Глава 12. It hurts

Розали

Это какой-то кошмар! Такое ощущение, что я нахожусь в каком-то сюрреалистическом сне и никак не могу выбраться из его липких и вязких объятий. Все так нереально. Все эти лица, слова, звонки. Это не может происходить с моей семьей. Только не с ней. Не с Эдвардом. С человеком, которого я знала многие годы, который был мне как брат – так тесно переплелись наши взаимоотношения за все это время. Это могло произойти с кем угодно, но никак не с ним. Я до сих пор не могу поверить в то, что случилось вчера.

То, как вечером Белла бледная, как простыня, и абсолютно безучастная ко всему входит в квартиру родителей Эдварда, когда ее привезли из больницы. Она не произнесла ни слова и напоминала мне манекена.

То, как выглядел Эммет и его поведение. Я никогда его таким не видела. Это был совершенно чужой и незнакомый мне человек. Он прихватил из бара две бутылки скотча и отправился в комнату к Эдварду. Один раз я заглянула к нему. Он сидел на полу, смотря на фотографию, которая была сделана миллион лет назад. На ней были изображены и Эдвард в день его 16-летия. Эдвард как раз разбил свою новую машину, врезавшись в столб, не проехав при этом и сотни метров. Я прекрасно помню этот момент, помню, как Эммет переживал за своего младшего брата и первые пару минут просто орал на него благим матом, за то, что он сел за руль, не получив права. А потом по-братски крепко обнял его и сказал, что видно судьба у него такая – вечно беспокоиться за задницу этого мелкого придурка. И вот теперь этого придурка не стало…

Эсме и Карлайл. Мне было больно на них смотреть. Им предстояло организовать похороны собственного сына. На Эсме вообще лица не было, а Карлайл как-то разом постарел на несколько лет. Они сдерживались, понимая, что в этот столь трудный для всей семьи момент они должны быть сильными и не показывать свои слезы. Но Эсме это давалось особенно трудно. Позвонив в похоронное бюро, она не смогла сдержать своих рыданий, когда у нее спросили гроб, из какого дерева она хотела бы заказать.

Элис. Что вообще творится с этой девчонкой?! То, что она устроила… Я до сих пор поеживаюсь от того, какие ужасные слова она наговорила Белла, как обвинила ее в смерти Эдварда, в несчастьях всей семьи. Это был самый ужасный скандал на моей памяти. Создавалось такое впечатление, что в нее как будто бес вселился. Она явно была не в себе, и даже Джаспер был не в состоянии успокоить свою жену. Она кричала, кидалась обвинениями в адрес Беллы, смешала ее с грязью. На последнюю же было невозможно смотреть. Она ничего не ответила. Она не разрыдалась. Она не убежала в комнату, чтобы скрыться там от своей когда-то лучшей подруги. Она просто стояла и слушала. И это еще больше распаляло Элис. И только глядя в глаза Беллы можно было понять, как ей невыносимо трудно выслушивать все это. Ее глаза, раньше такие счастливые и блестящие, сейчас выглядели будто стеклянные. Наоравшись вдоволь, Элис заявила, что не желает оставаться здесь с этой дрянью и, уходя, громко хлопнула дверью. Честное слово, у меня чесались руки, чтобы залепить ей звонкую оплеуху, за то, что она сказала в адрес Беллы. Как она могла?! Как у нее язык только повернулся сказать такое?!

Утро следующего дня было серым и ненастным. За окном шел мокрый снег, прохожие кутались в куртки и плащи и стремились как можно быстрее оказаться в теплом и уютном месте. Такое ощущение, что эта зима никогда не кончится, что все время будет холодно и промозгло, и что весна никогда не наступит. С такими невеселыми мыслями я отправилась на кухню, где застала Маргарет. Она сидела за столом и смотрела в свою чашку с ромашковым чаем.

- Доброе утро, Маргарет.

- Какое уж оно доброе, Рози, когда такое происходит? – печально ответила она, даже не взглянув на меня.

- Да, я знаю… Просто… Просто, я не знаю, как себя вести и что говорить, - произнесла я, рухнув на стул. – Все это так тяжело…

- Я знаю, деточка, я знаю.

- Кто-нибудь уже встал? – поинтересовалась я, переводя тему.

- Да все уже встали и уехали, - ответила она, крутя чашку в руках.

- А Белла?

- Она у себя.

- Как она? – задала я очередной вопрос. Маргарет вздрогнула, посмотрела на меня и снова опустила глаза, так ничего и не сказав.

- К ней никто не заходил? – спросила я, заранее зная ответ. На что Маргарет отрицательно покачала головой и отвернулась в сторону окна.

Я же отправилась к Белле. Перед ее дверью я глубоко вздохнула, мысленно собираясь с силами, и повернула ручку. Белла сидела на подоконнике, прижавшись лбом к оконному стеклу, и смотрела на падающий снег. Я прошла и тихо села рядом, отмечая, что она немного подурнела со вчерашнего дня, что неудивительно. Под глазами залегли глубокие тени, лицо было каким-то сосредоточенно-печальным, и между бровями залегла небольшая складочка.

- Привет! – поздоровалась я с ней. – Ты как?

- Привет! – тихо отозвалась она. – Я не знаю. Думаю о том, что будет дальше, что скоро похороны. Я пытаюсь себя заставить понять, что его больше нет, и никогда больше не будет в моей жизни. Но у меня это плохо получается. И еще этот сон…

- Какой сон? – поинтересовалась я.

