POVДилан
Раздался сигнал, и двери лифта раскрылись. Я вошла внутрь кабины, вся поглощенная своими мыслями. Мать опять устроила мне допрос по полной программе. Ну, сколько можно? Да, я не такая как она! В мои девятнадцать лет я не известна по всему миру, не получаю миллионы и у меня нет богатых ухажеров. А, по словам мамы, должно быть, ведь она в моем возрасте имела все это. Моя мама - известный фотограф Саманта Макнамара, редактор журнала «Vanity Fair», имеющая многомиллионное состояние. У неё желают фотографироваться все звезды шоу-бизнеса, политики, элита. Она добилась популярности в семнадцать лет. А я, её дочь, не имею ничего. Учусь в колледже, на курсе живописи, работаю обыкновенной официанткой в кафе при университете, живу в съемной квартире на окраине города. Я отказалась от финансовой помощи мамы, как только мне исполнилось восемнадцать. Мы с ней никогда особо не ладили. Для неё – я вечная неудачница, хоть и всю жизнь училась лучше всех, побеждала во всевозможных соревнованиях. Но так как я не оправдала её надежд, то она постоянно сообщает мне о том, какая я никчемная личность. Вот и сейчас я покинула её кабинет на восемнадцатом этаже, на котором находится редакция журнала «Vanity Fair», почти в слезах, ибо мама опять облила меня грязью с ног до головы.
Внезапный толчок вернул меня в реальность. Лифт затрещал и остановился. Свет начал мигать, а потом и совсем погас. Я осталась в темноте.
- О боже, - раздался взволнованный женский голос позади. Я поймала себя на мысли, что так была погружена в себя, что абсолютно не помню, кто кроме меня находится в лифте!
- Все хорошо, - раздался ещё один женский голос, более молодой. – Сейчас нас вытащат. Лифты часто застревают.
Однако сейчас затянулось. Не знаю, сколько прошло времени, но мне казалось, что вечность. В кабине была темнота и тишина. Никто не хотел начинать разговор. Интересно, сколько нас всего тут.
- Знаете, тут часто лифты ломаются, - я решила нарушить затянувшиеся молчание.
- Правда? Неудивительно, здание такое большое, - женский голос раздался справа.
- Думаю, все уже поняли, что лифт сломался. Наверное, мы застряли между этажами, и поэтому нас так долго вытаскивают. Пытаются сделать так, чтобы лифт доехал хотя бы до следующего этажа.
- Ты разбираешься в лифтах? – голос девушки звучал немного встревожено. И сразу перешла на ты.
- Нет, просто тут работает моя мать. Она рассказывала, какие «заразы» эти жестяные коробки, - ответила я, и все засмеялись. Я насчитала ещё два смешка, кроме своего. Значит, нас тут трое.
- Наверное, твоя мама волнуется, - поинтересовалась девушка.
- Я так не думаю. Ей наплевать, если я тут даже умру, - сказала я, а потом поняла, что наговорила лишнего.
- Почему ты так говоришь? – спросил меня тот же голос. Насколько я поняла, третий наш товарищ по несчастью общаться не хотел. Что ж, пообщаемся тет-а-тет.
- Моя мать считает меня неудачницей. Понимаешь, она очень знаменита и востребована. А я живу обычной жизнью, работаю официанткой, учусь в колледже. Я не такая как она, и её это бесит. Я отказалась от всей предложенной ей помощи и решила жить самостоятельно. Но она все равно лезет в мою жизнь, - я не знаю, почему говорила это незнакомой девушке. В темноте, с незнакомым человеком, так легко выговориться. Рассказать о том, что тебя терзает. Ведь мы никогда с ней больше не увидимся.
- А я тебе завидую, - сказала девушка, введя меня в полный шок.
- Чему? – прошептала я.
- Ты самостоятельная. Независимая. Да, твоя мать не сахар, но благодаря этому ты стала самостоятельной. Ты можешь жить только для себя. Можешь спокойно ходить по улицам, тусоваться с друзьями.
- А ты не можешь? – удивилась я.
- Нет, не могу. Я даже кофе в кафе попить спокойно не могу. Вокруг меня всегда люди. Я бы хотела поступить в колледж, но из-за моей работы и чрезмерного внимания к моей персоне я не могу.
- Ты кто, королева Франции? – хохотнула я. И услышала её смешок в ответ.
