На открытом пространстве туман был не таким плотным. Дорога до поворота просматривалась неплохо. Но деревья по другую сторону от неё тонули в белесой полупрозрачной дымке.
Кузов пикапа был покрыт влагой, словно росой. Мокрое железо неприятно холодило пальцы. Я закинула рюкзак в кабину и собиралась сесть за руль, когда сзади раздался голос Чарли:
- Я сегодня буду поздно, – сообщил он, останавливаясь у меня за спиной. - Надо съездить в соседний округ. Охранника на заводе «GRISHAM» загрыз какой-то зверь.
Отец привычным жестом, доведённым до автоматизма годами службы в полиции, провел ладонями по своей груди, проверяя полноту экипировки. Поправил ремень. Рация была на месте. Табельное оружие тоже. Галстук располагался точно по линии нос-пупок.
Чарли был спокоен, деловит, озабочен возникшей проблемой и преисполнен чувства профессионального долга перед гражданами города Форкса. И на этом всё, пожалуй. В его глазах не было видно ни страха, ни нервозности. А меня словно в холодной водой окатили.
- Зверь?
Папа посмотрел на меня сначала мельком, потом более пристально, видимо оценивая степень испуга.
- Это тебе не Финикс, Белла, – сказал он, то ли успокаивая, то ли объясняя очевидное. – В лесу водятся гризли. Возможно, придётся устроить облаву.
И, клянусь чем угодно, в отличие от меня, шериф Свон вовсе не был напуган. Мне даже показалось, что его приятно бодрила мысль о возможности поразмяться, исполняя свой служебный долг. А мне было не по себе. Чарли собирался с ружьем наперевес побродить по лесу, в котором водится зверь, узнавший вкус человеческой крови.
Я оглянулась на близкий ряд деревьев. Сплетение ветвей, обросших мхом, образовывало естественные арки и туннели, уводившие вглубь чащобы. Их тёмные провалы пугали и притягивали одновременно. Манили. Звали пройти по усыпанной пожухлой листвой тропинке туда, где царил вечный сумрак. Туман только усиливал ощущение недоброй таинственности, вычурной готической сказки. Оставалось надеяться, что этот мрачный лес не заманит Чарли огоньками святого Эльма в болото, и в глухой чаще отец не набредёт на заросли мандрагоры.
Я слегка тряхнула головой, как будто таким образом можно было избавиться от липкого налета мистицизма.
Отличные здесь места, ничего не скажешь. Не удивлюсь, если прожив здесь полгода, начну верить в существование эльфов, гномов, банши и прочих мифических существ. А, может и того хуже.
Воображение мигом нарисовало мне картинку – в засаленном длинном салопе, с нечесаными волосами, ночью, в новолуние, на перекрёстке пяти дорог я варю тайное зелье из паучьих лапок, бересклета, когтей земляной ушастой ящерицы и еловых шишек.
Несмотря на владевшее мною плохое настроение, я прыснула со смеху. И тут же прикрыла рот ладонью, опасаясь, что Чарли примет моё неуместное хихиканье за начало истерики.
Интересно, как местные справляются с этим безумием? Не может быть, чтобы они не чувствовали воздействие этого места на психику. Хотя, может быть, и не чувствовали. И потому жили здесь преспокойно годами, не мечтая сбежать, закрыв глаза, скрыться, уехать. Куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда. Чарли вот не мечтал.
- Будь осторожен, пап, – сказала я ему в спину.
- Как всегда, – отмахнулся он и предупредил. – Ты тоже будь повнимательнее на дороге. Туман.
- Да. Конечно, – ответила я и забралась на водительское сиденье. Это хорошо, что пикап большой и крепкий. Такие машины остаются невредимыми даже в самых больших авариях. Кажется…
Полицейский седан плавно тронулся с места, проехал по нашей улице и повернул на соседнюю. Я оглянулась на дом. Дверь была заперта, свет выключен. Посуда вымыта. Тянуть дольше не имело смысла, и я повернула ключ зажигания. Пора было ехать в школу.
День второй.
Надеяться на то, что сегодня ситуация кардинально изменится к лучшему, было глупо и как-то совсем уж по-детски. Всё равно, что верить в рождественское чудо.
