишком. Такая щедрость и надежда, потраченные впустую на меня.
Белла лежала рядом со мной на диване, успокаивая меня своим теплом, дыханием, покоем и просто собой, бормоча слова любви всю ночь, даже когда спала. А утром она сидела за дверью и слушала, как я все рассказываю Карлайлу.

Поначалу он старался сохранять спокойствие, притворяясь довольным и удивленным тем, что я не убил Эмили. Он сказал мне, что тоже пытался уморить себя голодом, но ему повезло, что стадо оленей пересекло его путь, когда он обезумел от жажды, а не семья людей. Он был удивительно близок к тому, чтобы похвалить меня за мое решение охотиться на преступников:
— Из всех вариантов это был один из лучших.

Я горько усмехнулся и пожалел, что это была не худшая часть моей истории.

Его лицо стало болезненным и усталым, когда я открыл правду об отвратительном монстре, которого он создал, пока, наконец, я больше не мог смотреть на него. Как он мог терпеть рядом с собой меня, его первое творение, которое выбрало такой ужасно неправильный путь?

Последовало долгое молчание после того, как я, наконец, выложил все, что мог. Я ожидал, что меня отошлют подальше. Я знал, что он сделает это по-доброму, потому что было очевидно, что другого выхода у него нет, но я сомневался, что проведу еще одну ночь под его крышей.

Вместо этого он извинился. Он сказал, что если бы не уехал из Чикаго, то наткнулся бы на след Тредана и нашел меня, что он мог бы избавить меня от той жизни, которую я вел.

Даже если бы это было правдой, из этого не следует, что мой неудачный выбор каким-то образом является его ответственностью. Думать об этом было нелепо, о чем я и сказал ему. Громко. Ну, если быть более точным, я накричал на него. Я инстинктивно отпрянул, когда он потянулся, чтобы положить руку мне на плечо, затем выпрыгнул из окна и побежал, пытаясь убежать от... от всего. От боли, промелькнувшей на его лице, когда я вздрогнул от его прикосновения, от сострадания, которого я не заслуживал, от Беллы, которая была достойна гораздо большего, чем я когда-либо мог ей предложить, от семьи, которая ждала меня с такой надеждой десятилетиями — десятилетиями, которые я провел, мучая и обрекая невинных людей на смерть, от моей собственной глупости, так как я не сумел понять, что подойдет любая кровь, от моего собственного горя, от моей ненависти к себе, от моего собственного "я". Я бежал и бежал, пока боль в груди не стала настолько невыносимой, что я не мог ее игнорировать.
Я рухнул на землю, но не потому, что устал — это отвратительное тело никогда не уставало, — а потому, что, хотя я не мог находиться так далеко от Беллы, я знал, что никогда не смогу быть с ней. Почему мне пришла в голову мысль остаться с ней? Как же я был отвратителен, что даже подумал отравить ее жизнь своим присутствием.

Не то чтобы мне нужны были еще какие-то доказательства того, что я мерзок.

Агония обрушилась на меня, стоило мне подумать, что я никогда не вернусь к ней. Никогда не буду достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней, подразнить, позабавиться над ее упрямством. Энергия закрутилась в моих мышцах, и я боролся со своим инстинктом уничтожить что-то, выместить свое горе на деревьях. За свою слишком долгую жизнь я уже причинил более чем достаточно разрушений. Разрушение жизней, семей, людей, которые отчаянно гадали, где их близкие. Я свернулся в тугой клубок на мокром папоротнике, борясь с желанием закричать. Жаль, что я не мог плакать. Жаль, что нет никого, кто мог бы сжечь меня.
. 
Я знал, что время идет, но не знал, сколько. Дни, недели… какое это имело значение в свете пустых лет, бесконечно тянувшихся передо мной? Мои мысли, как и следовало ожидать, снова вернулись к Белле. Я жаждал увидеть ее. Просто увидеть ее издалека и знать, что она в безопасности. Я перевернулся на спину и уставился в небо, мои глаза легко находили звезды, которые дневной свет скрывал от человеческих глаз. Конечно, я мог бы это сделать? Просто наблюдать издалека? Она никогда не узнает. Может быть, у меня даже появится шанс защитить ее, новая возможность сделать что-то хорошее.

Конечно, нужно было подумать и о Калленах. Теперь они знали, как ошибались, считая меня членом своей семьи. Я не мог представить, что они обрадуются моему возвращению в Форкс, но надеялся, они не будут возражать, если я пообещаю держаться подальше от них и от всех людей в городе. Я бощутил новую волну печали при мысли о том, что я упустил, о семье, о которой не знал, пока не стало слишком поздно.
. 
На обратном пути к Белле я выпил двух оленей и горного льва. Я смаковал отвратительную кровь, упиваясь ею, даже когда понял, что она не полностью погасила жжение в моем горле, и ощущая безмерную благодарность за то, что мне больше никогда не придется убивать людей.
. 
Было уже темно, когда я добрался до дома Беллы. Я нашел дерево, которое давало мне хороший вид в окно ее спальни, и с удивлением обнаружил, что Элис Каллен была там, сидя со скрещенными ногами рядом с Беллой на ее кровати.