- Хуже, я актриса. Я с детства снимаюсь. Поверь, эта работа не легче, чем быть официанткой. Я свою мать вижу только по праздникам. Со съемок одного фильма я сразу перебегаю на другие. Папарацци все время следят. Я не могу спокойно по улице идти. Личная жизнь тоже всегда на виду. Мы с моим парнем не можем даже на концерт сходить спокойно, - жаловалась она. Что ж, не только я сегодня откровенничаю перед первой встречной.
- Знаешь, а я тебе завидую, - пробормотала я. – Ты можешь путешествовать, общаться со знаменитостями. У тебя есть деньги на дорогие отели. И, в конце концов, наверняка сниматься в фильме – это просто удивительно.
- Наверное, - неуверенно пробормотала она. – Но я бы все отдала, чтобы хоть немного побыть на твоем месте. Пожить обычной жизнью.
- А я бы хотела побыть на твоем месте. Пожить звездной жизнью, - сказала я.
- Да будет так, - в кабине раздался незнакомый голос, видимо, принадлежащий нашей молчаливой соседке.
- Что? – не поняла я, но мой голос был заглушен звуком открывающейся двери. В лифте снова появился свет и, ослепленная, я начала тереть глаза. Когда они немного привыкли к свету, я огляделась. Мне хотелось увидеть мою собеседницу. Каково же было моё удивление, когда на противоположной стороне лифта я увидела Кристен Стюарт. Она приветливо улыбнулась мне. Кристен Стюарт, актриса фильма «Сумерки», моего любимого фильма, та девушка, которая минуту назад хотела оказаться на моем месте! Уму непостижимо. Также в лифте была женщина, лет пятидесяти, в длинной мантии и со странной прической. Она и есть та молчаливая леди? Кристен собиралась мне что-то сказать, но вдруг в лифт залетели журналисты и накинулись с вопросами на бедняжку.
Я вышла из лифта и посмотрела на часы. Мы были внутри всего час! А мне показалось, что мы там пробыли, по меньшей мере, день. Развернувшись, я пошла к выходу. Как я и думала, маме было все равно, что я находилась в застрявшем лифте, ибо она наверняка знала, что я там, но не пришла проведать, как я. Смахнув одинокую слезу, я вышла из здания.
День пролетел довольно быстро. Я отработала целую смену в кафе, немного пофлиртовав с Мэттом. Он наш постоянный клиент, и мы частенько весело болтаем с ним, пока он сидит за стойкой, а я прибираюсь.
Ужасно устав, я пришла домой и сразу легла спать. Разбудило меня чье-то легкое прикосновение к уху.
- Малыш, пора вставать, - шептал кто-то. Мгновенный испуг исчез, когда, разлепив глаза, я увидела перед собой лицо. Безупречное лицо Роберта Паттинсона.
- Роб, - прошептала я. – Ты мне снишься, - я подняла руку и легонько провела запястьем по его щеке. Колючий! Какой удивительный сон. Такой мне ещё не снился. Обычно, в моих снах все не такое реальное. Не могу сказать, что я фанатка Роберта Паттинсона, но мне нравится фильм «Сумерки», и Эдвард мой любимый персонаж. Наверное, из-за того, что я на днях пересматривала его, мне и снится Роберт.
- А я часто тебе снюсь? - промурлыкал он, нежно смотря мне в глаза. Он нависал надо мной всем телом. Мне казалось, что я чувствую весь жар его безупречной фигуры.
- Нет, не часто, - пробормотала я. И почему мне стыдно?
- Крис, да ты вся покраснела!
- Как ты меня назвал? – не поняла я. Он удивленно посмотрел на меня и улыбнулся:
- Я назвал тебя моей любимой. Моей Кристен, - он коснулся своими губами моих, и я автоматически сжала губы. Так, что-то мой сон пошел не в том направлении, чем обычно. Я отчетливо чувствовала его губы и язык, который пытался прорваться сквозь сжатые губы ко мне в рот. Почему все так реально? Я потянулась и ущипнула себя за руку. Больно! Я что не сплю?
- Ааа! - заорала я, скидывая с себя Роберта и не на шутку напугав его. Быстро сориентировавшись в незнакомой квартире, я побежала к выходу. На ходу, я размышляла и пыталась понять, как и почему оказалась в постели Роберта Паттинсона, и вдруг наткнулась взглядом на зеркало, висящее на стене. Я резко затормозила и уставилась на свое отражение в нем. Точнее отражение было моё, но вот лицо, фигура, смотрящее оттуда, – нет. Вместо моего обычного отражения там было отражение Кристен Стюарт. Я потрогала себя за щеку, девушка в зеркале сделала то же самое. Это я? Я в теле Кристен Стюарт?