Мне бы хотелось, пренебрежительно махнув рукой, сказать, что шепотки за спиной, ехидное хихиканье и нежелание одноклассников общаться – сущая ерунда, пустяк, мелочь. Но, увы, это не было мелочью. Ситуация давила на меня весом, сравнимым разве что с тяжестью бетонной плиты. Я чувствовала себя изгоем, непроизвольно прислушивалась к шёпоту за спиной и менялась в лице, когда понимала, что речь, конечно же, идёт обо мне. Именно так и не следовало себя вести, но по-другому не получалось. В число моих достоинств не входило умение быстро находить с людьми общий язык.
Радовало одно - учиться оставалось всего полгода. А потом всё переменится. Я уеду от дождей и туманов Форкса к яркому солнцу Юмы. Буду учиться в колледже, и пытаться строить свою жизнь.
Я пока ещё не совсем отчётливо понимала, чего хочу и каким вижу своё будущее. А вот список под названием «чего бы мне НЕ хотелось» был почти готов.
Наверняка и очень сильно не хотелось частых переездов и хаоса, который они вносили в жизнь. Не хотелось прожить до старости на съёмных квартирах с чужой мебелью и непривычными запахами. Не хотелось жёстко экономить деньги, высчитывая сколько оставить на еду, а сколько отложить на крайний случай. И крайних неприятных случаев тоже не хотелось. Но это уже от меня не зависело.
Туман почти рассеялся, когда я подъехала к школе. Парковка была полна машин, но место, где вчера стоял мой пикап, оставалось свободным. Я аккуратно припарковалась и вышла, захлопнув дверцу кабины размашистым жестом. По-другому её было не закрыть. Пристроила свою сумку на капот, чтобы достать карту школы. Первым уроком сегодня была биология. Корпус два, кабинет номер восемь.
Серебристый Вольво возник за спиной, как призрак. За гулом голосов, звучавших несколько приглушённо в тающей пелене тумана, шумом подъезжающих автомобилей и собственными мыслями, витавшими далеко от дождливых лесов Форкса, я не расслышала, как он подъехал и остановился рядом.
Что это именно Каллены, я догадалась по характерным звукам. Мягко хлопнули дверцы, застучали по асфальту каблуки туфель. Голоса раздались совсем близко.
- Только не сегодня, Элис. Тащиться в Сиэтл, отсидев семь уроков, - развлечение не для меня. Вернемся домой к утру, не успеем выспаться, и под глазами будут круги.
Надменные, несколько покровительственные интонации никак не вязались с примитивной серостью школьной парковки. Красивое грудное контральто явно принадлежало блондинке. Значит, Элис – коротышка с тёмными волосами. И это её высокий звонкий голосок возразил обладательнице модельной внешности:
- Мы покроемся мхом, если не будем никуда выбираться, Роуз.
Они стояли прямо за моей спиной, лишая возможности сделать вид, что я не слышу разговора и не замечаю их присутствия. Элементарная вежливость требовала обернуться и поздороваться. Я сунула карту обратно в сумку и неловко повернулась. Задела рюкзак. Он начал сползать с капота, угрожая упасть и рассыпать содержимое по мокрому асфальту. Попыталась подхватить его, но не смогла. Объёмная куртка мешала двигаться. Не обладая природной грациозностью, в тяжелой теплой одежде я становилась просто неуклюжей. Проклиная свою неловкость, я почувствовала, что спасая сумку от падения, сама позорно валюсь в лужу, прямо под ноги Калленам.
Мокрое шершавое покрытие парковки ринулось навстречу. Вспыхнула и пропала мысль о том, что надо бы сгруппироваться, как учил Чарли, чтобы не заработать перелом или, того хуже, - сотрясение мозга. Но сгруппироваться, конечно, не успела. Мелкие камешки, пожухлый листок в луже, пара старых окурков на мокром асфальте, в одно мгновение оказались у меня перед носом. Я зажмурилась, ожидая вспышку боли, но не почувствовала её. Сильные руки сжали предплечья, подхватили под колени, рванули вверх, избавляя от удара о холодный камень.
Первое, что я почувствовала, приходя в себя от неожиданности - терпкий сладковатый аромат незнакомого парфюма, слишком хорошего, чтобы чувствовать себя непринужденно в обществе его обладателя. Открывая глаза, я внутренне сжалась, не зная, чего ожидать.
Обнимая осторожно, словно китайскую вазу, меня держал на руках парень с бронзовыми волосами.