- Да так. Не важно. Просто сон. Картинки, которые находятся только лишь у меня в голове и которые не являются реальными. А так хотелось бы… - тяжко вздохнула она, отчего стекло запотело от ее дыхания.

- Ты давно встала? – опять спросила я, не зная, что можно ответить ей на ее заявление.

- Да, два часа назад.

- А почему не выходишь из комнаты? – удивилась я.

- Потому что боюсь. Боюсь увидеть в дорогих мне лицах презрение и ненависть ко мне. Боюсь, что они подтвердят слова Элис о том, что это все моя вина.

- Это был какой-то бред сумасшедшего. Вообще не слушай ее. Никто так не считает, - перебила я ее.

- Я так считаю, - тихо ответила она и продолжила с того момента, где остановилась. - Боюсь, что они вообще ничего не скажут и скользнут по мне пустым взглядом, не выражающим ничего, кроме равнодушия. Мне просто страшно выйти из комнаты. Пока я здесь, я могу думать о том, о чем хочу. Что с Эдвардом все в порядке, просто что-то пошло не так, произошла какая-то ошибка. А там, за порогом комнаты, мне придется столкнуться с реальностью, которую я не хочу и не желаю воспринимать! – к концу ее речи тон ее голоса немного повысился, и я увидела в этом что-то живое, что-то такое, что было присуще именно Белле.

- Белла, я понимаю, что это трудно и невозможно спокойно принять, но Эдварда больше нет. Смирись с этим! Прими это! – я понимала, что произношу сейчас жестокие слова, но иначе нельзя. Она должна пройти через это и продолжать жить дальше.

- Я не могу, Розали! Боже! Я просто не могу! Я не верю в это! Понимаешь, - начала она, схватив меня за руки, - я вообще ничего не почувствовала! А я должна была! Должна! У меня внутри ничего не дрогнуло, не было ни единой мысли, что с Эдвардом может случиться что-то ужасное. Я до конца верила, что все будет нормально. А я не почувствовала, что его больше нет! Сердце не дрогнуло, мир не остановился, душа не трепыхалась от беспокойства за него. Я ехала в аэропорт счастливая, думая только о том, что скоро увижу и смогу обнять собственного мужа! Я улыбалась, смеялась, строила планы на будущее. И я не почувствовала! А я же ведь его так люблю!

- Белла, успокойся! Тебе нужно думать о здоровье своего малыша, - сказала я, чувствуя, что она уже на грани истерики.

- Малышей, - поправила она меня.

- Что? – недоумевая, о чем она говорит, спросила я.

- О здоровье моих малышей. Врач вчера сказал, что у меня будет двойня.

- Белла! Поздравляю! Боже, это же прекра… - начала я, но тут же осеклась, понимая, что слова поздравления она сейчас хочет слышать меньше всего.

- Спасибо, - тихо прошептала она и снова повернулась к окну. Тот огонек, который в ней горел до этого, мгновенно потух, и она вновь стала ко всему безразличной.

Мы сидели вдвоем на подоконнике и смотрели на улицу. Мы ни о чем не говорили. Да и что тут можно сказать? Еще не придумали универсальной формы выражения сочувствия, которая по-настоящему могла бы утешить человека в его горе. Здесь может помочь только время.

Я смотрела вниз на улицу, по которой шли или же, наоборот, бежали прохожие. Белла в чем-то права. Мир не остановился. Земля все так же крутится вокруг своей оси, солнце встает и снова садится, реки не изменили свое течение. Да и у людей все те же проблемы и заботы. Вон идет девушка и кричит что-то в трубку мобильного телефона (это видно по мимике ее лица), наверняка ссорится со своим молодым человеком. Молодая мама ведет за руку своего малыша, постоянно его подгоняя. Она спешит, а он с трудом переставляет свои маленькие ножки, которые просто-таки утопают в этом мокро-снежном месиве. Мужчина средних лет в строгом черном пальто, с кейсом в одной руке, и с Blackberry в другой, брезгливо пробирается к своей машине, спеша на работу.

Все продолжают жить своими жизнями. И только в одной квартире на шестом этаже время как будто замедлило свой бег. Теперь здесь правят тишина и скорбь. И такое ощущение, что так будет всегда, что ничего теперь уже не изменится. Мои мысли прервались, когда Белла заерзала на подоконнике, меняя свое положение. Поток сознания при взгляде на нее потек в совершенно другом направлении. Она скоро уже должна родить, и ей придется одной воспитывать двух малышей. Естественно наша семья постарается ей помогать во всем, но мне почему-то кажется, что Белла откажется от этой помощи. Что ей будет некомфортно и постепенно она отдалится от нас. Не знаю, почему я так подумала, но мне казалось, что именно так оно и будет.

- Роуз, скажи что-нибудь. Что угодно. Просто мне надо успокоиться, - застав меня врасплох, произнесла она. Она сидела, плотно зажмурив глаза и закусив нижнюю губу, она старалась глубоко дышать через нос, но время от времени у нее вырывались тихие всхлипы.

- Тебе принести поесть? – спросила я, не успев придумать что-нибудь получше.

- Да, пожалуйста. Я очень проголодалась, - с трудом выдавила она.

Я вылетела из ее комнаты и разрыдалась. Я не представляю! Я просто не представляю, как нам теперь жить дальше.

---

Автор: гипиаструм