— Ты уверена, Элис? — настойчиво спросила Белла.
Элис вздохнула, но ответила мягко:
— Белла, уверяю тебя, он в полной безопасности.
— А он… будет ли он когда-нибудь… почему он не возвращается домой?! — Элис обняла ее и положила голову ей на плечо. Белла прижалась к ней и прошептала: — Ты ведь скажешь мне, если он никогда не вернется, правда?

Элис посмотрела в окно на деревья, за которыми я прятался, и я еще глубже вжался в тень.

— Если я увижу, что он решил никогда не возвращаться, я скажу тебе. Я обещаю.
— Ладно. Извини, что я все время к тебе пристаю, — жалобно сказала Белла. — Я просто очень по нему скучаю.
— Я знаю, что это так, и ты совсем не беспокоишь меня. Честно. Но мне нужно идти — надо сделать домашнее задание, а тебе пора спать.

Белла усмехнулась.

— Домашнее задание, сколько это у тебя займет? Пять минут?
— Это по двум предметам, так что, может быть, десять, — весело ответила она.
— О, десять минут, какой шок, — поддразнила ее Белла. Я был рад, что она немного повеселела.

Элис крепко обняла ее.

— Увидимся завтра. — Она грациозно выпрыгнула из окна Беллы и направилась прямо ко мне. Через несколько секунд она уже сидела на дереве рядом со мной, похожая на лесную фею. — Привет, Эдвард.

Я почувствовал запах Беллы и глубоко вдохнул его, чувствуя себя спокойнее, чем когда-либо за последние недели. Я прислонился к стволу дерева и тихо ответил:
— Привет, Элис.
— Теперь, когда ты получил свою дозу ее запаха, чувствуешь себя лучше? — спросила она непринужденно. — Так вот почему ты вернулся?
— Да, лучше, и нет, не поэтому. — Я немного помедлил, а затем сказал: — Ты не должна защищать ее от меня, если ты делала именно это.

Она выглядела немного обиженной.

— Нет, я занималась совсем не этим. Она моя подруга. — Она продолжила без намека на обвинение в голосе: — В последнее время ей нужен друг. Она беспокоится о тебе и скучает. Ты вернешься к ней?
— Я не могу. — Мой голос был едва слышен, поэтому я попробовал еще раз, чуть громче. — Я не могу навязываться ей.
— Знаешь, она так не считает."
— Конечно, не считает. Но это ничего не меняет.
— Разве? — серьезно спросила Элис. — Я думаю, это все изменит.

Я не знал, что на это ответить. Нельзя было отрицать, что Белла изменила все во мне к лучшему. Но единственное изменение, которое я мог ей навязать, было к худшему.

Элис, должно быть, заметила, что я не собираюсь отвечать, потому что сменила тему.

— Просто чтобы ты знал, я все еще вижу тебя с нами.

Какое-то мгновение я просто смотрел на нее.

— Ты серьезно?
— Конечно. — Она переменила положение на ветке и принялась болтать ногами, как ребенок. — Ты один из нас, Эдвард. Я же тебе говорила.
— Но..... послушай, Элис, я знаю, что никого из вас там не было, когда я разговаривал с Карлайлом, но даже если он никому не сказал, ты должна знать, что я сделал.

Она пожала плечами, все еще болтая ногами.

— У меня есть некоторое представление,— призналась она. — И что?
— Что значит "и что?", с какой стати вы все хотите, чтобы после этого я стал частью вашей семьи?
— Ты все еще собираешься этим заниматься?
— Что? Нет!
— Тогда почему мы не должны хотеть видеть тебя с нами, Эдвард? Никто из нас не совершенен. Кроме Карлайла, мы все убивали людей. Мы просто делаем все, что в наших силах.

Последовало долгое молчание, пока я пытался переварить все это. Я был так уверен, что Карлайл не позволит мне остаться с ними.

— Ты уверена? — с сомнением спросил я. — Я имею в виду, ты говорила об этом с Карлайлом?
— Я не спрашивала его, по-прежнему ли он хочет, чтобы ты присоединился к нашей семье, но в этом не было необходимости. Он не раз спрашивал меня, вернешься ли ты, как и Эсме. Они оба были очень расстроены. А Эммет сводит меня с ума! Он спрашивал меня почти столько же раз, сколько и Белла. Все хотят, чтобы ты был с нами, Эдвард.
— Розали? — скептически спросил я.
— Ну, она никогда в этом не признается, — рассмеялась Элис, а потом вздохнула. — Ты ведь не вернешься сегодня домой, правда?
— Я так не думаю. Я просто… Мне нужно время подумать.
— Ладно. Не думай слишком долго, или я пошлю людей поговорить с тобой! — весело пригрозила она. Она грациозно опустилась на землю, ее голос долетел до меня. — И, Эдвард? Подумай и о Белле тоже. Она твоя пара, и ты ей нужен.
. 
К моему удивлению, Элис говорила серьезно, когда угрожала послать людей поговорить со мной. Когда первые лучи рассвета осветили небо, Джаспер вскочил на дерево рядом со мной. Он остался на несколько часов, рассказывая мне свою историю, которая была гораздо более ужасной, чем моя, и как Элис изменила его жизнь. Когда он встретил ее, надежда, которую он чувствовал, была настолько чужой, что он почти не узнал это чувство. Он думал, что, возможно, не заслуживает такого подарка. Уходя, он ворчал по поводу школы и говорил, что, может быть, вообще не пойдет, но ему так не терпелось увидеть Элис, что, как мне кажется, он помчался прямо туда.