Его лицо оказалось очень близко. Можно было рассмотреть едва наметившиеся морщинки на лбу и в уголках глаз, мелкие неровности кожи, которые подтверждали, что он всё же живой человек, а не идеально-нереальный образ тире плод моего больного воображения. И глаза его вовсе не были тёмными, как показалось вчера в столовой. Они были зелёными. Как трава, или листва, подсвеченная солнцем. Тонкие губы дрогнули в ироничной усмешке:
- Ты в порядке? – спросил парень.
- Да. Извините, - пролепетала я и неловко завозилась, пытаясь высвободиться. Вольво загораживал нас от любопытных взглядов, и можно было надеяться, что это небольшое происшествие останется незамеченным.
Каллен помог встать на ноги. Придержал за локоть, ожидая, пока я справлюсь с дрожащими коленями. Кто-то из девушек тихонько хихикнул. Парень, который подавал стул блондинке вчера в столовой, радостно ухмыляясь, протягивал сумку. И все пятеро с интересом разглядывали меня. Я вцепилась в ручку своего рюкзака, чувствуя, как кровь начинает приливать к щекам. Рядом с ними моя неказистая фигура в кургузой бесформенной курточке выглядела, должно быть, особенно нелепо.
Свободной рукой я попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. Прекрасно понимала, что занятие это бессмысленное, но потянулась, подхватила пальцами выбившуюся прядь и заправила за ухо. Чисто нервическое движение. Я была до крайности смущена неловкостью ситуации и не знала, что мне делать. Куда девать руки, на кого из них смотреть и смотреть ли вообще, что сказать.
- Спасибо, - выдохнула я, решившись. Развернулась и пошла в сторону школьного крыльца, едва различая дорогу. Всё моё существо обратилось в слух, а слух был сосредоточен на том, что творилось сзади.
- Ммда… - протянула Роуз. Хорошо различимый в её голосе скепсис не оставлял сомнений в том, что впечатления на красавицу я произвела самое неблагоприятное.
- Благородный Эдвард – спаситель сирых и убогих, – хохотнул её парень.
Он сказал что-то ещё и ему кто-то ответил, но этого я уже не расслышала. Слишком далеко отошла и не заметила, как оказалась окружённой другими учениками, спешившими в классы. Меня догоняли, болтая на ходу, Джессика и Лорен. Я могла бы разобрать, о чём они говорят, но не стала прислушиваться. Обгоняя их и меня, в дверь второго корпуса вошли, а точнее - влетели трое парней, которых я видела вчера на уроке литературы. Вот-вот должен был прозвенеть звонок.
И только тут я сообразила, что там, где стояли Каллены, не было такого оживленного движения. Будто их специально избегали, образуя вокруг приметной пятёрки безлюдное пространство, полосу отчуждения. И в столовой их вчера обходили очень старательно, словно боялись нечаянно дотронуться, как до прокаженных. Странно всё это было. Неправильно как-то. Разве такие красивые, хорошо одетые, уверенные в себе парни и девчонки не должны быть объектом поклонения всего школьного сообщества? В Финиксе именно так и было. Мы без голосования знали, кто должен стать королевой и королём выпускного бала.
Я не заметила, как следом за Джессикой и Лорен дошла до кабинета биологии. Остановилась в секундной нерешительности перед дверями, и вошла, ощущая, как сердце начинает биться где-то в горле. Ещё один школьный день... Ещё один урок...
Господи, помоги мне побыстрее привыкнуть. Прошу...
Помещение казалось особенно маленьким от того, что бы тесно заставлено. Парты в три ряда – в центре, а вдоль стен и даже в промежутках между окнами тянулись стеллажи, на которых чего только не было. Книги, атласы, муляжи, изображающие насекомых в разрезе, чучела мелких животных и птиц, комнатные растения в горшках, бюстики каких-то деятелей от естествознания и много чего ещё. Глаза разбегались от такой пестроты. Я никак не могла понять, где есть свободные места. На всех партах лежали чьи-то вещи. Парни и девчонки сновали по классу. Кто-то шушукался, отгородившись от всех раскрытым учебником. Несколько человек давились смехом, разглядывая что-то, что мне было не видно за их спинами.
- Мистер Кроули, - раздался голос учителя. - Прекратите душить мистера Кетчера. Мисс Стенли, надеюсь, вы закончили с прической. Если да, то будьте добры, подойдите ко мне. И вы, мистер Кроули, тоже. Класс, звонок через одну минуту. Тот, кто с последним сигналом не окажется на своём месте, по окончании урока останется собирать препараты и микроскопы, которые раздадут сейчас мистер Кроули и мисс Стенли.
Броуновское движение в классе стало ещё более беспорядочным. Мистер Молина, преподаватель биологии, не старый ещё, подвижный чернявый мужчина взял листок с направлением.
- Мисс Свон, отлично, - сказал он, мельком взглянув в него. – Вот ваш учебник. Проходите, присаживайтесь. Осталось одно место. Включайтесь в учёбу. У нас сегодня по плану лабораторная работа.
Я взяла книгу, посмотрела в направлении, указанном мистером Молиной. Теперь все места были заняты, кроме одного. В середине третьего ряда, за партой, стоявшей у самого окна, со скучающим видом сидел Эдвард Каллен. Один. И почему я не удивлена?
Мне ничего не оставалось, как занять свободное место. Выкладывая на парту перед собой учебник, тетрадь, ручки и карандаши, я краем глаза следила за Калленом. Вместо того чтобы поздороваться хотя бы из вежливости, он сдвинул стул к самому краю парты, подальше от меня. Тонкие, изящно вырезанные ноздри парня дрогнули, и он поморщился, будто от дурного запаха. Это было неожиданно и неприятно. Что со мной не так? Я принимала утром душ так же, как делала это всегда, и точно знала, что пахнуть от меня могло только шампунем. Не самый отвратительный запах на свете. Или дело не в этом?
Не до конца уверенная, что со мной всё в порядке, я начинала склоняться к мысли, что мои новые одноклассники не так уж и не правы, избегая общения с Калленами. По крайней мере, с Эдвардом. Его поведение было странным и крайне нетактичным. Оскорбительным и тем более непонятным от того, что после небольшого происшествия на стоянке прошло не более получаса.
Глядя прямо перед собой, я сделала вид, что внимательно слушаю преподавателя, который говорил:
- В коробках, которые стоят перед вами, находятся препараты корня репчатого лука. Они лежат не по порядку. Ваша задача – разложить их, в соответствии с фазами митоза. Можете начинать, - скомандовал мистер Молина, и я потянулась к микроскопу, который стоял в центре парты.
- Леди желает начать? – неожиданно спросил мой сосед. Я недоуменно уставилась на него. Так значит разговаривать мы всё-таки будем?
- Да, - ответила я, не понимая, чем был вызван вопрос. - Ты против?
- Нет, - сказал Каллен, и губы его слегка растянулись в уже знакомой ироничной усмешке. – Прошу.
Это звучало, как вызов, и я упорно не понимала, в чём этот вызов состоял. Парень двинул микроскоп по поверхности стола в мою сторону, не обращая внимания на противный скрежещущий звук, который при этом раздался. Я пожала плечами и взяла из коробки первое попавшееся под руку предметное стекло. В своей прежней школе в Финиксе мы уже делали похожую работу и я легко определила то, что требовалось:
- Профаза.
Потянулась записать результат в таблицу, но парень остановил меня.
- Я проверю?
Очень мило. Он считал, что я не способна дать верный ответ. Ну и ладно. Микроскоп поехал по столу в его сторону, издавая звук не менее неприятный, чем пару минут назад. Уверенная в своей правоте, я огляделась. Урок был в самом разгаре. Большинство учеников смотрели в микроскопы в немом отчаянии. Кто-то листал учебник в надежде найти верный ответ, кто-то подсматривал за соседями.
- Профаза, - подтвердил Каллен, сам записал результат в таблицу и взял следующее стекло.
- Я же сказала.
Он только хмыкнул и, посмотрев в микроскоп, почти мгновенно выдал результат наблюдения:
- Метафаза.
- Я проверю?
Такого вопроса от меня он точно не ожидал. Задрав брови и глядя с нескрываемым интересом, парень поставил многострадальный микроскоп передо мной уже не шаркая им небрежно по столу. Я едва удержалась, чтобы не хмыкнуть, посмотрела и убедилась, что и Каллен определил фазу митоза верно.
- Метафаза, - признала я нехотя и позволила ему записать в таблицу результат. Почерк у парня был необычным, чётким, с правильным нечрезмерным наклоном. Очень изящный. Я писала гораздо хуже. Наверное, чтобы писать настолько красиво, нужно иметь такие же длинные, тонкие, «музыкальные» пальцы, как у него.