Эсме приехала, когда солнце стояло высоко в небе. Она сказала, что Карлайл на работе, но заверила, что он действительно хочет, чтобы я вернулся "домой." Она поделилась подробностями о своей жизни до него, о своем мерзком первом муже и о своей вере в то, что они с Карлайлом были созданы друг для друга, что у нее не было возможности по-настоящему счастливой жизни без него. Хотя она и не скрывала, к чему она это говорила, ее слова действительно послужили пищей для размышлений. Прежде чем уйти, она естественно и бессознательно потянулась, чтобы погладить меня по волосам и ласково положить руку мне на плечо, и впервые за все время моего вампирского существования я смог думать о своей матери без подавляющей боли. Я помахал ей рукой, когда она ушла, и устроился на дереве, чтобы посмотреть, кто придет следующим.

Через полчаса Эмметт прибежал через лес, поблагодарив меня за то, что я вытащил его с "урока физкультуры", который, по его мнению, был его последним уроком в этот день, включающим какое-то физическое обучение. Он развалился на дереве рядом с моим, с энтузиазмом объясняя все различные игры и виды спорта, в которые играла семья — вампирские версии шахмат, бейсбола, захвата флага, гольфа и боулинга, среди прочих — и как они модифицировали свои игровые системы, чтобы иметь возможность пользоваться вампирскими рефлексами и скоростью. Он рассказывал мне об увлечениях каждого и очень хотел узнать, чем я люблю заниматься. Не было никаких сомнений, что Элис была права — Эммет хотел, чтобы я был с Калленами. Он выглядел испуганным, когда начало темнеть, и сказал, что он должен был уже уйти, требовательно спросив:
— Ты ведь вернешься домой в конце концов, верно?

Я согласился, даже не подумав об этом, и он широко улыбнулся, прежде чем умчаться в лес. Я покачал головой и расслабился на дереве, наблюдая, как Белла делает домашнее задание и готовится ко сну. Время от времени она смотрела в окно, как будто знала, что я здесь, и тоскливо вздыхала. Она выглядела такой грустной. Я подумал о том, что сказала Эсме, и позволил себе задаться вопросом, действительно ли самое лучшее для нее, самое яркое проявление любви — это остаться с ней, а не вдали от нее. Я был так погружен в свои мысли, что не заметил, как появилась Розали, пока она не остановилась под моим деревом, постукивая носком ботинка по земле.

— Ну что, хватит с тебя глупостей?

Я поднял бровь и спрыгнул с дерева.

— И тебе привет, Розали.

Она закатила глаза.

— Серьезно, Эдвард, ты когда-нибудь вернешься домой? Из-за тебя весь дом в смятении.
— Простите, что мое эмоциональное расстройство причинило вам неудобства, — саркастически парировал я.
— Что ж, так оно и есть, — решительно отозвалась она. — После стольких лет ожидания можно было бы подумать, что у тебя хватит порядочности остаться на месте.

Я уставился на нее.

— Ну, прости меня за то, что я расстроился, узнав, что напрасно убил тысячи людей, Розали.
— Я прощу тебя, когда ты вернешься домой. Можем ли мы ожидать, что вы почтите нас своим присутствием в ближайшее время? — Пожалуйста, Эдвард.

Я удивленно моргнул.

— Э-э, да. — Я посмотрел на окно Беллы. — Я приду завтра, после того как поговорю с Беллой.
— Отлично,— фыркнула она. — Это хорошо. Я рада.

Она собиралась свести меня с ума дихотомией между ее мыслями и речью.

— Ну что ж, до свидания, Розали.
— Не так быстро. Держи. — Она сунула мне сверток с одеждой. — Элис сказала, что тебе это нужно, и она была права. У тебя такой вид, будто ты барахтался в канаве.

Я закатил глаза.

— Передай Элис “спасибо”, — я нарочно не поблагодарил ее за то, что она принесла одежду, но на самом деле! Должен ли я быть благодарен за такой комментарий?

Как только она скрылась из виду, я переоделся, подскочил к окну Беллы, распахнул его и бесшумно забрался в ее комнату. Прислонившись к стене, я позволил ее запаху окутать и наполнить меня, и знал без тени сомнения, что где бы ни была Белла, это был мой дом.

— Эдвард,— жалобно прошептала она. — Эдвард, где ты?

Я сел на пол возле ее кровати и осторожно, чтобы не разбудить, взял ее за руку.

— Я здесь, Белла, — прошептал я. — Я здесь.
— Эдвард, — вздохнула она. Ее губы изогнулись в легкой улыбке.

Я поцеловал ее ладонь и держал ее всю ночь, стараясь не бояться надеяться.

Предыдущая глава