Осознав, что сижу, уставившись на руки соседа по парте, я схватила из коробки следующее предметное стекло. Склонилась над микроскопом, спрятав за длинной прядью порозовевшее от смущения лицо.

Работу мы закончили первые. Предметных стекол было мало, и между нами повисла неловкая тишина. Неловкая только для меня, потому что Каллен облокотился о парту, развернулся в мою сторону и довольно вежливо сказал, начиная разговор:
- Я не представился сразу. Извини. Меня зовут Эдвард. Эдвард Каллен. А ты Изабелла?
- Белла, - поправила я его. – Не люблю, когда меня называют полным именем.
- Оk, - согласился Эдвард и спросил совсем неожиданное. - Любишь дождь, Белла?
- Не особенно, - настороженно ответила я.
- Тогда зачем ты приехала в самый дождливый город США?
В переводе на дворовый язык это звучало, как «чего приперлась?». Впору было обидеться, но не получалось. Эдвард Каллен не был похож на человека, способного сказать подобное девушке. Тут же вспомнилось, каким был его взгляд, когда я села за парту. Или, всё же, способен? Я растерянно пыталась найти подходящий ответ, глядя в глаза цвета молодой зелени. В его красивые глаза изумительной миндалевидной формы.
- Это… - лепетала я, не зная, что сказать дальше. Объяснять про Рене и отчима? Ну уж увольте. Рассказывать постороннему человеку, да ещё парню, о том, что я подозревала маминого нового мужа в желании забраться ко мне под юбку, можно только находясь под кайфом. – Это длинная история.
- У нас есть время, - улыбаясь уголком рта, напомнил Эдвард. – До конца урока ещё минут десять. Интересно узнать, что привело тебя сюда.
Я хотела было возразить, что гораздо интереснее узнать причину, по которой в Форксе оказался он сам, но тут наш разговор привлек внимание мистера Молины.
- Вы закончили? Не мешайте другим. И, мистер Каллен, вы могли бы дать вашей соседке возможность тоже принять участие в работе.
- Моя соседка определила половину препаратов, - парировал Эдвард.
- Вот как?
Преподаватель посмотрел на меня поверх очков, как на редкого жука. Я поспешила оправдаться, попытавшись объяснить, что уже делала эту работу в прежней школе. Мистера Молину мой ответ устроил полностью, и он продолжил свой путь между рядами парт, наблюдая за успехами остального класса. А вот у Эдварда стремление общаться после моих слов угасло. До конца урока мы больше не разговаривали.
Я терялась в догадках. Странный он всё же. То подхватывает на руки, не давай упасть, то глядит с неприязнью, как на скунса, пробравшегося ему под футболку. То проявляет интерес и дружелюбие, то вновь замыкается.
Чем бы я ни занималась на следующих двух уроках, мыслями постоянно возвращалась к Эдварду Каллену и его странному поведению.
Даже направляясь в столовую на ланч, я думала о нём. Это помогало не замечать шепотков за спиной и гадкого хихиканья. Или всех этих «прелестей» общения с новыми одноклассниками действительно стало меньше? На второй-то день? Не может быть.
Набрав на поднос еды, я оглядывалась в поисках свободного столика и заметила, что мне призывно машет Джессика, приглашая за свой стол.
- Привет! Не хочешь сесть с нами?
Хотелось не очень, но отношения надо было налаживать. Так почему бы не начать это делать прямо сейчас. Я поставила свой поднос на их стол, и уселась напротив Лорен, спиной к дверям.
- Я Джессика, - с ходу представилась девушка. – А это Лорен.
Та молча кивнула и принялась за еду. Видимо, желание пообщаться со мной у неё было не таким сильным, как у подруги. А ту просто распирало от вопросов.
- Ты дочь шерифа Свона, Изабелла? – спросила она.
- Белла, - поправила я новую знакомую.
- Ладно, - легко согласилась она. – Пусть будет Белла. И ты сидела на биологии с Эдвардом Калленом.
- Да, - подтвердила я, не понимая, куда она клонит. - Ты же видела.
Глаза Джессики светились напряженным вниманием.
- Ну, - сказала она, едва не подпрыгивая от нетерпения. – Давай, выкладывай, о чём вы там говорили.
- Так, ни о чём особенном, - развела я руками. – Мы вместе делали лабораторную работу.
Джессика тихонько застонала от моей недогадливости и неразговорчивости.
- «Работа, работа…», - передразнила она. – Ты расскажи дословно. Что он сказал. Что ты ответила.
Тут даже Лорен прекратила жевать и теперь заглядывала мне в рот с таким же энтузиазмом, как Джессика. Я несколько опешила от такого напора. Желание девчонок вытянуть из меня подробности нашей беседы было неприятно. Они словно допрашивали лазутчика из вражеского стана. Но наш разговор с Калленом не содержал, ни единой фразы, способной как-то навредить мне или ему. И я передала любопытным подружкам всю невеликую беседу слово в слово. Думала, что разочарую их скудостью информации, но не тут-то было. Девчонки продолжали сверлить меня недоверчивыми взглядами.
- И что он в тебе нашёл? – выпалила Лорен. Я растерялась.
- В смысле «что нашёл»?
- Он никогда ни с кем не разговаривал. Никто из их семейки никогда ни с кем не разговаривал.
- Из их семейки? – переспросила я. Пятеро подростков, о которых шла речь, не были похожи один на другого, и не могли быть кровными родственниками.
- Ну да, - продолжила за подругу Джессика. – Они приёмные дети доктора Каллена и его жены. Приехали сюда с Аляски год назад.
- Эдвард родной сын, - поправила её Лорен.
- Да, но остальных набрали по приютам, – продолжила Джессика, понизив голос. – Они тут сами по себе, держатся особняком и ни с кем не общаются. Видимо, никто из нас не достоин их компании.
В голосе девушки сквозила лёгкая обида и почему-то ирония, неприкрытая, почти злобная насмешка.
- Будто нам это очень нужно – общаться с ними, – фыркнула Лорен.
Перебивая, друг друга, поправляя и дополняя, подруги рассказали мне историю появления Калленов в Форксе.
Примерно год назад в штате больницы городка появился замечательный профессионал, блестящий хирург и просто красавец-мужчина доктор Карлайл Каллен. Он приехал с женой, детьми и домашним скарбом, но это не помешало всему женскому населению Форкса на несколько недель сойти с ума. Кого лихорадило от жгучего любопытства, кого колотило в приступе сексуальной паники.
Хорошо развитое природное любопытство местных домохозяек заставило их заняться поиском ответов на интересующие вопросы. Тем более что немногие известные факты только подливали масла в огонь. Доктор Карлайл Каллен был умопомрачительно красив и совершенно неприлично богат. «Линдси знает, о чём говорит, - заговорщически шептала Джессика. – Её мать работает в местном отделении банка». Мать Ненси работала в регистратуре больницы. От неё поступили сведения о многих ученых степенях и званиях нового хирурга. Отец Тайлера, местный егерь обронил как-то что видел, как к особняку Калленов, стоявшему несколько на отшибе, в лесу, за городом, заворачивал с федеральной трассы кортеж, похожий на правительственный. Два дорогих бронированных мерседеса марки «гардиан» и четыре джипа охраны.
Всё это было странно. Очень и очень странно. Местные ломали головы пытаясь догадаться, зачем было такому богатому человеку, блестящему хирургу, имеющему серьёзные знакомства, переезжать жить в заштатный городишко, затерявшийся в дремучих лесах штата Вашингтон. На Беверли-Хиллз закончились свободные места? Или калифорнийское побережье перестало быть самым престижным местом проживания в стране?
А ещё дети.
Семья доктора Каллена состояла из него самого, супруги по имени Эсми, которую мало кто видел и пяти подростков одного возраста. Всем детям Карлайла и Эсми Каллен было по семнадцать лет. Впрочем, с этим разобрались быстро. Соседка Джессики, миссис Льюис работала в администрации старшей школы Форкса и именно она рассказала, что из пяти детей, только Эдвард является родным сыном доктора Каллена. Остальные – приёмыши, все как один дети людей, погибших в автокатастрофах и оставшиеся круглыми сиротами. Это, конечно, тоже было немного странно, но благородно. Заменить четырём сироткам мать и отца, принять в семью, обогреть теплом своих сердец. Не каждый был способен на подобный поступок. Тем более что по сведениям миссис Льюис усыновляли всех четверых не в младенческом возрасте, а значит пришлось серьёзно поработать над воспитанием новых членов семьи. Всё это делало доктору честь.
Смущало другое - необыкновенная красота всех четверых детей, абсолютно разных по типу внешности. С разгадкой этой тайны официальные сведения помочь не могли и местные досужие умы стали строить всевозможные версии в меру своих способностей.
Я слушала, забыв про еду, как Лорен рассказывает о необычном семействе совершенно невозможные, дикие вещи:
- Карлайл ведь хирург. Говорят даже, что он пластический хирург. И моя мама считает, что он отрабатывал на них новые методы, как на крысах. Они же тоже пострадали в авариях вместе с родителями. Ну, он их и отделал. Поэтому у них такие идеальные лица. Я думаю, что она не далека от истины. Смотри сама, они явно старше нас на год-два, а учимся мы в одном классе. Наверняка провалялись в больничке после операций и отстали в учебе. Им самое время слушать лекции в университете, а они всё «загорают» в старшей школе.
Я не нашлась, что сказать в ответ на это. В голове было пусто, в ушах тихо звенело. Сердце то замирало, то отстукивало одну единственную фразу «этого не может быть», «этого не может быть», «этого не может быть»…
Впрочем, от меня и не ждали ответа. Вместо замолчавшей на время подруги заговорила Джессика.
- В твоих словах есть резон, Лорен. А знаешь, что говорит моя мама по поводу переезда их семьи в Форкс? Она думает, что кто-то очень богатый и влиятельный обвинил Карлайла Каллена в совершении врачебной ошибки, и под угрозой судебного разбирательства потребовал, чтобы тот, оставив богатую практику в Лос-Анджелесе, переехал в глушь. Вот так-то.
Она откинулась на спинку стула, всем своим видом говоря: «Каков доктор-то на самом деле, а? Видали?».

На одну короткую минуту мне показалось, что я стою перед домом отца и смотрю на лес, затянутый туманной дымкой и нездоровым мистическим флёром. Гадала, как местные не поддаются его тлетворному влиянию на психику. Оказывается – никак. Едва подавив истерическое хихиканье, я сказала довольно громко:
- А по ночам они обращаются в летучих мышей и пьют кровь христианских младенцев.
- Тихо ты, - шикнула на меня Джессика и скосила глаза. Мимо нас не спеша прошли Каллены. Эдвард слегка повернул голову, словно прислушивался. Видимо, я говорила слишком громко, и он слышал последнюю фразу.
- Она нам не верит, Джесс, - презрительно фыркнула Лорен как только расстояние между нашим столиком и Калленами увеличилось до безопасного.
- Как можно верить в такую ерунду, - попыталась я их образумить. – Вы сами вдумайтесь в то, что говорите! Это не может быть правдой, девочки.
- Почему не может? – пожала плечами Джессика. – И, потом, я ведь не сама придумала. Мне так сказала мама. А мама по пятницам играет в преферанс с миссис Дуглас, которая работает секретарем в мэрии. Так что…
Я поняла, что спорить бесполезно. На любой мой довод будет похожий ответ - «я придумала не сама…». Бедные Каллены. Признаться, я считала, что они страдают из-за своей заносчивости или зависти местных к их достатку и красоте. А всё оказалось гораздо хуже. Противно и глупо до безобразия.
Прозвенел звонок, и нам пришлось отправиться на следующий урок. А на перемене Джесс снова подошла ко мне. Следующий кабинет искать не пришлось. Я шла к нему в окружении Джессики, Лорен и ещё двух девушек. Хоть Каллены и не пользовались популярностью в школе, но даже краткое, мимолетное общение с одним из них заметно повысило мой статус в глазах окружающих. Для них я стала девушкой, на которую обратил внимание Эдвард Каллен. Нет, даже так - Девушкой, На Которую Обратил Внимание Эдвард Каллен. Все слова с большой буквы.
Даже парни прониклись некоторым уважением. Дурацкого хихиканья за спиной заметно поубавилось. Теперь я чаще ловила на себе любопытные взгляды, в которых сквозил один и тот же вопрос: «что он в ней нашел?». А это уже было не обидно и, пожалуй, немножко лестно.
Разговаривая с новыми знакомыми, я вышла после уроков на парковку позже, чем вчера. Многие уже выезжали с территории школы. Серебристый Вольво мягко прокатил мимо, и скрылся за поворотом. За рулём был Эдвард. Значит, эта машина принадлежит ему…
А у меня был мой пикап. Пусть и с меньшим изяществом, но домой он доставил меня в целости и сохранности, без приключений.
Вспоминая урок биологии, домашние задания я делала с особым усердием, потратив на них весь день. Поняла, что не хочу поймать на себе взгляд Каллена, полный старательно подавляемого пренебрежения. А именно так он смотрел на тех из ребят, кто не мог справиться с заданием лабораторной работы. Хотя, возможно, мне просто показалось. За окном уже начали сгущаться сумерки, когда последний учебник был отложен в сторону.
Помня, что Чарли будет поздно, я поужинала в одиночестве. Помыла посуду, ответила на электронное письмо Рене и задумалась. Ужин ждал Чарли в холодильнике. Уроки выучены. Сумка на завтра собрана. Заняться абсолютно нечем.
Выбирая между плеером и книгой, я поняла, что не хочу ни читать, ни слушать музыку. Не смогу сосредоточится, то и дело возвращаясь мыслями к событиям сегодняшнего дня. Он не был плохим, но и назвать хорошим второй день в школе Форкса язык не поворачивался. Отношения с одноклассниками заметно потеплели, но общение с ними не радовало. Разговор с Джессикой и Лорен оставил крайне неприятный осадок. От их рассказов за версту несло паранойей. Хотя, надо признать, Эдвард на самом деле очень и очень не прост. Видимо, как и все Каллены.
Подавив порыв вскочить на ноги и нервно мерить шагами гостиную, я забралась на диван и обхватила руками колени. В круге света, который отбрасывала настольная лампа, мои бледные руки выглядели почти загорелыми, золотистыми. Я развернула плед, лежавший на подлокотнике, закуталась, пытаясь согреться, и прилегла на диван. Удобно устроилась и почти заснула, когда раздался телефонный звонок. Не вставая, я потянулась за аппаратом.
- Привет, Беллз, - раздался в трубке знакомый слегка хрипловатый голос.
- Привет, Джейк, - ответила я и только сейчас почувствовала, как остатки напряжения, накопившегося в теле за день, отпускают, уходят. Словно исчезли невидимые ладони, мягко, но ощутимо сжимавшие вискИ.
- Как ты?
Даже дежурные фразы в его исполнении не выглядели наигранными. Всё в его голосе - и заботливые, немного покровительственные, интонации, и дурацкая манера произносить шипящие мягко, с придыханием, говорило о том, что Джейка на само деле интересует "как я?". Был бы рядом, наверное, и по волосам бы потрепал, как большой сильный брат младшую сестренку. А ведь это я старше его на полтора года. Как Джейк умудряется вести себя так, что я постоянно забываю об этом?
- Прекрасно, - ответила я немного обиженно.
- Здорово, - сказал Джейкоб и пожаловался. - А мне досталось от Билли за математику.
Припомнив вчерашний разговор в гараже и забавную историю о том, как Джейк заснул в классе во время урока, я хихикнула.
- Ты всё-таки рассказал ему?
- Неа, - коротко ответил Джейкоб, но тон его красноречиво говорил: "Ищи дурака!". И добавил сокрушённо вздыхая. - Ему позвонил директор школы.
Это было не очень смешно, но удержаться я не могла. Прыснула, представляя лицо Джейка во время телефонного разговора Билли и директора школы. И поняла, что очень хочу его увидеть.
- Джейк, приезжай, - попросила я парня. - Приезжай, а? Поужинаешь с нами.
- Белла, - ответил он с сожалением. Даже выругался негромко, - ч-ч-чёрт! Извини. Не могу. Мне тачку надо сегодня отогнать, а тут работы ещё часа на два. Я только что с уроками закончил. Извини.
- Ну, ладно. Ничего, - пробормотала я и, пытаясь не выдать, что разочарована отказом, слегка поддела Джейка. - Ха! Зато ты сегодня первый позвонил. Соскучился?
Ожидая, что он ответит в своей манере что-нибудь вроде "Типа того" или "Конечно, конечно", я была немного удивлена, услышав в ответ простое:
- Соскучился.
Мы поговорили ещё пару минут и попрощались.
За окном стало совсем темно. Было слышно, как к дому подъехала машина и остановилась на подъездной дорожке. Чарли вернулся с работы.
Прикидывая на ходу, как поаккуратнее расспросить отца про Калленов, я пошла открывать дверь.

продолжение следует...